Теория познания. Этика.Свое этическое учение Мальбранш подразделяет на две части: первая из них посвящена добродетели

Этика.

Этика. Свое этическое учение Мальбранш подразделяет на две части: первая из них посвящена добродетели, вторая — нравственным обязанностям. Поскольку человек — разумное существо, то он тем добродетельнее, тем совершеннее, чем более приобщен к Божественному разуму, управляющему всем миром. Единственная добродетель, по мнению французского философа, состоит в повиновении Божественному закону или, что то же самое, в любви к высшему порядку, заключающему отношения совершенства. «Любовь к Порядку — не просто главная из моральных добродетелей, это единственная добродетель: это основная, фундаментальная, универсальная добродетель» (3: 11, 28), Обретение добродетели Мальбранш связывает с выполнением ряда условий. Человеку необходимо обладать определенными качествами (или «привычками») ума, без которых добродетель недоступна. Эти особые качества именуются французским мыслителем: 1) силой ума, 2)свободой ума и 3) послушанием. Сила, или могущество, ума состоит в умении поддерживать внимание, останавливать его на ясных и отчетливых идеях. Познание отношений совершенства, составляющих высший порядок, невозможно без внимательного рассмотрения ясных идей. «Без работы внимания... душа будет жить в ослеплении и беспорядке, так как естественно, вовсе нет другого пути, чтобы достичь света, который должен нас вести» (3: 11, 61). Свобода ума, по Мальбраншу, — такое качество, которое позволяет задерживать согласие или несогласие с некоторым положением, требующим дополнительного исследования. Свобода ума необходима, чтобы не принимать преждевременных решений в запутанных вопросах. Послушание Божественному закону — необходимое дополнение могущества и свободы ума. Ведь знания природы блага еще недостаточно, чтобы стать добродетельным, требуются еще готовность и стремление следовать ему. Нравственные обязанности французский философ подразделяет на три вида: 1)обязанности по отношению к Богу, 2)по отношению к другим людям, 3)по отношению к самому себе. Обязанности по отношению к Богу довольно многочисленны. К ним относятся: считать только Бога причиной нашего счастья; бояться одного только Бога; благодарить Бога за открытые им человеку знания и т. д. Нравственные обязанности по отношению к другим людям сводятся к трем основным: а)уважению, б)доброжелательству, в)почте-нию к властям и подчинению им. Нравственные обязанности по отношению к самому себе заключаются в том, чтобы стремиться к самосовершенствованию и счастью.

Существенной особенностью творчества Мальбранша является его стремление использовать картезианскую философию для защиты христианского вероучения. По его мнению, истинная философия способствует распространению религии, поскольку «ниспровергает все доводы вольнодумцев, установив свой самый высший принцип, совершенно согласный с первым принципом христианской религии, а именно: что должно любить и бояться только одного Бога» (1:2, 326).

Мальбранша справедливо считают крупнейшим картезианцем. Он принимает онтологический дуализм (дух — материя) Декарта, его учение о методе, представления о роли и назначении чувств, о природе и функциях рассудка, о субъективности «чувственных качеств» и др. Вместе с тем не следует недооценивать оригинальность философии Мальбранша: неповторимое своеоб-

разие ей придают в первую очередь его теория окказиональных причин и учение о «видении вещей в Боге».

Литература

Мальбранш Н. Разыскания истины. Т. 1 — 2. СПб., 1903— 1906.

Malebranche N. Oeuvres. T. 1—4. P., 1871 - 1884.

Malebranche N. Oeuvres complètes. T. 1 —20. P., 1958— 1967.

Ершов M. H. Проблема богопознания в философии Мальбранша. Казань, 1914.

Кротов А. А. Философия Мальбранша. М., 2003.

Ollé-Laprune L. La philosophie de Malebranche. T. 1—2. P., 1870.

Gueroult M. Malebranche. T. 1-3. P., 1955- 1959.

Alquié F. Le cartésianisme de Malebranche. P., 1974.

