От капитализма к коммунизму: отрицание собственности и права 2 страница

довому паю) Маркс усматривает присущий также и буржуазному праву принцип формального равенства.

С сохранением этого принципа, а вместе с ним и буржуазного права в первой фазе коммунистического общества связаны, по Марксу, те потребительские различия, которые на данной фазе развития нового строя объективно не могут быть преодолены. В неизбеж-. ности этих потребительских различий и коренится обосновываемая Марксом необходимость сохранения буржуазного права при социа- лизме.

Но в первой фазе коммунизма это буржуазное право, по мысли Маркса, обслуживает уже не рыночный обмен товарных эквивалентов, как при капитализме, а непосредственный (распределительный) обмен трудовых эквивалентов (живого труда на предметы потребления) за вычетом удержаний из труда в пользу общественных фондов. Такое распределение продуктов индивидуального потребления по принципу равной трудовой меры сохраняет различие между людьми в сфере потребления.

Но удовлетворение разных людей из общественных потребительских фондов при социализме может быть, по Марксу, только таким — равным по принципу допуска (равная для всех трудовая мера) и различным по итогам распределения. "Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло"¹.

К числу таких "родимых пятен" капиталистического общества, остающихся в первой фазе коммунистического общества, относится, по прогнозу Маркса, и буржуазное право при социализме. "На высшей фазе коммунистического общества, — писал Маркс, — после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе со всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!"².

Изложенные в "Критике Готской программы" положения о судьбах государства и права при коммунизме опираются на все

¹ Там же. С. 18.

² Там же. С. 20.

1- Собственность и право 125

предшествующее учение К. Маркса и Ф. Энгельса и в краткой фор-ле резюмируют его итоги по проблемам, оказавшимся в центре полемики с лассальянцами. Все это в полной мере относится и к сформулированной в этой работе Маркса концепции буржуазного права в первой фазе коммунизма.

Энгельс прямо не говорит о буржуазном праве при социализме, о последующем (при полном коммунизме) преодолении "узкого горизонта буржуазного права" и т. д. В других выражениях он освещает в ряде своих трудов процессы революционного преобразования буржуазного общества, государства и права, установления диктатуры пролетариата, отмирания государства и права при коммунизме и т. д. Но по существу суждения Маркса и Энгельса по всему этому кругу вопросов, включая и соответствующие их прогностические положения о будущности государства и права в коммунистическом обществе, выражают разные грани и аспекты внутренне единой концепции.

В.И. Ленин, сопоставляя идеи "Критики Готикой программы" Маркса с высказываниями Энгельса, верно отмечал в работе "Государство и революция", что "взгляды Маркса и Энгельса на государство и его отмирание вполне совпадают", а выражение Маркса о "будущей государственности коммунистического общества" "относится именно к этой отмирающей государственности"¹.

То же самое по существу можно сказать о взглядах Маркса и Энгельса на право при социализме и его отмирании. Дело, конечно, не только в том, что в своем письме к А. Бебелю (от 18—-28 марта 1875 г.). Энгельс полностью солидаризируется с идеями "Критики Готской программы" и отстаивает их. Кстати говоря, именно благодаря инициативе и усилиям Ф. Энгельса эта работа, написанная Марксом в 1875 г., была впервые опубликована уже после его смерти в 1891 г., причем главную ответственность в возобновлении полемики между марксизмом и лассальянством Энгельс взял на себя.

В содержательном плане гораздо важнее то, что взгляды лассальянцев, в том числе и в вопросах о принципе распределения при социализме, о равенстве и неравенстве и т. д. (а ведь именно в этой связи Маркс высказывает положение о сохранении буржуазного права в первой фазе коммунизма), Энгельс критикует с тех же позиций и в той же коммунистической перспективе, что и Маркс.

Так, отмечая сохранение и при социализме "известного неравенства в жизненных условиях" даже после "уничтожения всех классовых различий", Ф. Энгельс продолжает: "Представление о социалистическом обществе, как о царстве равенства, есть одностороннее французское представление, связанное со старым лозунгом "свободы, равенства и братства", — представление, которое как определенная ступень развития было правомерно в свое вре-

¹ Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 33. С. 84.

