Можно выяснить причину, по которой вещи случаются определенным способом, если можно показать, что этот способ осуществляется большим количеством способов, чем другой способ. 21 страница

Можно постоянно наблюдать, как многое из обучения-II, определяющее как паттерны переноса пациента, так, разумеется, и вообще многие характеристики общения всех человеческих существ:

(a) восходит к раннему детству;

(b) является бессознательным.

Оба эти обобщения кажутся правильными и оба требуют некоторых разъяснений.

Кажется вероятным, что оба эти обобщения истинны именно по самой природе обсуждаемого нами феномена. Мы предполагаем, что то, чему обучаются при обучении-II, есть способ разбивки (пунктуации) событий. Но способ пунктуации не является ни истинным, ни ложным. В утверждениях этого обучения не содержится ничего, что можно было бы проверить на реальность. Это подобно картинке, видимой в кляксе; в ней нет ничего ни правильного, ни неправильного. Это только способ видеть кляксу.

Рассмотрим инструментальный взгляд на жизнь. Организм с таким взглядом в новой ситуации предпримет поведение "проб и ошибок" для получения от ситуации позитивного подкрепления. Даже если ему не удается получить это подкрепление, его целевая философия не отрицается. Его поведение "проб и ошибок" просто будет продолжаться. Предпосылки "цели" просто принадлежат к другому логическому типу, нежели материальные факты жизни, и потому не могут быть легко опровергнуты.

Практикующий маг не отучается от своего магического видения событий, даже если его магия не работает. Фактически утверждения, управляющие пунктуацией, имеют общее свойство самоподтверждаться (Ruesch, Bateson, 1951). То, что мы называем "контекстом", включает поведение субъекта, равно как и внешние события. Но это поведение контролируется предыдущим обучением-II, и поэтому оно будет такого сорта, чтобы загнать общий контекст в шаблон, соответствующий ожидаемой пунктуации. В целом, эта самоподтверждающаяся характеристика обучения-Н делает это обучение почти неискоренимым. Из этого следует, что обучение-II, полученное в детстве, сохранится, по-видимому, на всю жизнь. И напротив, нам следует ожидать, что многие важные характеристики пунктуации у взрослого имеют свои корни в раннем детстве.

В связи с бессознательностью этих привычек пунктуации, мы приходим к выводу, что "бессознательное" включает не только вытесненный материал, но также большинство процессов и привычек восприятия гештальтов. Субъективно мы знаем о своей "зависимости", но не можем ясно сказать ни того, как был сконструирован этот паттерн, ни того, какие подсказки мы использовали при его создании.

Обучение-III

Сказанное выше о самоподтверждающемся характере предпосылок, полученных при обучении-ll, указывает, что обучение-III должно быть трудным и редким даже у человеческих существ. Было бы естественно ожидать, что и ученым, которые тоже люди, будет трудно вообразить или описать этот процесс. Однако утверждают, что нечто подобное время от времени происходит при психотерапии, религиозном обращении и в других ситуациях, где происходит глубокая реорганизация характера.

Дзен-буддисты, западные мистики и некоторые психиатры утверждают, что эти явления полностью недоступны языку. Однако, несмотря на это предупреждение, позвольте мне начать (логические) спекуляции на эту тему.

Во-первых, следует провести различие: выше было отмечено, что эксперименты по реверсивному обучению демонстрируют, что при наличии измеримого обучения, касающегося факта реверсирования, имеет место обучение-II. Однако есть возможность в некоторый момент обучиться (обучение-I) данной установке, а затем в последующий момент обучиться реверсированной установке и при этом не приобрести навыка реверсивного обучения. В таком случае от одного реверсирования к другому не будет происходить никаких улучшений. Одна единица обучения-I будет просто замещать другую единицу обучения-I без достижения какого бы то ни было обучения-II. Если, с другой стороны, при последовательных реверсированиях наблюдается улучшение обучения, то это свидетельствует о наличии обучения-II.

