Понятия для запоминания

Из лаборатории - в жизнь

Как показывает эксперимент с телевизионными сценами насилия, социальная психология сочетает повседневный опыт и лабораторный анализ. На протяжении этой книги мы будем делать то же самое: научные данные брать преимущественно из лабораторных исследований, а примеры — непосредственно из жизни. Социальная психология демонстрирует здравое взаимодействие между лабораторными исследованиями и повседневной жизнью. Идеи исследований часто порождаются повседневным опытом, а их данные приводят к более глубокому пониманию жизни. Так, толчком к научному исследованию воздействия телепрограмм на детей послужило реальное положение дел. Жаль только, что руководители телеканалов и политики, те, кто действительно в силах что-либо изменить, нисколько не обеспокоились полученными результатами.

Однако переносить в жизнь данные, полученные в лаборатории, следует с осторожностью. Хотя именно там нам удается раскрывать основные секреты человеческой жизни, все же это — упрощенная, контролируемая действительность. Она показывает нам, что произойдет с переменной х при прочих равных условиях, но ведь в реальной жизни условия никогда не бывают равными. Кроме того, как вы увидите, в большинстве случаев участниками подобных социально-психологических экспериментов выступают студенты колледжа. Хотя это поможет вам идентифицировать себя с ними, но студентов колледжей едва ли можно назвать случайной выборкой всего человечества. Получим ли мы те же самые результаты, используя в своих экспериментах людей других возрастов, образовательного уровня и культуры? Этот вопрос, как всегда, остается открытым.

Но как бы то ни было, можно провести различие между содержанием мыслей и поступков людей (их установками, например) и сопутствующими процессами (например, как установки влияют на действия людей, и наоборот). Содержание в большей степени, чем процесс, меняется от культуры к культуре. Люди различных культур могут придерживаться разных мнений, но формировать их схожим образом. Так, студенты колледжа в Пуэрто-Рико считают себя более одинокими, чем их сверстники в континентальной части Соединенных Штатов, хотя в обеих культурах «компоненты одиночества» во многом совпадают: застенчивость, неопределенность жизненных целей, низкая самооценка (Jones & others, 1985). Наше поведение может различаться, даже когда на него воздействуют одни и те же социальные силы.

Бытовой реализм (Mundane realism) — степень похожести эксперимента на повседневную ситуацию.

Гипотеза (Hypothesis) — подвергаемое проверке предположение, описывающее взаимосвязь, которая, возможно, существует между событиями.

Зависимая переменная (Dependent variable) — измеряемая переменная. Она называется так потому, что может зависеть от манипуляций независимой переменной.

Корреляционное исследование (Correlational research) — изучение естественно возникающих связей между переменными.

Независимая переменная (Independent variable) — экспериментальный фактор, которым манипулирует исследователь.

Полевое исследование (Field research) — исследование, выполненное в естественных условиях, вне стен лаборатории.

Случайное распределение (Random assignment) — процесс распределения участников в соответствии с условиями эксперимента, при котором все испытуемые имеют равные шансы оказаться в заданных условиях. (Обратите внимание на различие между случайным распределением в экспериментах и случайной выборкой в опросах. Случайное распределение помогает нам выявить причину и следствие. Случайная выборка позволяет нам сделать обобщение применительно ко всей популяции.)

Согласие осведомленного испытуемого (Informed consent) — этический принцип, требующий, чтобы экспериментаторы в достаточной мере информировали испытуемых, после чего те сами должны решать, будут ли они участвовать в эксперименте.

Социальная психология (Social psychology) — наука, которая изучает, что люди думают друг о друге, как они влияют друг на друга и как относятся друг к другу.

Теория (Theory) — интегрированная совокупность принципов, которые объясняют и предсказывают наблюдаемые явления.

Требуемые характеристики (Demand characteristics) — подсказки в эксперименте, намекающие участнику, какого поведения от него ждут.

Экспериментальное исследование (Experimental research) — исследование, направленное на выявление причинно-следственных связей посредством манипулирования одним или несколькими факторами (независимыми переменными) и осуществления контроля над другими (оставляя их при этом неизменными).

Экспериментальный реализм (Experimental realism) — степень, с которой эксперимент захватывает и увлекает его участников.

Глава 2. Знали ли вы все это заранее?

После объяснения все кажется таким банальным.

Доктор Ватсон — Шерлоку Холмсу

Открывают ли теории социальной психологии что-то новое про обстоятельства, с которыми сталкиваются люди? Или они только описывают очевидное? Многие выводы, представленные в этой книге, покажутся вам знакомыми, поскольку социальная психология — это все, что нас окружает. Мы каждый день наблюдаем за людьми, размышляющими друг о друге, влияющими друг на друга, так или иначе относящимися друг к другу. Большинство наших мыслей направлено на то, чтобы объяснить и понять взаимосвязь событий. Полезно, например, знать, что именно предсказывает выражение лица собеседника, или как заставить кого-нибудь что-то сделать, не менее полезно и суметь отличить друга от врага. Веками философы, писатели и поэты наблюдали за жизнью общества и комментировали ее, зачастую с глубокой проницательностью. Как заметил английский философ Альфред Норт Уайтхед: «Все важное уже когда-то было сказано».

