Урал – становой хребет Евразии

Урал – естественная горная стена, отделяющая Европу от Азии. Азиатскую часть России вплоть до Тихого океана принято именовать Сибирью. Урал, по существу, – начало Сибири, ее форпост. Но это – если смотреть из Европы. Со стороны Китая или Японии, например, Сибирь не начинается, а оканчивается Уралом. Сравнительно недавно стали говорить еще и о Дальнем Востоке как некоторой обособленной территории. Это неверно и в географическом, и в геополитическом смыслах. Дальний Восток – от Чукотки с Камчаткой до острова Сахалин и Приморья – всегда был и будет частью Сибири, хотя и не всегда именовался так, как сегодня. Впрочем, и о Сибири географы иногда говорят как о Северной Азии…

В полной мере разноголосица в наименовании относится и к Уралу. До XVIII века такого топонима не было ни на одной карте: Уральские горы прозывались Каменным Поясом (или просто Камнем), а река Урал – Яиком. Современным названием Уральский хребет обязан замечательному историку и неутомимому государственному деятелю Василию Никитичу Татищеву (1686–1750). Что касается реки Урал, то такое название она получила в наказание: Екатерина Великая повелела лишить ее прежнего имени за участие яицких казаков в восстании Емельяна Пугачева.

Понятно, что новое название никаким новым вовсе не было, и на карты оно попало не случайно. В обиходе народов, населявших уральский регион, есть немало слов с похожим корнем. Например, у башкир популярен богатырь с таким именем и записан народный эпос «Урал‑батыр». Сам автор топонимической новации – Татищев – считал Урал словом тюркского происхождения, означающим «пояс», но, как выяснилось позже, это далеко не так. У финно‑угорских народов, испокон веков проживающих в урало‑сибирском регионе, также есть похожие слова: например, ур‑ала – «вершина горы» у мансийцев. А монголы обогатили евразийскую топонимику словом арал – «остров» (откуда, по мнению ряда ученых, происходят названия и Аральского моря и Уральского хребта). Наконец, нельзя не отметить, что в санскрите также можно отыскать слова, которые в эпоху Великого переселения индоевропейцев с Севера на Юг могли оставить отпечаток на гидронимике миграционных путей и преодолеваемых территорий: uras – «лучший»; uru – «широкий». Кстати, на Русском Севере немало озер с таким же корнем, а река Ура встречается не только в Северном Прионежье и Пиненском крае, но и в Древней Индии.

Известен также подход, выводящий название Урала из самых глубин человеческой истории. Такая точка зрения обосновывается в публикациях В.М. Кандыбы и П.М. Золина. Они выводят целую группу топонимов и гидронимов из имени первобога Ура (ср. с эллинским Ур аном – Небом). Отсюда происходят название первой проторусской столицы – тоже Ура, и победный клич «ура», название самого народа – урусы (а также югры – «южных уров»), названия рек – Ур ал, Ам ур и т. п.

О великом Каменном поясе – горном хребте, протянувшемся на тысячи километров, – знали очень давно. Греки называли его Рипейскими горами (рис. 1), хотя и имели весьма смутное представление об их местонахождении. Знали, что где‑то на Севере, осознавали, что очень далеко, но конкретные сведения были давно утрачены, и сказать что‑либо более определенное никто не мог. Впрочем, очевидцы, побывавшие в далеком северном регионе, все же были известны – о них речь впереди. Античные географы и писатели считали Рипейские горы своеобразным рубежом известного им мира. За ними начиналась Terra incognita – Неизвестная земля.