Если мы применим тот же тип логики к отношениям между обучением-II и обучением-III, нам придется ожидать, что есть возможность замещения предпосылок на уровне обучения-П без достижения какого бы то ни было обучения-III.

Следовательно, прежде чем обсуждать обучение-III, нам необходимо разделить простое замещение без обучения-III и такое усвоение замещений, которое действительно является обучением-III.

То, что психотерапевтам удается помочь своим пациентам в простом замещении предпосылок, полученных при обучении-ll, уже само по себе несомненный подвиг, если принять во внимание самоподтверждающийся характер этих предпосылок, а также их более или менее бессознательную природу. Однако нет сомнений, что в таком объеме эта задача выполнима.

В контролируемой и защищенной среде терапевтических отношений терапевт может применить один или более из следующих маневров:

a) добиться конфронтации между предпосылками пациента и предпосылками терапевта, тщательно обученного не попадаться в западню старых предпосылок;

b) заставить пациента действовать (либо в терапевтическом кабинете, либо вне его) таким способом, который вошел бы в конфронтацию с его предпосылками;

c) продемонстрировать противоречия в предпосылках, контролирующих поведение пациента;

d) индуцировать у пациента (например, во сне или под гипнозом) некоторое преувеличение, или карикатуру на опыт, базирующийся на его старых предпосылках.

Как давно заметил Уильям Блейк: "Без противодействия нет развития" (я называю эти противоречия на уровне обучения-II "двойными посланиями").

Однако всегда есть лазейки для смягчения влияния противоречий. В психологии обучения общеизвестно, что (при обучении-I) субъект учится быстрее, если получает подкрепление при каждом правильном ответе, но такое обучение довольно быстро исчезает, когда подкрепление прекращается. Если, с другой стороны, подкрепление дается время от времени, субъект учится медленнее, однако результирующее обучение не так легко угасает при таком же прекращении подкрепления. Другими словами, субъект сможет научиться (обучение-II) следующему: контекст таков, что отсутствие подкрепления не означает, что его ответ был ошибочным или неуместным. Его видение контекста фактически было правильным, пока экспериментатор не изменил свою тактику.

Конечно, терапевт должен так поддерживать или изолировать противоречия, управляющие пациентом, чтобы блокировать подобные и прочие лазейки. Ученик Дзен, которому дали парадокс (коан), должен работать над своим заданием, "как комар, кусающий железный брус".

В другом месте я показывал (см.: "Стиль, изящество и информация в примитивном искусстве" в этой книге), что центральная и необходимая функция всего формирования привычек и обучения-II - это экономия мыслительных процессов (или нейронных цепей), используемых для решения проблем или обучения-I. Предпосылки того, что обычно называют "характером", - определение "себя" - избавляет индивидуума от необходимости исследовать абстрактные, философские, эстетические и этические аспекты многих жизненных ситуаций. "Я не знаю, хорошая эта музыка или плохая, я только знаю, что она мне нравится".

Однако обучение-III открывает эти неисследованные предпосылки для вопрошания и перемен.

Позвольте мне, как это было сделано выше для обучения-I и обучения-II, перечислить некоторые изменения, которые можно было бы назвать обучением-III:

a) индивидуум может научиться более легко формировать те привычки, формирование которых мы называем обу-чением-II;

b) он может научиться закрывать для себя лазейки, позволяющие избегать обучения-III;

c) он может научиться изменять привычки, приобретенные при обучении-II;

d) он может узнать, что он - существо, способное к бессознательному обучению-II и действительно пользующееся этой способностью;

e) он может научиться ограничивать или направлять свое обучение-II;

f) если обучение-II - это обучение контекстам обучения-I, то обучение-III должно быть обучением контекстам этих контекстов.

Однако вышеприведенный список выдвигает парадокс. Обучение-III (т.е. обучение относительно обучения-II) может вести либо к увеличению обучения-II, либо к ограничению и, возможно, снижению этого феномена, но оно определенно должно вести к большей гибкости в предпосылках, достигнутых в процессе обучения-II, т.е. к свободе от их оков.