McCracken С. J. Malebranche and British Philosophy. Oxford, 1983

Глава 7. ЛОКК

Джон Локк родился в г. Рингтон в 1632 г. После окончания Оксфорда в 1656 г. он остался при университете и впоследствии избрал специальность медика. Удачное стечение обстоятельств позволило ему в 1667 г. переехать в Лондон и стать личным медиком и секретарем графа Шефтсбери, члена правительства, лидера партии вигов в парламенте, что, в свою очередь, открыло Локку широкое поле для деятельности в области государственной службы, для участия в политике и научной деятельности — Локк становится активным членом Королевского общества, английской академии наук. Переход Шефтсбери в явную оппозицию к королю и впоследствии его смерть заставили Локка в 1683 г. эмигрировать в Голландию. В Голландии Локк завершил работу над своим главным философским сочинением, «Опытом о человеческом разумении» и издал его уже в Англии в 1690 г., после своего возвращения. Тогда же он издает анонимно «Два трактата о государственном правлении», содержащие его политическую философию, и «Послание о веротерпимости», над которыми трудился в предшествующие годы. Позднее из под его пера вышли трактаты «Мысли о воспитании»(1693) и «Разумность христианства»(1695). Локк умер в 1704 г.

Теория познания. Философские взгляды Локка представляют собой развитие эмпирической методологии познания, исходящей из номинализма и сенсуализма. Принцип эмпиризма отделяет человеческий разум и бытие в качестве предмета познания друг от друга, что делает процесс познания в равной степени зависимым как от деятельности разума, так и от воздействия реальности на человеческие органы чувств. Рефлексируя над этим принципом эмпиризма, Локк сосредоточивается на содержании и деятельности нашего ума, обращаясь в первую очередь к непосредственным данностям нашего сознания. В качестве таковых для него выступает то, что он называет идеями. Идея — «все, что является объектом мышления человека», все, «чем может быть занята душа во время мышления»(1: 1, 95).

В свою очередь, способность к разумению (understanding), которую исследует английский философ в своем главном труде, оказывается не просто родовой особенностью человека, вложенной в него Богом, но рассматривается Локком как достояние каждого человека в отдельности. Такой подход не только усиливает изначальную ограниченность человеческого познания сферой опыта, но и само развитие способности к разумению делает зависимым от опыта. «Я не вижу поэтому оснований верить, что душа мыслит прежде, чем чувства снабдят ее идеями для мышления»(1: 1, 166). До этого наш ум представляет собой «пустой ящик» (empty cabinet), или «чистую доску», tabula rasa. Наша душа мыслит не постоянно, поскольку в мышлении выражается не сущность души, а лишь способ ее деятельности. Разум всегда действует в рам-

ках тех условий, которые определяются опытом. Поэтому не случайно, что Локк настаивает на признании ограниченности нашего познания во всех отношениях и своей задачей считает как раз уяснение того, насколько далеко простираются возможности человеческого познания и где они заканчиваются, с тем чтобы человек не тратил понапрасну силы на познание того, что невозможно познать, а обратился бы к исследованию и совершенствованию человеческих способностей.

Преимущество такого подхода заключается в том, что каждый человек получает возможность самостоятельно управлять ходом своей познавательной деятельности и распоряжаться ее результатами. Разумение как принадлежность отдельного человека предполагает, что наш разум независим от каких-либо внешних для него обстоятельств за исключением нашего опыта. Лишь для двух вещей Локк делает исключение, это интуитивное знание о нашем собственном существовании и разумное постижение бытия Божия, все остальное должно иметь свой источник во внешних по отношению к разуму вещах. В первую очередь это касается содержания нашего ума. Это содержание состоит из отдельных идей, и эти идеи являются принадлежностью индивидуального опыта человека. Такие идеи, которые бы являлись неотъемлемой принадлежностью самого по себе разума и являлись бы в этом смысле врожденными каждому человеку идеями, Локк категорически отвергает. Не существует ни врожденных идей, ни врожденных нравственных принципов, которые бы наделяли всех людей в равной степени одинаковыми, заранее данными знаниями и моральными принципами. Никакое из положений, представляющихся нашему разуму само собой разумеющимися или

