Понятие о смерти в детском и подростковом возрасте. 3 страница

В детском психиатрическом отделении из числа находившихся там больных только 41% воспитывался обоими родителями, причем у 18% пациентов один или оба родителя умерли. По мнению И. Лангмейера (1963), наихудшее влияние на судьбу детей оказывает отсутствие материнской любви, так как именно мать создает основу для отношений к людям, для доверия к окружающему миру.

Многие специалисты обнаруживают достоверно более высокий процент (от 7 до 60%) сирот среди психически больных в сравнении с воспитывавшимися в полной семье. Так, например, среди депрессивных больных сирот оказывается в 4 раза больше, чем в группе психически здоровых. Ранняя утрата одного или обоих родителей достоверно чаще встречается у совершивших те или иные преступления [Буянов М. И., 1970].

Проблемы, переживаемые во время умирания близкого, очень различаются в зависимости от возраста. Имеют значение различия в основах (ядре) личности и эмоциональных привязанностях у детей и взрослых. Младенец целиком зависим от одного лица — матери или замещающего ее человека, обеспечивающего физические и психические потребности. В связи с этим потеря столь значимой фигуры ставит под вопрос его существование, так как без ее поддержки он не может выжить. По своим проявлениям и продолжительности очень разнятся переживания потери родителя в детстве или в подростковом возрасте. Однако во всех случаях такая потеря ставит под сомнение не только возможность благополучного приспособления, но и саму жизнь ребенка.

Реакция маленьких детей на потерю родителя является «анаклитической», т. е. связанной с потерей источника пищи, тепла и защиты. Длительно существовавшее предположение о том, что дети не способны переживать смерть близких людей, было опровергнуто. Переживания детей определяются потерей объекта любви и идентификации, а потому эти чувства утраты оказываются очень глубоким, серьезно травмирующими их психику [Фрейд А. и Бурлингем Д., 1973]

Тяжесть психотравмы, возникшей из-за утраты родителя, объясняется также потерей материнской защиты. В связи с этим первоначально ребенок протестует против случившегося, что определяется его страхом одиночества, затем горюет и отчаивается, уже понимая происшедшее и, наконец, пытается приспособиться к жизни без близкого человека [Боулби Дж., 1960].

Более поздний подход к пониманию детского горя складывается из представлений о том, что на первой стадии переживаний дети осознают случившееся. На второй — у них исчезает привязанность к любимому человеку, на третьей — появляются воспоминания об умершем родителе и страстное желание вернуть его. В дальнейшем наступает стадия идентификации с умершим. Трудности приспособления после утраты у детей возникают, если они не имеют реалистического представления о смерти родителя или тогда, когда в последней стадии они сознательно противятся идентификации, тем самым, препятствуя нормальному протеканию процесса горя [Фурман Е. А., 1974].

Кажется, что невозможно смягчить младенцу стресс утраты матери, как это происходит позже, когда с потерей объекта любви более старшие постепенно свыкаются. Смерть матери в младенчестве — тяжелое тотальное переживание, слишком близкое к страху собственной смерти, а потому и воспринимается как окончательная потеря.

К.Р. Эйсслер (1969) различает два страха, связанных с угрожающей смертью: страх лишиться будущего, сопровождающийся боязнью разрушения психики, души или личности, и страх, относящийся к разрушению тела и исчезновению без опасения потерять личность, т.е. менее тотальное переживание. Эти две формы страха смерти очень близки к основным источникам тревоги в детстве, страху потери матери, которая удовлетворяет важные потребности, или позже — потери ее любви и заботы и страху кастрации или уродования.

Реакции ребенка на смерть. Задача оплакивания, связанного со смертью, сводится к ослаблению привязанности к родителям. Разрушение эмоциональных связей из-за свершившейся смерти близкого начиналось раньше и продолжалось в процессе развития личности в форме отделения от родителей, зависящего не только от возраста ребенка, но и от природы и интенсивности отношений и взаимодействий между ним и родителями.

