Синтаксическая стилистика 38 страница

В научном стиле временные придаточные части нередко осложняются добавочным условным значением: Научная гипотеза оправдывает себя тогда, когда она является оптимальной, ср.: в том случае, если она... Совмещение условного и временного значений в ряде случаев приводит к большей отвлеченности и обобщенности выражаемого ими содержания, что соответствует обобщенно-отвлеченному характеру научной речи.

В художественной же речи, где сложноподчиненные предложения с придаточными частями времени встречаются в четыре раза чаще, чем в научной, широко используются «чисто временные» значения этих придаточных; причем с помощью разнообразных союзов и соотношения временных форм глаголов-сказуемых передаются всевозможные оттенки темпоральных отношений: длительность, повторяемость, неожиданность действий, разрыв во времени между событиями и т.д. Это создает большие выразительные возможности художественной речи: Чуть легкий ветерок подернет рябью воду, ты зашатаешься, начнешь слабеть (Кр.); И только небо засветилось, все шумно вдруг зашевелилось, мелькнул за строем строй (Л.); Только улыбаюсь, как заслышу бурю (Н.); Он заметно поседел с тех пор, как мы расстались с ним (Т.); В то время как она выходила из гостиной, в передней послышался звонок (Л. Т.); Гуляли мы до тех пор, пока в окнах дач не стали гаснуть отражения звезд (Ч.).

По-разному используются в книжных стилях и художественной речи и сложноподчиненные предложения с придаточной сравнительной частью. В научном стиле их роль состоит в выявлении логических связей между сопоставляемыми фактами, закономерностями: Возможность образования рефлексов на базе безусловнорефлекторных изменений электрической активности мозга, подобно тому, как это показано для экстероцептивных сигналов, является еще одним доказательством общности механизмов формирования экстероцептивных и интероцептивных временных связей.

В художественной речи сравнительные придаточные части сложноподчиненных предложений обычно становятся тропами, выполняя не только логико-синтаксическую, но и экспрессивную функцию: Воздух только изредка дрожал, как дрожит вода, возмущенная падением ветки; Мелкие листья ярко и дружно зеленеют, словно кто их вымыл и лак на них навел (Т.).

Таким образом, если в книжных функциональных стилях выбор того или иного типа сложноподчиненного предложения связан, как правило, с логической стороной текста, то в экспрессивной речи важное значение получает еще и эстетическая ее сторона: при выборе того или иного типа сложноподчиненного предложения учитываются его выразительные возможности.

Стилистическая оценка сложного предложения в разных стилях связана с проблемой критерия длины предложения. Слишком многочленное предложение может оказаться тяжеловесным, громоздким, и эго затруднит восприятие текста, сделает его стилистически неполноценным. Однако было бы глубоким заблуждением считать, что в художественной речи предпочтительнее короткие, «легкие» фразы.

М. Горький писал одному из начинающих авторов: «Надо отучиться от короткой фразы, она уместна только в моменты наиболее напряженного действия, быстрой смены жестов, настроений». Речь распространенная, «плавная» дает «читателю ясное представление о происходящем, о постепенности и неизбежности изображаемого процесса». В прозе самого Горького можно найти немало примеров искусного построения сложных синтаксических конструкций, в которых дается исчерпывающее описание картин окружающей жизни и состояния героев.

Он кипел и вздрагивал от оскорбления, нанесенного ему этим молоденьким теленком, которого он во время разговора с ним презирал, а теперь сразу возненавидел за то, что у него такие чистые голубые глаза, здоровое загорелое лицо, короткие крепкие руки, за то, что он имеет где-то там деревню, дом в ней, за то, что его приглашает в зятья зажиточный мужик,-за всю его жизнь прошлую и будущую, а больше всего за то, что он, этот ребенок по сравнению с ним, Челкашом, смеет любить свободу, которой не знает цены и которая ему не нужна.

В то же время интересно отметить, что писатель сознательно упростил синтаксис романа «Мать», предполагая, что его будут читать в кружках рабочих-революционеров, а для устного восприятия длинные предложения и многочленные сложные конструкции неудобны.