^{Земля по представлению Гесиода (ок. 700 г. до н. э.). Земля по Гекатею (конец VI века до н. э.)}

^{Рис. 1. Рипейские (Уральские) горы в представлении античного мира (современная реконструкция)}

Откуда появилось само название гор – никто не знает. Простодушные греки даже не подозревали, что в основе странного названия лежит древнеарийский корень rip, встречающийся в священных гимнах Ригведы и означающий не что‑нибудь, а именно «гору». Тем более не ведали эллины, что обские угры – остяки (ханты) – также называют горы сходным образом – реп (ед. ч.). Это странное на первый взгляд совпадение странным может казаться лишь приверженцам господствующих ныне в лингвистике представлений об изолированном происхождении и развитии языковых семей. Что касается разделяемой автором настоящей книги теории языкового моногенеза (согласно которой все языки возникли из единого источника), то факт совпадения лексем, означающих «гору», в индоевропейских и финно‑угорских языках является самим собой разумеющимся. (Кроме того, в санскрите есть слово riph, означающее «рокотать», а на Русском Севере зафиксированы реки Рип и Рипинка.)

Тем не менее уже в древности сложилась достаточно устойчивая система взглядов относительно того, что представляют собой Рипейские (Уральские) горы. Во‑первых, они отделяют Север от Юга. Во‑вторых, сразу за ними начинается Ледовитый океан, в старину он прозывался по‑разному: Кронидским – у эллинов, Молочным или Студеным – у славян, Морем Мрака – у арабов и т. д., а где‑то в пределах этих морей находится счастливая страна – Гиперборея или же по‑другому – Острова Блаженных, где процветает золотой век. В‑третьих, Рипейские горы отделяют реки, текущие на Север, от рек, текущих на Юг, и сами служат истоком многих из них. В‑четвертых, в сих северных краях всегда высоко над головой сияет Полярная звезда и ковш Большой Медведицы. В‑пятых, здесь царит полярный день, сменяемый полярной ночью (соотношение между ними в разных источниках оценивается по‑разному). В‑шестых, реки и ручьи, текущие в этих горах, золотоносные, а недра таят несметные богатства. В‑седьмых, сами горы труднопроходимы из‑за дремучих лесов и неприступных скал – зато изобилуют зверем, птицей и рыбой.

Средневековье восприняло и эти представления, и название вытянутого, подобно гигантской сабле, горного массива – Рифей (так вокализировалось в конечном итоге имя Рипейских гор). Знания о них, пока не проникли сюда пытливые землепроходцы, черпались в основном из канонических источников, например из «Естественной истории» Плиния Старшего – величайшего ученого‑энциклопедиста древности:

«Затем идут Рипейские горы и области, из‑за постоянных снегопадов и сходства с перьями получившие название “пероносные”. Эта часть света, отверженная природой и окутанная тьмой, служит лишь образованию льда и холодным обиталищем северо‑восточного ветра. <…> Недалеко от места возникновения Аквилона и так называемой его пещеры, называемой Гекмитрон (то есть «земная дверь» или «земной запор»), обитают уже упомянутые аримаспы, отличающиеся одним глазом по средине лба; они будто бы постоянно воюют из‑за рудников с грифами, которых предание представляет в виде крылатых зверей, выкапывающих в подземных шахтах золото, причем звери с удивительной алчностью берегут золото и аримаспы похищают; об этом писали многие, а особенно знаменитые Геродот и Аристей Проконнесский».

Несмотря на явную фантастичность, здесь угадываются знакомые уральские реалии: обильные снегопады и стужа, шахты и рудники, где добываются драгоценные (и судя по всему – не только драгоценные) металлы, таинственные горные пещеры с их не доступными людям сокровищами. Придет время – и во всем этом можно будет убедиться воочию. Впрочем, живые свидетели были и в стародавние времена. Имя одного из них как раз и названо Плинием в вышеприведенном фрагменте. Это – Аристей Проконнесский, о котором «отец истории» Геродот (родился между 490 и 480 – ум. ок. 425 до н. э.) писал следующее:

«Аристей, сын Каистробия, муж родом из Проконнеса [остров в Мраморном море. – В. Д. ], сказал в своих стихах, что одержимый Фебом, он дошел до исседонов, а что выше исседонов живут одноглазые мужи – аримаспы, а выше этих – гипербореи, достигающие моря. Кроме гипербореев, все эти племена, начиная с аримаспов, всегда нападали на соседей. И как аримаспами вытесняются из страны исседоны, так исседонами – скифы».

