Мемы и меметика

МЕМЫ

Нет абсолютных истин, есть лишь

полуистины. Попытки трактовать

их как окончательные истины

радуют только дьявола.

А. Уайтхед

Слово «мем» я в первый раз услышал в кафе фирмы Майкрософт, во время одной из типичных дискуссий на приятные темы. В те времена появление за обедом нового для меня слова было редкостью. Я тогда был довольно самоуверенным, считая, что моей начитанности и трех с половиной лет, проведенных в Гарварде, достаточно, чтобы знать собственного говоря все слова, которые можно произнести за столом.

Я тогда обедал с Чарльзом Саймони и Грегом Казником, моими уважаемыми коллегами из Майкрософт. Сейчас я могу признаться, что возможность завтракать, обедать и ужинать с этими блестящими и образованными людьми и послужила моему устройству в фирму. Именно Чарльз завербовал меня для работы в Майкрософт в 1981 году, а годом позже дал мне задание написать первую версию программы Microsoft Word. (Эта работа у меня хорошо получилась. Я вижу, у Word были хорошие мемы).

Мы говорили о политике: о правительстве, которое направляет государственные фонды на сомнительные общественные цели; о безнадежных и коррумпированных политиках, которые, несмотря ни на что, по-прежнему привлекают голоса избирателей. Почему так происходит? Может, избиратели попросту глупы? (В Майкрософт был принят мем, согласно которому возможной причиной неправильного действия какой-либо вещи может быть чья-то глупость). У Чарльза, как обычно, был четкий ответ на вопрос; не прекращая уплетать овощной салат (без селедки, но зато с красным перцем), он сказал со своим венгерским акцентом:

— Хорошие мемы.

— Приятного аппетита — произнес я вежливо.

— Нет, хорошие меееемы, -— возразил Чарльз.

— Хорошие — что? — спросил я.

— Меемы, меееемы! — ответил Чарльз.

— Мемы, — как эхо повторил Kusnick.

— Ты, наверное, шутишь! — удивился Чарльз. — Ты что, никогда не слышал о мемах?

— Мемы? — повторил я непонимающе. Мой голос и уровень знаний, наверно, напоминали в тот момент корову. — Что такое мем?

— Это что-то вроде пятой симфонии Бетховена, — изрек Чарльз. Казник возразил:

— Подожди, с этим я не согласен. Мне кажется, что пятая симфония — это не мем. Возможно, она содержит хорошие мемы, но сама мемом не является.

Чарльз сдвинул брови, обдумывая это возражение. Потом раздалось его «бормотание». Это был мем (действительно ли мем?), который Чарльз усвоил еще с того времени, когда работал в Исследовательском центре Xerox в Palo Alto. Он всегда использовал это (слово), когда вслух раздумывал и не хотел, чтобы его перебивали.

— Ну хорошо, ты прав, — уступил он наконец. — Это не пятая симфония, но «та-та-та-ТАМ» — это мем.

Казник в ответ: «Нет, мне кажется, что даже «та-та-та-ТАМ» — не мем. Разве что в некотором, ограниченном смысле. Это плохой пример».

— А что может быть хорошим примером? — я аж запищал от любопытства.

— Ну что ж, — ответил Казник. — Можно допустить, что если повсюду, куда бы ты ни пошел, ты будешь напевать «та-та-та-ТАМ», то это будет хороший мем. Но Чарльз имел ввиду нечто иное. Сам факт существования миллионов копий пятой симфонии Бетховена на пластинках и компактах не делает ее хорошим мемом.

— Позволю себе не согласиться, — запротестовал Чарльз.

Казник задумался: «М-гм, то есть ты считаешь, что библиотеки существуют лишь для того, чтобы книги могли размножаться?» — Я не успел переварить этого краткого замечания, так как Казник продолжал: «Понимаешь, я считаю, что с философской точки зрения мемы должны иметь нечто общее с людьми. Например, производство вороха фотокопий какого-то документа не дает ему хороших мемов. Но если ты начнешь их раздавать, а люди будут учить их на память и декламировать, то это будет хороший мем.

Разум Чарльза с минуту преобразовывал эту мысль. Это было поистине прекрасное зрелище. — «То есть бормотание. Порядок. Хорошо сказано.»

— Спасибо.

Настала тишина. Когда я понял, что они сочли разговор оконченным, я запаниковал: я по-прежнему не знал, что такое мем. Я понял только, что он имеет нечто общее с информацией. Я решил идти дальше в этом направлении.

— То есть, мем — это информация?

Чарльз и Казник открыли рот одновременно. Казник заговорил первым: «Разрешишь? Спасибо. Мем — это то, чему подражают. Это основная единица имитации.

— То есть зевание могло бы быть мемом, — сказал я первое, что мне пришло в голову.

— М-гм, нет... Ну, да. Я сам не знаю. Ты огорошил меня. Хе, хе, хе...

— Хи, хи, хи, — захохотал Чарльз. — Ты попался на собственную удочку.

— Вовсе нет, — защищался Казник. — Просто, зевание — это поведение, а мемы, как я полагаю, это мысли.

• —Успокойся! — повысил голос Чарльз. — Ты задаешь неуместные вопросы! Кого волнует, мем ли зевание или нет! Какие мемы наиболее интересны — вот в чем вопрос.

— Вот именно, — поддакнул Казник.

— А какие же мемы интересны? — спросил я послушно.

— Это хороший вопрос, — поддержал меня Чарльз.

В поисках ответа на этот вопрос я провел два следующих года.

Мем — это шифр человеческого поведения, камень из Розетты (украшения), дающий ключ к пониманию сути религии, политики, психологии и культурной эволюции. К сожалению, этот универсальный ключ открывает также своего рода ящик Пандор. Совсем скоро мы столкнемся с новыми, искусными техниками манипулирования людскими массами, с умилением вспоминая сегодняшнюю тенденциозную рекламу, выступления политиков и телевещание.

Термин мем ввел в 976 году Richard Dawkins, биолог из Оксфорда в книге «Самолюбивый ген". Определение это появилось позже во многих публикациях из области эволюционной биологии, психологии, а также науки о познании, в числе которых работы Henry Plotkin, Deuglas Ноfstadter и Daniel-a Dennett, знающихся исследованиями по подтверждению биологических, психологических и философских импликаций этой новой модели сознания и мысли.

Понятие мема эта ось настоящего изменения парадигмы наук о жизни и культуре. До сих пор мы рассматривали эволюцию культуры с точки зрения личности или общества, в новой парадигме ключевым понятием является мем.

С какой же стати нам следует взглянуть на мир с этой новой, странной, тревожной точки зрения. Да все по той же простой причине, по которой первооткрыватели новых континентов признали, что Земля круглая, а астрономы отбросили догму геоцентризма. Лучшая модель деятельности мира позволяет понять большее и достигнуть многих увлекательных вещей. Такую модель предоставляет теория мема, то есть меметика.

Меметика изучает деятельность мемов: их взаимодействие, репликацию (саморазмножение) и развитие.

В сфере психологии меметика является аналогом генетики, занимающейся — в рамках биологии - аналогичными исследованиями генов.

Дата добавления: 2014-11-20