Исходные посылки

ПРИРОДА АВТОРИТАРНОЙ ЛИЧНОСТИ

В зарубежной социальной психологии немногочисленны тео­рии, «системно» реализующие принципы психоаналитической ориентации. Гораздо более частыми являются случаи вкрапления отдельных психоаналитических положений в различные исследо­вательские и теоретические контексты.

Так, одно из основных положений ортодоксального фрейдиз­ма — фатальная предопределенность личности взрослого опытом детства — в настоящее время оказалось интегрированным в ряд концептуальных схем, а также отдельных работ, вообще говоря, не заданных в строгом ключе психоанализа. В качестве примера подобного рассеяния принципов психоанализа можно сослаться на известное исследование авторитарной личности, выполненное под руководством Т. Адорно [Adorno et al., 1950]. Психоаналити­ческий крен работы несомненен, и это обнаруживает анализ ее теоретических предпосылок, хотя самими авторами они не изло­жены в систематической форме.

Целью вышеуказанного исследования явилось выяснение кор­ней предрассудка, точнее, личностных факторов, связанных с предрассудком. По мнению авторов, авторитарная личность про­дуцируется родителями, которые используют суровые и жесткие формы дисциплины по отношению к ребенку. Ребенок вынужден подчиниться суровой власти родителей, но в результате в нем раз­вивается враждебность, которая не может прямо вылиться на фрустрирующий его объект — родителей, так как он боится их. Потребность ребенка подавлять враждебность по отношению к родителям ведет к идентификации с фрустрирующей властью, к идеа­лизации этой власти с сопутствующим смещением враждебности на аут-группы, т.е. внешние группы, которые обычно оказывают­ся группами более низкого статуса. Именно на эти внешние груп­пы, характеризующиеся более низким социальным статусом, про­исходит проекция тех авторитарных импульсов, которые вызваны у ребенка фрустрацией и подавлены вследствие неприемлемости их реализации в рамках семьи. По мнению авторов, боязнь соб­ственных импульсов и потребность жестко их подавлять ведут к ригидной организации личности, к стереотипному мышлению. Таковы вкратце исходные предпосылки данного исследования.

Исследование выполнено вскоре после окончания Второй ми­ровой войны, и ее события, несомненно, стимулировали интерес авторов к изучению социально-психологических предпосылок по­явления фашизма. Адорно и его соавторы сконструировали пять шкал для измерения антисемитских установок. Далее они исследо­вали, является ли антисемитизм частью более общей установки отвержения групп меньшинств вообще. Для этого была разработа­на шкала «этноцентризма». Следующим шагом явилась сконструи­рованная авторами Ф-шкала, которая, по замыслу, замеряет пред­расположенность к фашизму (отсюда буква «ф» в ее названии). Кроме того, в исследовании использовались клинические интер­вью и проективные тесты.

Сразу после выхода работа подверглась серьезной критике в зарубежной литературе. В частности, критиковались методическое обеспечение исследования (например, не вполне удачное постро­ение шкал, которые не всегда имели четкие деления) и организа­ция сбора данных. Отмечалось, что многие из полученных автора­ми различий личностного порядка, скорее, отражают различия, связанные с образованием или принадлежностью к разным соци­альным классам и т.д. Однако, несмотря на острую критику, кни­га стимулировала большое число эмпирических исследований, в которых устанавливалась корреляция между Ф-шкалой и другими параметрами личности.

Необходимо отметить представленную в данном подходе тен­денцию ограничить анализ фашизма как социального явления его социально-психологическим рассмотрением вне контекста объек­тивных экономических процессов. Подобная методология исследо­вания, как неоднократно подчеркивалось в отечественной литера­туре, может приводить к обеднению спектра корней фашизма.Одной из наиболее известных работ, данные которой, по мне­нию Дойча и Краусса, «генерализуют и ограничивают выводы "Авторитарной личности"» [Deutch, Krauss, 1965, p. 164], являет­ся вышедшая в 1960 г. книга М. Рокича «Открытое и закрытое со­знание» [Rokeach, 1960]. В теоретическом плане она является при­мером характерного для современной социальной психологии пе­реплетения школ: в данном случае сочетаются психоаналитическая и когнитивистская ориентации. Основной тезис Рокича состоит в следующем: мы организуем мир идей, людей и власти, в основ­ном заботясь о конгруэнтности, согласованности содержания на­шего сознания. И далее тоже вполне в духе когнитивистских прин­ципов: нам нравятся люди с убеждениями, подобными нашим, и не нравятся носители противоположных убеждений. Существуют индивидуальные различия в степени, в которой люди готовы при­нять или отвергнуть других на этой основе, т.е. на основе сходства или различия когнитивных структур. Эти различия и отражают «от­крытость» или «закрытость» систем убеждений. По определению Рокича, система открыта в той степени, в которой человек может получать, оценивать и действовать на основе релевантной инфор­мации, поступившей извне, исходя из достоинств этой информа­ции. «Закрытое сознание» в структурном отношении характеризую ется меньшей дифференциацией его подсистем, большей изоля­цией частей внутри и между подсистемами и т.д.

