КНИГА XXIII 2 страница

15. (1) С приходом римского претора Ганнибал оставил область Нолы и спустился к морю вблизи Неаполя, жаждая захватить приморский город, куда спокойно могли бы заходить суда из Африки. (2) Однако, узнав, что в Неаполе сидит римский префект – это был Марк Юний Силан, которого призвали сами неаполитанцы, – он, бросив и Неаполь, как Нолу, отправился к Нуцерии[1980]; (3) какое‑то время он ее осаждал; часто ходил на приступ, часто и тщетно уговаривал сдаться то народ, то знать. Но, изголодавшись, город, все‑таки сдался; жителям разрешено было уйти, но без оружия, имея на себе только что‑то одно из одежды. (4) Ганнибал, который с самого начала хотел казаться милостивым ко всем италийцам, кроме римлян, пообещал награды и почетные места всем, кто останется и будет служить в его войске. (5) Но этими обещаниями никого он не удержал; все рассеялись по городам Кампании; большинство собралось в Ноле и Неаполе; у кого‑то там были гостеприимцы, других туда занес случай. (6) Человек тридцать знатнейших сенаторов направились в Капую; их не приняли (за то, что в свое время они закрыли ворота перед Ганнибалом), и они нашли приют в Кумах. Нуцерия была отдана солдатам, разграблена и сожжена. (7) Марцелл оставался в Ноле по просьбам знати, хотя и не был уверен в своих силах. Он опасался простого люда, а больше всего – Луция Бантия, который был соучастником в попытке отпадения и боялся римского претора; это побуждало его выдать родной город, а в случае неудачи стать перебежчиком. (8) Был он юноша горячий и едва ли не лучший в то время всадник в союзническом войске. Его нашли под Каннами полумертвым в груде трупов; Ганнибал велел его лечить и милостиво с подарками отпустил домой. (9) В благодарность он и хотел отдать Нолу во власть Ганнибалу. Претор видел, что Бантий обеспокоев и мучим стремлением к перевороту. (10) Надо было либо остановить его карой, либо привлечь к себе благодеяниями. Марцелл предпочел заполучить мужественного и деятельного союзника, а не просто отобрать его у врага. Он радушно пригласил Бантия и заговорил с ним: (11) среди сограждан многие ему завидуют – убедиться в этом нетрудно, ведь ни один ноланец Марцеллу не рассказал, как много подвигов совершил на войне Бантий. (12) Но в римском войске доблесть не может остаться незамеченной, и от многих служивших с Бантием вместе он, Марцелл, знает, каков Бантий. Знает, сколько раз Бантий встречал лицом к лицу грозную опасность, сражаясь за достоинство и благополучие римского народа; (13) знает, что под Каннами перестал биться не раньше, чем упал, истекая кровью, и был завален людьми и лошадьми, рухнувшими на него. (14) «В добрый час, у меня ты будешь в чести и не будешь обойден наградами; общаясь со мной, ты увидишь, как это общение тебе полезно и выгодно». (15) Он подарил юноше, обрадованному этими обещаниями, превосходного коня, велел квестору отсчитать Бантию пятьсот денариев[1981]и приказал ликторам пускать к нему Бантия, когда бы тот ни пришел.