абсолютно истинными, например «целое больше части», «что есть, то есть» или «невозможно, чтобы нечто было и не было одновременно», не разделяется всеми без исключения людьми. Эти положения неизвестны детям, идиотам, необразованным людям. Нельзя утверждать, что все люди имеют одинаковую и ясную идею тождества или идею невозможности, которые входят в вышеприведенные положения, а то, что признано врожденным, не может само состоять из неврожденных идей. Не существует врожденной идеи Бога, и даже всеобщее согласие с этой идеей не доказывало бы ее врожденности. То, что разум приходит к этим идеям впоследствии, не доказывает их врожденности, а как раз обратное, по Локку. То, что считается врожденным, лишь повторяет тот путь, каким вообще приходят в наш разум все идеи, т. е. через опыт. Говорить об их врожденности нет оснований, тем более что у нас нет критерия, который позволял бы отделять врожденные идеи от неврожденных, и это заставляет нас либо признать врожденным все вообще содержание наших познаний, либо отказаться от врожденности идей. Не обязательно обращаться за примером к аборигенам далеких островов, чтобы убедиться в том разительном отличии, какое существует между людьми в их познаниях и их понятиях и представлениях о том же Боге, или нравственности, или любых других вещах. Бог вложил в нас лишь стремление к счастью, но наше стремление к добру является нашей склонностью, а не результатом врожденных в нашем уме нравственных принципов. В противном случае никакое теоретическое или практическое положение не нуждалось бы в доказательстве, а заранее разделялось бы всеми людьми. Представление о врожденности скорее является результатом человеческой привычки к уже имеющимся знаниям. Не в содержании познания единство человеческой сущности, а исключительно в свободном индивидуальном разуме, который

принадлежит взрослому самостоятельному и просвещенному человеку. «Люди должны сами мыслить и познавать»(1: 1, 150).

Каждый взрослый разумный человек наделяется Локком способностью самостоятельно приобретать идеи в качестве содержания собственного разума. Если не сам разум, то содержание человеческого сознания становится частным достоянием человека в той мере, в какой оно приобретается индивидуально и строго опытным путем. Прежде чем что-то проникнет в человеческий разум, оно должно пройти через индивидуальный человеческий опыт. Нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах, — таков общий постулат эмпиризма и локковской философии, в частности. Следующий естественный вопрос, возникающий перед разумом, — каким образом эти идеи проникают в человеческий разум и в чем выражается роль ощущений и других человеческих способностей.

Локк принимает реалистическую предпосылку о существовании некоторых вещей вне нас. Поскольку «существует очевидная разница между идеями, отложенными в моей памяти... и теми идеями, которые навязывают себя мне и которых я не могу избежать. Поэтому непременно должна быть некоторая внешняя причина и сильное воздействие предметов вне нас (которому я не могу противиться), которое вызывает в моем уме данные идеи, хочу я этого или нет»(1: 2, 111). Только последние идеи сопровождаются чувствами страдания или удовольствия, их реальность подтверждают также совместные свидетельства различных чувств. Наши ощущения являются единственным основанием для выводов о существовании вещей и других существ вне нас, но этого достаточно для нашей жизни. «Наши способности приноровлены не ко всей области бытия и не к совершенному, ясному, обширному познанию вещей, свободному от всякого сомнения и колебания, а к сохранению нас, т. е. тех, у кого они имеются; и они приноровлены к потребностям жизни и неплохо служат нашим целям, если они только дают нам достоверное знание тех вещей, которые пригодны или непригодны для нас. Кто видит горящую свечу и испытал силу ее пламени, сунув в него палец, тот не будет особенно сомневаться в том, что вне его существует нечто, причиняющее ему вред и сильную боль. И такой уверенности достаточно, когда для управления собственными действиями не требуется большей достоверности, чем достоверность самих этих действий. И дальше этого нам нет дела ни до познания, ни до бытия. Такой уверенности в существовании вещей вне нас достаточно, чтобы направить нас к достижению добра и уклонению от зла, которые мы имеем от вещей, а в этом и состоит важное значение нашего знакомства с вещами»(1: 2, 113-114).