Нерсесянц «Философия права»

126 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

мя и на своем месте, но которое, подобно всем односторонностям прежних социалистических школ, теперь должно быть преодолено, так как оно вносит только путаницу и так как теперь найдены более точные способы изложения этого вопроса"¹. Из контекста ясно, что к этим "более точным способам изложения" вопроса о смысле равенства при социализме Энгельс относит и трактовку Марксом "равного права" при социализме как права по своему принципу буржуазного.

Положение о буржуазном праве при социализме как один из существенных моментов всего марксистского учения о коммунизме воспринял и отстаивал В.И. Ленин. В работе "Государство и революция" он воспроизводит все основные суждения Маркса и Энгельса по данному вопросу, подчеркивая их органическую связь с другими положениями марксизма.

В своем освещении этой проблемы Ленин пишет: "Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу; и потому "равное право" есть нарушение равенства и несправедливость"². Коммунистическое общество, поясняет Ленин, может сначала (т. е. при социализме) уничтожить только ту "несправедливость", что связана с частной собственностью на средства производства, но оно не в состоянии сразу уничтожить несправедливость распределения предметов потребления по труду, а не по потребностям. Именно в этом Ленин вслед за Марксом видит недостатки распределения и неравенства буржуазного права при социализме. "Таким образом, — резюмирует Ленин, — в первой фазе коммунистического общества (которую обычно зовут социализмом) "буржуазное право" отменяется не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т. е. лишь по отношению к средствам производства. "Буржуазное право" признает их частной собственностью отдельных лиц. Социализм делает их общей собственностью. Постольку и лишь постольку — "буржуазное" право отпадает"³.

Но при социализме это буржуазное право остается "в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества"⁴.

Хотя в первой фазе коммунизма, по Ленину, уже осуществлены социалистические принципы "кто не работает, тот не должен есть", "за равное количество труда равное количество продукта", однако это еще не полный коммунизм, и это еще не устраняет буржуазного права.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19. С. 5,0.

² Ленин В.И. Поли. собр. соч., т. 33. С. 93. ^:l Там же. С. 94.

⁴ Там же.

Глава 1. Собственность и право 127

Отмечая неизбежность этих недостатков первой фазы комму-_йцзма, он продолжает: "...Ибо, не впадая в утопизм, нельзя думать, _чТо, свергнув капитализм, люди сразу научаются работать на общество без всяких норм права, да и экономических предпосылок такой перемены отмена капитализма не дает сразу. А других норм, кроме "буржуазного права", нет. И поскольку остается еще необходимость в государстве, которое бы, охраняя общую собственность на средства производства, охраняло равенство труда и равенство дележа продукта"¹.

В этой ленинской трактовке проблемы буржуазного права при социализме обозначаются новые аспекты — взаимосвязи этого права с государственностью при социализме, соотношение принуждения и добровольности в условиях нового строя и т. д. Развивая эти аспекты темы, Ленин пишет: "Государство сможет отмереть полностью тогда, когда общество осуществит правило: "каждый по способностям, каждому по потребностям", т. е. когда люди настолько привыкнут к соблюдению основных правил общежития и когда их труд будет настолько производителен, что они добровольно будут трудиться по способностям. "Узкий горизонт буржуазного права", заставляющий высчитывать, с черствостью Шейлока, не переработать бы лишних получаса против другого, не получить бы меньше платы, чем другой, — этот узкий горизонт будет тогда перейден. Распределение продуктов не будет требовать тогда нормировки со стороны общества количества получаемых каждым продуктов; каждый будет свободно брать "по потребности"².

Сохранение буржуазного права при социализме, таким образом, здесь конкретизируется в плоскости принудительных функций права, необходимости принуждения для нормирования.труда и потребления в первой фазе коммунизма, еще не свободного от недостатков прошлого, следов и традиций капитализма. "Отсюда, — поясняет Ленин", — такое интересное явление, как сохранение "узкого горизонта буржуазного права" — при коммунизме в его первой фазе. Буржуазное право по отношению к распределению продуктов потребления предполагает, конечно, неизбежно и буржуазное государство, ибо право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права. Выходит, что не только при коммунизме остается в течение известного времени буржуазное право, но даже и буржуазное государство — без буржуазии!"³.

