Слово, обращенное к супругам

ЛЕКЦИЯ 9. ОСОБЕННОСТИ ОБЩЕНИЯ С РАЗЛИЧНЫМИ АУДИТОРИЯМИ СЛУШАТЕЛЕЙ. ОПЫТ ПАСТЫРСКОГО И МИССИОНЕРСКОГО СЛУЖЕНИЯ

Тема супружества чрезвычайно ответственна. Даже иные священнослужители, особенно недавно рукоположенные или из монашествующих, смиренно расписываются в недостатке компетенции в этом вопросе и не рискуют выступать перед теми, кто ищет такового разъяснения.

В наше время нередко взаимоотношения супругов складываются непросто и даже драматично. Между ними возникает множество противоречий, коллизий, нестыковок, столкновений. И объясняется это весьма просто – либо возросшим донельзя самолюбием, общим родимым пятном падшего человечества, либо полным отчуждением от Божественной Благодати. Что справедливо в случаях союзов, чуждых освещения, чуждых венчания, чуждых христианской нравственности.

Конечно, трудно предположить, как благочестивый юноша, закончивший духовное учебное заведение, взялся бы рассуждать о добродетелях супружеских с людьми, «порадовавшимися на своем веку». Ибо им эта область может быть изучена теоретически, но ни в какой учебник нравственного богословия, конечно, невозможно вместить того многообразия мыслей, чувств, отношений, что выпадает на долю состоявшихся супругов. Не говоря уж о весьма деликатной области плотских отношений, которые в православии именуются жизнью по плоти, или родовой жизнью человека.

Священнику нередко приходится размышлять о семейной жизни, потому что и сам он человек женатый, и большинство прихожан его ведут семейную жизнь. Я недоумеваю и иногда с горечью изумляюсь, как же враг рода человеческого усердно работает, не зная ни выходных, ни санитарных дней, сея плевелы отчуждения, разобщения между теми, кто, по Евангелию, является единой плотью, единым организмом, общностью о двух лицах. Почему в нашей земной жизни так складывается, что часто супруги, призванные быть не разлей вода, глядят, как лебедь и щука, или лебедь и рак, и тянут в разные стороны арбу семейной жизни. Виновато, конечно, уже названное нами самолюбие и, безусловно, сознательное намерение врага рода человеческого вносить рознь туда, где должны царствовать взаимопонимание и любовь. Вот почему от третейского судьи, от человека, который обращает слово к супругам, требуется глубокий внутренний мир и равновесие души. Но и этого мало. Нужна еще и та благодатная мудрость, добрая искушенность, опытность. А прежде всего – примиренность собственного сердца, следствием которой является, в частности, и примиренность интонации. Одним словом, нужна любовь. Только лишь обладая энергией любви, мы сможем привнести что-то в разворошенный, как муравейник, разоренный мир чужой семейной жизни. Ведь, как правило, в ней третий лишний. Безусловно, если мы говорим о священнике, то последнее не о нем сказано. За него ходатайствует, ему вспомоществует, его укрепляет благодать священства, отцовства, благодаря которому он может положить свои руки на плечи бедным супругам, измученным вконец неразрешимыми противоречиями, и сказать им мудрые, добрые, действенные слова, чтобы в их жизни снова воцарились мир, спокойствие и любовь.

Когда мы ведем речь о двух любящих и спаянных самой жизнью людях, муже и жене, будем памятовать, что у каждого из них есть своя правда, свое видение жизни в целом, ситуации в частности. И редко-редко когда один из супругов злодей, а другой агнец. Ибо нет в мире человека безгрешного. В конце концов, эти двое некогда встретились, полюбили друг друга и сделали свой жизненный выбор не с завязанными глазами. Поэтому что же пенять на свою половину, коль скоро ее мнение, суждение, обыкновение нынче совершенно не совпадают с твоими. Сам выбирал. Сам давал согласие. У каждого из супругов есть своя правда. Но, безусловно, есть и своя ограниченность, присущая каждому сотворенному существу, а уж тем паче существу падшему, каковы мы все в Адаме. Вот эта самая ограниченность и доводит подчас до белого каления кого-то из супругов, забывших мудрые слова нашего Спасителя: Носите бремена друг друга и так исполните закон Христов (Гал., 13, 34). Носите бремена друг друга! То есть, принимайте человека с его ограниченностью, с его очевидной для всех, кроме него самого, немощью.

