Заключительная

Вечером, перед отъездом домой, когда закончились ликования по поводу избрания Удалова на ответственный пост, а манифестация, карнавальные шествия и концерты самодеятельности уже догорали на улицах, Удаловы уединились у себя в номере.

Ксения зашивала мужу пиджак, порванный во время разоблачения кузнечика, Удалов разбирал бумаги: те, что пригодятся на Земле, откладывал направо, а те, что без надобности, – налево.

– Теперь мне с тобой сладу не будет, – сказала Ксения, откусывая нитку. – Что ни день – в космос, то на заседание, то на совещание.

– Нет, – сказал Удалов. – Пускай сами ко мне приезжают. У меня в стройконторе дел много.

– Будешь, будешь в космос гонять. К своей возлюбленной.

– Она мне не возлюбленная, Ксюша, – возразил Удалов. – Она только выполняла задание.

– А ты и распустил перья.

– Извини.

– Никогда. А то женись на ней, я не возражаю. Поселяйся здесь, занимайся общественной работой, воюй с драконами. Из‑за меня, небось, ни разу с драконами не воевал.

– У нас, кисочка, драконов нет, – сказал Удалов. Но голос его был невесел. Какие‑то рецидивы страстного увлечения Тулией сохранились. И хотя еще по дороге Тулия объяснила Удалову, что испытывает к нему чувство благодарности, чувство дружбы и чувство почтения, но не больше, что теперь она полностью отдастся учебе, чтобы забыть об ужасных и позорных месяцах плена, Удалову трудно было забыть, как Тулия расширяла прекрасные глаза при виде Корнелия и повторяла: «С первого взгляда… и на всю жизнь!»

Неужели, мысленно вздыхал он, некоторые женщины могут так легко и убедительно притворяться? Как трудно поверить… и как не хочется верить.

Удалов искоса взглянул на Ксению и принялся шустрее раскладывать бумаги, опасаясь, как бы по своему обыкновению Ксения не прочла его мыслей. Но Ксения прочесть их не успела, потому что в дверь постучали и вошли Белосельский с Тулией. При виде Тулии Ксения поморщилась, Удалов тоже. По разным причинам. Ксении вообще Тулия внешне не нравилась, а Удалову не понравилось, что Тулия шла, положив золотую головку на плечо Николаю, как будто это была для нее самая привычная поза.

– Мы с печальной новостью, – сказала Тулия.

– Говорите, – Удалов пытался преодолеть в себе остаточную ревность к другу детства. Пора было привыкать. Тулия уже третий день ходила, положив голову на плечо Николаю.

– Пришла телеграмма с дикой планеты. Вождь и дедушка передают привет, желают счастья в личной жизни. Они глядят Прибор, но, если это не обеспечит высоких урожаев, собираются убить жреца.

– Считай, что он уже убит, – сказал Удалов. – А что печального?

– Предсказатель умер. Умер наш Острадам.

– Не может быть! – Удалов отошел к окну и прижался лбом к прохладному стеклу. – Значит, он был прав в последнем своем предсказании!

– Да. Он проснулся утром в день своей смерти, бодрый и совершенно здоровый, и сказал, что, видно, ему не удастся умереть от естественных причин. Потом написал записку Удалову, ушел в поле, отыскал дракона и обозвал его жалкой лягушкой.

– Где письмо? – спросил Удалов.

– Вот.

Тулия протянула Удалову небольшую записку. Удалов прочел:

«Дорогой Корнелий!

Я вспомнил еще одну деталь из твоего будущего, которую я от тебя скрыл, потому что она указывала на то, что ты останешься жив. А это нарушило бы естественность твоего поведения. Когда я находился во временном водовороте, я видел, что ты не выполнишь годовой план, и по инициативе Белосельского тебе будет вынесен выговор в приказе.

Прощай, Корнелий, ты мне полюбился. Если сам не умру, попробую довершить твой бой с драконом. Что‑то мне этот дракон неприятен.

Не забудь выслать вождю микроскоп».

Записка была без подписи.

– Все ясно, Острадама погубило тщеславие… И чувство ответственности, – сказал Удалов и передал записку Белосельскому, чтобы тот ознакомился. Белосельский прочел и сказал:

– Все может быть. В конце года посмотрим.