16. (1) Эта ласка так растрогала неукротимого юношу, что с тех пор никто из союзников не служил Риму столь мужественно и преданно. (2) Когда Ганнибал подошел к самым воротам Нолы – он вернулся туда от Нуцерии, – ноланская чернь опять только и думала, как бы отпасть к Ганнибалу. (3) При его приближении Марцелл заперся в городе: он не побоялся бы остаться и в лагере, но не хотел, чтобы у желающих отдать город Ганнибалу – а таких было слишком много – оказался удобный к тому случай. (4) Оба войска начали строиться: римляне перед стенами Нолы, карфагеняне перед своим лагерем. С той поры между городом и лагерем происходили мелкие стычки, кончавшиеся по‑разному: вожди не препятствовали выносившимся из строя удальцам, но и не давали сигнала к сражению. (5) Оба войска так день за днем и стояли, когда ноланская знать сообщила Марцеллу, (6) что между чернью и карфагенянами по ночам ведутся переговоры и там решено, как только римское войско выйдет из города, разграбить обоз и имущество воинов, запереть ворота, занять стены и, получив возможность хозяйничать в городе, впустить уже не римлян, а карфагенян. (7) Марцелл поблагодарил ноланских сенаторов и решил, прежде чем в городе взволнуются, попытать счастья в бою. (8) У трех ворот, обращенных к неприятелю, он выстроил по отряду солдат (разбил войско на три части), обоз он расположил в тылу; конюхам, торговцам при войске и солдатам послабее велел нести колья[1982]. У средних ворот он поставил цвет легионов и римскую конницу, у двух других ворот – и новобранцев и легковооруженных, а также союзническую конницу. (9) Ноланцам запрещено было подходить к стенам и воротам; к обозу приставлена была охрана, чтобы его не разграбили, пока легионеры будут сражаться. Войско, выстроенное таким образом, стояло внутри ворот. (10) Ганнибал, как он это делал уже несколько дней, держал свое войско в боевом строю; сначала он удивлялся, что день проходит, а римское войско не показывается из ворот, и на стенах не видно ни одного вооруженного, (11) но потом, решив, что римлянам донесли о его переговорах и они, боясь, ничего не предпринимают, отправил часть воинов обратно в лагерь с приказом поскорее выдвинуть на передовую линию все осадные машины; он был вполне уверен, что городская чернь восстанет, как только он нападет на медлящих римлян. (12) Его воины торопливо разбегались по своим местам, и первые отряды уже подходили к стенам, как вдруг ворота раскрылись, зазвучали трубы, поднялся крик и по приказу Марцелла сначала пехота, а затем конница стремительно кинулись на врага, (13) внося расстройство и ужас в ряды находившихся в центре; меж тем легаты Публий Валерий Флакк и Гай Аврелий, поставленные у боковых ворот, напали на фланги врага. (14) Добавили крику торговцы, следовавшие за войском, конюхи и вся толпа, приставленная охранять обоз; карфагеняне презирали малочисленное римское войско, и вдруг им показалось, что перед ними огромное. (15) Я не осмелился бы утверждать, как некоторые писатели, что врагов перебито было две тысячи восемьсот человек, а римляне потеряли не больше пятисот; но была ли победа велика или нет, событие случилось в тот день великое, может быть, величайшее за всю войну – ведь избежать поражения от Ганнибала было тогда труднее, чем впоследствии его побеждать[1983].

17. (1) Ганнибал, отчаявшись взять Нолу, вернулся к Ацеррам[1984], а Марцелл неожиданно запер ворота, приставил к ним стражу, чтобы никто не вышел из города, и провел на форуме расследование о тех, кто вел тайные переговоры с врагами. (2) Более семидесяти человек были казнены как изменники, а имущество их конфисковано; (3) затем, вручив всю власть сенату[1985]Марцелл выступил с войском и расположился лагерем над Свессулой. (4) Пуниец сначала уговаривал жителей Ацерр сдаться добровольно, но, видя, что они непреклонны, стал готовиться к осаде и приступу. (5) У жителей Ацерр было больше мужества, чем сил; отчаявшись отстоять город, видя, что его окружают валом, они, не дожидаясь, пока эта работа будет закончена, и пользуясь беспечностью сторожей, (6) пробрались в ночной тиши через не огороженные еще места и разошлись по городам Кампании, о которых было достаточно твердо известно, что они верны Риму. (7) Ганнибал, разграбив и спалив Ацерры, повел войско к Казилину: ему сообщили, что Казилин призвал римского диктатора и свежие легионы, и он побоялся, как бы не случилось чего с Капуей – слишком уж близок от нее неприятельский лагерь. (8) В Казилине о ту пору находилось пятьсот пренестинцев[1986]и небольшое число римлян и латинов, которых занесла туда весть о поражении под Каннами. (9) Так как в Пренесте воинский набор еще не был закончен к назначенному сроку, то пренестинцы опоздали выйти из дому[1987]и пришли в Казилин, еще до известия о поражении; там к ним присоединились другие римляне и союзники; они вышли из Казилина большой толпой, но их возвратило известие о каннской битве. (10) В Казилине они провели несколько дней; кампанцы их подозревали, а они боялись кампанцев, в свою очередь подстраивая им ловушки, и, удостоверившись, что Капуя отпала и впустила Ганнибала, перебили ночью горожан и заняли часть города по сю сторону Вултурна[1988]– этой рекой разделен город; так в Казилине и оказался римский гарнизон. (11) К нему присоединилась перузинская[1989]когорта – четыреста пятьдесят человек. Их привело в Казилин то же известие, что за несколько дней до этого и пренестинцев. (12) Для защиты такого небольшого города, защищенного стенами, а с одной стороны рекой, их было достаточно, и даже слишком много – хлеба не хватало.