Из пояснений Ленина по поводу этого "парадокса" (буржуазное право и буржуазное государство — без буржуазии — при социализме) видно, что речь идет о переходе от буржуазной демократии и буржуазно-демократической государственности к диктатуре

¹ Там же. С. 95.

² Там же. С. 96—97. Там же. С. 98—99.

128 Раздел И. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

пролетариата, которая, по его оценке, является "более демократической, но все еще государственной машиной в виде вооруженных рабочих масс"¹.

Ленин при этом обращает внимание на государственнический и правовой аспекты такого явления и понятия, как демократия. "Демократия, — замечает он, — есть форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое применение насилия к людям. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, она означает формальное признание равенства между гражданами, равного права всех на определение устройства государства и управление им"².

Что же касается диктатуры пролетариата, "государства вооруженных рабочих", то это, по оценке Ленина, "переходное государство"; это уже не "государство в собственном смысле слова", как при капитализме, но и при социализме "особый аппарат, особая машина для подавления, "государство" еще необходимо"³. Только при полном коммунизме исчезнет надобность в государстве, в особой машине для подавления.

В том же русле развития демократии в процессе перехода от капитализма к коммунизму Ленин характеризует судьбы буржуазного права при коммунизме. "Демократия, — пишет он, — означает равенство. Понятно, какое великое значение имеет борьба пролетариата за равенство и лозунг равенства, если правильно понимать его в смысле уничтожения классов. Но демократия означает только формальное равенство. И тотчас вслед за осуществлением равенства всех членов общества по отношению к владению средствами производства, т. е. равенства труда, равенства заработной платы, перед человечеством неминуемо встанет вопрос о том, чтобы идти дальше, от формального равенства к фактическому, т. е. к осуществлению правила: "каждый по способностям, каждому по потребностям"⁴. Преодоление "узкого горизонта буржуазного права", как и отмирание государства, связано здесь, следовательно, с переходом от формального равенства к фактическому равенству, что, в свою очередь, соответствует переходу общества от социалистического принципа распределения по труду к коммунистическому принципу распределения по потребностям.

Формальное (правовое) равенство при социализме (т. е. буржуазное право в первой фазе коммунизма) предстает, по Марксу и Ленину, как распределение продуктов потребления по труду (по равной трудовой мере) — с сохранением потребительских разли-

¹ Там же. С. 100.

² Там же.

³ Там же. С. 90, 97.

⁴ Там же. С. 99.

Глава 1. Собственность и право 129

_чцй. Преодоление подобных различий при полном коммунизме, _т. е. Достижение принципа "по потребностям", выступает как фактическое (потребительское) равенство. Под фактическим равенством здесь подразумевается в общем виде преодоление принципа формального (правового) равенства (преодоление "узкого горизонта" буржуазного "равного права") в сфере потребления, а более конкретно — не нормированное равной трудовой мерой (освобожденное от принципа трудового равенства) потребление "по потребностям".

Постановка вопроса о праве при социализме, таким образом, у Ленина, как и у Маркса, представлена в виде сохранения буржуазного права в первой фазе коммунизма. Далее, в обоих случаях проблема права при социализме ставится лишь применительно к распределению предметов потребления, не выходит за границы сферы потребления, не распространяется на отношения людей к средствам производства. При этом в трактовках Марксом и Лениным данной проблемы подразумевается, что в отношениях к средствам производства "узкий горизонт" права (буржуазного "равного права") преодолевается — вместе с уничтожением буржуазной частной собственности на средства производства — уже в первой фазе коммунизма, при социализме.