Любовь и есть та энергия, которая, исходя из глубины просвещенного духа, позволяет видеть ограниченность и немощь ближнего и покрывать ее великодушием, терпением, неосуждением, добродушием и всеми прочими благими расположениями христианского сердца.

Говоря о словесном общении супругов, приходится с горечью признать, что оно очень быстро скользит по наклонной плоскости. А иногда и камнем падает в пропасть. Я имею в виду крайнюю недолговечность того возвышенного, теплого и ласкового языка общения, который свойствен влюбленным в период жениховства, ухажерства, влюбленности. Само по себе это явление доброе. Я имею в виду умение отыскивать теплые, добрые слова для того, к кому мы неравнодушны. Но пусть это явление будет искренним, и пусть это будет действительно натурой человека. Этическая культура супругов, в частности, проявляется и в том, чтобы сохранить на высоком уровне стиль своего общения, чтобы с помощью доброго и ласкового слова, по крайней мере, восстанавливать те чувства, которые претерпевают известный ущерб с течением времени. Восстанавливать добрые, светлые и радостные отношения.

Жаль тех супругов, у которых происходят необратимые изменения в их общении, в том числе, словесном. Жаль тех супругов, которые теряют желание, навык, а потом и способность говорить друг с другом по-человечески, общаются тычками, окриками, бурканьем, шипением, бухтением – языком обитателей джунглей. Ах, дорогие братья и сестры, если бы вы знали, как важно не опускаться до этой словесной пальбы и стрельбы, но выражать свои естественные желания русским языком с английской учтивостью.

Приходится еще и признаться, что потерявшая воодушевление супруга часто в своих высказываниях бывает куда более колким ежиком, чем ее глава. Думаю, что сейчас телевизор в немалой степени способствует опошлению нашего языка и наших нравов. А веду все к тому, что, обращаясь к этим битым воробьям, тертым калачам – супругам со стажем, мы, конечно, должны стараться нести им доброе, высокое, но не искусственно приукрашенное слово, стараясь воскресить в их памяти все лучшее, что было в их совместной жизни. И на практике убеждаешься, что, когда говоришь по-доброму, когда говоришь хорошим русским языком, которым, возможно, современные супруги в быту и не владеют, это очищает сознание и как бы воскрешает в душах святыню брака, ущербляемую нашим ежедневным взаимным если не хамством, то грубостью, огрызанием по малейшему поводу, привычно не замечаемой неблагорасположенностью, недобротой, проявляющейся, в частности, и через слова.

А сколько всего льется на нас из телевизора?! В том числе и когда современные семейные драмы показывают. А народ, уставший от агрессивных боевиков и детективов, сегодня, как замечают обозреватели, тяготеет к семейной драме, к саге, хочет чего-то мирного, спокойного. Однако эти семейные саги нового типа иногда так огорошивают, в такие словечки облекаются – только держись. Вот некая умудренная дама утешает главную героиню по поводу неверности либо легкомысленного отношения к супружеству ее мужа: «И что ты, глупая, хандришь? Ты что, мужиков не знаешь?» – и дальше такими словами выдает свои мысли о мужской природе, какие не услышишь в бараках женского отделения мордовских лагерей. Это тем более плохо, что у нас народ берет пример с актеров и актрис, они являются своего рода примерами в нашем обществе. Это, конечно, беда. Потому что демоны преимущественно занимаются этой областью плотской любви, отравляя сознание людей матерными выражениями и циничными словесами, которые соотносятся с реалиями половой жизни, и умерщвляют душу, навевая грязь и пошлость в ту область, которая, на самом деле, свята, чиста и богоугодна. И вот мы, священники, по долгу службы обращающие слово к супругам, убеждаемся с печалью для себя, насколько развращено словесное языковое сознание молодых людей нашего времени. И как непросто реставрировать это сознание. Как непросто обрести душе целомудрие и, соответственно, бережное слово, которое будет дышать этой Небесной добродетелью.