Здесь названы и некоторые северные народы, обитавшие в урало‑сибирском регионе. Правда, представления о них у древних эллинов были во многом случайны и фантастичны. Уже современники обвиняли Геродота в мифотворчестве, имея в виду именно данный фрагмент и ему подобные, хотя сам «отец истории» всячески оговаривается, опасаясь более всего быть обвиненным во лжи. И все же к загадочной личности путешественника и поэта Аристея он обращается вновь и вновь. Дело в том, что эллинский пионер исследования Урала и Сибири не просто странствовал в приполярных и заполярных областях целых семь лет, но и написал об этом поэму под названием «Аримаспея». Она была широко известна и популярна в Древнем мире, хотя ко времени написания Геродотовой «Истории» оказалась утерянной (сохранилось всего лишь три строчки).

Во время путешествия в далекие северные края Аристей глубоко вникал во все происходящее и в результате овладел шаманскими навыками. По сообщениям позднейших античных авторов (Максим Тирский и Суда), Аристей в присутствии многих свидетелей впадал в транс, наподобие хорошо известного и многократно описанного шаманского камлания. В момент, когда он сам впадал в летаргию, его душа отделялась от тела и отправлялась в полет (превращалась в ворона, уточняет Геродот). Это позволяло Аристею видеть и впоследствии описывать страну варваров, ее города, горы, леса, реки, моря, острова, а также, как подчеркивает первоисточник, народы и их судьбы. Неспроста такой человек был обожествлен, в Проконнесе ему была воздвигнута статуя, и ей поклонялись как изваянию, творящему чудеса.

Греку Аристею так понравилась жизнь на Севере, что после написания поэмы он вновь отправился в страну «близ Борея», а возможно, и «за Бореем», откуда уже не вернулся. Что же привлекло уроженца солнечного Средиземноморья в краях, где зимой, случается, солнце и вовсе не светит, а на морозе стынет все живое? И что за народы проживали в тех неведомых краях? Чем вдохновили они пытливого мужа на создание целой поэмы? Прежде всего необходимо разобраться в самом реестре, то есть Геродотовом перечне северных народов.

Отбросив все фантастическое и наносное, можно получить некоторый «сухой остаток». Прежде всего – этимология, то есть объяснение происхождения прозваний самих народов. Прямо скажем, ясности тут никакой. Геродот понятия не имел, кто такие аримаспы или исседоны и что именно означают их имена. С гипербореями проще – это название придумали сами греки, поименовав «живущими за Бореем» все северные народы. Добавлю также: перечисляя жителей Севера и сравнивая их друг с другом, Геродот подчеркивает миролюбивость гипербореев – явный отголосок золотого века.

^{Рис. 2. Древнерусское изображение грифона на печном изразце}

Далее за гипербореями следует «тандем» – аримаспы и грифы. Поскольку грифами (грифонами) изначально считались мифологические монстры с телом животного и головой хищной птицы (рис. 2), их ирреальность автоматически переносилась и на сопряженных с ними аримаспов. Так ли это? Думается, нет!

^{Рис. 3. Аримасп (античный рельеф). Фото автора}

Античные художники и скульпторы изображали аримаспов вполне реальными и нормальными людьми. Одно из таких скульптурных изображений (рельеф) экспонируется в Государственном Эрмитаже в Петербурге (рис. 3). Обращает на себя внимание и такой не случайный факт: и этноним «аримасп», и имя Аристей образованы на основе лексемы «ари‑», явно указывающей на принадлежность к арийскому протоэтносу.