Мастером короткой фразы был А.П. Чехов, стиль которого отличает блистательная краткость. Давая указания и советы писателям-современникам, Чехов любил акцентировать внимание на одном из своих основополагающих принципов: «Краткость-сестра таланта», - и рекомендовал, по возможности, упрощать сложные синтаксические конструкции. Так, редактируя рассказ В.Г. Короленко «Лес шумит», А.П. Чехов исключил при сокращении текста ряд придаточных:

Усы у деда болтаются чуть не до пояса, глаза глядят тускло (точно дед все вспоминает что-то и не может припомнить); Дед наклонил голову и с минуту сидел в молчании (потом, когда он посмотрел на меня, в его глазах сквозь застилавшую их тусклую оболочку блеснула как будто искорка проснувшейся памяти). Вот придут скоро из лесу Максим и Захар, посмотри ты на них обоих: я ничего им не говорю, а только кто знал Романа и Опанаса, тому сразу видно, который на кого похож (хотя они уже тем людям не сыны, а внуки?) Вот же какие дела.

Конечно, правка-сокращение не сводится к бездумной «борьбе» с употреблением сложноподчиненных предложений, она обусловлена многими причинами эстетического характера и связана с общими задачами работы над текстом. Однако отказ от придаточных частей, если они не несут важной информативной и эстетической функции, мог быть продиктован и соображениями выбора синтаксических вариантов - простого или сложного предложения.

В то же время нелепо было бы утверждать, что сам Чехов избегал сложных конструкций. В его рассказах можно почерпнуть немало примеров умелого их употребления. Писатель проявлял большое мастерство, объединяя в одно сложное предложение несколько предикативных частей и не жертвуя при этом ни ясностью, ни легкостью конструкции:

А на педагогических советах он просто угнетал нас своею осторожностью, мнительностью и своими чисто футлярными соображениями насчет того, что вот-де в мужской и женской гимназиях молодежь ведет себя дурно, очень шумит в классах, - ах, как бы не дошло до начальства, ах, как бы чего не вышло,-и что если б из второго класса исключить Петрова, а из четвертого - Егорова, то было бы очень хорошо.

Мастером стилистического использования сложных синтаксических конструкции был Л.Н. Толстой. Простые, и в особенности короткие предложения, в его творчестве редкость. Сложносочиненные предложения встречаются у Толстого обычно при изображении конкретных картин (например, в описаниях природы):

Наутро поднявшееся яркое солнце быстро съело тонкий ледок, подернувший воды, и весь теплый воздух задрожал от наполнивших его испарений отжившей земли. Зазеленела старая и вылезающая иглами молодая трава, надулись почки калины, смородины и липкой спиртовой березы, и на обсыпанной золотым цветом лозине загудела выставленная облетевшаяся пчела.

Обращение же писателя к жизни общества подсказывало ему усложненный синтаксис. Вспомним начало романа «Воскресение»:

Как ни старались люди, собравшись в одно небольшое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями землю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали всякую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выгоняли всех животных и птиц, - весна была весною даже и в городе. Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и березы, тополи, черемуха распускали свои клейкие и пахучие листья, липы надували лопавшиеся почки; галки, воробьи и голуби по-весеннему радостно готовили уже гнезда, и мухи жужжали у стен, пригретые солнцем. Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но люди - большие, взрослые люди - не переставали обманывать и мучать себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира божия, данная для блага всех существ, - красота, располагающая к миру, согласию и любви, а священно и важно то, что они сами выдумали, чтобы властвовать друг над другом.

С одной стороны, усложненные конструкции, с другой - простые, «прозрачные», подчеркивают контрастное сопоставление трагизма человеческих отношений и гармонии в природе.

Интересно коснуться проблемы стилистической оценки А.П. Чеховым синтаксиса Л. Толстова. Чехов нашел эстетическое обоснование приверженности знаменитого романиста к усложненному синтаксису. С. Щукин вспоминал о замечании Чехова: «Вы обращали внимание на язык Толстого? Громадные периоды, предложения нагромождены одно на другое. Не думайте, что это случайно, что это недостаток. Это искусство, и оно дается после труда. Эти периоды производят впечатление силы». В неоконченном произведении Чехова «Письмо» высказывается такая же положительная оценка периодов Толстого: «...какой фонтан бьет из-под этих «которых», какая прячется под ними гибкая, стройная, глубокая мысль, какая кричащая правда!».

