Основные принципы налогового права 2 страница

Поскольку отказ от оценочных норм в налоговом законодательстве в настоящее время невозможен, весьма интересно мнение В.В. Михайлова. Исходя из позиции данного ученого, наличие оценочных норм не является препятствием ни для эффективного правового регулирования, ни для планирования субъектами права своей деятельности в высоконравственном обществе, поскольку внутренние ограничения важнее внешних*(149). Остается только сожалеть о том, что современное российское общество не может быть квалифицировано, как высоконравственное; нельзя рассчитывать и на то, что оно станет таковым в ближайшем будущем.

Отсутствие абсолютной правовой определенности в налоговом праве, по всей видимости, стало основанием осторожной позиции американских ученых, приведенной Д. Ларо: обычно налогоплательщики структурируют свои деловые операции на основании правил Кодекса Службы внутренних доходов США, исходя из того, что налоговые последствия можно предсказать с разумной долей вероятности*(150). Собственно говоря, тот же общий подход можно видеть и в постановлении КС РФ от 5 марта 2013 г. N 5-П: требование определенности призвано обеспечить лицу, на которое законом возлагается та или иная обязанность, реальную возможность предвидеть в разумных пределах последствия своего поведения.

Применительно к рассматриваемому требованию, представляет интерес п. 4 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июля 2013 г. N 62 "О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица": добросовестность и разумность при исполнении возложенных на директора обязанностей заключаются в принятии им необходимых и достаточных мер для достижения целей деятельности, ради которых создано юридическое лицо, в том числе в надлежащем исполнении публично-правовых обязанностей, возлагаемых на юридическое лицо действующим законодательством. В связи с этим в случае привлечения юридического лица к публично-правовой ответственности (налоговой, административной и т.п.) по причине недобросовестного и (или) неразумного поведения директора понесенные в результате этого убытки юридического лица могут быть взысканы с директора. При обосновании добросовестности и разумности своих действий (бездействия) директор может представить доказательства того, что квалификация действий (бездействия) юридического лица в качестве правонарушения на момент их совершения не являлась очевидной, в том числе по причине отсутствия единообразия в применении законодательства налоговыми, таможенными и иными органами, вследствие чего невозможно было сделать однозначный вывод о неправомерности соответствующих действий (бездействия) юридического лица.

Говоря о требовании правовой определенности, нельзя не отметить, что оно предполагает не только конкретность и понятность нормативных правовых актов, стабильность судебной практики, но и, вообще говоря, официальное обнародование и запрет обратной силы правовых актов. В противном случае точное понимание частным субъектом правовых последствий своих деяний было бы невозможным, поскольку субъект не может предвидеть, как именно законодатель изменит эти правовые последствия нормативным актом "с обратной силой". А. Шайо отмечает, что закон не может иметь обратной силы, в противном случае правовые нормы вообще не имели бы никакой обязательной силы (всегда и все можно было бы задним числом изменить)*(151). В определении КС РФ от 12 мая 2005 г. N 163-О упомянут принцип поддержания доверия граждан к закону и действиям государства, который предполагает сохранение стабильности правового регулирования и недопустимость внесения произвольных изменений в действующую систему норм.

Принцип справедливости. Justitia in suo cuique tribuendo cernitur - справедливость проявляется в воздании каждому по его заслугам*(152). Справедливость в общем виде определяется как понятие о должном, содержащее требование соответствия между реальной значимостью различных индивидов (социальных групп) и их социальным положением, между их правами и обязанностями, между деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием и т.п. Несоответствие в этих соотношениях оценивается как несправедливость*(153). Нельзя не отметить, что каждый индивид, вообще говоря, может иметь собственное представление относительно того, что справедливо, а что - нет, т.е. когда именно имеет место такое соответствие.

