Служение

Мы выявили еще одну особенность исследованных нами лю­дей. Я говорю о присущей им сосредоточенности на проблемах внешнего порядка. Если попытаться найти название этой осо­бенности, то я бы предложил назвать ее служением в противо­положность эгоцентрическим тенденциям. В отличие от неуве­ренных, тревожных людей с их склонностью к постоянному са­моанализу и самокопанию, этих людей мало беспокоят личные проблемы, они не слишком склонны размышлять о себе. Почти у каждого из них есть призвание и дело, которым они служат, которым они посвящают себя без остатка, почти каждый из них озабочен какой-то важной проблемой, решение которой требу­ет от него всех сил и энергии.

Это не обязательно любимое занятие, не обязательно дело, которого человек желал, или занятия, к которым он стремился, это может быть дело, которым он чувствует себя обязанным за­ниматься. Именно поэтому я говорю о служении, о жизненной миссии, а не просто о “любимом” деле. Эти люди, как правило, не озабочены проблемами личного, эгоистического характера, они в большинстве своем думают о благе других людей — всего человечества, своих сограждан или же о благе близких и доро­гих им людей.

За небольшим исключением практически у всех наших ис­пытуемых мы отметили одну характерную особенность. Эти люди склонны к размышлениям об основополагающих пробле­мах человеческого бытия, они задаются теми вечными, фундаментальными вопросами, которые мы называем философскими или нравственными. Можно сказать, что они живут в глобаль­ной системе координат. В частном они умеют видеть общее, и никакие, даже самые яркие частные проявления не скроют от них общей картины. В основе их системы координат или систе­мы ценностей никогда не лежит местечковый патриотизм, как правило, в ней отражен опыт всей истории человечества, она отвечает не сиюминутным запросам, не социальному заказу, а требованиям эпохи. Одним словом, эти люди в каком-то смыс­ле, несомненно, философы, хотя их философия не обязательно наукообразна, иногда это то, что можно назвать житейской фи­лософией.

Разумеется, такая установка сказывается практически на всех аспектах их жизни. Так, например, один из главных симп­томов, с которого мы начинали изучение целостного синдрома самоактуализации и который был обозначен нами как широта (или не-мелочность), несомненно, является проявлением этой более общей характеристики. Способность вознестись над обы­денностью, умение отрешиться от частностей, расширить гори­зонты восприятия, посмотреть на вещи в перспективе, sub specie aeternitatis [4] имеет огромное социальное значение. По-видимому, именно этой способностью объясняется умиротво­ренность, свойственная самоактуализированным людям, их умение сохранять спокойствие, не тревожиться по пустякам — свойства, которые облегчают жизнь не только им самим, но и окружающим их людям.

Отстраненность; потребность в уединении

Обо всех моих испытуемых можно сказать, что они умеют спокойно и безболезненно переносить одиночество. Мало того, я готов поклясться, что от любят одиночество или, по край­ней мере, относятся к нему с гораздо большей симпатией, чем среднестатистический человек.

Часто именно благодаря тому, что одиночество не страшит их, этим людям удается сохранить хладнокровие в пылу битвы, они не хватаются за оружие, не поддаются страстям, им чужды хлопоты и заботы обывателя. Им не составляет труда быть от­страненными, сдержанными, спокойными и безмятежными; не­удачи и поражения не вызывают у них естественного для менее здоровых людей всплеска эмоций. Даже в самых унизительных ситуациях и даже в окружении самых недостойных людей они умеют сохранять благородство и гордость, и эта способность, вероятнее всего, была бы невозможна, если б у них не было сво­его собственного мнения о ситуации, если б они во всем полага­лись на чувства и мнения других людей. В некоторых ситуаци­ях эта отстраненная сдержанность может перерасти себя и воз­выситься до суровой, холодной отчужденности.