^{Рис. 4. Головные уборы из шкурок‑«чулок» птиц у саамов}

В отношении грифов Геродот, прекрасно отличающий реальное от баснословного, говорит, что это народ, а никакие не чудища. Даже если согласиться, что грифон изначально означал птицу с львиным туловищем, то и из этого ничего не следует. Такой грифон мог символизировать родовой тотем, быть его отличительным знаком, по которому и весь народ (или племя) именовалось грифами. Отсюда становится понятным широкое распространение образа грифона по всей территории Сибири – от Дальнего Востока до Алтая и далее – до Европейской Скифии (об этом речь пойдет в следующей части).

Хорошо известно также, что некоторые северные народы в качестве теплых головных уборов использовали высушенные шкурки водоплавающих птиц, снятые вместе с перьями (рис. 4). Использование птичьих шкурок в утилитарно‑декоративных (или, напротив, в культовых и обрядовых) целях в прошлом было повсеместно распространено у многих народов Сибири и Крайнего Севера – ненцев, эвенков, хантов, обских угров и др. На всех континентах, а также на многих островных территориях перья вообще являются культовым материалом. А древнейший обычай помещать шкурку, изображение птицы или ее крылья на головном уборе трансформировался в воинские шлемы (например, у кельтов) или парадные каски с литыми птичьими фигурками на макушке.

Вполне возможно, образ таких «птицеголовых» людей в трансформированном виде наложил отпечаток и на представление о грифах. (Не исключается также и крылатый аспект грифов, которые вполне могли символизировать летательные аппараты, распространенные в гиперборейские времена на Севере.) То же самое относится и к аримаспам. Меховой наголовник (куколь), соединенный с нераспашной одеждой мехом наружу и плотно облегающий голову, который зимой носит большинство северных народов, именуется совиком (есть еще малица – с мехом внутрь). Издали голова в таком одеянии может выглядеть лицом с одним большим глазом.

Кроме того, одноглазие (например, у классических циклопов) первоначально символизировало солнце, откуда, собственно, и происходит прозвание «циклоп» (»цикл» = «круг»). В данной связи символом аримаспов мог вполне быть такой же круг, который прикреплялся, рисовался, татуировался, выжигался или же прорезался на лбу (ритуальные надрезы на лице и сегодня практикуются в некоторых австралийских, африканских, океанийских, индейских, папуасских и других племенах). Среди бронзовых фигурок, найденных в Северном Приуралье, попадаются женские и мужские изображения с большим кругом на лбу (рис. 5).

^{Рис. 5. Бронзовое изображение трехликого птицеголового существа с третьим глазом во лбу (возможно – аримасп)}

Ну а чем конкретно зани‑мались птицеголовые грифы и аримаспы‑конники – ясно из вышеприведенных свидетельств античных источников: первые добывали золото, вторые пытались его отнять и присвоить. Золотоносный аспект древней коллизии привел некоторых исследователей к предположению, что все описанное греческими и римскими авторами могло происходить не просто на Русском Севере, а конкретно на берегах и в бассейне сибирских рек Енисея, Лены и даже Колымы, известных своими золотыми запасами, старательской и промышленной добычей. Гипотеза заманчивая, но не обязательная. Плиний сообщает очень интересную деталь: люди племени грифов работали в рудниках и шахтах. Безусловно, здесь могло добываться не только золото, но и другие металлы. Такие промышленные разработки на Севере возможны где угодно: и на Таймыре, и на Урале, и на Кольском полуострове.

Этническую картину, нарисованную Геродотом, завершают исседоны, относительно которых «отец истории» продолжает нагнетать страсти:

«Об обычаях исседонов рассказывают следующее. Когда умирает чей‑нибудь отец, все родственники пригоняют скот, закалывают его и мясо разрубают на куски. Затем разрезают на части также и тело покойного отца того, к кому они пришли. Потом все мясо смешивают и устраивают пиршество. С черепа покойника снимают кожу, вычищают его изнутри, затем покрывают позолотой и хранят как священный кумир. Жертвоприношения совершает сын в честь отца, подобно тому как это происходит в поминальном празднике у эллинов. Этих людей также считают праведными, а женщины у них совершенно равноправны с мужчинами».