Отделение разума от бытия иных, материальных вещей предполагает возможность их

соединения в ходе их связи через чувства, что устанавливает в локковской философии, привычное нам по нашим обыденным представлениям, различие между внешним и внутренним опытом. Внешний опыт приобретается за счет воздействия внешних вещей на наши органы чувств и порождающего в нас различные ощущения («очевидно, посредством толчка — единственно возможного для нас способа представить себе воздействия тел»(1: 1, 185)). Внутренний опыт возникает в нас за счет рефлексии над деятельностью нашей души. В обоих случаях мы приобретаем таким образом простые идеи, как называет их Локк, которые вызываются в нас непосредственным воздействием на нашу душу. Эти простые идеи образуют как бы сырой материал для деятельности нашей души, который затем подвергается по-

следующей обработке. Простые идеи преобразуются в сложные путем их различного сочетания между собой уже под воздействием деятельности нашего ума. Так возникают различные виды сложных идей, ответственность за возникновение которых несет уже сам наш разум, и, соответственно, познание их возможно только с малой степенью достоверности. Эта деятельность развивается по трем направлениям. По Локку, мы можем соединять различные простые идеи между собой, образуя сложные идеи субстанций, модусов. Мы можем также устанавливать определенные отношения между идеями, не соединяя их между собой в нечто единое, — так возникают идеи отношений. Наконец, мы можем отвлекаться от определенных обстоятельств места и времени, абстрагировать одни идеи от других и создавать общие и отвлеченные идеи.

Разделение на внешний и внутренний опыт влечет за собой у Локка также традиционное разделение на первичные и вторичные качества вещей. Среди качеств вещей, о которых мы узнаем благодаря опыту и их активному воздействию на нас, мы должны выделять качества, непосредственно отвечающие за те ощущения, которые они в нас вызывают, качества сходства, как называет их Локк, и те качества, которые принимают свой специфический вид за счет преломления в нашей душе или в наших ощущениях. К первичным качествам Локк относит форму, протяженность, движение и покой, число, плотность. Особое внимание он уделяет плотности, создающей ту силу, которая обеспечивает телам воздействие на наши органы ощущений и через «животные духи» и нервы доводит ощущение до мозга. В отличие от первичных вторичные качества, такие как цвет, звук, вкус, ощущаются только одним органом чувств, тогда как форму мы можем воспринять и глазами, и на ощупь. Они вызываются в нас за счет активного движения мельчайших материальных частиц, недоступных нашим чувствам, и поэтому приобретают особый вид. Идеи первичных качеств подобны самим вещам, а вторичных — нет.

Субстанции (например, человек, овца, свинец) — это такие сложные идеи, которые объединяют различные простые идеи (формы, цвета, твердости) вокруг одной идеи субстанции и познание которых требует соответствия их реальным самостоятельно существующим прообразам, данным в нашем опыте, в отличие от сложных идей модусов (например, дюжина — соединение простых идей единицы, красота — соединение идеи восхищения с некоторой формой и цветом), где требуется лишь связь и соответствие идей и где возможны самые различные варианты сочетаний идей, выходящие за рамки опытных данных. В познании идей модусов мы можем достичь достаточной степени ясности и точности, поскольку они касаются отношений и связи самих идей, как показывают наши математические познания (у нас есть четкие и ясные идеи определенных чисел, промежутков времени и пространства, мы можем сконструировать идею бесконечно длящегося времени и бесконечно расширяющегося пространства, однако у нас нет ясной идеи актуальной бесконечности или вечности), и, как считает Локк, подобной же ясности мы можем попытаться достичь и в отношении наших нравственных идей. Познание зачастую неясных идей субстанций представляет собой особую сложность. Тогда как в области познания существования субстанций наука вряд ли возможна, поскольку это познание основывается исключительно на опыте. Это «заставляет меня подозревать, что философию природы нельзя сделать наукой» (1:2, 124), и здесь ученым предстоит долгий и кропотливый путь опытного, малодостоверного познания.