Я однажды слышал категорическое утверждение мастера Дзен: "Это ужасно - приобрести привычку к чему бы то ни было".

Однако любая свобода от оков привычек должна также означать глубокое переопределение себя. Если я останавливаюсь на уровне обучения-II, то "Я" есть агрегат тех характеристик, которые я называю своим "характером". "Я" - это мои привычки действий в контексте, а также привычки, касающиеся оформления и восприятия тех контекстов, в которых я действую. Чувство "Я" - продукт (агрегат) обучения-II. В той степени, в которой человек достигает обучения-III и учится воспринимать и действовать в контексте контекстов, его "Я" становится несущественным. Концепт "Я" более не функционирует как центральный аргумент в пунктуации опыта.

Этот вопрос надо исследовать. При обсуждении обучения-II утверждалось, что такие слова, как "зависимость", "гордость", "фатализм" относятся к характеристикам "Я", приобретенным (обучение-II) в последовательностях взаимоотношений. Эти слова фактически являются терминами для "ролей" в отношениях и указывают на нечто, искусственно выхваченное из интерактивных последовательностей. Также утверждалось, что правильным способом определения строгого значения таких слов является установление формальной структуры последовательностей, в которых данная характеристика была, по-видимому, выучена. Так, интерактивная последовательность павловского обучения была предложена как парадигма для некоторого вида "фатализма" и т.д.

Но сейчас мы спрашиваем о контекстах этих учебных контекстов, т.е. о более широких последовательностях, которые содержат в себе эти парадигмы.

Рассмотрим небольшую единицу обучения-II, упомянутую выше в качестве источника "лазеек" для избегания обучения-III. Определенная личностная характеристика (назовем ее "настойчивостью") генерируется опытом множественных последовательностей со спорадическим подкреплением. Теперь мы должны спросить о более широком контексте таких последовательностей. Как генерируются такие последовательности?

Этот вопрос подобен взрыву. Простая стилизованная лабораторная последовательность взаимодействий генерируется сетью обусловленностей (а также до некоторой степени сама ее определяет), в сотнях направлений ведущей за пределы лаборатории к процессам планирования психологических исследований, взаимоотношений между психологами, финансирования исследований и т.д. и т.п.

Рассмотрим ту же формальную последовательность в более "естественной" среде. Организм ищет нужный или потерянный объект. Свинья вынюхивает желуди, игрок не отходит от игрального автомата в надежде сорвать банк, мужчина ищет ключи от своей машины. Существуют тысячи ситуаций, в которых живые существа должны проявить настойчивость в поведении определенного рода именно потому, что подкрепление спорадично или маловероятно. Обучение-II упрощает вселенную, относя эти случаи в одну категорию. Но если обучение-III касается контекстов этих случаев, то категории обучения-II взрываются.

Рассмотрим, что означает слово "подкрепление" на разных уровнях. Дельфин получает от тренера рыбу, когда делает то, чего хочет тренер. На уровне обучения-I факт получения рыбы сцеплен с "правильностью" некоторого действия. На уровне обучения-II факт получения рыбы подтверждает понимание дельфином его отношений (возможно, инструментальных или зависимых) с тренером. Заметим на этом уровне, что если дельфин ненавидит или боится тренера, то боль, причиненная последним, может быть позитивным подкреплением, подтверждающим эту ненависть. ("Если я этого не хочу, то я это докажу".)

Но как быть с "подкреплением" на уровне обучения-III (для дельфина и для человека)?

Если, как я утверждал выше, существо выталкивается на уровень обучения-Ш "противоречиями", генерируемыми на уровне обучения-Н, тогда можно ожидать, что именно разрешение этих противоречий будет позитивным подкреплением на уровне обучения-Ш. Такое разрешение может иметь много форм.

Однако попытки достичь уровня обучения-III могут быть опасными, и некоторые слетают под откос. В психиатрии они часто получают ярлык психотиков, и многим из них бывает трудно использовать местоимение первого лица.