Между прочим, исседоны, как и аримаспы, считались «одноглазыми». Об этом прямо говорит очевидец Аристей, в тех самых трех строках, что сохранились от его поэмы «Аримаспея». В подстрочном переводе В.В. Латышева это звучит так:

«Исседоны, чванящиеся длинными волосами (собственно – гривами). / Эти люди живут вверху, в соседстве с Бореем, многочисленные и очень доблестные воины, богатые конями, стадами овец и быков. / Каждый из них имеет один глаз [выделено мной. – В. Д. ] на прелестном челе; они носят косматые волосы и являются самыми могучими из всех мужей».

Аримаспы и исседоны выступали важным связующим звеном между Гипербореей и остальным миром. По сообщению Павсания (I, 31, 2), они служили своего рода «передаточным механизмом» при посылке жертвенных гиперборейских даров в Элладу, на остров Делос. Эти знаменитые жертвенные дары были тщательно упакованы и обернуты в пшеничную солому (эту деталь подчеркивают буквально все, кто писал о гипербореях). Но (!) – обращаю особое внимание – никто и никогда не видел, что же завернуто в таинственную посылку. Еще одна тайна!

Эллинам доводилось сталкиваться со многими посланцами с далекого и холодного Севера. Среди них Абарис, о котором Диодор Сицилийский (ок. 90–21 годы до н. э.) пишет, что он приплыл в Грецию из Гипербореи, – одна из самых загадочных личностей античной истории и культуры. Геродот сомневается в правдивости рассказов о посланнике Гипербореи со стрелой в руке. Высказывались разные предположения по поводу смысла, заключенного в имени первого «гражданина мира», свободно перемещавшегося по всему свету. Сближали его даже с легендарными обрами (аварами), упомянутыми в русских летописях. В таком случае имеется не меньше оснований видеть в певучем гиперборейском имени сокращенный этноним «обдорит» (так называлось одно из древнеславянских племен, по‑русски – «бодричи»). Однако представляется, что ключ к разгадке таинственного имени следует искать в Сибири.

Этимологи считают, что название великой сибирской реки Оби происходит от древнеиранского слова аб, переходящего в об (например, в таджикском языке) и означающего «вода». В коми‑языке, относящемся к совершенно другой, финно‑угорской, языковой семье, это слово означает «снежная вода». Удивляться всему этому не приходится, так как все языки происходят из общего лингвистического источника. По древнему имени Оби ее низовья еще до недавнего времени именовались Обдорами, а весь северный сибирский край – Обдорией, отчего и город‑острог, построенный русскими в конце XVI века в устье Оби, был назван Обдорском (в 1933 году он был переименован в Салехард – ныне столица Ямало‑Ненецкого автономного округа). Нетрудно заметить, что в имени Абарис явственно просматривается архаичный корень «аб» («об»). Другими словами, есть все основания предположить, что само имя связано с местом рождения или проживания его обладателя. Край этот – бассейн реки Оби (в данном случае даже не важно, о какой именно ее географической части идет речь).

Притчей во языцех для античных авторов стала и знаменитая стрела Абариса. Никто не смог толком объяснить ее предназначение. Впрочем, некоторые давали правильное истолкование, не понимая, однако (как бы странно это ни показалось), подлинного смысла собственных же слов. Между тем философ‑неоплатоник Ямвлих (не позднее 280–330 годов н. э.) сообщал в своей книге «Жизнь Пифагора»: Пифагор – друг Абариса, также был раньше связан с Гипербореей и даже имел прозвище «Гиперборейский». Между прочим, известный позднеантичный писатель Элиан, живший на рубеже II и III веков н. э., также свидетельствует, ссылаясь на авторитет Аристотеля, что Пифагор был гиперборейцем и носил соответствующее прозвище.