Следует ли из этого, что социальная психология пусть другими словами, но пересказывает очевидное? Эта наука подвергается противоречивой критике с двух сторон: одни утверждают, что социальная психология тривиальна, поскольку описывает очевидное; другие же говорят, что она опасна, так как ее открытия могут быть использованы для манипулирования людьми. Обоснованно ли первое утверждение, что социальная психология попросту формализует нечто интуитивно известное каждому непрофессионалу?

Каллен Мерфи (Cullen Murphy, 1990), издатель журнала «Atlantic», говорит так: «День за днем ученые-социологи выходят в мир.

И день за днем они открывают, что поведение людей очень похоже на то, что они и ожидали увидеть». Почти полвека назад историк Артур Шлезингер-младший (Arthur Schlesinger, Jr, 1949) с такой же насмешкой отозвался о социологических исследованиях американских солдат времен второй мировой войны, опубликованных в двух номерах сборника «The American Soldier».

Какие же выводы представлены в «The American Soldier»? Обозреватель Поль Лазарсфельд (Paul Lazarsfeld, 1949) прокомментировал несколько примеров:

1. У солдат с более высоким уровнем образования возникало больше проблем с адаптацией, чем у менее образованных. (Интеллектуалы были менее готовы к стрессам войны, чем «люди с улицы».)

2. Южане легче, чем северяне, переносили жару островов Южного моря. (Южане более привычны к жаркому климату.)

3. Белые рядовые сильнее, чем чернокожие, стремились к продвижению по службе. (Годы угнетения сделали свое дело).

4. Чернокожие южане предпочитали белых офицеров с Юга офицерам с Севера (так как первые обладали большим опытом общения с чернокожими).

Проблема, однако, состоит в том, что мы вспоминаем о здравом смысле лишь после того, как знакомимся с фактами. События намного более «очевидны» и предсказуемы постфактум, нежели «до того». Исследования показали, что, когда люди узнают результаты эксперимента, эти результаты не кажутся им неожиданными (по крайней мере, менее неожиданными, чем показались тем, кому просто сообщили о процедуре эксперимента и его возможных последствиях).

Не исключено, что и вы столкнулись с тем же явлением, когда читали резюме Лазарсфельда на публикацию в «The American Soldier». Ведь Лазарсфельд говорит далее: «Каждое из этих утверждений прямо противоположно тому, что было обнаружено в действительности». То есть на самом деле в книге говорилось о том, что менее образованные солдаты хуже адаптировались; южане не лучше северян приспособились к тропическому климату, а чернокожие в большей степени, чем белые, стремились к продвижению по службе и т. д. Но если бы мы сразу же сообщили истинные результаты исследования (с которыми познакомился Шлезингер), то читатель и их счел бы «очевидными».

Так же и в повседневной жизни: чаще всего мы совсем не ожидаем того или иного события, пока оно не происходит. И вот тогда нам вдруг все становится совершенно ясно, мы ничему не удивляемся. После победы Рональда Рейгана над Джимми Картером на президентских выборах в 1980 году комментаторы в один голос заявили о закономерности такой внушительной победы. При этом они как будто забыли о том, что до самого конца все было далеко не столь очевидным. Когда Мартин Болт и Джон Бринк (Martin Bolt & John Brink, 1991) попросили студентов колледжа Кальвина предсказать результаты голосования Американского Сената по спорному кандидату в члены Верховного Суда Кларенсу Томасу, в его пользу высказалось 58 %. Неделю же спустя, после утверждения Томаса, 78 % студентов заявили, что они не сомневались в его победе. Как сказал датский философ-теолог Серен Кьеркегор: «Жизнь идет вперед, но понимаешь ее задним числом».

Если пристрастие оценивать все задним числом (называемое также эффектом хиндсайта или феноменом «Я знал это заранее!») овладело и вами, то вы, возможно, почувствуете, что все уже знали об этом явлении. На самом же деле почти любой возможный результат психологического эксперимента может показаться просто-напросто вытекающим из соображений здравого смысла, но только после того, как этот результат становится известным. Вы сами можете продемонстрировать этот феномен следующим образом.

Познакомьте половину группы с результатами какого-нибудь психологического открытия, а другую — с противоположными. Например, скажите первой половине:

«Социальными психологами доказано, что — выбираем мы друзей или влюбляемся — нас более привлекают люди, непохожие на нас самих. Короче говоря, не зря говорят: "Противоположности притягиваются"».

Другой же половине скажите:

«Социальными психологами доказано, что — выбираем мы друзей или влюбляемся — нас более привлекают люди, похожие на нас самих. Короче говоря, не зря говорят: "Рыбак рыбака видит издалека"».

Попросите каждую группу объяснить результат данного психологического открытия. Затем поинтересуйтесь, удивил он их или нет. Практически, каков бы ни был результат, наверняка прозвучит, что в нем нет «ничего удивительного».