Для других, более счастливых, разрешение противоречий может привести к распаду многого из того, что было выучено на уровне обучения-II, открыв простоту, при которой голод ведет прямо к пище, а идентифицированное "Я" больше не распоряжается организацией поведения. Это - непорочные младенцы мира.

Для третьих, склонных к творчеству, разрешение противоречий открывает мир, в котором индивидуальность сливается со всеми процессами взаимодействий в обширной экологии и эстетике космических связей. То, что кому-то из них удается выжить, кажется почти чудом. Возможно, что способность фокусироваться на мелочах жизни удерживает некоторых от того, чтобы быть унесенными океаническим чувством. Каждая деталь вселенной словно содержит картину целого. Именно для этих людей Блейк написал знаменитый совет в "Изречениях Невинности":

Небо синее - в цветке, В горстке праха - бесконечность; Целый мир держать в руке, В каждом миге видеть вечность [3]. Роль генетики в психологии

3 William Blake "Auguries of Innocence". Перевод В.Л.Топорова. В оригинале:

То see a World in a grain of sand, And a Heaven in a wild flower, Hold Infinity in the palm of your hand, And Eternity in an hour. - Примеч. переводчика.

Что бы ни говорилось о способности или неспособности животного обучаться, это связано с его генетическим оснащением. То, что говорилось выше об уровнях обучения, связано со всей сферой отношений между генетическим оснащением и изменениями, которых индивидуум может и должен достичь.

Для любого данного организма существует верхний предел, за которым все определяется генетикой. Планарии, вероятно, не могут подняться выше обучения-I. Млекопитающие (кроме человека), вероятно, способны к обучению-II, но не способны к обучению-III. Человек может иногда достигать обучения-III.

По логике вещей, этот верхний предел для каждого организма предположительно ставят не генетические феномены индивидуальных генов или комбинаций генов, а те факторы, которые контролируют развитие базовых родовых характеристик.

Для каждого изменения, на которое организм способен, существует факт этой способности. Этот факт может быть задан генетически, или же эта возможность может быть выучена. В последнем случае генетика, по-видимому, определила способность обучиться способности. И так далее.

В целом это верно как для всех соматических изменений, так и для тех изменений поведения, которые мы называем обучением. Человеческая кожа загорает на солнце. Но где место генетики в этой картине? Полностью ли генетика определяет нашу способность загорать? Или некоторые люди могут увеличить свою способность загорать? В последнем случае генетические факторы, очевидно, влияют на более высокий логический уровень.

По отношению к любому поведению проблема явно состоит не в том, выученное оно или врожденное, а в том, до какого максимального логического уровня обучение является эффективным и до какого минимального логического уровня генетика играет детерминирующую или частично эффективную роль.

Обширная история эволюции обучения представляется как медленное выталкивание генетического детерминизма на уровни более высокого логического типа.

Замечание об иерархиях

Модель, обсуждаемая в данной статье, молчаливо предполагает, что логические типы могут быть упорядочены в форме простой и неветвящейся лестницы. Я считаю, что было разумно сначала заняться проблемами, порождаемыми такой простой моделью.

Однако мир действия, опыта, организации и обучения не может быть полностью отображен в модели, исключающей утверждения о взаимоотношениях между классами различных логических типов.

Пусть С1 есть класс утверждений; С2 есть класс утверждений о членах класса С1; СЗ есть класс утверждений о членах класса С2. Как тогда нам следует классифицировать утверждения о взаимоотношениях этих классов? Например, утверждение: "Члены С1 так же относятся к членам С2, как члены С2 относятся к членам СЗ" не может быть классифицировано внутри неветвящейся лестницы типов.

Вся данная статья построена на предпосылке, что отношения между С2 и СЗ можно сравнивать с отношениями между С1 и С2. Для обсуждения структуры этой лестницы я снова и снова занимал позицию сбоку от моей лестницы логических типов. Следовательно, сама статья служит примером того, что лестница не является неветвящейся.