18. (1) Когда Ганнибал был уже недалеко от Казилина, он послал вперед гетулов[1990]под начальством Исалка и велел ему, если переговоры будут возможны, улещать жителей ласковыми речами: может быть, они откроют ворота и впустят воинов. Если же они будут упрямы, то начать военные действия и посмотреть, нельзя ли в каком‑нибудь месте ворваться в город. (2) Подошли к стенам: в городе тихо и, по‑видимому, пусто; варвар решил, что перепуганное население ушло; (3) он готовился разбивать ворота и ломать засовы, как вдруг ворота раскрылись и две стоявшие наготове когорты вынеслись с грохотом и гулом из города и начали избивать врага. (4) Первые ряды были отброшены; в бой был послан с большими и лучшими силами Магарбал, но и он не выдержал натиска когорт. (5) И вот, наконец, Ганнибал, раскинув лагерь у самых городских стен, готовился осаждать маленький город и маленький гарнизон всем войском и всеми средствами. Город был кругом обложен, и Ганнибал не давал ему покоя, но потерял какую‑то часть воинов, и притом самых отважных, пораженных меткими стрелами со стен и башен. (6) Однажды он едва не отрезал от города вышедших оттуда и пытавшихся прорваться людей: двинул на них слонов[1991]и загнал перепуганных обратно в город. Убитых было достаточно много, если подумать, как мало людей осталось в городе. Павших было бы еще больше, если бы ночь не прекратила сражение. (7) На следующий день все горели желанием идти на приступ, особенно после того как перед ними выставлен был золотой стенной венок[1992], а сам вождь корил своих воинов, когда‑то осаждавших Сагунт, за ленивую и вялую осаду крепостцы на равнине; поминал всем и каждому Канны, Тразименское озеро и Требию. (8). Потащили навесы и стали рыть подкопы; у римских союзников хватало и сил, и уменья отразить разные попытки врага. (9) Против навесов ставили оборонительные укрепления; вражеские подкопы перерезали поперечными канавами; скрыто и явно разрушали дело врагов. Ганнибалу наконец стало неловко; чтобы не подумали, будто он отказался от своих начинаний, он укрепил лагерь, оставил небольшой гарнизон и отправился на зимовку в Капую. (10) Большую часть зимы войско провело под кровлей. Солдаты давно притерпелись ко всем тяготам; хорошая жизнь была внове. (11) И вот, тех, кого не могла осилить никакая беда, погубили удобства и неумеренные наслаждения – и тем стремительнее, что с непривычки к ним жадно ринулись и в них погрузились. (12) Спать, пить, пировать с девками, ходить в бани и бездельничать вошло в привычку, и это с каждым днем незаметно подтачивало душевное и телесное здоровье. Кое‑как еще держались памятью о прошлых победах. (13) Знатоки военного дела считали, что Ганнибал совершил большую ошибку не после Канн, когда он не пошел на Рим[1993], а именно сейчас: тогда можно было думать, что окончательная победа только отложена, сейчас силы победить были отняты. (14) Ганнибал вышел из Капуи словно с другим войском; от прежнего порядка ничего не осталось. (15) Большинство и вернулось в обнимку с девками, а как только их поместили в палатках, когда начались походы и прочие воинские труды, им словно новобранцам, недостало ни душевных, ни телесных сил. (16) На протяжении всего лета большинство солдат покидало знамена без разрешения, и приютом дезертирам была Капуя[1994].