Хотя Локк высказывает сомнения в возможности наличия у нас ясных идей материальной или духовной субстанции, тем не менее он не намерен отказываться от самой идеи субстанции. Субстанция — идея о совместном существовании качеств «в

неизвестном субстрате, получившем от нас название «субстанция»»(1: 2, 60). Более того, им не подвергается сомнению различие между материальными вещами, с одной стороны, и духовной деятельностью — с другой, хотя он не считает возможным сделать окончательные выводы по поводу существования мыслящей материи или способности немыслящей материи создать нечто мыслящее. Интуитивная уверенность в нашем собственном духовном существовании достаточна для Локка, чтобы обеспечить единство процесса познания в рамках каждого человека в отдельности и одновременно достичь общих знаний посредством идей. За этими рамками Локк с твердостью провозглашает принципы номинализма. «Общую достоверность можно найти только в наших идеях. Когда мы ищем ее где-нибудь в другом месте, в опыте или в наблюдениях вне нас, наше познание не идет дальше единичного. Одно лишь рассмотрение наших собственных отвлеченных идей способно дать нам общее познание» (1: 2, 69).

Общие имена — это знаки общих идей, простые имена — простых идей. Слова делаются знаками идей произвольно: «употребление слов состоит в том, что они суть чувственные знаки идей, и обозначаемые ими идеи представляют собой их настоящее и непосредственное значение. Слова — чувственные знаки идей того человека, который ими пользуется»(1: 1, 462). «В этом отношении знающие и невежды, ученые и неученые — все употребляют свои слова (с каким-нибудь значением) одинаково. В устах каждого человека слова означают те идеи, которые у него имеются и которые он хотел бы выразить ими. Люди предполагают, что их слова являются знаками идей и в уме других людей, с которыми они общаются, ибо они говорили бы понапрасну и не могли бы быть поняты, если бы звуки, употребляемые ими для одной идеи, слушателем употреблялись для другой, что значит говорить на двух языках» (1:1, 463). «Во-вторых, (слова) относят к действительным вещам. Желая, чтобы их считали говорящими не просто о чем-то таком, что является их воображением, но о вещах, как они существуют в действительности, люди часто предполагают, что их слова обозначают также действительные вещи»(1: 1, 464).

Все общие идеи образуются за счет исключения индивидуальных свойств в вещах, поэтому «общее и всеобщее не относятся к действительному существованию вещей, а изобретены и созданы разумом для его собственного употребления и касаются только знаков — слов или идей»(1: 1, 471). «Познание есть лишь восприятие связи и соответствия либо несоответствия и несовместимости любых наших идей» (1:2,3). Локк выделяет четыре вида соответствия и несоответствия: 1) тождество или различие, 2) отношение, т. е. восприятие отношения между идеями, 3) совместное существование или несуществование в одном и том же предмете, 4) действительное существование, соответствующее какой-либо идее. В целом наше познание может существовать в трех видах, по Локку, или обладать тремя степенями достоверности: это интуитивное познание (непосредственное, без других идей) нашего собственного существования, познание, опосредованное другими идеями, пользующееся рациональными доказательствами, и чувственное познание существования отдельных вещей.

Итак, локковская теория познания представляет собой сочетания ряда интуитивно постигаемых принципов, унаследованных Локком фактически от

прежней метафизики с общим для эмпирических философов стремлением очистить наш разум от внешних примесей и укрепиться на чисто аналитическом подходе к сфере нашего данного опыта, и, как следствие, она предлагает ряд, различений, на которых она строится: внешний опыт и внутренний опыт, первичные и вторичные качества, субстанции и отношения, субстанции и силы. Компромиссный характер этих воззрений очень скоро позволил подвергнуть их критике как с позиций рационализма, что проделал Лейбниц, так и с позиций более последовательного эмпиризма, что было сделано Беркли и Юмом. Однако, с другой своей стороны — стороны нравственных и политических воззрений, философия Локка оказалась гораздо более устойчивой и дала толчок целому ряду политических концепций, оказавших, без преувеличения, огромное влияние на ход европейской истории: создатели американской Декларации независимости и Американской конституции фактически цитируют Локка, говоря о равенстве всех людей и о признании их равных прав на «жизнь, свободу и стремление к счастью». В неменьшей степени идеи Локка определили принципы демократии, воплощенные впоследствии в ходе Великой французской революции XVIII века.

Дата добавления: 2014-11-20