Из этого следует, что дальнейшая задача - это поиск примеров обучения, которые не могут быть классифицированы с помощью моей иерархии обучения, а будут выпадать из этой иерархии, являясь обучением, касающимся взаимоотношений ступеней этой иерархии. В другом месте (см.: "Стиль, изящество и информация в примитивном искусстве") я предположил, что искусство обычно связано с обучением этого типа, т.е. с наведением мостов через разрыв между более или менее бессознательными предпосылками, достигнутыми через обучение-II, и более эпизодическими содержаниями сознания, отражающими непосредственную деятельность.

Также следует отметить, что структура данной статьи индуктивна в том смысле, что иерархия порядков обучения представлена читателю снизу вверх, от уровня нулевого обучения к уровню обучения-III. Однако это не предполагает, что объяснения феноменального мира, на которые способна модель, должны быть однонаправленными. Однонаправленный подход был необходим при объяснении модели читателю, но внутри самой модели предполагается, что более высокие уровни объясняют более низкие уровни, и наоборот. Также предполагается, что аналогичные рефлексивные отношения (как индуктивные, так и дедуктивные) применяются для идей и единиц обучения, какими они существуют в жизни изучаемых нами существ.

Наконец, модель остается двусмысленной: утверждается существование объясняющих или детерминирующих связей между идеями примыкающих уровней как сверху вниз, так и снизу вверх, однако не ясно, существуют ли прямые объясняющие отношения между разделенными уровнями (например, между уровнем обучения-III и уровнем обучения-I, между уровнем нулевого обучения и уровнем обучения-II).

Этот вопрос, а также вопрос о статусе утверждений и идей, параллельных иерархии логических типов, остаются неисследованными.

КИБЕРНЕТИКА "Я": ТЕОРИЯ АЛКОГОЛИЗМА*

* Bateson G. The Cybernetics of "Self": А Тhеогу of Alcoholism" // Psychiatry. 1971. Vol. 34(1).

"Логика" алкогольной зависимости озадачивает психиатров не меньше, чем "логика" того напряженного духовного режима, посредством которого организация "Анонимные алкоголики" (АА) способна противостоять этой зависимости. В данной статье выдвинуты следующие предположения:

(1) кибернетика и теория систем дают возможность создать совершенно новую эпистемологию, включающую новое понимание психики, "Я", человеческих отношений и власти;

(2) зависимый алкоголик в трезвом состоянии действует в русле эпистемологии, хотя и традиционной для западной культуры, но неприемлемой с точки зрения теории систем;

(3) состояние алкогольной интоксикации дает алкоголику частичный и субъективный прорыв к более правильному состоянию сознания;

(4) теология АА тесно связана с кибернетической эпистемологией.

Идеи, на которых основана настоящая статья, возможно, все без исключения знакомы психиатрам, имевшим дело с алкоголиками, или философам, размышлявшим о возможностях приложения кибернетики и теории систем. Единственная новизна предлагаемого тезиса заключается в серьезном использовании этих идей в качестве предпосылок аргументации, а также в соединении общеизвестных идей из двух весьма различных сфер мысли.

Первоначально мною планировалось системно-теоретическое исследование алкогольной зависимости, в котором я собирался использовать данные из публикаций АА (казалось, только у них одних есть серьезные успехи в работе с алкоголиками). Однако скоро стало ясно, что религиозные взгляды и организационная структура АА сами представляют большой интерес для теории систем, а также, что в сферу моих исследований надо включить не только предпосылки возникновения алкоголизма, но также предпосылки системы его лечения в АА, равно как и основы организации АА.

Моя признательность АА станет очевидна в дальнейшем, так же как, я надеюсь, и мое уважение к этой организации и особенно к необыкновенной мудрости ее соучредителей - Билла У. (В/7/ ИЛ) и доктора Боба (Dr. Bob).