Отмеченное Ц.М. Паркес (1972) появление «фантома мужей» у вдов в форме сильно выраженного чувства присутствия покойного встречается чаще, чем думают. У детей призрак родителя — также нередкое явление, когда переживание печали не приносит облегчения. По мнению Дж. Боулби (1960), печаль ребенка, начиная с 6 месяцев, сходна с той, что наблюдается у взрослых. А. Фрейд (1967), Р. Фурман (1964) среди других сомневались и утверждали, что лишь ребенок 4-4,5 лет способен к эмоциям горя в ответ на смерть родителя. В то же время А.В.М. Вольф (1958) оценивает возраст начала таких переживаний в 10—11 лет. X. Нагера (1970) и М. Вольфенштейн (1965), со своей стороны, доказывали, что печаль, описанная А. Фрейд, возможна только после отрыва от родителей в подростковом возрасте, хотя некоторые ее проявления могут наблюдаться уже в детстве.

Факторы, препятствующие способности печалиться о потере. Теория Р. Фурман (1964) о детской печали должна оцениваться с учетом двух аспектов: способности ребенка оплакивать родителя и факторов, вмешивающихся в этот процесс. Более того, важно отделить отсутствие явных признаков горя так же, как и возникших невротических симптомов от факта, что ребенок может не иметь способности к оплакиванию. Должны учитываться также большие индивидуальные различия детей разного возраста по их возможности переживать утрату.

Способность печалиться у ребенка может зависеть от фазы психического развития во время утраты, а также от его ранних травмирующих переживаний.

Неизбежные разочарования, связанные с оптимальным развитием, не вредят детскому всемогуществу так, как психотравмируюшие события. Всемогущество детей — это вера в то, что будущее окажется благополучным. Если это не удается, то ребенок останавливается в развитии и даже возвращается назад к безопасному прошлому или к ранним фантазиям всесилия. Предшествующие психотравмирующие переживания и отсутствие постоянной безопасности уменьшают способность ребенка печалиться из-за утраты близкого. Некоторые обстоятельства, возникающие во время траура, также могут уменьшить способность оплакивания. Очень разнятся переживания горя у детей, живущих дома в знакомой обстановке, и тех, кто помещен в детские учреждения.

Мало известно о продолжительности горя ребенка, когда мать временно или навсегда покидает дом, а ребенок остается; предполагают, что, если родственники поддерживают ребенка в его печали, понимают ее, не отвергают его переживаний, он способен оплакивать родителей. X. Дейч (1937) описала феномен безразличия, который дети часто демонстрируют после смерти любимого человека. Отмечено также, что до подросткового возраста дети не способны печалиться так, как это наблюдается у взрослых. Указывают на возможность появления у детей сходных переживаний, но при этом подчеркивают, что многое в поведении взрослых в траурных обстоятельствах обусловлено ситуацией, традициями и ритуалами. Маленький ребенок не улавливает смысл такого поведения и потому оно для него не становится объектом подражания.

Ф.Б. Хегтлунд (1967) наблюдал реакции на смерть матери у троих детей: 5, 7 и 11 лет. С поддержкой взрослых они были способны выразить их глубокое горе и словесно и эмоционально, а также в форме фантазий о приближающейся смерти матери. После ее смерти эти фантазии надолго оставались в памяти, обнаруживая глубокую тоску детей. Несколько позже они пели вместе, отражая в песнях мысли о сво­ей покойной родительнице. Они хранили многочисленные воспоминания о ней, но были способны привязаться к мачехе без всякого признака раздвоения чувств или их идеализации. Мы думаем, что если семейная поддержка в общих горе и радости создают поддержку личности детей, то это облегчает переживание потери любимого существа. Потеря родителя у детей нередко приводит к психическим расстройствам: снижению настроения, нарушениям сна, ночным кошмарам, отказу от еды, уменьшению массы тела, головным болям, болевым ощущениям в теле, потере интереса к учебе и другой активности, отказом от посещения занятий и поведенческим расстройствам [Эрдевег М. и др., 1985].

Наряду с эмоциональными расстройствами, могут возникнуть и интеллектуальные трудности [(Артур Б. и Кемме М. Л., 1964]. В некоторых случаях вместо непосредственных реакций на смерть родителя наблюдаются отдаленные, иногда спустя год, проявления горя [Варне М.Дж.., 1978].