Свою таинственную стрелу (или одну из стрел?) Абарис подарил Пифагору. Дабы она (внимание!) «могла ему быть полезной для преодоления встречающихся трудностей во время странствий». Понятно? Ну, конечно же, – речь идет о компасе, о котором эллины и римляне (как, впрочем, и другие древние народы, кроме китайцев) не имели ни малейшего представления. Выходит, однако, что во времена Пифагора компасом успешно пользовались гиперборейцы. Но Ямвлих сообщает еще об одной «стреле» Абариса, на которой якобы можно было летать, за что сам ее владелец был прозван «Небоходом»: «…Летая на дарованной ему стреле Аполлона Гиперборейского, он переправлялся через реки, моря и непроходимые места, в некотором смысле ходя по воздуху». Сказанное прекрасно согласуется с многочисленными свидетельствами античных источников о летательных способностях гиперборейцев. Особенно много крылатых символов сохранилось в уральском регионе (о чем – ниже).

* * *

О несомненной принадлежности Северной Евразии (и прежде всего Урала и Сибири) к Гиперборее писал В.Н. Татищев в специальном трактате «Общее географическое описание всея Сибири»:

«На сию северную страну, хотя неточно и неясно, однакож более под именами Скифия за Имаем [так античные географы именовали разные северные горы, чаще всего Кавказские, но не только. – В. Д. ] и Гиперборея разумели, как и последуюсчие им в средних временах то же имя иногда употребляли».

Вывод Татищева основывается не на досужих домыслах, а на вполне сложившейся традиции. Например, на карте, приложенной к «Географии» Птолемея, изданной в Риме в 1490 году, Уральские горы обозначены как Гиперборейские (рис. 6). Красной нитью проходит Урал и через всю историю русского миросозерцания, начиная с самых древних его этапов. В разные времена он известен под разными именами. В наиболее архаичных былинах Урал поименован Сиверными (Северными) горами. Именно здесь обитал загадочный персонаж русского богатырского эпоса – Святогор. Первым актом становления Ильи Муромца как святорусского богатыря (после пролога исцеления его каликами перехожими) было воспреемствование силы и получение благословения на жизненные и ратные подвиги именно от старейшины богатырского пантеона. Прежде чем отправиться в Киев ко двору князя Владимира, Илья держит путь на Север, в Каменную страну, где живет Святогор. В старинных письменных памятниках под словом «камень» подразумевали горы вообще и Уральский хребет – в частности. На старых русских картах, начиная с XVII века, Уральский хребет также назван Камнем (рис. 7). В комментариях к «Большому Чертежу» все горы прозываются Камнями.

^{Рис. 6. Часть карты к «Географии» Птолемея, изданной в Риме в 1490 г., где Уральские горы обозначены как Гиперборейские}

В прозаическом пересказе былины, по записям П.Н. Рыбникова, край, где повстречались два русских богатыря, прямо назван Сиверными горами, а еще – Светлыми. По некоторым версиям, имя самого могучего богатыря также звучит – Светогор. Все это лишь усиливает аргумент в пользу северного места действия былин Святогорова цикла.

Акт передачи силы и старшинства от Святогора к Илье носит ритуально‑мистический характер: Святогор лежит в каменном гробу, из которого ему уже не суждено подняться (что напоминает сюжетную линию мифа о смерти Осириса), и в этот момент «пошла из него да пена вон». При помощи этой таинственной «пены» и совершился акт передачи силы от одного богатыря к другому:

Говорил Святогор да таково слово:

– Ты послушай‑ко, крестовой ты мой брателко!

Да лижи ты возьми ведь пену мою,

Дак ты будешь ездить по Святым горам,

А не будешь ты бояться богатырей,

Никакого сильнего могучего богатыря.

Пребывание Ильи на Сиверных (Уральских) горах было достаточно продолжительным. Богатыри много и плодотворно общались:

Ездили они по щелейкам

[щелейки – «скалы». – В. Д. ],

Разъезжали тут оны да по Святым горам,

Ездили оны по многу времени,

Ездили оны да забавлялись…

^{Рис. 7. Уральские горы (Камень) на чертеже Сибири Петра Годунова 1667 года. (На оригинале север находится снизу.)}

Другие подробности этой истории неизвестны. От архаичных русских сказаний чудом сохранились лишь крохи, но и они позволяют судить о сакральной географии стародавних времен.