В супружеской жизни важно проявлять попечение о чистоте словесного общения. Ибо в русском языке достаточно слов, понятий, словосочетаний, выражений, используя которые мы будем говорить свободно на любую тему, связанную с супружеством, не рискуя повредить даже самое взыскательное ухо, а вместе с тем оздоравливая внутренний мир людей.

Русский народ исстари считался одним из самых целомудренных в мире. Стыдливость, целомудрие, скромность – это те одежды, в которые облекалась православная душа с детства. Многие исследователи культуры считают, что это является следствием особого почитания нашим народом Пречистой Девы Марии, особенно благоговейного отношения к святыне девства. Оттого и к супружеству у нас всегда относились с почитанием. Однако пришли иные времена, и многое изменилось в мире и в русском народе. В лихие годы матерный лексикон был внесен Красной армией и вообще всей новой исторической общностью в быт России, растленной до основания, в том числе и этим демоническим новоязом.

Теперь обратимся собственно к словесному назиданию супругов. Трудно себе представить какую-либо лекцию, обращенную к семейным парам, собранным в аудитории. Как правило, такое наставление случается с глазу на глаз, от уст к устам. Хотя, конечно, на данную тему можно и должно говорить с общественной трибуны. Священники сейчас нередко по необходимости выступают по этим проблемам и, готовя молодежь к подвигам супружества, безусловно, берут на себя очень важную миссию рассказать, что такое хорошо и что такое плохо в браке в свете отношения православия к этой стороне жизни.

Но мы поговорим о некоторых особенностях этого словесного назидания. В нашем случае полезно, в частности, использовать знакомые и нашим слушателям поэтические отрывки, фрагменты из вошедших в культурную сокровищницу русского человека произведений, которые лучше всего выражают тот или иной аспект жениховства или супружеской любви.

Недавно, будучи в гостях, я увидел, что домочадцы смотрят по видеомагнитофону фильм «Двенадцать стульев». Я читал еще отроком это произведение, очень занимательное для советской литературы. Сейчас, конечно, иначе на него смотришь. Но оно в значительной мере отравлено совершенно не русским духом. Произведение глубоко атеистическое, циничное, хотя не лишенное остроумия. Но главный герой этого произведения Остап Бендер, великий комбинатор, тоже не чужд был нежных чувств. Однако он оказался не на высоте. Обманул свою невесту. Принес ее в жертву призрачным миллионам. А потом, рассказывая о том, как он ее любил, в частности, вспоминает то, что и мы вспоминаем, когда нам нужно воскресить в погрубевшей душе мужа светлые, радостные воспоминания о его избраннице.

«Батюшка, – жалуется один из прихожан, – ну что она мне плешь проедает? Я ей говорю: «Ну, верен я, верь. Вот при свидетелях клянусь. Но могу себе позволить что-то. Но верен. А она меня достает всячески», – и так не по-доброму смотрит на ту, которую когда-то прижимал к своей мужественной груди. Вот батюшке и нужно этому неандертальцу каким-то образом вернуть мягкость сердца. «А скажите, вы четырнадцать лет назад как-то изъяснялись вашей лучшей половине в любви?» – «Ну, было». – «А читали ей стихи?» – «Да я, вообще-то, не поэт». – «Это ясно. По первому взгляду. Ну, что-нибудь по школьной программе? «Я помню чудное мгновенье: передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты».