Потеря близкого человека сказывается как на непосредственных переживаниях детей, так и на развитии личности в последующем. Вначале наиболее часто возникают безразличие, депрессия, а затем утрата памяти, страхи, расстройства сна, вялость или же нарушения общения, трудности в учебе, конфликты с окружающими [Фурман Е.А., 1974]. Описываются также и более серьезные формы расстройства общения, укладывающиеся в клиническую картину аутизма. Искаженное развитие личности, возникшее вследствие потери родителя, способствует в последующем появлению депрессивных состояний [Бек А. Ф. и др., 1963].

Чтобы оценить характер возникающих у детей реакций в ответ на стресс потери родителя, были изучены [Исаев Д. Н., Мартынова М. Ю., 1994] 28 детей от 2,5 до 14 лет. Из общего числа детей 23 ребенка потеряли отца, 4 — мать и одна девочка пережила утрату обоих родителей. 12 человек погибли от насильственной смерти в результате нападений, пожаров, автомобильных катастроф и т. д., 11 родителей умерли вследствие болезней, 6 завершили жизнь самоубийством.

Оценка реакций детей на потерю родителя проводилась среди тех, кто лечился в психиатрическом стационаре. В связи с этим в поле зрения попали дети с наиболее тяжелыми последствиями пережитого стресса. По-видимому, тяжесть этих реакций у наблюдавшихся, а в связи с этим и поступление в больницу, могут быть объяснены наследственной отягощенностью психическими расстройствами (у 10 детей), органической неполноценностью (12), отставанием в развитии (6), хроническими соматическими заболеваниями (7), а также неблагоприятным психологическим климатом в семье (11).

У всех детей, за исключением одной девочки, возникли явные признаки переживания утраты. При этом у 17 были выраженные аффективные расстройства. Из них у 12 в клинической картине преобладала депрессия. Снижение настроения сочеталось с диссомнией, устрашающими сновидениями, часто отражающими трагические обстоятельства, деперсонализацией печальными воспоминаниями, плаксивостью. У остальных 5 детей на первом плане были симптомы тревоги и страха. Дети боялись одиночества, темноты, беспричинно тревожились, плакали, не находили себе места, были в состоянии двигательного беспокойства. У 5 ребят реакциями на потерю родителя явились мутизм, гемипарезы, аффективные приступы, расстройства восприятия. 3 детей на смерть родителя отреагировали отказом от еды, попыткой повеситься, высказываниями о нежелании жить. Двое ребят стали аффективно взрывчатыми, агрессивными к оставшемуся в живых родителю и родным, жестоко избивали братьев и сестер. 5 детей, потерявшие своего родителя в возрасте до 5 лет, отреагировали депрессивным состоянием в трех случаях и тревожным в двух случаях. Тяжесть психических расстройств у пострадавших детей, по-видимому, связана с наследственной отягощенностью психическими расстройствами (у 10), органической неполноценностью ЦНС (у 12), отставанием в развитии (у 6), соматическими болезнями (у 7), а также неблагоприятным климатом в семье (у 11).

На основании полученных материалов можно сделать вывод о серьезной опасности для психического благополучия детей такого стресса, как потеря родителя. При неблагоприятном преморбиде и ситуационных трудностях этот стресс переживается особенно тяжело. Тяжелые переживания могут стать началом хронических нервно-психических расстройств, на длительное время декомпенсирующих детей. Отклонения в формировании детской личности после смерти одного из родителей объясняют нарушением психологической атмосферы в семье. Эти последствия наиболее выражены, когда ребенок теряет родителя на фоне уже имеющегося распада семьи, на 3-4-м году жизни или если пол умершего родителя совпадает с полом ребенка [Раттер М., 1984]. Особый риск для душевного здоровья девочек представляет потеря матери до завершения возраста полового созревания.

Возникновению психических расстройств у детей способствует внезапность смерти родителя, возраст самого ребенка и его восприятия семьи после потери.