По мнению русского правоведа С.А. Муромцева, право есть порядок действительный, справедливость - порядок желательный; право все знают и его действие испытывают на себе, как реальный факт, к справедливости стремятся, как к идеалу*(154). В другом произведении С.А. Муромцев отметил, что под справедливостью следует разуметь присущую в данное время данной общественной среде совокупность субъективных представлений о наиболее совершенном правовом порядке. Субъективное воззрение, о котором здесь идет речь, может принадлежать одному или немногим лицам; но обыкновенно индивидуальные различия в воззрениях на справедливость не бывают особенно велики и поэтому под справедливостью разумеют совокупность воззрений по крайней мере целого круга людей, иногда же - воззрений всего общества*(155). Еще Лао-цзы говорил, что закон возникает из справедливости, справедливость возникает из того, что является надлежащим для народных масс, а то, что является надлежащим для масс, это то, что согласуется с умами людей*(156).

При рассмотрении принципа справедливости четко проявляется особенность, отмеченная А.В. Деминым: в этой сфере, как ни в одном ином разделе науки налогового права, отраслевой анализ немыслим без привлечения данных иных гуманитарных наук - философии, социологии, этики. И это не случайно. Принцип - фундаментальная категория междисциплинарного характера с высокой степенью научной абстракции*(157). Кроме того, при изучении справедливости в праве представляет интерес определение, данное еще Р.ф. Иерингом: юриспруденция - осадок здравого разума в вопросах права*(158). В.П. Малахов не без оснований считает, что юрист - если это, конечно, настоящий, образованный, просвещенный (как и полагается) человек - нуждается именно в неюридическом понимании права, иначе он просто замыкается в сконструированной для себя же реальности и в состоянии поддерживать право только как систему принуждения (если не насилия)*(159).

Как полагает А.Ф. Черданцев, рассматривая двучленную теорию норм права, реальные нормы складываются из двух содержательных элементов, каждый из которых есть не что иное, как определенная информация. Одна часть нормы представляет собой информацию о фактах, с которыми норма права связывает наступление юридических последствий, или, как обычно пишется, указывает на юридические факты. Вторая часть нормы представляет собой информацию о юридических последствиях, наступающих при наличии юридических фактов, очерченных нормой, т.е. указывает на права и обязанности адресатов нормы. Никаких других юридических последствий нормы права не предусматривают*(160). Соответственно, справедливость права в целом, по меньшей мере, предполагает справедливость отдельных норм права, поскольку именно в них должно реализовываться требование соответствия между юридическими фактами и их правовыми последствиями.

Ж.-Л. Бержель приводит сведения о том, что существует много интерпретаций понятия справедливости, но анализ, проделанный некогда Аристотелем и Фомой Аквинским, еще и сегодня может оказаться наиболее удачным. В то время выделялись три вида справедливости:

1) коммутативная справедливость имеет место в рамках отношений между независимыми друг от друга субъектами и предполагает арифметическое равенство в обменах между субъектами;

2) дистрибутивная справедливость существует применительно к обязанностям сообщества, в том числе государства, к его членам и имеет целью наилучшее распределение имущества (прав) между людьми, что определяется потребностями каждого члена сообщества, а не долей внесенных им средств;

3) легальная справедливость применима к обязанностям членов сообщества по отношению к самому сообществу, и может быть понята как обязанность всех членов сообщества содействовать общему благу, что имеет место в долге по несению военной службы, содействии жизнедеятельности государства путем выплаты налогов или участия в общественных работах*(161).

Приведенный анализ вполне актуален и в современной отечественной правовой системе, поскольку он в виде логически закрытого перечня описывает возможные виды взаимоотношений между сообществом и членами сообщества. С этой точки зрения коммутативная справедливость характерна, например, для гражданского права. Дистрибутивная справедливость реализуется, в том числе, в праве социального обеспечения. Легальная справедливость актуальна, в частности, в налоговом праве.