Художественная речь Л. Толстого отражает его сложный, глубинный анализ изображаемой жизни. Писатель стремится показать не читателю результат своих наблюдений (что легко было бы представить в виде простых, кратких предложений), а сам поиск истины.

Вот как описывается течение мыслей и смена чувств Пьера Безухова:

«Хорошо бы было поехать к Курагину», - подумал он. Но тотчас же он вспомнил данное князю Андрею честное слово не бывать у Курагина.

Но тотчас же, как это бывает с людьми, называемыми бесхарактерными, ему так страстно захотелось еще раз испытать эту столь знакомую ему беспутную жизнь, что он решился ехать. И тотчас же ему пришла в голову мысль, что данное слово ничего не значит, потому что еще прежде, чем князю Андрею, он дал также князю Анатолю слово быть у него; наконец, он подумал, что все эти честные слова-такие условные вещи, не имеющие никакого определенного смысла, особенно ежели сообразить, что, может быть, завтра же или он умрет, или случится с ним что-нибудь такое необыкновенное, что не будет уже ни честного, ни бесчестного... Он поехал к Курагину.

Анализируя этот отрывок, мы могли бы трансформировать его в одно короткое предложение: Несмотря на данное князю Андрею слово, Пьер поехал к Курагину. Но писателю важно показать путь героя к этому решению, борьбу в его душе, отсюда - предложения усложненного типа. Н.Г. Чернышевский подчеркнул это умение Толстого отразить «диалектику души» своих героев: в их духовном мире «одни чувства и мысли развиваются из других; ему интересно наблюдать, как чувство, непосредственно возникающее из данного положения или впечатления, подчиняясь влиянию воспоминаний и силе сочетании, представляемых воображением, переходит в другие чувства, снова возвращается к прежней исходной точке и опять и опять странствует, изменяясь по всей цепи воспоминаний; как мысль, рожденная первым ощущением, ведет к другим мыслям, увлекается дальше и дальше...».

В то же время показательно, что в поздний период творчества Л. Толстой выдвигает требование краткости. Уже с 90-х годов он настойчиво советует внимательно изучать прозу А.С. Пушкина, особенно «Повести Белкина». «От сокращения изложение всегда выигрывает», - говорит он Н.Н. Гусеву. Тот же собеседник записывает интересное высказывание Толстого: «Короткие мысли тем хороши, что они заставляют думать. Мне этим некоторые мои длинные не нравятся, слишком в них все изжевано».

Таким образом, в художественной речи стилистическое использование сложных синтаксических конструкций в значительной мере обусловлено особенностями индивидуально-авторской манеры письма, хотя «идеальный» стиль представляется немногословным и «легким»; он не должен быть перегружен тяжеловесными сложными конструкциями.

6.15.

Устранение стилистических недочетов и речевых ошибок при употреблении сложных предложений

Если выбор синтаксической конструкции не связан с проблемой сохранения авторского стиля, редактор вправе упорядочить структуру сложного предложения, уточнить союзную связь, сократить количество придаточных частей. Рассмотрим примеры такой стилистической правки:

1. Среди частей и соединений флота, какие отличились на побережье Черного моря, был и артиллерийский дивизион, которым командовал Солуянов.	1. Среди частей и соединений флота, которые отличились на побережье Черного моря, был и артиллерийский дивизион под командованием Солуянова.
2. Егор рассказал, какими докучливыми бывают бураны в их местности, как ему, который остался без отца на десятом году, приходилось расчищать сугробы, которые часто забивали выход из избы вровень с крышей.	2. Егор рассказал, какими докучливыми бывают бураны в их местности, как ему, оставшемуся без отца на десятом году, приходилось расчищать сугробы, забивавшие выход из избы.