Как показывает этот пример, нужно только запастись старыми пословицами — и любой результат будет оправдан. Ну, и чьи слова мы будем повторять: Джона Донна, что «Человек — это не остров», или Томаса Вулфа, что «Каждый человек — это остров»? На слова социального психолога о том, что разлука усиливает романтическую привязанность, Джой парирует мгновенно: «Сознайтесь, вам за это платят? Ведь все знают, что "любовь не страшится разлук"». А окажись, что разлука ослабляет чувства, тут уже вступает Джуди: «Моя прабабушка сказала бы вам: "С глаз долой — из сердца вон"». Что бы ни произошло, всегда найдется кто-то, кто знал, что так и будет.

Карл Тейген (Karl Teigen, 1986), должно быть, посмеивался про себя, предлагая студентам Лестерского университета (Англия) оценить не только поговорки, но и их перевертыши. В правдивости известной пословицы «Страх сильнее любви» большинство студентов не сомневалось. Но ведь и ее зеркальное отражение «Любовь сильнее страха», предложенное другим студентам, не вызвало никаких возражений. Точно также в равной мере отдали должное как пословице «Слезами горю не поможешь», так и «Горе в слезах выплачешь». Более всего меня позабавило, что одинаково высоко оценили следующую пару пословиц: подлинную — «Мудрецы придумывают пословицы, а дураки их повторяют» и вымышленную — «Дураки придумывают пословицы, а мудрые люди их повторяют».

Пристрастие к оценке задним числом создает проблему для многих студентов-психологов. Иногда результаты кажутся действительно неожиданными (к примеру, такой: обладатели бронзовых олимпийских медалей больше радуются своему достижению, чем серебряные медалисты). Но чаще при знакомстве с результатами экспериментов все кажется простым, даже очевидным. Когда же потом из множества вариантов решений нужно выбрать один правильный, задача оказывается неожиданно трудной. «Я не понимаю, что случилось,— жалуется растерявшийся студент,— я думал, что знаю материал». (Мудрый совет: помните об этом феномене, готовясь к экзаменам. Поменьше дурите себе голову мыслями, что знаете материал лучше, чем это есть на самом деле.)

Феномен «Я знал это заранее!» может не только превратить все находки социальных наук в заключения, попросту вытекающие из здравого смысла, но и привести к пагубным последствиям, так как ведет к переоценке собственных интеллектуальных способностей. Кроме того, поскольку кажется, что результаты можно было предугадать заранее, мы более склонны обвинять тех, кто принимает решения, за их «очевидно» плохой выбор, чем хвалить за правильные действия, которые позже также будут казаться «очевидными». После войны в Персидском заливе в 1991 году, казалось, не было никаких сомнений в том, что подавляющее превосходство США и их союзников в воздухе позволяло заранее предположить разгром иракских войск, хотя едва ли это заранее было ясно большинству политиков и ученых мужей.

Так и мы иногда ругаем себя за «дурацкие ошибки» — за неумение владеть собой или ситуацией. Оглядываясь назад, мы отчетливо видим, как следовало себя вести. Но иногда мы слишком суровы к себе, забывая о том, что очевидное сейчас не было столь же очевидным тогда. Врачи, сопоставляющие симптомы болезни пациента и причину его смерти (определяемую при вскрытии), иногда удивляются, как можно было поставить такой неправильный диагноз. Другие врачи, знакомые только с симптомами болезни, не считают, что диагноз был столь уж очевиден (Dawson и другие, 1988). (Не стали бы присяжные мягче относиться к врачебным ошибкам, если бы им приходилось заглядывать вперед, а не оценивать принятые врачами решения задним числом?)

Итак, к какому же выводу мы пришли? Что нельзя доверять общепринятому? Иногда — да. Веками люди думали, что Солнце вращается вокруг Земли, пока наука не опровергла это заблуждение. На основании медицинского опыта доктора считали, что кровопускание эффективно при лечении брюшного тифа, пока кто-то в середине прошлого столетия не провел эксперимент, разделив больных на две группы: одним пускали кровь, а другим просто прописывали постельный режим.

В других случаях народная мудрость оказывается права. Но чаще всего однозначного ответа нет. В чем счастье: в знании правды или в сохранении иллюзий? Кто счастливее: живущий среди людей или в тиши уединения? Тот, кто добродетелен, или тот, кто погряз в грехе? Сколько людей — столько и мнений. К какому бы выводу мы ни пришли, всегда найдется тот, кто предвидел все заранее. Вопрос в том, какая из конкурирующих идей более соответствует реальности.

И дело не в том, что очевидное — всегда ошибочно. Чаще всего здравый смысл подсказывает правильный ответ, но делает это постфактум. И, таким образом, мы можем легко обмануться, полагая, что наше знание глубже, чем оно есть на самом деле. Наука нужна для того, чтобы помочь отделить иллюзии от реальности, подлинные предвидения от сделанных задним числом.

Дата добавления: 2014-11-08