Формирование реакций детей на потерю, наряду с их способностью понимать значение факта смерти, зависит от их характера и уровня психосексуального развития. Чем старше дети, тем лучше они приспосабливаются после смерти родителя. В то же время нередки описания переживаний детей, не достигших 3-летнего возраста. Дж. Е. Хеменвей (1978) утверждает, что для оформления реакции на потерю не имеет большого значения, в какой стадии развития находится ребенок. Более важным она считает наличие или отсутствие религиозного мировоззрения родителей, которое сказывается в принятии или неприятии случившегося в течение глубокого психологического кризиса.

Клинический случай. Антон, 3,5 года. Отец, 29 лет, депутат, очень способный человек. Мать, философ, в настоящее время бизнесмен, ребенка родила в 26 лет. От первой беременности, после отслоения плаценты, преждевременные роды на 7-м мес., закончившиеся смертью новорожденного. Антон от второй беременности. Были волнения, беременность сохраняли. Роды на 38 неделе с помощью кесарева сечения, масса тела ребенка — 3750. Дефект межжелудочковой перегородки сердца. Короткая уздечка языка. Развитие на первом году жизни нормальное. Речь косноязычная. Не очень ловкий. ЭЭГ в 3 года с умеренными изменениями, без локальных знаков.

Отец, будучи тяжело травмирован в автокатастрофе, умер спустя полтора месяца после нее. Мальчик стал отказываться ходить в детсад. Появились страхи выхода на улицу («Хочу сидеть дома»), боялся лестницы, темноты. Постоянно стремился к матери, говорил: «Хочу маму». Несколько десятков раз в день признавался матери: «Мама, я тебя люблю». Появились раздражительность, колебания настроения и непреодолимая тяга к сладкому. Отмечались нарушения сна, ухудшилось засыпание, просыпался среди ночи с плачем. Вернулся к соске. В детском саду отказался играть с приятелем. Был плаксивым. Испугался переодевшихся в карнавальные костюмы детей, забился в угол.

Мать, находившаяся в автомобиле с отцом, получила сотрясение мозга и другие травмы, пролежала в больнице 10 дней. В течение месяца была в депрессивном состоянии, за ребенком ухаживали прародители.

Когда спустя две недели после кончины отца мать захотела сообщить ребенку о случившемся событии, он отказался ее слушать. Затем спросил, о каком папе идет речь. Узнав, что отец болел, поинтересовался, почему его не вылечили. Мать рассказала о том, что папа не придет домой, но станет его ангелом-хранителем. Мальчик долго смотрел в небо. Неоднократно возвращался к этому сюжету. Внезапно, через некоторое время спросил, когда придет папа. Просил посидеть рядом с ним бабушку. У нее спрашивал о происшедшем, говорил, что он забыл. Затем с такими же вопросами обращался к другой бабушке.

Потрясения детей из-за потери родителя усугубляются в том случаe, если он погиб в результате самоубийства. Наряду с горем, свойственным утрате родителя, в связи с другими причинами, возникают и дополнительные переживания, связанные с предрассудками, традиционным неприятием, осуждением, замалчиванием или пересудами людей, окружающих совершившего суицид. Все это обременяет оставшихся членов семьи и нарушает нормальный процесс оплакивания.

В качестве положительного момента, способствующего лучшему приспособлению к утрате, называют наличие в семье бабушек и дедушек.

М.Дж. Барнс (1978) описывает у детей несколько вариантов реакций на смерть родителей. Реакция на смерть в форме психосоматических симптомов проявляется в остановке или неровности развития, что связывается с невозможностью изменения детских фантазий из-за недостатка жизненного опыта. Утрата навыков как результат реакции на смерть может, в частности, проявиться в неспособности управлять сфинктером прямой кишки.

Клинический случай. Саша, 11 лет, отреагировал психосоматическими расстройствами даже не на смерть, а на смертельную болезнь матери (то есть на мысль о ее возможной смерти). Боли в животе, запоры, временами покашливание, затрудненное дыхание, хромота.

Мать, 35 лет, преподаватель музыки и немецкого языка. Тревожная, мнительная, суеверная, подозрительная, недоверчивая, претенциозная, склонная к застревающим идеям женщина. Отец, 36 лет, судья, нелюдимый, несамостоятельный.