В первом примере потребовалась замена союзного слова: вместо относительного местоимения какие (привносящего добавочный оттенок уподобления, сравнения) употреблено местоимение которые, вторая придаточная часть заменена параллельной конструкцией. Во втором примере редактор сокращает количество придаточных частей, устраняет повторение союзного слова который, соединяющего неоднородные придаточные при последовательном их подчинении.

Однако в иных случаях стилистическая правка сводится к переработке простого предложения в сложное:

Нормальная, бесперебойная работа транспорта и безопасность движения пешеходов требует от школьников строгого подчинения сигналам светофора и обращения внимания на дорожные сигнальные знаки.

Чтобы не мешать движению транспорта и обеспечить свою безопасность, школьники должны строго выполнять правила уличного движения: следить за сигналами светофора, обращать внимание на дорожные знаки.

Преобразование простого предложения в сложноподчиненное позволило избавиться от частого повторения отглагольных существительных, нанизывания форм родительного надежа; отредактированный вариант доступнее для восприятия, чем громоздкое простое предложение, неумело сконструированное автором.

Таким образом, в зависимости от условий контекста оптимальным вариантом для выражения мысли могут быть и простые, и сложные предложения. Выбор синтаксических конструкций зависит от многих факторов, которые влияют на авторский стиль и позволяют редактору внести необходимые исправления в текст.

6.16.

Стилистическая оценка параллельных синтаксических конструкций

В синтаксической стилистике к параллельным конструкциям относят такие, которые «при наличии общего грамматического значения (определительного, обстоятельственного и т.д.), различаются своей структурой и функцией (например, член предложения и придаточное предложение, простое и сложное предложение и т.д.)». Проиллюстрируем синтаксический параллелизм простыми примерами:

1. Редактор прочитал рукопись и написал рабочую рецензию.

2. Редактор, прочитав рукопись, написал рабочую рецензию.

3. Редактор, прочитавший рукопись, написал рабочую рецензию.

4. Редактор закончил чтение рукописи и приступил к написанию рабочей рецензии.

5. Когда редактор прочитал рукопись, он смог написать рабочую рецензию.

6. После прочтения рукописи редактор написал рабочую рецензию.

7. Написание рабочей рецензии редактором стало возможным после прочтения рукописи.

Как видим, существование параллельных синтаксических конструкций связано преимущественно с разнообразием способов выражения действия в русском языке. Чаще всего оно обозначается спрягаемой формой глагола (1-й пример), но может быть выражено деепричастием (2-й пример), причастием (3-й пример), отглагольным существительным (4-й пример), инфинитивом (5-й пример), причем придаточная часть сложного предложения может заменить глагольное сказуемое (5-й пример). Важно подчеркнуть, что подобные замены приводят не только к появлению новых оттенков значения, но и к изменению стилистической окраски высказывания: спрягаемые формы глагола не имеют функционально-стилевой закрепленности, причастия и деепричастия являются книжными формами, а отглагольные существительные, как и пассивная конструкция, придают речи канцелярскую окраску.

Немалое значение имеет и эстетическая сторона речи: ее не украшают отглагольные существительные, в особенности те, которые возникли в результате «расщепления» сказуемого (4-й пример), они придают высказыванию тяжеловесность.

Избирая ту или иную конструкцию, мы, конечно, исходим из ее конкретного значения, стилистической окраски и особенностей текста. Так, в 1 и 5-м примерах подчеркнуто главное действие (прочитал), сообщение о нем в придаточной части предложения (в 5-й конструкции) способствует актуализации этой глагольной формы, которая при этом обретает большую самостоятельность.

Преобразование конструкций приводит к утрате глагольности и, следовательно, во 2, 3, а тем более-в 4, 6, 7-й конструкциях, действие отодвигается на второй план. Причастие и деепричастие еще более или менее удерживают глагольные признаки (значение вида придает высказыванию большую определенность, значение времени, свойственное только причастиям, также важно для характеристики действия). Но если деепричастный оборот («второе сказуемое») акцентирует внимание на дополнительном действии, то причастный оборот, выступающий как распространенное определение, усиливает, выделяет субъект действия (редактор, прочитавший рукопись, а не кто другой). Инфинитив, не обладающий важными глагольными признаками, только называет действие (смог написать рецензию), но не может дать полное о нем представление. И, наконец, отглагольное существительное нейтрализует представление о действии как о динамическом процессе, указывая лишь на сам факт его совершения.