Подход Рокича к вопросу о происхождении «закрытого созна­ния» весьма близок к взгляду авторов «Авторитарной личности» на истоки такой личности. Он также подчеркивает роль продолжи­тельного состояния угрозы в возникновении «закрытого сознания», таким образом, опыт ребенка в авторитарной семье предраспола­гает к развитию жесткой, закрытой системы убеждений. Рокич предположил, что авторитаризм является отражением «закрытос­ти сознания». Для измерения феноменов «открытости» или «зак­рытости» сознания им сконструированы соответствующие шкалы.

Итак, исследования, выполненные под влиянием работы «Ав­торитарная личность», показали, что личностные характеристики могут оказывать влияние на характер социальных установок, при­чем, как оказалось, наиболее непосредственно они влияют на структуру, организацию системы убеждений. Однако знание толь­ко личностных характеристик без знания содержания, характера убеждений, разделяемых «значимыми другими» в социальном ок­ружении индивида, не позволяет предсказать конкретное содер­жание установок и убеждений личности. Неудовлетворенность вызывают также связанные с психоаналитической теорией положе­ния о том, что выросший в авторитарной семье индивид предрас­положен быть чувствительным к влиянию авторитетов, которые воспринимаются им как имеющие ценности, согласующиеся с ценностями родительской власти или противоположные им. При этом не определяются условия, вызывающие сопротивление или покорность по отношению к ценностям авторитета, символизиру­ющего родительскую власть. Неясно также, какие именно автори­теты будут символизировать родительскую власть.

Завершая рассмотрение психоаналитических теорий в совре­менной социальной психологии, сделаем несколько замечаний. Как уже отмечалось в начале данного раздела, психоаналитичес­кая ориентация в значительной мере противоположна бихевио­ристскому подходу. Если сторонники бихевиоризма стремятся стро­ить свои теории в строгом соответствии со сциентистскими кано­нами «истинной науки», пытаются последовательно реализовать принципы гипотетико-дедуктивного построения теории, то пос­ледователи психоанализа не ограничивают себя в такой мере тре­бованиями строгой эмпирической процедуры в позитивистском смысле этого слова. Напротив, подчеркивая уникальность психи­ческих процессов, они склонны акцентировать методологическую и методическую специфику психологического исследования и не­пригодность стандартов естественнонаучного мышления в этой области. Отмеченная методологическая противоположность нео­бихевиоризма и современного психоанализа реализуется в ряде моментов. Например, если для бихевиоризма характерна вытека­ющая из позитивистских установок тенденция ограничивать ис­следование сферой непосредственно наблюдаемого, то психоана­лиз исходит из предпосылки о глубинных детерминантах поведе­ния, рассматривая его как проявление динамики потребностей и мотивов личности. Аналогичным образом, если бихевиористы пы­таются удержаться в рамках строгой эмпирической науки, всячес­ки избегая умозрительной метафизики, то современный психо­анализ не свободен от элементов мифотворчества, характерных для работ Фрейда.

Следует, однако, подчеркнуть, что отмеченная выше поляр­ность бихевиоризма и психоанализа в то же время не исключает их методологическую родственность в ряде аспектов. К числу таких аспектов следует, на наш взгляд, отнести характерную для обоих подходов односторонность в интерпретации социально-психоло­гической реальности. Если необихевиористы абсолютизируют рационалистические аспекты межличностных отношении, игнори­руя, по существу, все остальные, то представители психоанализа сводят межличностные отношения исключительно к отношениям эмоциональным. В результате и те, и другие игнорируют реальную сложность социально-психологических явлений.

Другим общим методологическим моментом бихевиористско­го и психоаналитического подходов является то обстоятельство, что они оба по существу оказываются некими разновидностями теории двух факторов. В самом деле, необихевиоризм, выделяя среду (в виде стимула и подкрепления) как фактор, формирующий поведение, постулирует вместе с тем изначальный драйв в виде стремления индивида к получению удовольствия и избежанию стра­дания. Именно через этот гедонистический принцип среда оказы­вается в состоянии воздействовать на поведение индивида. Анало­гичным образом представители психоанализа постулируют, с од­ной стороны, некие изначальные базовые потребности личности (у разных авторов они варьируют), а с другой — признают воздей­ствие среды (прежде всего в виде контекста семьи) на эти потреб­ности. При этом характерно, что оба фактора — среда и потребно­сти — рассматриваются, как правило, внеисторически. Но именно в области социальной психологии становится особенно явной не­правомерность понимания сущности человека только как «сово­купности межличностных отношений, формирующихся под влия­нием комплекса Эдипа» [Клеман, Брюно, Сэв, 1976, с. 166].