Мальчик от 1-й беременности, протекавшей с тяжелым токсикозом, угрозой выкидыша, с переживаниями из-за ссор со свекровью. На 7-м месяце беременности уехала от мужа к родителям в Петербург. Роды в срок, с преждевременным отхождением вод. Масса — 4000, рост — 54 см. На грудном вскармливании до 1 года 9 мес. В 3 мес. ушиб головы. Наблюдался у невропатолога из-за мышечной гипертонии. Обнаружен нейродермит. Начал ходить в 9 мес., но утратил эти навыки, будучи вывезенным на юг. Заново осваивал их позже. В 3 года — черепно-мозговая травма с переломом лобной кости. Лежал в больнице. Речь сформировалась своевременно. До 5 лет перенес ветрянку, коклюш, бронхит, страдал хроническим тонзиллитом, было обнаружено снижение остроты слуха. С 5 лет в детсаде. Часто болел. Сторонился детей, сидел в одиночестве. Из-за суетливости был поставлен диагноз ММД (минимально мозговая дисфункция). Перед школой в 7 лет отмечены сниженные способности, дизартрия, вегетативная сосудистая дистония. Удовлетворительно учился в начальной школе.

Когда мальчику было 9 лет, матери поставили диагноз рак матки, сделали операцию. Мать так тяжело переживала свое заболевание, что прощалась с жизнью. Мальчик понимал происходящее и тяжело страдал. Вскоре стал хуже учиться. В 10 лет обнаружены желчнокаменная болезнь и бронхиальная астма. В 11 лет диагностированы камни в почках. Тогда же узнали о дисплазии тазобедренных суставов и патологии позвоночника. Предсказывали остеопороз.

В настоящее время мальчик обучается игре на скрипке. Это занятие не любит, мать принуждает его посещать музыкальные уроки. Не любит учиться в классе. По дому ничего не делает. Иногда убирает пыль в связи с тем, что страдает астмой. Охотно играет в компьютерные игры. Склонен к рассуждательству, общаясь, плохо чувствует дистанцию. Утверждает, что ему живется хорошо, но при этом отмечает болезни, успеваемость, недостаток друзей как обстоятельства, омрачающие его жизнь. В будущем собирается стать специалистом или по самолетам, или по автомобилям, применяя при этом компьютер. Другой предполагаемый выбор — профессиональный велогонщик. Жалуется на периодические боли в животе, временами возникающую хромоту, переживает имеющиеся кожные поражения, отмечает редкие приступы удушья.

По данным методики Гилфорда, мальчик не понимает логику ситуаций. Результаты методики показывают, что исследуемый имеет сниженную активность, напряжен, назойлив.

Реакция на смерть может обнаруживаться такими расстройствами поведения, как агрессивность, непослушание, нарушение режима, сочетающихся с изменениями настроения и бурными эмоциональными разрядами. Встречаются и абсолютно неблагоприятные последствия потери родителя, приводящие к попыткам самоубийства, что находит объяснение в чрезмерно сильной идентификации ребенка с родителем обычно того же, что и умерший, пола и желанием вернуть последнего любыми средствами, например «встретившись с ним на небесах» [Готье Д., 1965]. Другое объяснение наблюдавшихся суицидальных попыток у переживающих потерю родителя детей сводится к тому, что их незрелое «Я» не способно принять факт смерти близкого человека, а это делает невозможным для них совладание с психической травмой.

Маленькие дети не способны прямо сформулировать волнующие их вопросы. Они пытаются преодолеть разрушающие их психику конфликты через символическую игру или посредством рассказов. На усиление ядра личности ребенка, потрясенного утратой, требуется много времени. Наиболее часто используемым детьми всех возрастов защитным механизмом оказывается отвергание смерти, даже если они имеют понятие о ней. Переживаемое ребенком потрясение доводит его до неспособности понимать случившееся в течение значительного времени. Этому очень способствует логическое мышление, а также фантазии могущества и желаний, свойственные детскому возрасту. В течение различной продолжительности времени у ребенка сохраняются надежда и ожидание возвращения любимого родителя. Эта реакция на утрату нормальна для личности с незрелым ядром, каковой является ребенок. Взрослым в процессе развития детей приходится постоянно исправлять непонимание происходящего с ними и вокруг них. Во время переживания утраты такая поддержка особенно необходима.