Сохраняющееся при социализме право, следовательно, отличается не только "узким горизонтом буржуазного права", но и тесными границами сферы потребления. Вне этой сферы (и, прежде всего, в отношениях к средствам производства), согласно изложенным положениям Маркса и Ленина, права при социализме нет. Оно (в непотребительских сферах) уже преодолено в процессе революционного перехода от капитализма к социализму. Право, относящееся к непотребительской сфере, преодолевается, по смыслу данной концепции, пролетарско-революционным путем (аналогично слому буржуазной государственной машины), а сохраняющееся при социализме право (в границах сферы потребления) постепенно и мирно "отмирает" (аналогично диктатуре пролетариата как форме выражения пролетарского государства) по мере движения к высшей фазе коммунизма и перехода к коммунистическому принципу распределения предметов потребления "по потребностям".

Таково, следовательно, марксистское прогностическое виденье смысла, места и роли права в будущем обществе.

Но возможно ли вообще такое право? Является ли, собственно говоря, это признаваемое для социализма буржуазное "равное право" вообще правом, правом в собственном стйысле этого понятия и явления? Или это буржуазное "равное право" при социализме на самом деле не есть право в собственном смысле, а нечто другое, лишь по аналогии, метафорично, по сложившейся традиции сло-^воупотребления и исторической преемственности именуемое правом, — подобно тому как и пролетарское государство при социализме, т. е. диктатура пролетариата, — это не государство в собствен-

130 Раздел И. Философия отрицания права. Идеология коммунизм

ном смысле слова, не собственно государственно-правовая фор организации публичной политической власти, а какая-то друга, форма, другой вид-власти?

Но прежде чем перейти к этим центральным для всей наше; темы вопросам, необходимо предварительно уяснить, что же собоз представляет, согласно марксизму, тот социализм, в условиях которого отчасти (т. е. только в сфере потребления) должно сохраниться буржуазное право, буржуазное "равное право"? И в каком соотношении находится этот прогностический социализм с реально-историческим?

Без предварительного рассмотрения этих аспектов темы нельзя понять и характер соотношения прогнозов и реалий применительно к вопросу о судьбах права при социализме. Ведь каков социализм, таковы и возможности (или невозможности) для права, таковы его судьбы на этом отрезке истории.

3. "Свобода" без права: негативная природа коммунизма

Логика коммунистической "экспроприации экспроприаторов"! и освобождения от господства капитала такова: раз общество при! капитализме делится на частных собственников-эксплуататоров! (владельцев капитала в городе и деревне) и некапиталистов, несобственников, лиц, лишенных капитала (пролетариев), то уничтожение в процессе пролетарской революции.частной собственности предстает как ликвидация итогов капиталистической узурпации собственности и ее возвращение всему обществу, а носителем и исполнителем всего этого процесса ликвидации частной собственности, ее социализации и коммунизации может быть только пролетариат, т. е. класс, отчужденный от собственности на средства производства.

Согласно такой логике (логике не только коммунистической теории, но и мероприятий социалистической революции и реального социализма), частная собственность при капитализме означает отчуждение большинства общества, трудящейся массы (словом, "пролетариата" как последовательного выражения и олицетворения этого отчуждения) от собственности на средства производства и для ликвидации такого отчуждения необходимо вообще уничтожить частную собственность. Таким образом, преодоление отчуждения от средств производства одних членов общества, согласно марксизму, мыслите (и было практически осуществлено в виде реального социализма) как отрицание индивидуальной собственности на средства производства для всех без исключения членов общества. Общественная собственность как отрицание и противоположность частной собственности, как преодоление ее отчуждения для части общества означает, следовательно, отчуждение собственности от всех членов общества в качестве индивидов и признание собственности всего общества в целом.

Глава 1. Собственность и право

Собственность, право собственности и право вообще (с его принципом формального равенства и свободы) имеют смысл лишь там, где имеется, признается и действует индивидуально-человеческое начало и измерение в общественной жизни людей, где, следовательно, отдельный человек, индивид как таковой признается в качестве независимого и самостоятельного лица — субъекта собственности и права, т. е. экономически и юридически свободной личности. Лишь из совокупности таких лиц и их отношений складывается особый тип и форма социального общения и социальной жизни вообще — так называемое гражданское общество, порождающее соответствующие всеобщие государственные формы и законодательные установления. Причем наличие определенного типа гражданского общества является необходимым исходным условием и постоянной объективной основой для формирования и функционирования соответствующих ему и выражающих его всеобщие потребности конструкций правового государства и норм правового закона.