Таким образом, несмотря на богатство и разнообразие синтаксических конструкций в русском языке, их параллелизм - весьма условное понятие. Параллельные синтаксические конструкции должны употребляться с учетом их семантических и стилистических особенностей, ролью в общей структуре текста, и было бы заблуждением считать их равноценными и взаимозаменяемыми.

Остановимся более подробно на некоторых параллельных синтаксических конструкциях. Большие возможности для стилистического выбора предоставляет синонимия причастных оборотов и придаточных определительных частей сложноподчиненных предложений: Автор ознакомился с отзывом, написанным рецензентом. - Автор ознакомился с отзывом, который написал рецензент. Преимущество первой конструкции - в ее лаконизме, вторая же акцентирует внимание на действии, указанном в придаточной части сложного предложения; первая тяготеет к книжным стилям, вторая стилистически нейтральна. Из этого, однако, не следует, что для письменной речи всегда предпочтительнее причастный оборот. Он уступает в выразительности придаточной части, если по условиям контекста необходимо подчеркнуть значение действия: Снисхождения заслуживают лишь те люди, которые признают критику и исправляют свои ошибки; ср.: Снисхождения заслуживают лишь люди, признающие критику и исправляющие свои ошибки. Попутно заметим, что препозитивный причастный оборот в таких случаях наименее выразителен, поскольку он подчеркивает значение субъекта действия, а не само действие (Снисхождения заслуживают лишь признающие критику и исправляющие свои ошибки люди).

Поэтому заменяя причастным оборотом придаточную определительную часть сложноподчиненного предложения, не следует забывать, что это ведет к ослаблению глагольности и, следовательно, к умалению самостоятельного значения развернутого определения.

Деепричастные обороты имеют параллельные синтаксические конструкции среди придаточных частей сложноподчиненного предложения и членов простого предложения. Проиллюстрируем это примерами:

1. Беседуя с автором статьи, Иванов понял, что был неправ.	1. Когда Иванов беседовал с автором статьи, он понял, что был неправ.
2. Редактор несколько раз перечитал абзац, стараясь разобраться в новой терминологии.	2. Редактор несколько раз перечитал абзац, чтобы разобраться в новой терминологии.
3. Я понимал, что, ввязавшись в этот спор, должен отстаивать свою точку зрения до конца.	3. Я понимал, что, уж если ввязался в этот спор, должен отстаивать свою точку зрения до конца.
4. Редколлегия не рекомендовала рукопись к печати, получив отрицательные отзывы рецензентов.	4. Редколлегия не рекомендовала рукопись к печати, потому что получила отрицательные отзывы рецензентов.
5. Все разошлись, не успев закончить работу.	5. Все разошлись, хотя и не успели закончить работу.
6. Он говорил о достоинствах своего произведения, нисколько не смущаясь.	6. Он говорил о достоинствах своего произведения и нисколько не смущался.
7. Немного поспорив, автор и редактор решили отдать рукопись на рецензию.	7. После небольшого спора автор и редактор решили отдать рукопись на рецензию.
8. Читая отзыв, он опять подумал…	8. Во время чтения отзыва он опять подумал...
9. Вернувшись из командировки, директор собрал сотрудников на совещание.	9. После возвращения из командировки директор собрал сотрудников на совещание.
10. Нисколько не колеблясь, автор принял условия договора.	10. Без всяких колебаний автор принял условия договора.