Реакция подростков на смерть родителя или члена семьи. Из-за большей зрелости «Я» подросток лучше способен совладать с приобретенным пониманием конечности жизни. В отличие от маленького ребенка, он не так сильно зависит от матери и отца. Он постепенно утрачивает эмоциональные связи с родителями, у него возникают привязанности к сверстникам и ко взрослым за пределами семьи. Однако ошибочно думать, что отношение к потере определяется только хронологическим возрастом.

X. Дейч (1967) указывает на то, что у подростка в процессе формирования идентичности возникает много более или менее тяжелых отклонений. Общее расстройство идентичности и чувство недостаточности единства «Я» достигает наивысшей степени в болезненном вопросе подростка — «Кто Я?»

В течение этой возрастной фазы при ее нарушении может повториться одна из ранних фаз, оживиться неразрешенные конфликты и остановиться развитие.

Подростковые реакции и преодоление трудностей крайне разнообразны, они носят индивидуальный характер. Часто только во время критических ситуаций возможно наблюдать приспособление и оценить, как хорошо «Я» может справляться с тревогой. Потеря родителя, брата или сестры не может автоматически привести к заболеванию. Степень воздействия утраты близкого на психологическое развитие подростка определяется завершением формирования влечений, качеством отношений с окружающими и степенью зрелости «Я», достигнутой к моменту смерти члена семьи. Потеря объекта любви, не являясь болезненной, может стать ядром, вокруг которого организуются ранние конфликты и латентные патогенные элементы [Лауфер М., 1970].

У подростков нередко возникают условия для суицидального пове­дения. Иллюстрацией может быть случай, представленный М. Д. Варнс (1978). Женя, 15 лет. Совершила попытку самоубийства спустя 4 месяца после смерти своего отца. Она была его любимым ребенком с раннего детства. Отец, будучи преступником, имел плохую репутацию в семье. Это еще больше сближало его с дочерью. Она не преодолела привязанности к отцу и потому не получала удовлетворения от общения со сверстниками. Хотя она была предана своему отцу, она двойственно относилась к преступлениям отца, так как его поведение сказывалось на ее репутации в школе. После смерти родителя она очень по нему тосковала и желала воссоединиться с ним даже в смерти. Другим фактором, приведшим к самоубийству, была агрессия к отцу из-за своей идентификации с его преступным поведением и желанием наказать себя за это смертью. Непосредственно перед суицидальной попыткой она высказала свою веру в бессмертие, что раньше не было частью ее мировоззрения и не соответствовало представлениям окружающих.

Знакомство с подростками, проявляющими возобновившийся интерес к бессмертию или сосредоточение на этой проблеме показывает, что их борьба с интенсивными тревогами приводит к одному из острейших парадоксов жизни, когда на пороге взросления они чувствуют угрозу своему существованию. Предполагается, что может быть два пути преодоления этой специфической тревоги — либо реальные достижения в жизни, либо уход в мир фантазий, т. е. или слава и бессмертие в земном смысле, или духовная жизнь.

Нормальный интерес к бессмертию, являющийся частью развития личности, может иногда служить защитой, помогая преодолеть ужас смерти, избежать печали и увековечить фантазии в физической нетленности. Религиозный смысл этой проблемы обычно в этом вопросе не имеется в виду. Большая значимость смерти в жизни подростка может привести его к суицидальным мыслям, в особенности, если он негативно относится к возможности духовной жизни.

Другой нормальный процесс психологического развития — формирование устойчивой личностной идентичности — может быть разрушено, если подростку не удается дифференцировать себя с тем, кто умер. Во время этого периода группа в целом и сверстники в отдельности играют большую роль. Либо подросток будет идентифицировать себя со здоровыми и более зрелыми членами группы, либо временно будет идентифицировать себя с больными, что всегда является возможным риском и зависит от многих факторов — его понимания реальности, силы его «Я» и уровня тревоги.