Уничтожение же частной собственности и вместе с тем всякой индивидуальной собственности на средства производства означает по сути дела отрицание экономической и правовой самостоятельности и независимости отдельного человека, индивида, каждого отдельно взятого члена такого общества, которое базируется на началах обобществления средств производства.

Коммунизм по своей сути и определению (а социалистическая практика — и фактически) отрицает человека как личность, как независимого и самостоятельного (экономического, правового, морального и т. д.) субъекта.

Коммунистическое "освобождение" от частной собственности и сложившихся форм свободы, права, индивидуальности оказывается вообще состоянием без свободы, права, личности и т. д. И такое "освобождение" без свободы характерно не только для переходного периода, но и для марксистского коммунизма в целом, поскольку он совместим лишь с негативным "освобождением", но не с позитивным индивидуально-человеческим определением и утверждением свободы. "Освобождение" от прежней свободы — это лишь несвобода, а не какая-то новая свобода.

Поэтому утвердительное отношение к свободе в марксизме остается простым заверением, опровергаемым самим же марксистским коммунизмом. Напомним известные слова из "Манифеста": "На место старого буржуазного общества с его классами и классовыми противоположностями приходит ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех"¹.

Оставим в стороне проясненный уже самой историей вопрос о прогностическом качестве этого утверждения. Обратимся к некоторым другим вопросам, порождаемым данным положением.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4. С. 447.

132 Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма

Прежде всего бросается в глаза неожиданность появления такого утверждения в общем антииндивидуалистическом, коллективистском контексте "Манифеста", да и всего марксизма. Правда, показательно, что речь идет не о свободе "каждого", а лишь о "свободном развитии", что может означать "беспрепятственное развитие", т. е. нечто весьма неопределенное. И все же данное утверждение звучит весьма необычно и странно для марксистского подхода, согласно которому именно при капитализме, но никак не при коммунизме индивидуальная свобода (экономическая, правовая, моральная и т. д.) и вообще индивидуальное начало носит исходный, определяющий характер и в этом смысле действительно является условием, необходимым основанием для всего общественного развития.

Но основной вопрос состоит в следующем: откуда и как в упомянутой ассоциации с обобществленными средствами производства вдруг появляется тот "каждый" (т. е. самостоятельный индивид, личность), о "свободном развитии" которого идет речь? Вот наличие "всех" не вызывет сомнений: "все" ("все вместе", неиндивидуа-лизированная масса, ассоциация, коллектив, народ, общество, трудящиеся) есть, а "каждого" (каждого отдельного, обособленного индивида, независимой личности) нет и быть не может в рамках ком-мунизированной ассоциации, поскольку суть коммунизации как раз и состоит в преодолении этого "каждого" в отдельности, в его слиянии со "всеми" вместе в качестве "сочлена коллектива", коммуни-зированного и коллективизированного момента (элемента, "винтика") в структуре всеобщего целого.

Кстати говоря, коммунизированная ассоциация "всех" вместе потому и возможна, что в ней нет индивидуального начала (автономного индивида), нет "каждого" как отдельного, независимого, самостоятельного, свободного субъекта.

В "Критике Готской программы" при изображении высшей фазы коммунизма речь уже идет не о "свободном развитии каждого", а о "всестороннем развитии индивидов"¹. Но тот же вопрос о самой возможности появления и свободного бытия индивида в пра-воотрицающих условиях обобществления средств производства и форм жизни не то что остается без ответа, а вообще не ставится. И не случайно, поскольку в рамках марксизма и коммунизма на него нет и не может быть адекватного положительного ответа.

Кстати говоря, эта невозможность свободного индивида в условиях социализации средств производства и всей жизни лишает известные марксистские формулы о труде и распределении при социализме и коммунизме ("каждый по способностям..." и т. д.) надлежащего субъекта — свободной личности, без чего о реализуемости этих формул не может быть и речи.