Случаи синонимии деепричастных оборотов и придаточных частей сложноподчиненных предложений и членов простого предложения не исчерпываются приведенными примерами, однако и их достаточно, чтобы убедиться в разнообразии синонимических конструкций этого типа. Все они близки по значению, но нетождественны, каждая имеет свои грамматические особенности, семантические оттенки. Так, в придаточных частях сложноподчиненных предложений сказуемое, соответствующее по значению деепричастию, но выраженное спрягаемой формой глагола, подчеркивает действие, усиливает значение его субъекта, союзы уточняют характер связи; ср.: Закончив чтение рукописи, редактор... - Когда редактор закончил чтение рукописи... - После того как редактор закончил чтение... - Так как редактор закончил чтение рукописи... и т.д. Придаточные предложения в сравнении с деепричастными оборотами кажутся значительнее, последние же формулируют мысль более экономно, но придают речи книжную окраску. В отдельных случаях редактор отдает предпочтение той или иной конструкции, избегая нечеткости формулировки, неясности высказывания. Например, в первой паре предложений сложноподчиненное нежелательно, потому что в его придаточной части местоимение он может быть понято двояко (Иванов или автор?).

При неумелом употреблении деепричастных оборотов возникает большое количество ошибок. Грубым нарушением нормы является такое построение предложений, при котором деепричастие и глагол-сказуемое относятся к разным субъектам действия: Стоя у перрона, ее глаза были полны грусти и слез; Читая пьесу, перед нами проходит жизнь одного из провинциальных городов старой России.

Нельзя употреблять деепричастный оборот в безличном предложении: Проводив друга, мне стало грустно. Однако если безличная конструкция допускает действие активного субъекта, который в предложении просто не назван, но предполагается, то употребление деепричастного оборота возможно: Создавая произведение, следует стремиться, чтобы..., Глядя на его поведение, можно было подумать...

Нарушением нормы является и включение деепричастного оборота в пассивную конструкцию: Пролетая над материком, космонавту отчетливо были видны города, реки, пашни (следует: пролетая... космонавт видел...); Двигая валик, лак равномерно распределяется по поверхности (следует: При движении валика лак...).

Нельзя признать правильной и такую конструкцию, в которой деепричастие указывает на дополнительное действие по отношению к отглагольному существительному: Зубы змеи служат для удержания яйца, не раздавливая скорлупу (следует:...позволяют удерживать яйцо, не раздавливая скорлупу), а также на дополнительное действие по отношению к причастию: Шахтер, рискуя жизнью спасший шахту от катастрофы, стал писателем (следует: Шахтер, который, рискуя жизнью, спас шахту...).

У писателей XIX в. можно встретить конструкции, в которых деепричастия указывают на действия, не относящиеся к субъекту: Теряется золотое время, слушая глупые разговоры; В нескольких шагах от кондитерской, поворотя от нее направо, есть переулок (Дост.); Нынче, увидев ее мельком, она показалась ему еще прекраснее (Л. Т.); Проезжая знакомую берёзовую рощу, у меня голова закружилась (Т.). В этих случаях перед нами галлицизмы. Со временем подобное использование деепричастий стало осознаваться как резкое нарушение нормы. Уже А.П. Чехов дал пародийный пример этой ошибки в рассказе «Жалобная книга»: Подъезжая к сей станции, у меня слетела шляпа. В современном русском языке конструкции с независимым деепричастным оборотом совершенно недопустимы.

Стилистически неправильны и такие предложения, в которых деепричастный оборот можно отнести к разным субъектам действия и к разным глаголам, что порождает двусмысленность: Он просит вас подождать, не теряя надежды (он просит, не теряя надежды или подождать, не теряя надежды?). В этом случае следовало написать: Не теряя надежды, он просит... Или: Подождать, не теряя надежды, - вот о чем он просит вас.

Стилистической правки требуют предложения, в которых наблюдается разнобой видовых форм деепричастий: Определив эти величины и измеряя силу тяжести на различных широтах, выводим формулу (следует: Определив... и измерив..., выводим формулу).

Интересны в стилистическом отношении и параллельные синтаксические конструкции, образующие пары сложноподчиненных предложений и предложений с инфинитивом или отглагольным существительным:

1. Главная редакция распорядилась сдать рукопись с первой корректуры.	1. Главная редакция распорядилась, чтобы рукопись была сдана с первой корректуры.
2. Высказано пожелание автору доработать рукопись.	2. Высказано пожелание, чтобы автор доработал рукопись.
3. Инструкция напоминает о необходимости соблюдать правила техники безопасности.	3. Инструкция напоминает о том, что необходимо соблюдать правила техники безопасности.
4. Специализация многих издательств состоит в выпуске художественной литературы.	4. Многие издательства специализируются на том, что выпускают художественную литературу. Или: Специализация многих издательств состоит в том, что они выпускают художественную литературу.