Нередко подростки имитируют и идентифицируют себя с лицами ближайшего окружения. Это особенно существенно, когда идентификация происходит с тем, кто умер. Слишком тесная идентификация может привести к суицидальным попыткам. П. Блос (1967) отметил, что в возрасте начала полового созревания группа, в которой находится подросток, служит поддержкой для тех, у кого имеются недостатки, в особенности, если это относится к телесному образу. Чтобы преодолеть связанную с этим тревогу, подросток часто ставит себя в опасные ситуации так, как будто он проверяет себя, свое тело, из-за которого он обеспокоен. Подростки очень нуждаются в эмоциональной поддержке и возможности словесно выразить свою озабоченность так, чтобы неправильные представления о смерти могли быть откорректированы. В этом часто помогают сверстники и (или) взрослые, связанные с группой, — учителя, священники и лидеры молодежи. Большинство подростков имеют лучшие возможности по совладанию с переживаниями смерти близкого человека в сравнении с маленькими детьми. Они более способны преодолеть непосредственные трудности, связанные со смертью, переживать случившееся событие, отреагировать полностью и продолжать эмоциональную жизнь в соответствии с их зрелостью. Они играют более активную роль на похоронах и участвуют в поминках, помогают в таких мероприятиях, как сборы пожертвований на исследование и уничтожение определенных болезней. Их воспоминания и траур деятельны, они помогают им выжить и лучше справиться с горем.

Имеющиеся представления о реакциях детской психики на потерю близкого человека позволяют высказать некоторые общие соображения.

Отношение ребенка к смерти родителя определяется многими факторами: завершением формирования у него понятия смерти, эмоциональной зависимости от умершего, пола последнего, отсутствия или наличия поддержки других членов семьи, предшествующих психотравмирующих переживаний, степени зрелости личности ребенка и др.

Существуют обстоятельства, препятствующие возникновению реакции печали, нормальному ее течению, ее положительной роли в приспособлении к жизни без умершего родителя.

Потеря близкого человека может сказываться на состоянии психики ребенка (подростка) непосредственно после случившегося или по прошествии времени. Это могут быть преходящие расстройства или стойкие изменения личности. Знание всех этих обстоятельств — необходимое условие для предупреждения у детей тяжелых психических расстройств и помощи ребенку (подростков) непосредственно после смерти родителя и в течение значительного времени после утраты.

Нервно-психическое здоровье детей и подростков после смерти родителей в отдаленном периоде. Смерть матери или отца резко нарушает функции семьи в целом. Расстраивается здоровье и благополучие каждого ее члена. Положение семьи может осложниться материальными трудностями при потере отца-кормильца и отсутствием необходимой душевной поддержки при кончине матери. Потеря родителя тяжело переживается детьми любого возраста. В раннем возрасте дети, теряя мать или отца, заболевают аналитической депрессией. В старшем возрасте, начиная с 3,5-4 лет, смерть родителя сопровождается печалью, сходной с переживаниями взрослых. Процесс преодоления стресса у детей зависит от фазы психического развития, ранних психотравм, обстоятельств смерти родителя, изменения привычной обстановки, домашнего окружения, взаимоотношений в семье, наличия эмоциональной поддержки со стороны родных. Кроме того, физическое и психическое состояние родителя или другого члена семьи, продолжающего воспитание, также сказывается на их здоровье. Стресс потери родителя может вызвать тяжелую непосредственную реакцию, которая, продолжаясь, либо препятствует развитию личности, либо способствует возникновению нервно-психических расстройств.

Предупреждение возникновения нервно-психических расстройств в отдаленном периоде после потери ребенком эмоционально значимой фигуры во многом зависит от качества его воспитания членами семьи, пережившими смерть близкого человека, от организации его жизни и учебы. Облегчить сохранение психического здоровья ребенка, потерявшего родителя, может своевременное назначение психотерапии ребенку и его семье. Во многих случаях необходимо также своевременное применение соответствующих медикаментозных препаратов, как в первый период после потери, так и при первых признаках психосоматических или психических отклонений.

Дата добавления: 2014-11-20