Применительно к налоговому праву, следует отметить, что современник А.С. Пушкина, русский юрист А.П. Куницын пришел к выводу, что граждане государства обязаны вспомоществовать цели общества, следовательно, все обязываются к несению податей. Но сия обязанность подает на каждого соответственно его достатку, ибо, во-первых, граждане государства обязываются содействовать цели общества по мере возможности; во-вторых, равное разделение податей было бы противно самой цели общества, поколику оно навлекало бы опасность частным гражданам, лишившись достатка, погибнуть от голода; в-третьих, неравное имущество требует неравных средств к сохранению оного*(162). Русский ученый А.А. Исаев считал, что учение о справедливости в политике налогов содержит в себе ответы на два вопроса: 1) кто должен платить налоги? и 2) как достигнуть уравнительности при распределении налогов между плательщиками?*(163).

Адам Смит отмечал, что подданные государства должны по возможности соответственно своей способности и силам участвовать в содержании правительства, т.е. соответственно доходу, каким они пользуются под покровительством и защитой государства*(164). К.Т.ф.-Эеберг, в свою очередь, полагал, что плательщики должны быть обложены налогом в соответствии с их экономической платежеспособностью, то есть так, чтобы жертва, заключающаяся в налоге, для всех была одинаково чувствительна*(165). В ст. 13 Декларации прав человека и гражданина 1789 года указано, что на содержание вооруженной силы и на расходы по управлению необходимы общие взносы; они должны быть равномерно распределены между всеми гражданами сообразно их возможностям.

Соответственно, справедливость в налоговом праве упрощенно можно определить как обобщенное требование соответствия между деянием и его налогово-правовыми последствиями.

В учебной (научной) литературе по налоговому праву отражения рассматриваемого принципа обычно обозначаются как принцип справедливости*(166); принципы справедливости и экономической обоснованности налогообложения*(167), принцип соразмерности налогообложения*(168), принципы равного налогового бремени, экономической обоснованности установления налогов и сборов*(169) и т.п.

Рассматривая принцип справедливости в налоговом праве, следует отметить верное замечание Е.В. Порохова относительно того, что позиция различных субъектов относительно налогового обременения существенно отличается. Если государство в целом и государственные служащие более всего заинтересованы в том, чтобы взимать налогов как можно больше, то отношение общества к данным платежам иное: не просто взимать налогов как можно больше, но и направлять денежные средства, полученных от уплаты налогов, на социальные программы. Граждане с небольшим доходом обычно полагают, что следует взимать как можно больше налогов с тех, у кого есть деньги, имущество и кто в своем имущественном статусе значится в списке богатых. Состоятельные же граждане, как правило, желают платить налогов как можно меньше или при возможности не платить их вообще*(170). Справедлива и позиция А. Бланкенагеля: экономически обоснованные налоги - это довольно неопределенное понятие, которое не разъясняется в российском налоговом законодательстве и которое не получило необходимого истолкования в судебной практике КС РФ и арбитражных судов. Кроме того, А. Бланкенагель обоснованно отмечает, что размер и тяжесть налогового бремени едва ли подлежат судебному контролю, потому что принцип соразмерности - единственный рычаг судебного контроля размера налогового бремени - работает вхолостую. Это связано не только с природой этого принципа, но и фактом, что под судебный контроль всегда попадает один конкретный налог, в то время как налоговое бремя образуется от всех налогов плательщика*(171).

В пунктах 1 и 3 ст. 3 НК РФ, как отражение принципа справедливости, установлено, что при установлении налогов учитывается фактическая способность налогоплательщика к уплате налога; налоги и сборы должны иметь экономическое основание, и не могут быть произвольными; недопустимы налоги и сборы, препятствующие реализации гражданами своих конституционных прав. В постановлении КС РФ от 4 апреля 1996 г. N 9-П разъяснено, что основные права граждан Российской Федерации гарантируются Конституцией РФ без каких-либо условий фискального характера. Исходя из постановления КС РФ от 25 декабря 2012 г. N 33-П налогообложение не должно быть несоразмерным, с тем чтобы реализация гражданами своих конституционных прав не оказалась парализованной.