И вот интересно, когда по-доброму, без всякой актерской патетики это четверостишие прочтешь, как ни странно, очень часто у людей мгновенно теплеет сердце. Не потому, чтобы само стихотворение так влияло. Наверное, все зависит от расположения и от вашего стремления что-то вдохнуть в сердца. Но слова-то сами по себе прекрасны, совершенны. А главное, что они уже имеют жизнь самостоятельную в языковом пространстве России. И вы видите, как мягчеет сердце. И сами бы вы никогда не могли, может быть, изобрести ничего. А вот с помощью этого четверостишия добиваетесь многого.

Представьте, что к вам на исповедь приходит женщина среднего пожилого возраста со следами былой красоты на лице. А у нас аналойный столик с крестом и Евангелием стоит как раз напротив «Всецарицы», чудотворного образа, источающего благодатную помощь страждущим от всяких бед и напастей, в том числе и онкологических заболеваний. «Батюшка, я, вообще-то первый раз». – «Но не последний?» – «Да, не последний. Все плохо. Что-то жизнь превратилась в одну черную полосу. Муж в Чечне ранение получил. Сыночка в электричке скинхеды побили. Слава Богу, жив остался. Да вот еще мне операция предстоит. Боюсь, как бы не онкология. Вы представляете себе, батюшка?»

Да, священники на исповеди стоят не для того, чтобы находить соответствующую статью из кодекса нравственности и морали. Они должны, конечно, посочувствовать. А посочувствовав, расположить человека к дальнейшему исповедальному разговору. «Да, тяжело вам. Подумать только, какие беды на вашу светлую голову свалились». – «Эх, батюшка, была бы светлая…» Человек уже, значит, как-то со стороны смотрит на себя. «Ну, раздражаетесь иногда?» – «Да нет, я вообще спокойная. Если кого-то ненавижу, то тихо. Никто не догадается». – «Но, знаете ли, лучше бы, наверное, сразу выговориться. Прости, Господи, и помилуй». И так вот вы беседуете с человеком. Мало-помалу область его жизни раскрывается. Наконец, доходите до самого больного пункта. Это общее место сейчас у постсоветского человека. (Я беру обобщенный пример, тут не выдается тайна исповеди.) «А вот за годы вашего союза (не говоришь, супружества, потому что не венчаны, конечно, хоть и крещены) вам всегда удавалось сохранять верность?» – «Батюшка, вообще-то никогда не удавалось». – «А сколько раз не удавалось?» – «Это как?» – «Ну, сколько их было, таких летучих голландцев?» – «Ну, батюшка, вот на двух руках хватит». – «Но это поезд уже ушедший?» – спрашивает с надеждой священник. «Да нет, батюшка, в коммуне остановка». – «Как? И до сих пор?» – «Да, мы выходим вместе гулять со своими собачками». – «То есть, до сих пор это имеет место?» «Имеет, батюшка, имеет. Он с женой не живет». – «Но они так все говорят». – «Как же так, матушка моя? У мужа ранение в Чечне, а вы так ведете себя. Может, это из-за такого вашего поведения и случилось». – «Это, – говорит, – со мной не связано. Это он сам подорвался на мине». – «На ребенка скинхеды накинулись, – продолжает священник. – Да и вот у вас такой звонок из Небесной канцелярии. Операцию делать через неделю. Еще что там найдут. Это же ясное свидетельство, что надо что-то менять. Или я говорю неправильно?» – Она отвечает: «Да, нет, правильно все говорите, батюшка. Потому и пришла». Кажется, что уже священник добился победы. Ан нет. «Ну, батюшка, мы уже пятнадцать лет дружим. Это еще до того, как я со своим майором свадьбу сыграла». – «Но неужели вам не видно, что вы правой рукой созидаете, а левой разрушаете? Вы желаете себе здоровья?» – «Ну, конечно. И кошка желает себе здоровья». – «Так как же вы пришли молиться о благополучном исходе операции и хотите взять благословение, а от греха не отступаете? Ведь ясно же, что нужно. Можно дружить с ним. Пожалуйста. Я вот тоже с вами дружу. И люблю вас по-хорошему. Но если с ним продолжать отношения, то добра-то чего же ждать?»