Изложенные здесь психоаналитические теории социально-пси­хологического толка, естественно, не исчерпывают всей полноты картины. Исходя из поставленной задачи они дают лишь иллюст­рацию. На наш взгляд, сегодня в наибольшей полноте, разверну­тости психоаналитический комплекс идей развит и представлен в модифицированном варианте в гуманистической психологии. Это можно отнести ко всем ее многообразным ветвям, а не только к гуманистическому психоанализу Э. Фромма. Но в целом данный концептуальный комплекс касается не только социальной психо­логии, он сплавляет все области психологического знания, и по­тому об этом следует вести речь особо.

Глава V. ИНТЕРАКЦИОНИСТСКАЯ ОРИЕНТАЦИЯ

Название интеракционистской ориентации происходит от по­нятия «интеракция», которое здесь обозначает не любое, а лишь «социальное взаимодействие», т.е. взаимодействие людей в обще­нии, в группе, в обществе. Это понятие является для данной ори­ентации ключевым, поскольку оно охватывает ее основную пробле­матику.

Как и в других ориентациях ее границы весьма размыты. Наи­более значимым критерием для выделения данной ориентации является ее общий теоретический источник. Этим источником по­служили социально-психологические концепции Джорджа Мида, а также отдельные ролевые концепции Линтона (1936), Мертона (1957) и др. Дж. Мид был одним из последних американских теоре­тиков, который выступал одновременно как философ прагматистского направления, социолог и социальный психолог.

Это обстоятельство обусловило важную специфическую осо­бенность интеракционизма: в отличие от других теоретических подходов в социальной психологии, в основе которых лежат тра­диционные психологические школы и направления, интеракционистская ориентация пришла в социальную психологию из социо­логии. Абсолютное большинство ее представителей являются соци­ологами по образованию. Зачастую они одновременно занимаются разработкой социологических и социально-психологических про­блем [Blumer, 1969; Denzin, 1972; Kuhn,1964; Strauss, 1956 и др.]. Работы представителей интеракционистской ориентации печата­ются как в социологических, так и в психологических журналах. Они служат весьма наглядным примером «социологической соци­альной психологии», где связь социологии и психологии являетсянастолько тесной, что между ними зачастую бывает трудно прове­сти четкую границу.

Понятийный аппарат и проблематика интеракционистской ори­ентации взяты в основном из социально-психологических концеп­ций Дж. Мида. Отправным пунктом анализа здесь является не отдель­ный индивид, как в других теоретических ориентациях социальной психологии, а социальный процесс, понимаемый как процесс ин­теракции индивидов в группе, обществе. «Мы в социальной психо­логии, — писал Мид, — не рассматриваем поведение социальной группы с точки зрения поведения составляющих ее отдельных инди­видов. Мы скорее исходим из данного социального целого сложной групповой активности, в рамках которой анализируем поведение каждого отдельного индивида...» [Mead, 1934, р. 7].

Подход к понятию «интеракция» отличается от подходов к акту взаимодействия в других теоретических схемах. В последних интер­акция выступает, как правило, в качестве внешнего условия, не­обходимого для анализа тех или иных специфических феноменов социальной психологии. Так, например, в когнитивистской ори­ентации в теории сбалансированных и несбалансированных струк­тур Ф. Хайдера [Heider, 1958] и в теории коммуникативных актов Т. Ньюкома [Newcomb, 1953] даются определенные модели взаимо­действия. Но авторов этих моделей интересует не столько процесс взаимодействия как таковой, сколько формирование определен­ных когнитивных структур его участников. Если обратиться к мат­рицам диадического взаимодействия Тибо и Келли в необихевио­ристской ориентации [Kelley, Thibaut, 1959], то здесь интеракция выступает как условие, необходимое для анализа реакций участ­ников взаимодействия на те или иные стимулы. Что касается пред­ставителей интеракционистской ориентации, то их в первую оче­редь интересует сам процесс социального взаимодействия, анализ которого необходим, с их точки зрения, для понимания социаль­ного поведения человека. Они пытаются выяснить, какими специ­фическими для человека средствами осуществляется и регулирует­ся процесс социальной интеракции. Отсюда большой интерес к проблеме коммуникации при помощи символов, языка, к интер­претации ситуации, к проблемам структуры личности, ролевого поведения и референтной группы как источнику формирования норм социального взаимодействия и социальных установок.

Данное перечисление показывает, что интеракционистская ориентация охватывает широкий круг весьма сложных проблем.

В ней можно выделить несколько направлений, школ и течений. Причем эти направления отличаются не столько спецификой сво­его подхода, хотя и она присутствует в определенной мере, но главным образом той проблематикой, которой в них уделяется ос­новное внимание. В этом плане в интеракционистской ориентации можно выделить следующие направления:

1. Символический интеракционизм.

2. Ролевые теории.

3. Теории референтной группы.

Указанное деление является в значительной степени условным, так как эти направления часто тесно переплетаются между собой. Однако оно дает возможность более систематизированно осуще­ствить теоретический анализ интеракционистской ориентации.

Дата добавления: 2014-11-08