Современное правовое регулирование предполагает, что обязанность по уплате любого налога - установленное законом последствие деятельности самого налогоплательщика. Но в качестве налогооблагаемой законодателем должна рассматриваться только такая деятельность, которая является правомерной, осуществляться налогоплательщиком по собственной воле, имеет экономическое содержание и результат (действительный или обоснованно презюмируемый). Должно соблюдаться правило: ad impossibilia lex non cogit - закон не требует невозможного*(172). Ultra posse nemo tenetur - никто не может быть обязан выше своих возможностей*(173). В постановлении Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. N 7841/08 отмечается, что устанавливаемые налоговым законодательством требования должны быть выполнимы. По справедливому замечанию Е.В. Кудряшовой, принцип учета фактической способности платить налог должен воплотиться в конкретных общеобязательных нормах, обобщенно учитывающих платежеспособность субъектов данного налога*(174).

В то же время учет способности налогоплательщика к уплате налога непринципиален, например, в косвенных налогах, поскольку налоги данного типа (НДС, акцизы) обычно включаются "юридическим налогоплательщиком" - продавцом товаров (работ, услуг) в цену товара и перекладываются на "фактического налогоплательщика" - покупателя. Кроме того, для случаев осуществления налогоплательщиком деятельности, которую можно условно обозначить как "необычная" (сделки между взаимозависимыми лицами по нерыночным ценам - ст. 105.3 НК РФ; передача права собственности на товары на безвозмездной основе - подп. 1 п. 1 ст. 146 НК РФ; безвозмездное пользование имуществом - п. 2 информационного письма Президиума ВАС РФ от 22 декабря 2005 г. N 98 и др.), когда налоги условно исчисляются исходя из рыночных цен на товары (работы, услуги), способность налогоплательщика к уплате налога презюмируется. Т.А. Гусева отмечает, что безвозмездность сделки для сторон еще не означает отсутствие возмездности со стороны государства, которое, как правило, получает свою долю от сделок в виде налогов*(175). Кроме того, презумпция способности налогоплательщика к уплате налога изначально имеет место во всех поимущественных налогах, в ЕНВД (гл. 26.3 НК РФ), в патентной системе налогообложения (гл. 26.5 НК РФ), в налоге на игорный бизнес (гл. 29 НК РФ), в НДС "по отгрузке" (п. 1 ст. 167 НК РФ), в налогах с работодателей (до 1 января 2010 г. - ЕСН по гл. 24 НК РФ, с 1 января 2010 г. - страховые взносы по Федеральному закону от 24 июля 2009 г. N 212-ФЗ "О страховых взносах в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, Федеральный фонд обязательного медицинского страхования и территориальные фонды обязательного медицинского страхования"), в налоге на прибыль с будущих доходов по договорам займа (п. 6 ст. 271 НК РФ) и др.

Русский ученый С.И. Иловайский писал, что для того, чтобы признать лицо обязанным платить налоги, необходимо предположить у него существование средств к тому. Судить же о наличности таких средств в каждом отдельном случае весьма трудно, а часто и невозможно. В особенности это справедливо для Новейшего времени, когда занятия и профессии все более и более дифференцируются, жизнь принимает все более разнообразные формы и умножается класс людей, никаких очевидных доходов или источников доходов не имеющих, а между тем удовлетворяющих свои весьма разнообразные, а иногда и утонченные потребности. Приходится отказаться от одной непосредственной оценки податной способности, а судить о таковой на основании разных посредствующих моментов*(176).

Р. Меллингхофф отмечает, что налоги в Германии привязаны либо к реальной, либо к предполагаемой платежеспособности налогоплательщика. Законодатель может ориентироваться на типичный случай и не обязан, применяя особое регулирование, учитывать все особенности*(177). В то же время Ф. Верт справедливо полагает, что "типичный случай" должен определяться реалистично; типизация должна быть необходимой и соразмерной*(178).

