Гибискус

ЯМС

ЯМСОВЫЕ БОБЫ

Нечто сходное произошло с американскими ямсовымп бобами (Pachyrrhizus). В 1944 году ботаник Клаусен(39) указывал, что Pachyrrhizus tuberosus, «видимо, абориген верховий Амазонки и ее притоков в Бразилии, Перу, Эквадоре и Боливии». Он сообщал, что обычные ямсовые бобы являются культурным растением в некоторых частях Вест-Индии и в Южной Америке, притом их разведение облегчается тем, что растение обладает инсектицидными свойствами. Pachyrrhizus, известный среди индейцев кечуа в Перу под названием айпиа, почти не возделывается в современном Перу, хотя первые хронисты еще застали его. Яковлев и Эррера писали в 1934 году о находках бобов Pachyrrhizus в доинкских могилах и указали, что это растение использовалось как декоративный элемент в искусстве наска (североперуанская культура) на тихоокеанском побережье.(40) Кук первым среди ботаников пришел к мысли, что тихоокеанские острова были более достижимы для высокоразвитых культур Перу, чем многие лесные континентальные области, завоеванные Куско.(41) Он считал, что появление съедобных клубней этого вьющегося бобового растения на островах можно объяснить лишь плаваниями аборигенов. Кук рассказывает, что «аборигены островов Тонга больше не выращивают Pachyrrhizus для питания, но позволяют ему расти на парах, так как считается, что оно помогает получать высокие урожаи собственно ямса… жители Фиджи используют волокно Pachyrrhizus для изготовления лесы… растение почему-то фигурирует в их религиозных ритуалах; видно, в древности оно играло более важную роль».

Геоботаник Геппи(42) тоже недоумевал, откуда появился этот элемент в островном земледелии: «…родина Pachyrrhizus – Америка. Спрашивается, как растение такого происхождения могло попасть на запад Тихого океана? Оно здесь довольно широко распространено и встречается в Новой Каледонии, на Новых Гебридах, на островах Фиджи, Тонга и Самоа. Хотя его съедобные корни идут в пищу только при недороде, в диком виде оно произрастает на всех островах Фиджи… На островах Тонга, как сообщает Грэффе, его часто сажают, чтобы улучшить почву для собственно ямса…». Американские исследователи Стюард(43) и Зауэр(44) позднее считали что это древнее американское полезное растение свидетельствует о давних трансокеанских плаваниях.

Собственно ямс (Dioscorea sp.) получил в доколумбово время подлинно транстихоокеанское распространение, съедобные сорта разводили от древней Америки до Индонезии. Принято считать, что ямс попал в Полинезию из Меланезии, но если обычай чередовать его с Pachyrrhizus распространился вместе с самим ямсом, можно допустить появление на островах американских видов.

В тропическом поясе Нового Света произрастает немало диких видов Dioscorea, и, как сообщил в 1950 году Зауэр, клубни некоторых съедобны, однако неизвестно, происходят ли культурные американские сорта от этих диких американских родителей.

Как показал в 1950 году Картер вместе со своими коллегами Грэем и Трамбэллом, когда испанцы впервые пришли в область карибов, они застали там не меньше трех клубневых культур – батат, ямс и маниок. В записях испанского хрониста Овьедо за 1535 год есть абзац с описанием формы, жилкования, черенка и положения листьев ямса – признаков, отличающих его от батата, приведено местное название – аес. Аес описан также в рассказе Наварретте о плавании Колумба. Картер заключает: «Итак, вот еще одно растение, которое, подобно батату, размножается вегетативно, а потому вряд ли способно пересечь морские просторы с ветром, течением, птицами, вообще без помощи человека, и тем не менее оно пересекло океан в доколумбово время».(45) Браун собирал аборигенный ямс на Маркизских островах, где он называется пу-ахи, и писал в 1931 году(46): «Материала для точного определения недостаточно, но он как будто близок, если не тождествен, Dioscorea cayenensis Lamarck, уроженцу Африки, который издавна возделывался в тропической Америке… Его подземные клубни охотно применяются в пищу аборигенами… На Маркизских островах очень редок. Всего один экземпляр найден на Фату-Хиве, самом южном острове архипелага. Несомненно завезен в давние времена аборигенами. Если это и в самом деле Dioscorea cayenensis, на который он очень похож, – перед нами еще одно указание на контакт с Америкой».

Джейкмен (на Международном конгрессе американистов в 1949 году) отнес ямс к группе избранных растений, которые, вероятно, перекочевали из аборигенной Америки в Полинезию, и добавил: «Большинство этих растений попало на острова не случайно – с течениями, их сознательно доставили туда переселенцы из древней Америки, это видно из того, что лишь немногие из них… могли бы пересечь океан без помощи человека…».(47)

В отличие от названных раньше, Hibiscus tiliaceus – транстихоокеанское растение, способное расселиться через мировые океаны без посредничества человека. Его семена, не в пример семенам упомянутых выше видов, приспособлены для естественного распространения по воде и вполне могли попасть в Полинезию до появления там человека. Тем не менее планомерное культивирование гибискуса в Полинезии и некоторые связанные с этим лингвистические наблюдения послужили причиной того, что он также был включен в этноботаническую дискуссию. Браун справедливо называет гибискус «одним из самых полезных деревьев, возделывавшихся первыми полинезийцами» (48).

