Эсхатология: параллельный язык коммунизма

Здесь следует вспомнить про дуальность "манифестационизм – креационизм". Сакральное и полностью холистское мировоззрение было характерно для ранних стадий традиционного общества, которое – по меньшей мере, в европейском культурном пространстве – было постепенно заменено на религиозное и креационистское. Вместе с тем, в самих монотеистических религиях – в первую очередь, в христианстве – всегда существовал догматический раздел, посвященный восстановлению (до определенной степени и с учетом догматических поправок) "изначального состояния" в период " последних времен ". Этот раздел называется эсхатологией.

Эсхатологические настроения и ожидания в христианских обществах пробуждали мотивы и сюжеты, связанные с глубочайшими уровнями "бессознательного", что подчас воплощалось в такие хилиастические движения, как альбигойство, анабаптизм и т.д. Параллельно эсхатология жила в полуязыческих культах и "харизматических" сектах, выходивших за грань христианской ортодоксии.

Этот пласт, затронутый нигилистическим экспериментом по радикальной отмене "бессознательного" и, в результате, освободившийся от давления феодальной и буржуазной рациональности, и стал основой всплывшего из глубин "параллельного языка" коммунизма. Именно этим и объясняется созвучие марксизма и коммунизма хилиастическим сценариям многих сект – учению о "Третьем царстве" Иоахима де Флоры, ожиданию нисхождения "небесного Иерусалима" общине Томаса Мюнцера и т.д.

Если вспомнить полемику Кортеса с Прудоном, обращение к языку инквизиции обнаружит не только метафорическое, но и парадигмальное значение. Жертвами инквизиции были преимущественно "еретики", "колдуны" и "ведьмы", практикующие (мнимо или реально) некоторые нехристианские, а точнее, "дохристианские" обряды и культы, которые по парадигмальным параметрам представляли как раз разновидности холизма, сакральности, манифестационизма. Нигилист и богоборец Прудон, провозглашавший "Allume!", оказывался в таком случае в положении сторонника традиции, только более древней и почти исчезнувшей.

То же самое можно сказать применительно к учению Маркса, которое воспроизводит по своей структуре эсхатологическую модель философии Гегеля.

Итак, в явлении социализма (коммунизма) мы видим формальное использование языка современности, накладывающееся на архаические пласты "политического бессознательного". Это обстоятельство подтвердилось всем опытом советского общества и подробно исследовалось как либеральными критиками социализма и марксизма (К.Поппер, Ф.фон Хайек, Р.Арон и т.д.), так и некоторыми "новыми левыми" философами (такими, как Ж.Батай, Ж.Делез и т.д.). Победа марксизма и пролетарской революции произошла в обществе, намного более традиционном и архаическом, нежели европейские страны, и наличие огромных "несознательных" масс, движимых "политическим бессознательным" в его эсхатологической версии, сыграли в этой победе ключевую роль³.

Глубинное тождество "политического бессознательного"

Здесь самое время вспомнить сделанную выше оговорку в отношении единства бессознательного и сознательного в языке фундаментального консерватизма, подчеркивая, что в консервативном "политическом бессознательном" существует еще более глубокий пласт, который восходит к эпохам, предшествующим внедрению догматического языка монотеизма. Чаще всего он интегрируется в структуру более поздних религиозных систем, в качестве парадигмального фона. Дело в том, что этот архаический (сакральный, манифестационистский) элемент является общим как для фундаментальных консерваторов, так и для крайних коммунистов (нигилистов). Разными путями – через радикальный возврат к истокам и через рывок в светлое будущее – мы приходим к сходной глубинной парадигме, которая в основных свои чертах прямо противоположна парадигме либерализма, языку "современного мира". В либерализме и его парадигме воплощается настоящее в абсолютном измерении, что в наиболее последовательном случае дает " эфемерность мгновения ". На противоположном полюсе сосредоточиваются все потенциальные альтернативы, сводящиеся к единой общей, хотя и глубоко скрытой, матрице "архаической парадигмы", обнаруживающейся только в самых крайних случаях "ультраконсерватизма" и "ультракоммунизма".

Таким образом, взгляд на историю политических идеологий XIX-XX веков с учетом "аксиомы философии политики XXI века" дает нам возможность новой классификации. Три основные тренда политической философии – фундаментальный консерватизм, либерализм и социализм – сводимы к двум противоположным глубинным парадигмам: либеральной и архаической, в то время как видимые "противоположности" "крайне правого" и "крайне левого" смыкаются между собой, сплавляясь в общей матрице архаического, донного "политического бессознательного".

Дата добавления: 2014-11-25