Исходя из изложенного, представляется, что слово "фактическая" по отношению к способности налогоплательщика к уплате налога некорректно применено законодателем в п. 1 ст. 3 НК РФ; его желательно исключить из данной нормы. Способность налогоплательщика к уплате налога должна быть либо фактической (реальной), либо обоснованно предполагаемой (презюмируемой). Но даже и при условии такого уточнения следует учитывать мнение, что сама категория "налоговая платежеспособность" носит весьма неопределенный характер, и как ее исчислять - тоже не вполне понятно. Соответственно, на практике установление размеров налогов зачастую производится на основе принципа "по усмотрению государства"*(179). Высказывается позиция, в соответствии с которой практическое применение требования об учете фактической способности налогоплательщика к уплате налога сводится к нулю: налогоплательщики просто не могут к нему апеллировать в силу его неясности*(180).

Кроме того, применительно к принципу справедливости в налоговом праве представляет интерес следующая позиция: вопрос, какими должны быть ставки налогов и где допустимый (максимальный) предел налогообложения, - это вопрос, который стоит и перед государством, и перед обществом с момента возникновения налогов. В литературе и периодической печати постоянно обращается внимание на необходимость научного обоснования доли изъятия и определения ставки налога, которое создавало бы плательщику налога право иметь доход, обеспечивающий нормальное развитие предприятий, организаций, воспроизводство рабочей силы. Проведено множество исследований, тысячи умнейших голов пытались и пытаются ответить на этот вопрос, проводя сложнейшие математические расчеты, выстраивая многочленные формулы и вычерчивая хитроумные графики. Однако ничего убедительного наука до сих пор не предложила. Поэтому пока все сводится к умозрительным заключениям, сделанным на уровне здравого смысла и эмпирических представлений*(181).

Очевидно, что с помощью любых доступных средств (включая и здравый смысл, и эмпирические представления) необходимо стремиться к тому, чтобы налоговая система государства была как можно более справедливой и максимально соответствовала целям прогрессивного развития общества. Налоговые обременения, не соответствующие возможностям частных субъектов, неизбежно повлекут не только осознанный отказ от ведения облагаемой деятельности (владения облагаемым имуществом), но и массовые уклонения от уплаты налогов. Из постановления КС РФ от 23 декабря 1999 г. N 18-П следует, что в сфере тарифообложения (налогообложения) конституционный принцип правового государства диктует для законодателя запрет устанавливать регулирование таким образом, чтобы провоцировать законопослушных граждан на сокрытие получаемых доходов и занижение облагаемой базы.

Попытка упрощенного решения вопроса справедливости в налоговом праве просматривается в ситуации, описанной Т. Джобсом: Федеральный Конституционный Суд Германии, рассматривая общие пределы налогового обременения, в 1995 г. в одном из решений вывел "принцип раздела пополам", который понимался таким образом, что конституционно-правовая высшая граница налогового бремени (совокупно по налогам на доход и имущество) составляет 50% дохода. Однако сейчас Федеральный Конституционный Суд Германии отмежевывается от данной идеи и поясняет, что такого принципа нет*(182).

При этом, еще Р.ф. Иеринг отмечал, что применение всех законов, содержащих определенное число (например, о ступенях возраста, давности, большом дарении, большой краже) весьма легко. Задача законодательства, равно как и юриспруденции, и заключается в том, чтобы облечь понятия, не поддающиеся верному применению, в такую форму, которая делает возможным перевести, если можно так выразиться, данное понятие с языка философа права на язык законодателя и судьи. Философско-правовая идея совершеннолетия (в смысле римской pubertas) заключается в зрелости умственного развития, идея же полного совершеннолетия - в зрелости характера, но для практического применения эта мысль является неподходящей, а поэтому ее заменяет число - потеря в правильности и корректности мысли возмещается практической применимостью ее*(183). Соответственно, как попытка Федерального Конституционного Суда Германии упростить решение вопроса справедливости в налоговом праве через введение некоторой числовой границы предельного обременения, так и последующий отказ от этой идеи, показывают, что граница справедливого и несправедливого в данной сфере, к сожалению, остается неопределенной (оценочной, философской). По всей видимости, это объясняется тем, что государство не приемлет для себя жестких ограничений в виде числовой границы обобщенного налогового бремени - эта граница неявно признается, но через оценочный принцип справедливости, а не через конкретное число (долю доходов и т.п.). Тем не менее, в некоторых видах правоотношений (в основном - частноправовых) введение четких числовых границ изъятий с успехом произведено. Например, в силу ст. 138 ТК РФ размер удержаний из заработной платы не может превышать 70%.