Хочу также выразить мою признательность небольшой группе пациентов-алкоголиков, с которыми я интенсивно работал около двух лет в 1949-1952 гг. в Госпитале ветеранов (Пало-Альто, Калифорния). Следует упомянуть, что в дополнение к страданиям от алкоголизма эти люди имели другие диагнозы - главным образом "шизофрения". Некоторые из них были членами АА. Боюсь, я ничем не смог им помочь.

Проблема

Часто полагают, что "причины" алкоголизма следует искать в трезвой жизни алкоголика. В своих трезвых проявлениях алкоголики обычно описываются как "незрелые", "фиксированные на матери", "оральные", "гомосексуальные", "пассивно-агрессивные", "боящиеся успеха", "гордые", "сверхчувствительные", "дружелюбные" либо просто "слабые". Однако обычно не исследуются логические импликации этих представлений:

(1) Если трезвая жизнь алкоголика так или иначе заставляет его пить, т.е. подталкивает к интоксикации, не приходится ожидать, что некая процедура, укрепляющая стиль его жизни в трезвом состоянии, сможет уменьшить либо взять под контроль его тягу к алкоголю.

(2) Если стиль его трезвой жизни заставляет его пить, то в этом стиле должна быть заключена ошибка (патология), и интоксикация призвана обеспечивать по крайней мере некоторую субъективную коррекцию этой ошибки. Другими словами, если трезвость в каком-то смысле "ошибочна", то интоксикация должна быть в некотором смысле "истинна". Старая фраза in vino veritas ["истина в вине" - лат.] может содержать истину более глубокую, чем обычно полагают.

(3) Альтернативно можно было бы предположить, что в трезвом состоянии алкоголик в некотором смысле более "нормален", чем окружающие, и эта ситуация для него непереносима. Я слышал доводы алкоголиков в пользу этой гипотезы, но проигнорирую ее в этой статье. Думаю, Бернард Смит (Bernard Smith), представитель АА, но сам не алкоголик, близко подошел к объяснению ее возникновения, когда сказал: "...Член АА никогда не был порабощен алкоголем. Алкоголь просто служил убежищем от порабощения личности ложными идеалами материалистического общества" (Alcoholics..., 1957). Однако здесь дело не столько в восстании против "безумных" идеалов окружающих, сколько в спасении от своих собственных безумных постулатов (предпосылок), постоянно подкрепляемых окружающими. Тем не менее возможно, что по сравнению со здоровым, нормальным человеком алкоголик более уязвим или более чувствителен к тому факту, что безумные (однако общепринятые) постулаты заводят его в тупик.

(4) Таким образом, предлагаемая теория алкоголизма постулирует взаимодополнение (converse matching) трезвости и интоксикации, считая, что вторую можно рассматривать как подходящую субъективную коррекцию первой.

(5) Конечно, во многих случаях люди используют алкоголь и даже крайнюю интоксикацию как анестезию от обычного горя, обиды или физической боли. Можно было бы утверждать, что "обезболивающее" действие алкоголя способно обеспечить степень взаимодополнения трезвости и интоксикации, достаточную для наших теоретических целей. Я, однако, исключаю эти случаи из рассмотрения как не имеющие отношения к проблеме рецидивного (или аддик-тивного) алкоголизма, даже несмотря на тот несомненный факт, что "горе", "обида" и "фрустрация" повсеместно используются зависимыми алкоголиками как оправдание для выпивки.

Таким образом, мне потребуется более специфическое проявление взаимодополнения трезвости и интоксикации, чем простая анестезия.

Трезвость

Друзья и близкие алкоголика обычно уговаривают его "быть сильным" и "бороться с искушением". Не вполне ясно, что они имеют в виду, однако важно, что сам алкоголик, пока он трезв, обычно соглашается с их взглядом на свою "проблему". Он верит, что мог бы (или ему по крайней мере следовало бы) быть "капитаном своей души" [1]. Однако для алкоголизма характерно, что после "той самой первой рюмки" мотивация к трезвости обращается в ноль. Типичное описание этой ситуации - открытая борьба между "Я" и "зеленым змием". Скрыто же алкоголик может планировать или даже тайно делать запасы для очередной попойки, однако практически невозможно (в условиях клиники) заставить трезвого алкоголика планировать очередную попойку открыто. Похоже, что, будучи "капитаном своей души", он не может открыто желать или приказывать себе быть пьяным. "Капитан" может приказывать только быть трезвым, однако его приказы не выполняются.