Вот вам немощная природа женская. Ну не хочет она отстать от этого греха. А может быть, хочет, но не может. Вот и остается только один последний козырь, в который вы должны вложить всю свою душу. Это четверостишие из Тютчева, которое я привожу, чтобы оживить героиню нашего рассказа. «А не находите ли вы, что с нами случается все по четверостишию русского поэта?» Делаете риторическую паузу и потом произносите: «О, как убийственно мы любим, как в буйной слепоте страстей мы то всего вернее губим, что сердцу нашему милей». И вот представьте себе, – говорите вы далее, – не дай Бог, сейчас перекрытие упадет нам на голову, и мы все, герои этой истории, у Престола Божия окажемся: вы, ваш супруг, голландец летучий, который с женой, как он говорит, не живет, и я. И вы думаете, мы в белоснежных ризах предстанем пред взором Судии, сказавшем: Брак у всех да будет честен и ложе [супругов] непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог (Евр. 13,4).

Вот так и ведешь эти – не дуэли, конечно, но диалоги, желая-таки помочь человеку душою умягчиться, посмотреть на себя со стороны. И изречь: " Отче! согреших на Небо и пред Тобою (Лк. 15,18). Иду ко Отцу моему с покаянием".

Говоря о супругах и о том, почему нужно беречь семейный мир, единомыслие, священник имеет еще один козырь. Это дети. Дети, которые совсем не заслужили вечной розни, вечного лая, шипа и рыка тех, кого ребенок готов назвать богами. Родители, говорили в древности, это домашние боги. И ради детей мы, конечно, должны быть готовы на все доброе, хорошее. Ради детей, если не ради Господа (а прежде всего – ради Него), должны приносить в жертву собственное самолюбие, всю свою болезненную индивидуальность. И, наверное, самым сильным козырем в увещевании матери или отца к выправлению их жизни из безнравственной в нравственную является указание на взаимосвязь между отцами и детьми. Дети тысячью незримых нитей связаны с родителями. И даже их физическое здоровье в большинстве своем зависит от образа жизни родителей. На детях Господь показывает родителям все. Не потому, чтобы дети были экспериментальной площадкой, нет. Господь хранит младенцев. Но верна пословица, что яблочко от яблони недалеко откатывается. Дети, по существу, – это один из членов тела супружеского, и член ближайший.

В большинстве своем, конечно, у креста и Евангелия родители не ведут идейных споров со священником. Они приходят с открытым сердцем. Иногда сама скорбь отверзает его. И готовы принять все, что скажет пастырь. Идут, конечно, с сокрушением, с сознанием своей вины. Если болеют дети, родители сами себе задают вопрос: «Не я ли, Господи, не я ли виновен в злостраданиях ребенка своего?»

Поэтому иногда с мамочками, несколько заплутавшими на дорогах жизни, всего лучше говорить о будущности ребенка, если дитя еще маленькое. Для мам это сильнейший импульс. Потому что она желает счастья своему чаду. Ради этого живет. И готова перегрызть горло тому, кто посягнет на счастье ее дитяти. А если это она сама подсекает будущность ребенка своими грехами? Кому же горло грызть? Конечно, каяться нужно. И вот иногда священник находит этот путь к сердцу матери очень простыми словами, вспоминая их, между прочим, из советского времени. «А скажите, пожалуйста, ведь вы, наверное, как всякая мама, не желаете вашему ребенку таких крученых дорог жизни, таких сумерек, таких лабиринтов, из которых мы с вами, – батюшка всегда себя отождествляет с кающимся, – никак не можем выбраться, в трех соснах заплутав. Наверное, сами-то вы желаете ребенку дороги прямой, дороги чести, правды и любви? Хотите, чтобы ребенок шел, не спотыкаясь, тропой бескорыстной любви? Сами, наверное, хотели бы, чтобы ваше дитя было рыцарем чести и отваги?» Одним словом, подыскиваешь слова, которые высвечивают будущность дитяти в самой доброй перспективе. «Готовы ли вы устранить те препятствия, которые встают, как чудища рогатые, на жизненной стезе вашего ребенка?» Родители готовы. Но только начинать им нужно с самих себя. Каяться в грехах молодости. Восполнять недостающее. И уж, конечно, быть людьми морально чистыми, не имеющими права на двойное дно и на запасной вариант.