Инфинитивные конструкции отличаются от синонимических придаточных частей сложноподчиненных предложений большей категоричностью и привлекают своим лаконизмом. В сложноподчиненных предложениях подчеркнуто действие, а при использовании личной формы глагола актуализации подвергается и субъект действия. Поэтому предпочтение той или иной конструкции зависит от условий контекста.

Конструкции с отглагольными существительными имеют книжную, а нередко и канцелярскую окраску, но их преимущество в лаконизме, поэтому они широко используются в научном и официально-деловом стилях. При литературном редактировании текстов, в которых скопление отглагольных существительных создает неудобства, целесообразно соблюдать чувство меры, чередуя употребление синонимических конструкций.

Разнообразие инфинитивных конструкций дает богатый материал для стилистического выбора. При этом важно учитывать семантические и стилистические оттенки синонимических конструкций. Рассмотрим некоторые случаи.

При переносном употреблении инфинитив обычно получает в контексте значение лица и воспринимается как указание на действие, происходящее реально, во времени: Дрозд горевать, дрозд тосковать (Кр.). Синонимическими конструкциями могут быть такие, в которых употребляются глаголы изъявительного наклонения прошедшего времени совершенного вида - Дрозд загоревал, дрозд затосковал - или глаголы в настоящем времени, выступающем в значении прошедшего: Дрозд горюет, дрозд тоскует. Сопоставляя подобные синонимические конструкции, легко заметить, что инфинитив передает действие более интенсивное. А это значит, что при переносном, употреблении со значением лица, наклонения, времени неопределенная форма становится ярким средством речевой экспрессии.

Кроме того, добавление к инфинитиву частицы ну подчеркнет начало действия и усилит его интенсивность: Отколе ни возьмись, навстречу Моська им. Увидевши Слона, ну на него метаться, и лаять, и визжать, и рваться... (Кр.).

Сильным источником увеличения действенности речи является переносное употребление инфинитива в значении сослагательного и повелительного наклонения. Инфинитив в сочетании с особой повелительной интонацией передает категорический приказ: Встать!; Молчать!; Немедленно ехать! Подобные конструкции синонимизируются с формами 2-го лица повелительного наклонения, но не содержат конкретного указания на субъект действия (не случайно в них не угадывается значение числа); они подчеркивают лишь требование совершить действие. Поэтому инфинитив в значении императива часто используется в призывах, лозунгах, названиях газетных статей, содержащих обращения: Остановить инфляцию!; Преградить путь наркотикам!; Вывести войска из Чечни!; Видеть историческую перспективу!; Совершенствовать мастерство!

В сочетании с частицей бы инфинитив получает значение сослагательного наклонения: Поспать бы теперь; Ах, скорее бы уйти! (Ч.) В отличие от синонимических форм глагола сослагательного наклонения - поспал бы, ушел бы - инфинитив указывает на более сильное желание, в то время как формы сослагательного наклонения выражают чаще смутное влечение, связанное с представлением о возможности действия. А.Н. Гвоздев, сопоставляя такие конструкции, отметил: «Посидеть бы на берегу моря - свидетельствует о некотором стремлении, а Я посидел бы на берегу моря говорит больше о привлекательности развернувшегося образа, волевой элемент в этом случае очень незначителен или сведен на нет». Поэтому инфинитив порой оказывается незаменимым средством выражения сильного стремления говорящего к совершению какого-то действия: Сдать бы рукопись в конце месяца! (конструкция Я сдал бы рукопись... неравнозначна); Быть бы молодым и сильным; Стать бы волшебником. Замена инфинитива формой сослагательного наклонения в таких случаях невозможна. Усиление эмоциональной окраски этих конструкций достигается употреблением в них междометий ах, эх, союза если: Эх, если бы написать про все это! И чем ярче эмоциональная окраска таких выражений, тем менее реальным представляется осуществление действий.

Дата добавления: 2014-11-25