1 Эта фраза используется в организации АА для высмеивания алкоголика, старающегося использовать силу воли против бутылки. Эта цитата, как и строчка "Моя голова в крови, но не склонена...", взята из стихотворения "Непобедимый" Уильяма Эрнста Хенли (Invictis, William Ernest Henley), который был калекой, но не алкоголиком. Использование воли для преодоления боли и физической беспомощности, вероятно, нельзя сравнивать с использованием воли алкоголиком.

Билл У., соучредитель АА и сам алкоголик, отсекает всю эту мифологию конфликта сразу в самой первой из знаменитых "Двенадцати ступеней АА". Первая ступень требует, чтобы алкоголик признал, что он бессилен против алкоголя. Эта ступень обычно рассматривается как "признание поражения", и многие алкоголики либо неспособны ее достичь, либо достигают только на короткое время в период угрызений совести, следующих за попойкой. АА не считает такие случаи перспективными, эти алкоголики еще не "достигли дна", их отчаяние неадекватно, и после более или менее короткого трезвого эпизода они снова будут пытаться использовать "самоконтроль" для преодоления "искушения". Такой алкоголик не может или не хочет согласиться, что будь он хоть пьяным, хоть трезвым, вся его личность есть личность алкоголическая, неспособная осмысленно противостоять алкоголизму. Листовка АА формулирует это так: "Попытка использовать силу воли подобна попытке поднять себя за шнурки ботинок".

Вот первые две ступени АА:

1) Мы признаем, что мы бессильны против алкоголя, что наши жизни стали неуправляемыми. 2) Мы пришли к убеждению, что Сила, большая, чем мы сами, способна избавить нас от безумия (Alcoholics..., 1939).

В комбинации этих двух ступеней имплицитно содержится необыкновенная и, я полагаю, правильная идея: переживание поражения не только помогает убедить алкоголика в необходимости перемен, но также является первым шагом к этим переменам. Быть побежденным бутылкой и осознать это - первый "духовный опыт". Миф о власти над самим собой разрушается демонстрацией превосходящей силы.

Вкратце, я буду доказывать далее, что "трезвость" алкоголика характеризуется необычайно пагубным вариантом картезианского дуализма, т.е. разделения между сознанием и материей, или же, как в данном случае, между сознательной волей (или "Я") и всей остальной личностью. Билл У. сделал гениальный ход, сломав на первой же ступени структуру этого дуализма.

С философской точки зрения, эта первая ступень - не столько капитуляция, сколько просто перемена в эпистемологии, перемена в том способе, каким осмысливается "личность в мире". Существенно, что эта перемена есть переход от неправильной к более правильной эпистемологии.

Эпистемология и онтология

Философы выделили и описали два типа проблем. Первый - это проблемы того, каковы вещи, что есть личность и каков этот мир - т.е. проблемы онтологии. Второй тип - это проблемы того, каким образом мы что-либо знаем, или, более точно, каким образом мы узнаём, каков этот мир, и что мы за существа, которые вообще могут знать нечто (или, возможно, ничего) о данном предмете. Это проблемы эпистемологии. Как на онтологические, так и на эпистемологические вопросы философы пытаются найти истинные ответы.

Но натуралист, наблюдающий человеческое поведение, задаст совершенно другие вопросы. Если он является культурным релятивистом, то может согласиться с теми философами, которые полагают, что "истинная" онтология умопостижима, но не станет спрашивать, "истинна" ли онтология наблюдаемых им людей. Он станет ожидать, что их эпистемология культурно детерминирована или даже идиосинкразична, а также то, что культура в целом имеет смысл в данной эпистемологии или онтологии.

Дата добавления: 2014-11-06