Рассматриваемая нами способность, по-видимому, пребыва­ет в тесной связи с некоторыми другими качествами, обнаружи­ваемыми у этих людей. Во всяком случае, любого из моих испы­туемых можно смело назвать объективным (во всех смыслах этого слова) человеком, особенно в сравнении со среднестати­стическим человеком. Я уже говорил о том, что для самоактуа­лизированных людей проблемы внешнего порядка более значи­мы, чем их собственные переживания, и это утверждение спра­ведливо по отношению к ним даже в том случае, если они оказываются в ситуации, угрожающей их желаниям, надеждам, мечтам. Они обладают удивительной, по меркам среднестатис­тического человека, способностью к концентрации, которая, в свою очередь, порождает такие эпифеномены, как отрешен­ность, умение забыть о тревогах и волнении. В частности, эта способность проявляется в том, что даже в критических ситуа­циях, когда на их плечи сваливается масса проблем, эти люди не страдают бессонницей или отсутствием аппетита, сохраня­ют хорошее настроение и способны к нормальным сексуальным отношениям.

Отстраненность самоактуализированного человека может стать причиной затруднений в его общении с обычными, “нор­мальными” людьми, которые склонны интерпретировать его от­страненность как холодность, снобизм, недружелюбие или даже враждебность. Это понятно, особенно если вспомнить, что расхожее представление о дружбе предполагает в ней не­кую взаимозависимость, отношения, обеспечивающие челове­ку поддержку, сочувствие, одобрение, участие, тепло. Если понимать дружбу именно так, то, пожалуй, можно сказать, что самоактуализированный человек не нуждается в друзьях. В на­шей культуре залогом дружбы является потребность партнеров друг в друге, и очевидно, что средний человек вряд ли пожела­ет иметь другом самоактуализированного человека — ведь тот никогда не положит на алтарь дружбы свою независимость, ни­когда не пожертвует ради друга своей автономностью.

Мы должны понимать, что автономность — это не только независимость, но также самоопределение, самоуправление, способность к принятию ответственности, мужество и сила, ак­тивный поиск решений, умение не быть пешкой в чужой игре. По мере изучения своих испытуемых я все более убеждался в том, что каждый из них сам формирует свои мнения и сужде­ния, сам принимает решения и сам отвечает за них, сам опреде­ляет и прокладывает свою дорогу в жизни. Это качество слож­но обнаружить, его невозможно даже определить каким-то одним термином, но оно имеет чрезвычайно важное, почти ре­шающее значение. Изучая этих людей, общаясь с ними, я по­нял, что очень многие человеческие качества, которые я преж­де воспринимал как нормальные и естественные, на самом деле являются признаками болезни, слабости, ущербности. Напри­мер, прежде я не видел ничего прискорбного в том, что многие люди формируют свои суждения не на основе собственных вку­сов, предпочтений, принципов или убеждений, а на основе тех вкусов, предпочтений, принципов и убеждений, которые навя­зываются им рекламой, родителями, телевидением, пропаган­дой, газетами, назойливыми коммивояжерами и т. п. Многие люди утратили способность к самоопределению, они готовы позволить другим манипулировать собой, согласились быть пешками в чужой игре. Неудивительно, что они так часто испы­тывают приступы беспомощности, слабости, управляемости. Понятно, что в экономике и политике подобное безволие невоз­можно, что в этих сферах оно может привести к катастрофиче­ским результатам. Члены демократического общества должны обладать способностью к самоопределению, к свободному воле­изъявлению, они должны уметь взять на себя ответственность за принимаемые ими решения.

Результаты обширных исследований, проведенных Ашем и Мак-Клелландом, позволяют нам предположить, что только не­большую часть населения Америки, от 5 до 30 %, в зависимос­ти от конкретных обстоятельств, можно отнести к разряду са­моопределяющихся людей. Но в моем исследовании все 100 % испытуемых относились к таковым.

И наконец, я должен сделать заявление, которое вряд ли понравится теологам, философам и ученым. Самоактуализирован­ные люди обладают большей “свободой воли” и они в меньшей степени “детерминированы”, чем среднестатистический чело­век. Понятия “свобода воли” и “детерминизм” принято считать философскими категориями, однако я убежден, что рано или поздно мы дадим им и операциональные определения. В рамках моего исследования они лишены философской особости, я от­носился к этим понятиям и к феноменам, стоящим за ними, как к эмпирическим реалиям. Выскажу еще более крамольное суж­дение — я полагаю, что это не только качественные, но и коли­чественные категории, их можно не только обнаружить — их можно и нужно измерять.

Дата добавления: 2014-11-08