Свобода, которая отрицается коммунизмом, известна и понят-

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19. С. 20.

Глава 1. Собственность и право 133

на, — это всеобщая формальная (правовая) свобода и равенство индивидов в условиях буржуазного строя. Будущая же "свобода" ("свобода" при отрицании права, государства, индивидуальной собственности, моральной автономии личности и утверждении всепоглощающего, тотального коллективизма, господства обобществленных средств и форм жизни, плановой централизации и т. д.) как раз и невозможна как свобода ни логически, ни, как показал исторический опыт социалистического тоталитаризма, практически. Отрицание свободы реально-исторически оказалось утверждением несвободы и тоталитаризма.

В капиталистическом обществе каждый имеет право (т. е. обладает правоспособностью) быть собственником средств производства, но реально собственниками (т. е. обладателями уже реально приобретенного, субъективного права на определенные объекты собственности) являются только некоторые члены общества, лишь те, кто в стихии жизненных отношений сумел эту всеобщую и равную для всех абстрактно-правовую возможность превратить в действительность, в наличную собственность. Здесь, при капитализме (в отличие от сословно-политических ограничений права на собственность в докапиталистических формациях) формально равное право приобрести собственность (как, впрочем, и потерять ее, лишиться собственности) имеет каждый индивид в качестве отдельного человека самого по себе, а не в качестве члена того или иного социального или политического слоя, сословия или класса. С этим, кстати говоря, связан и индивидуализм буржуазной идеологии и практики, буржуазного гражданского общества и порождаемого им правового государства — словом, буржуазный индивидуализм, означающий буржуазный либерализм, т. е. правовое равенство, независимость и свободу каждого человека как такового во всех сферах общественной и политической жизни. Индивид является, таким образом, исходной фигурой, персонификацией, субъектом и носителем экономических, юридических и политических отношений буржуазного строя.

Поэтому переход от капитализма к социализму, от частной собственности к собственности общественной, ликвидация индивидуальной собственности на средства производства фактически означают не только уничтожение буржуазного индивидуализма, но вместе с тем и отрицание самостоятельного статуса и значения индивида, отдельного человека и в качестве субъекта экономики, права и политики, радикальный отказ от индивидуального в пользу всеобщего (общественного, коллективного), всестороннюю трансформацию человека-индивида-личности в живое орудие и вспомогательное средство всеобщего целого, в простого исполнителя соответствующих функций пролетарски организованной коллективности и социалистической общности — словом, в обезличенного ординарного, бесправного "винтика" единой огромной машины коллек-

Раздел II. Философия отрицания права. Идеология коммунизма!

тивного подавления, насилия, властно-централизованного производ- ства, распределения и потребления.

Уничтожение частной собственности и создание общественной собственности, согласно марксизму, должно было привести к ликвидации эксплуатации человека человеком, к утверждению свободы всех, формированию нового человека будущего.

Действительно, эксплуатация человека человеком возможна лишь там, где вообще есть частная собственность на средства производства: лишь в этих условиях один человек-индивид (одни индивиды), обладающий собственностью, может эксплуатировать другого человека (других индивидов), лишенного собственности. В таком смысле эксплуатации человека человеком, конечно, не может быть там, где нет частной собственности, в том числе и в условиях социалистического отрицания частной собственности. Вообще отсутствие при социализме эксплуатации человека человеком имеет лишь тот смысл, что при социализме ни у кого нет частной собственности на средства производства. И ничего более того. Ведь сама по себе ликвидация частной собственности и соответствующей ей формы эксплуатации вовсе не уничтожает других (неэкономических и неправовых) форм и способов организации труда и присвоения его результатов. Это ясно уже, чисто теоретически, а реальный социализм продемонстрировал! это практически на огромном фактическом материале принуди-! тельного труда, скудного потребительского рациона "уравнилов-1 ки", массовой нужды, лишений, голода и бедственного сущест-1 вования трудящихся в условиях обобществления средств про- изводства.

Дата добавления: 2014-11-16