Интересную позицию высказывает А. Бланкенагель: кроме цели получения доходов налоги все чаще несут еще одну функцию: они служат средством управления поведением налогоплательщиков. В случае так называемых управляющих налогов принцип экономической обоснованности налогов означает способность налога достичь желаемой цели*(184). Соответственно, в том случае, если государство хочет косвенно ограничить некоторую законную деятельность (например - разрешенные виды игорного бизнеса), повышенное налогообложение такой деятельности не противоречит принципу справедливости.

Представляет интерес мнение Д.В. Винницкого относительно экономической природы налога. С его точки зрения, в момент, когда правила взимания определенного налога уже закреплены в законе, экономическая природа налога не должна нас интересовать. Экономическая природа налога может учитываться в этом случае лишь при установлении системных связей между отдельными нормами, но не непосредственно*(185). При этом, как справедливо отмечает С.М. Петрова, содержание принципа экономического основания в налоговом законодательстве не раскрыто*(186). Кроме того, С.В. Савсерисом высказывается достаточно сбалансированная позиция: вместо экономической обоснованности налога предлагается исходить из экономической основанности налога. При этом, в подавляющем большинстве ситуаций принцип экономической основанности налогов имеет первостепенное значение. Придание норме права смысла, отличного от ее буквального содержания, даже с учетом принципа экономической основанности налога, допустимо только тогда, когда имеется пробел в налоговом законодательстве либо норма неясно сформулирована и при этом отсутствует ее толкование*(187).

Некоторые акты высших судебных органов иллюстрируют данную проблему. В частности, интересные выводы общего характера сделаны в определениях Верховного Суда РФ (далее - ВС РФ) от 24 декабря 2003 г. N 37-Г03-10 и от 17 ноября 2004 г. N 9-Г04-24: в соответствии с п. 3 ст. 3 НК РФ налоги и сборы должны иметь экономическое основание, а не обоснование. НК РФ не предусмотрено обязательного включения в тексты законодательных актов о налогах экономического обоснования. В определении КС РФ от 12 мая 2005 г. N 167-О отмечается, что факт неполучения налогоплательщиком оплаты от реализации товаров (работ, услуг) не исключает возможность взимания НДС, который, как и другие налоги, в принципе должен уплачиваться за счет собственных средств налогоплательщика (п. 1 ст. 8 НК РФ).

Однако можно обнаружить примеры и иного подхода. Так, весьма интересно определение КС РФ от 11 мая 2004 г. N 209-О: судебные органы при рассмотрении споров по поводу сумм земельного налога, подлежащих уплате пользователями земельных участков в городе, не ограничиваясь установлением лишь факта принятия органом местного самоуправления нормативного акта, которым установлены коэффициенты дифференциации ставки налога по местоположению и зонам различной градостроительной ценности территории, и проверкой правильности расчета сумм налога в соответствии с этим актом, должны, не вмешиваясь в сферу нормотворческих полномочий муниципальных образований, выявлять, проводились ли при его принятии помимо оценки местоположения и градостроительной ценности тех или иных участков земли анализ и оценка экономических факторов, влияющих на уровень их доходности, т.е. осуществлялось ли экономическое обоснование дифференциации ставки земельного налога на основе многофакторного анализа оценочных характеристик земельных участков.