О. Кук и Р. Кук первыми рассмотрели гибискус, или махо, в 1918 году с этноботанической стороны: «Хотя многие ботаники называют махо космополитическим приморским растением, возможно, что своим широчайшим распространением он, как и кокосовая пальма, в большой мере обязан посредничеству человека».(49) Они показали, что это дерево в диком состоянии встречается в изобилии даже как господствующий вид во многих районах Центральной Америки, вплоть до берегов реки Гуаякиль на тихоокеанском побережье Южной Америки. Здесь аборигены изготовляли из луба этих деревьев материю, не боящиеся воды веревки, а при помощи палочек добывали огонь.

По словам Куков, у полинезийцев это дерево нашло, в общем, то же самое применение и называлось похоже. Если в тропической Америке гибискус был известен как махо, или махагуа (с некоторыми вариантами), то в полинезийских диалектах мы видим названия: мао, мау, вау, фау, хау и ау. И авторы заключают: «Махо, махагуа, пли липа гибискус – одно из важных в хозяйстве растений, о котором нужно помнить, когда изучаешь проблему доисторических контактов между обитателями тропической Америки, оно распространилось на островах и берегах Тихого и Индийского океанов явно до прихода европейцев. Размножение и семенами и черенками облегчило его культивирование и распространение первобытными народами. Хотя для расселения махо необходимо не столь большое участие человека, как для батата и других растений-саженцев, его названия тем не менее являют собой почти такое же убедительное доказательство посредничества человека, как и в случае с кумарой…

Название «махо», или «махагуа» (с многочисленными местными вариантами), широко распространено в тропической Америке; и на многих тихоокеанских островах мы встречаем сходные названия либо самого растения, либо важнейших способов его применения. Очевидно, первобытные полинезийцы знали махо до того, как познакомились с аналогичными азиатскими растениями; это вытекает из того, что полинезийские названия других важных культурных растений – бумажной шелковицы Broussonetia (или Papyrius), китайской розы (Hibiscus rosasinensis) и пандануса (Pandanus) – суть производные от махо. Добывание огня трением, изготовление материи путем обработки луба желобчатыми колотушками – специальные приемы, которые, возможно, распространились вместе с махо из Америки в тропические области Старого Света».

Меррилл, оспаривая этот взгляд(50), утверждал, что названный вид никогда не культивировался за пределами Полинезии: «Это дерево, несомненно, сажали на некоторых полинезийских островах потому, что оно было лучшим или одним из лучших волокнистых растений, доступных первобытным полинезийцам… На основе чисто ботанического материала я заключаю, что Hibiscus tiliaceus – вид, получивший естественное пантропическое распространение… и что его в далеком прошлом разнесли морские течения».

И дальше: «Вполне вероятно, что в доисторические времена происходило ограниченное общение между Полинезией и тропической Америкой, но эта вероятность нисколько не возрастет, если считать, будто нынешнее распространение Hibiscus tiliaceus подтверждает такую теорию. Большинство этнологов поддерживает теорию, по которой культура распространялась через Тихий океан скорее на восток, чем на запад. Если описанный Куком комплекс махо родствен полинезийскому комплексу мао, разумнее полагать, что растение попало из тихоокеанской области в Америку, чем говорить о миграции из Америки в Тихий океан».

В 1950 году Картер еще раз рассмотрел(51) взаимно исключающие теории двух ботаников: «Эти аргументы кажутся мне типичными примерами того, к чему приводят навязчивые идеи. Кук так старался доказать американское происхождение земледелия, что неосторожно, чтобы не сказать – неразумно, привел в качестве примера один галофит, семена которого хорошо приспособлены для переноса водой.

В свою очередь, Меррилл, то ли был очень возмущен тенденциозностью Кука, то ли вообще не переносил мысль о транстихоокеанских контактах (а может быть, и то и другое), но так или иначе, ослепленный собственным отрицательным отношением, не видел достоинств аргументации Кука… Ведь, судя по ветрам и течениям, если растение в самом деле было перенесено естественным путем через Тихий океан, то именно в направлении из Америки в Полинезию. Но если согласиться с естественным переносом, остается нерешенным вопрос о применении и названии…

Совпадающие в Полинезии и в Америке приемы использования и названия дерева, а также свидетельства, которые дает батат, позволяют утверждать, что независимо от того, естественным путем или нет пересекло растение океан, название его и, очевидно, способы применения были перенесены через этот самый океан человеком. И вероятно даже, что человек привез с собой само растение». И дальше: «Трудно назвать более ясное свидетельство контактов между народами Тихого океана и Центральной Америки, чем то, которое дает нам батат и гибискус, известный под названием махо».

Дата добавления: 2014-11-20