Принципы. С тех пор как много лет назад зародилась когнитивная тера­пия, когнитивных терапевтов обвиняют в навязывании клиен­там своих взглядов на то, что является

С тех пор как много лет назад зародилась когнитивная тера­пия, когнитивных терапевтов обвиняют в навязывании клиен­там своих взглядов на то, что является рациональным. Среди законных вопросов, которые часто задавались, были такие: «По­чему клиент должен принимать философию терапевта?», «Что делает взгляд терапевта на то, что верно, а что нет, более обосно­ванным, чем взгляд клиента?», «На чем основаны претензии на правоту взглядов терапевта — на академических авторитетах, профессиональном консенсусе, интуиции, божественном откро­вении, научном империализме, рационализме или какой другой философской основе?»

В когнитивно-реструктурирующей терапии есть ответ на все эти вопросы. Оценка терапевтом истинности или ложности убеждения клиента основана на законе экономии.

Как я объясняю своим клиентам, закон экономии — один из наиболее полезных инструментов, доступных для определения обоснованности их убеждений. В своей основе закон означает, что все на свете равнозначно, и самое простое объяснение — са­мое лучшее. Небольшая книга по философии — The Web of Belief (Quine & Ullian, 1978) — хорошо объясняет этот принцип. Закон экономии описывается в ней в мельчайших деталях, также при­водится множество общераспространенных примеров из повсе­дневной жизни, которые демонстрируют его силу. Из этой кни­ги один пример я даю своим клиентам.

Представьте, что в один прекрасный день вы садитесь в свой коричневый '99 «субару» и едете в супермаркет. Вы паркуетесь около стоянки продовольственных тележек супермаркета и иде­те в магазин. Через час вы возвращаетесь, толкая перед собой тележку, полную продуктов. Вы ищете, где вы оставили свою машину, и видите коричневый '99 «субару». К какому выводу вы приходите?

Ответ настолько очевиден, что большинство клиентов не ви­дят смысла в этом вопросе. Они приходят к тому выводу, что это их машина, именно та, которую они оставили именно на этом парковочном месте. Клиенты спрашивают: «А что еще это могло быть?» Я отвечаю, что на самом деле там могло быть множество других вещей. Кто-то мог украсть их машину и затем пригнать другой '99 «субару» на это место. Клиент мог воображать себе эту машину, или это могла быть ее голография, или жук, кото­рый замаскировался под нее. После нескольких таких примеров клиенты видят смысл: только их воображение ограничивает то, что там могло быть.

Сложность заключается в определении той логики, которой пользуется клиент и все мы, чтобы рефлексивно утверждать, что это наша машина, а не что-либо иное из перечисленных аль­тернатив. Авторитет? Нет такого авторитета, который бы нам сказал, что это наша машина. Консенсус? Люди на стоянке не голосуют, чтобы определить, наш ли это автомобиль. Божественное откровение? Большинство людей усомнились бы, что Бог озабочен тем, где мы припарковали свою машину. Научный эмпиризм? Чтобы научно доказать, что это наша машина там стоит, не проводилось ни одного управляемого эксперимента.

Имея все предложенные альтернативы, мы просто автомати­чески предполагаем, что это наша машина. Что делает нас столь уверенными в корректности нашего ответа, что мы даже не учи­тываем другие возможности?

Клиенты обычно говорят нам, что они прибегают к логике, размышлениям. Они предполагают, что это их машина, потому что это самое вероятное объяснение. Они ездили в магазин до этого 99 раз и всегда находили свою машину там, где они ее оставили, поэтому они полагают, что в этот раз все будет так же, как и в предыдущие 99; этот ответ имеет наивысшую вероят­ность. Большинство клиентов признают, что и другие объясне­ния возможны, но эти вероятности столь малы, что их даже мож­но не учитывать. Логика требует, чтобы они выбрали наиболее вероятный ответ.

Это объяснение может быть ошибочным. Многие философы, начиная с Юма и заканчивая на сегодняшний день Поппером, утверждают обратное. Они говорят о том, что, если что-то случа­лось раньше миллион раз, нет никакой гарантии и вероятности того, что это произойдет снова, просто то, что солнце вставало каждый день, не дает гарантии, что оно взойдет завтра. Они ука­зывают, что нет логической связи между завтрашним восходом и всеми предыдущими восходами, каждый из них — событие независимое.

Мысли о том, что независимые события каким-то мистичес­ким образом связаны, похожи на заблуждения игрока, и многие клиенты им подвержены; это убеждение о том, что одно вероят­ностное событие влияет на последующее вероятностное событие. Например, мы знаем, что вероятность выпадения орла, когда мы бросаем монету, равна пятидесяти процентам. Мы также знаем, что вероятность выпадения орла в следующий раз — те же пятьдесят процентов. Не имеет значения, сколько раз подряд выпадет орел, сто или тысячу, вероятность того, что монета сно­ва ляжет орлом, остается равной пятидесяти процентам каждый раз, как мы подбрасываем монету. Но многие клиенты думают, что вероятности накапливаются и что монета чуть ли не знает, что после сотни исходов орлом она должна достаточно скоро лечь решкой; стимул для решки становится все сильнее и сильнее. Но это абсурд. У монет плохая память.

Машина клиента не умнее монеты. Она не помнит, что была на стоянке до этого уже 99 раз. Она не знает, является ли она голо­граммой, негативной галлюцинацией, или ее заменили идентич­ной машиной.

Многие современные философы убеждены, что мы не можем доказать такие понятия, как причина и следствие, вероятность или случайность. Если они правы, то определить, почему люди автоматически полагают, что машина, которую они обнаружили на своем парковочном месте, — их машина, очень сложно. У них нет достаточных причин предполагать, что это их машина, не­смотря на тот факт, что они делали это предположение все время и без вопросов.

Вся эта дискуссия поражает многих клиентов как абсурд­ная. Они считают, что никто не будет думать о других вариантах и что каждый пришел бы к выводу о том, что машина, которую он видит, — его машина. Они заявляют, что это очевидно, и это так и есть, но причина, по которой это очевидно, объясняется законом экономии. Этот закон, хотя обычно он не называется и не идентифицируется, настолько вживлен в каждого из нас, что в ситуациях, похожих на наш пример, клиент выбирает самое простое, очевидное, наименее запутанное объяснение без всякой задней мысли. Они мгновенно заключают, что это их машина, и не принимают во внимание альтернатив. Они используют закон экономии тысячу раз каждый день и делают все настолько авто­матически, что даже не осознают его.

Но этот же закон экономии проявляется, когда клиент воздер­живается, оценивая свои собственные разрушительные идеи и установки. Одна из наших основных задач как когнитивных тера­певтов — помочь клиенту приложить закон экономии, который он так часто использует в отношении внешних событий, к себе.

Дата добавления: 2014-11-20