Хорошо мирить родителей, вспоминая, между прочим, лексику наших сказов, наших древнерусских произведений. Ведь тогда были особые эпитеты, которыми осыпала женщина жениха или мужа, князя удалого, вернувшегося с поля брани. Все это имеется в наших былинах, сказаниях, отчасти, житиях.

«Батюшка, но объясните, отчего я ненавижу своего мужа?» – «Ну отчего? Вы, наверное, с ним по-человечески не поговорите никогда». – «Это как?» – «А вот как, – и тут вы создаете ей некую картину образную, которая воздействует на сердце и намечает некую программу. – Есть такие жены, они вроде бы и любят мужа, но все время с ним ругаются. Все время он вызывает у них негатив, все время раздражаются, а сами же спрашивают: «Отчего я такая раздражительная? Вот только завижу его издалека, уже мне плеваться хочется». Да что же это такое? Это просто болезнь. Это просто какое-то демоническое состояние. И так ведет себя та, которая должна быть ангелом-хранителем, утешителем своего супруга. Ну и что, если у него внешность вырублена как бы из цельного куска базальта? Ну и что, если он неГеракл? Кормилец зато. Все домой тащит, что найдет по пути. Стул без одной ноги. Трансформатор с проволокой развинченной. По-своему он выражает попечение о доме. «Батюшка, у нас все забито. На антресолях, в ванной. Я уже восемь лет не принимала ванну, потому что там запчасти машины, которую он обещает собрать к Восьмому Марта. «Это тяжело, я согласен. Так вот вы попробуйте все-таки встретить его как-то по-человечески. Он звонит. Вы открываете ему дверь и говорите: «Здравствуй, свет очей моих». Но без иронии, с любовью. «Друг мой прекрасный, месяц ясный». Он сначала будет это воспринимать тоже неадекватно. «Ты чё, сдурела?» А вы не смущайтесь, продолжайте: «Скорей входи, мой милый друг. И отдохни, пока тебе я напеку оладьев. Давай сниму твой армячок. Садись, садись, душа моя. В глазах твоих читаю лишь усталость. И утомление от общения с миром агрессивным». И если так постоянно, изо дня в день, какие-то добрые слова говорить, так любовь возродится. А мы бываем так скудны, тупы даже, бесчувственны.

Конечно, во многом очень важно прислушаться к совету аввы Дорофея, который говорит о духовной жизни и убеждает не терять ту первую ревность по Бозе, ту первую любовь к Богу, которую вдохнул в нас Господь на заре обращения к Церкви. Многие, - говорит авва Дорофей, - потеряли эту ревность, но не многие возвратили ее. Так вот, конечно же, нужно знать, что непросто возвращается то быстро теряемое вдохновение, та нежность чувств, которая некогда составляла радость бытия новобрачных. И, безусловно, мы назовем исключительными, замечательными, достойными всякой похвалы те пары, где мужья и жены, действительно, стараются сохранить эту высоту, а вместе с тем добрые слова и чувства радостного единения, доверия, готовности служить без утомления своему избраннику или избраннице. Потому что это должно беречь, как нежный цветок, легко увядающий под раскаленными лучами солнца.

Дата добавления: 2014-11-25