Особый интерес представляет п. 6.3 постановления Пленума ВАС РФ от 30 июня 2013 г. N 58 "О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при рассмотрении арбитражными судами дел об оспаривании нормативных правовых актов": если нормативный правовой акт большей юридической силы, на соответствие которому проверяется оспариваемый нормативный правовой акт или его отдельное положение, содержит требование экономической обоснованности оспариваемого акта либо иные требования к основаниям его принятия, арбитражный суд осуществляет проверку соответствия оспариваемого акта или его отдельных положений, в том числе, названным требованиям.

Однако представляется, что указанное разъяснение ВАС РФ не повлечет существенного роста налоговых споров по оспариванию нормативных правовых актов налогового законодательства. По всей видимости, арбитражные суды будут исходить из того, что НК РФ не содержит прямого общего требования об экономической обоснованности нормативных актов об отдельных налогах.

Кроме разрешения частных вопросов фактической способности налогоплательщика к уплате налога (экономического основания налога), в судебных актах иногда прямо разрешается общий вопрос справедливости (как при оценке адекватности налоговых последствий деятельности, так и в иных областях - процедура, ответственность и т.д.). При этом соответствующее нормативное регулирование или действия правоприменителя оцениваются судами критически. В качестве примеров можно привести следующие акты:

- в постановлении КС РФ от 24 февраля 1998 г. N 7-П рассматривался вопрос резкого увеличения законодателем ставки страховых взносов в Пенсионный фонд РФ (с 5% до 28% от дохода) для самозанятых граждан. Суд отметил, что признаки страховых взносов (с учетом существовавшего на тот момент правового регулирования) не позволяют отграничить их от налогов. Кроме того, по мнению суда, обеспечение неформального равенства граждан требует учета фактической способности гражданина (в зависимости от его заработка, дохода) к уплате страхового взноса в соответствующем размере. Установив в Федеральном законе от 5 февраля 1997 г. N 26-ФЗ "О тарифах страховых взносов в Пенсионный фонд Российской Федерации, Фонд социального страхования Российской Федерации, государственный фонд занятости населения Российской Федерации и в фонды обязательного медицинского страхования на 1997 год" для индивидуальных предпринимателей, занимающихся частной практикой нотариусов и адвокатов, тариф страховых взносов в ПФ РФ на 1997 год в размере 28% заработка (дохода), то есть увеличив его почти в шесть раз по сравнению с ранее действовавшим тарифом, законодатель нарушил названные конституционные принципы, так как не принял во внимание ни фактическое сходство, ни реальные различия в характере и условиях деятельности этих категорий граждан - плательщиков страховых взносов в сравнении с другими категориями;

- в определениях КС РФ от 9 апреля 2001 г. N 82-О и от 16 ноября 2006 г. N 475-О исследовались вопросы, связанные с введением ЕНВД. По мнению Суда, по своей правовой природе ЕНВД представляет собой специальный налоговый режим в сфере малого и среднего предпринимательства, при котором уплата большинства федеральных, региональных и местных налогов и сборов заменяется единым платежом; такое законодательное регулирование не направлено на ухудшение положения налогоплательщиков и не должно приводить к этому, поскольку при установлении и исчислении единого налога обеспечивается такой принцип налогового законодательства, как учет фактической способности налогоплательщика к уплате налога. На основании данной правовой позиции, в постановлении Президиума ВАС РФ от 28 июля 2009 г. N 3703/09, Суд, рассмотрев конкретное дело, пришел к выводу, что исчисленный налоговым органом в полном соответствии с действующим законодательством ЕНВД не отвечает требованиям ст. 3 НК РФ, вследствие чего решение налогового органа о доначислении данного налога является незаконным. Нельзя не отметить, что в п. 1 ст. 3 НК РФ говорится о том, что фактическая способность налогоплательщика к уплате налога учитывается при установлении налогов, а в указанных актах КС РФ разъяснено, что данная способность подлежит учету не только при установлении, но и при исчислении конкретного налога - ЕНВД. Иными словами, КС РФ исходит из того, что справедливость не заканчивается с принятием закона; явно несправедливые налоговые последствия конкретной деятельности могут и должны нивелироваться, по меньшей мере, судами.

Дата добавления: 2014-11-25