* * *

Так же как и другие регионы Евразии, Урал неоднократно подвергался воздействию разрушительных космопланетарных катаклизмов. Последнюю по времени глобальную гидрологическую катастрофу, обрушившуюся на Землю не позже чем пятнадцать тысяч лет тому назад, по библейской традиции принято именовать Всемирным потопом. В 1927 году в Москве была издана брошюра с весьма примечательным названием – «Урал и Библия: Опыт историко‑геологического исследования». Ее автор – горный инженер Ф.М. Коняев – задался экстравагантной целью доказать с помощью разносторонних геологических, археологических, топонимических и прочих фактов, что катастрофическое событие, описываемое в Ветхом Завете как Всемирный потоп, на самом деле происходило не на Ближнем Востоке, а на Урале!

Аргументы, приводимые автором столь необычной по своему научному содержанию работы, вполне репрезентативны.

Ф.М. Коняев, занимаясь горными работами, обнаружил (или выявил по прошлым описаниям археологов) на Среднем и Южном Урале множество мегалитических памятников, которые он попытался увязать с библейской историей. Действительно, в уральском регионе необъятное количество артефактов, получивших к настоящему времени однозначную оценку ученых (естественно, диаметрально противоположную более чем смелым гипотезам ныне совершенно забытого горного инженера). Однако Ф.М. Коняев в своих изысканиях не только опирался на памятники материальной культуры, но и органически увязывал их с уральской топонимикой.

Хотя многие из предлагаемых истолкований на первый взгляд выглядят более чем натяжками (например, название библейской горы Арарат сближается с названием уральской горы Аракуль; гидроним Нейва (Нойва) расшифровывается как «Ноева вода» и т. д. и т. п.), – версия Ф.М. Коняева предстает более правдоподобной, если учесть, что речь в ней идет о тех отдаленных временах, когда отдельных языков еще вообще не существовало и среди людей царствовал единый праязык. Между прочим, инженер‑исследователь полагал, что Ноев ковчег не обязательно был громоздким кораблем, построить который, к тому же в одиночку, абсолютно невозможно, а представлял собой огромный составленный из многих частей плот, подобный тем, какие традиционно сплавляли по полноводным уральским (и не только по уральским) рекам.

Не вдаваясь в детали удивительного по своей смелости и оригинальности исследования Ф.М. Коняева, с которым желающие могут познакомиться в библиотеке, обращу внимание еще к одному наблюдению автора. Много внимания в его брошюре уделяется древним святилищам, в том числе чашным углублениям на вершине горы Аракуль, мегалитического сооружения в Екатеринбурге, известного природного памятника, именуемого «каменные палатки», а также башни на вершине Чертова городища в окрестности Елабуги и другим древним достопримечательностям. Исследуемые объекты Ф.М. Коняев не без оснований сближает с классическими кромлехами – кольцеобразными мегалитическими сооружениями, разбросанными в разных частях Евразии – в особенности на Севере.

Высказанные при этом этимологические соображения навели и меня вот на какую мысль. Слово «кромлех» кельтского происхождения. Учитывая наидревнейшее происхождение самих обозначаемых им мегалитических объектов, нетрудно предположить, что данная лексема возникла в незапамятные времена, когда индоевропейские языки были слабо дифференцированы. Следовательно, исходная основа может сохраниться и в других языках. И действительно, если посмотреть под этим углом зрения наиболее устойчивую часть древнего корня, состоящую из одних согласных – «крмл», – то сразу же увидим, что данная архаичная основа образует современное русское слово «кремль». Таким образом, этимологически лексемы «кромлех» и «кремль» оказываются тождественными. С точки же зрения семантики сказанное может означать, что первоначально «кремль» мог означать любое искусственное кругообразное сооружение из камня с оборонительными или ритуальными функциями.

Дата добавления: 2014-11-20