В комнату заглянула уборщица из Атлантиды.

– Ты здесь, Туличка? – сказала она. – А то я уже беспокоюсь. Боюсь тебя отпускать даже на полчаса.

– Не беспокойтесь, – сказал Белосельский. – Я возьму на себя заботу о вашей дочери. Она будет в надежных руках.

– Ах, да, мамочка, – тем самым ласковым голосом, посылавшим когда‑то Удалова на бой, произнесла Тулия. – Мы с Колей решили пожениться.

Ксения сказала:

– Слава богу, что от моего отвязалась.

Уборщица из Атлантиды пошатнулась, собираясь упасть в обморок, и Удалову пришлось броситься за водой. А сам Удалов ничего не сказал, все и так было понятно. Зря он побеждал дракона. Он мог бы победить десятерых чудовищ – все равно красавицы достаются отличникам. Но кто бы догадался, какие они красивые, если бы не было обыкновенных женщин, наших жен, с которыми мы и сравниваем красавиц? К тому же у наших жен есть свои преимущества. И Удалов нежно посмотрел на Ксению.

Дверь открылась снова. В комнату въехала машина, за которой шел, толкая ее, кузнечик. Рядом, помогая ему, шествовал председатель оргкомитета Г‑Г.

– Дорогой Корнелий, – сказал он, пока кузнечик вешал на стену небольшой экран. – Из уважения к твоим заслугам перед галактическим населением СОС выкупил у киномагнатов мнемофильм, снятый без твоего ведома синхронным переводчиком Тори на основе твоих воспоминаний.

– Виноват, – сказал кузнечик. – Я уже раскаялся.

– Так как мы полагаем, что даже забытые воспоминания важны для полноты личности, особенно для такой ценной в масштабе Галактики, как личность Корнелия, этот фильм будет продемонстрирован таким образом, что по мере показа его события будут возвращаться в память Удалова, исчезая с пленки.

После этого присутствующие расставили кресла и стали смотреть фильм. Удалов старался на экран не смотреть. Он достал коробочку со скорпиончиком, чудом сохраненную в странствиях и приключениях, и начал кормить насекомое крошками.

Через несколько минут фильм закончился, и кузнечик зажег свет.

– Все, – сказал он. – Пленка пуста, а воспоминание вернулось к владельцу.

– Я вспомнил, – сказал Удалов. – Даже странно, что мог забыть. Это про то, как мы с Ксенией познакомились и как чуть было не расстались.

– Из‑за меня, – улыбнулся Белосельский. – Это я был тем верзилой, который тебе угрожал. Но я бы никогда тебя не побил.

– Помню, – сказал Удалов. – К тому времени мы с тобой уже не так дружили, как в детстве.

– Нас с тобой всегда разлучали женщины, – сказал Белосельский, поглаживая плечо прижавшейся к нему Тулии.

– Коля, как тебе не стыдно, – сказала Ксения. – Подождал бы до загса.

– Эх, Тори, Тори, – сказал Удалов. – Не принесло тебе богатства предательство. Злые дела никогда не окупаются.

– Знаю, – улыбнулся в ответ кузнечик. – Жизнь меня многому научила. Теперь я зарабатываю на нее честным путем.

– Каким же? – спросил Удалов, который не очень доверял кузнечику.

– Я купил у торговых работников документальный фильм о бое Удалова с драконом. С завтрашнего дня начинается демонстрация во всех кинотеатрах. Билеты раскуплены на год вперед. Рассчитываю без лишней скромности стать миллионером.

– А это не повредит моей репутации? – спросил Удалов, который в последние дни относился к себе куда серьезней, чем прежде.

– Твоей репутации все на пользу, – честно сказал кузнечик, – достать тебе билет на премьеру?

– Даже не знаю… – Удалов колебался. Он взглянул на Тулию, но Тулия смотрела на Колю. Он посмотрел на жену, и Ксения сказала:

– Иди, иди, только домой после этого не возвращайся.

– Прости, Тори, – сказал Удалов. – Не придется мне побывать на премьере. Дела.

И еще раз открылась дверь. Вошел могильщик в новой шляпе и новом балахоне.

– Поздравьте меня, – сказал он. – Я возвращаюсь. Забастовка на моей планете кончилась.

Дата добавления: 2014-11-25