19. (1) Зима стала мягче, и Ганнибал, выведя войско из зимнего лагеря, пошел опять к Казилину. Его не старались взять приступом, (2) но держали в осаде и довели горожан[1995]и гарнизон до крайней нужды. (3) Римским лагерем командовал Тиберий Семпроний, так как диктатор отправился в Рим ради ауспиций[1996]. (4) Марцелл и сам хотел подать помощь осажденным, но его задерживали и разлившийся Вултурн, и просьбы жителей Нолы и Ацерр, которые боялись кампанцев и потому страшились ухода римских гарнизонов. (5) Гракх находился вблизи Казилина[1997]и, подчиняясь приказу диктатора ничего в его отсутствие не предпринимать, пребывал в полном бездействии, (6) хотя из Казилина приходили вести, от которых лопнуло бы всякое терпение: люди, не вынося голода, бросались со стен или безоружными стояли по стенам, подставляли свое обнаженное тело под стрелы и копья. (7) Гракху было тяжело: он не осмеливался вопреки приказу диктатора завязать сражение и понимал, что сражаться придется, если он попытается открыто доставить хлеб осажденным; (8) а доставить его тайком надежды нет. Свезя весь урожай с окрестных полей, он насыпал полные бочонки[1998]зерна и послал сказать магистратам Казилина, чтобы они перехватили бочонки, которые приплывут к ним вниз по реке. (9) В следующую ночь все, вполне надеясь на римлян, не сводили глаз с реки: бочонки, пущенные серединой реки, приплыли. Зерно разделили между всеми поровну. (10) То же повторилось на второй и на третий день: ночью бочонки спускали на воду и ночью они приплывали, обманывая таким образом внимание караульных. (11) А потом пошли непрерывные дожди, и течением более быстрым, чем обычно, бочонки прибились к берегу, занятому врагами. Они застряли в ивняке, которым заросли берега; там их заметили и донесли о них Ганнибалу; после этого стали внимательно следить, чтобы римляне незаметно не посылали чего‑нибудь по Волтурну в город. (12) Из римского лагеря стали высыпать в воду орехи[1999]; они серединой реки подплывали к Казилину, их ловили плетенками. (13) Голод там наконец дошел до того, что ремни и кожу, содранную со щитов, размачивали в кипятке и пытались жевать; не отказывались ни от мышей, ни от прочих мелких животных; вырыли всю траву и все корни у подножия крепостного вала. (14) А когда враги запахали полосу травянистой земли за городской стеной, осажденные засеяли ее репой. «Неужели я буду сидеть под Казилином, пока она вырастет?» – воскликнул Ганнибал; (15) раньше он слышать не хотел о каких бы то ни было переговорах, а тут наконец согласился на переговоры о выкупе свободных. Договорились о цене: семь унций золота за каждого[2000]. (16) Получив заверения, сдались. Пока золото не было целиком отсчитано, их держали в оковах, затем, согласно обещанию, отпустили. (17) Этот рассказ вернее другого, по которому будто бы вслед за уходившими послана была конница, которая их перебила. В гарнизоне Казилина было пятьсот семьдесят человек – в большинстве пренестинцы; из них меньше половины были убиты или умерли от голода; остальные со своим претором Марком Аницием (он был раньше писцом) благополучно вернулись в Пренесту. Об этом свидетельствует статуя на форуме в Пренесте: (18) она в панцире и тоге с запутанной головой; на бронзовой табличке надпись, гласящая, что Марк Аниций поставил ее по обету за воинов, стоявших гарнизоном в Казилине. Такая же надпись была под тремя статуями богов в храме Фортуны.

20. (1) Город Казилин вернули кампанцам; Ганнибал усилил его, оставив из своего войска гарнизон в семьсот человек, чтобы они и по уходе Ганнибала могли отразить нападение римлян. (2) Римский сенат постановил выдать пренестинским солдатам двойное жалованье, на пять лет освободить их от военной службы; свое, пренестинское, гражданство они не променяли на римское, предложенное им за доблесть. (3) Судьба перузинцев более темна: нет ни памятника, славящего их, ни постановления римлян. (4) В это самое время на петелийцев[2001], которые единственные в Бруттии остались верны дружбе с Римом, нападали не только карфагеняне, занявшие эту область, но и остальные бруттийцы – за их инакомыслие. (5) Справиться с такой бедой петелийцы не могли и отправили в Рим посольство просить помощи. Им посоветовали самим позаботиться о себе, и они, сидя в преддверии курии, разливались в слезах и жалобах. (6) И сенат, и народ глубоко им сочувствовал; (6) сенаторы, повторно запрошенные претором Марком Эмилием, учтя все силы, которыми располагало государство, вынуждены были признать, что защищать далеких союзников они уже не в состоянии; пусть возвращаются домой – они полностью выполнили все обязательства, – а впредь пусть сами заботятся о себе, соображаясь с нынешним положением дел. (7) Послы передали этот ответ петелийцам; их сенаторов сразу охватили великий ужас и великая печаль; (8) одни предлагали бежать, кто куда может, и покинуть город; другие – присоединиться, поскольку старые союзники их покинули, к прочим бруттийцам и при их посредничестве сдаться Ганнибалу. (9) Одолели, однако, те, кто считал, что ничего не следует делать очертя голову, а надо вновь все обдумать. (10) На следующий день беспокойство несколько утихло, и лучшие люди[2002]добились того, что с полей свезли весь урожай и укрепили городские стены[2003].

21. (1) Почти в это же время в Рим были доставлены письма из Сицилии и Сардинии. (2) Сначала в сенате прочли письмо пропретора Тита Отацилия из Сицилии, он писал, что претор Публий Фурий пришел с флотом из Африки в Лилибей 75a; сам Фурий тяжело ранен и находится между жизнью и смертью; солдаты и моряки не получили в срок ни жалованья, ни хлеба – и взять их неоткуда; (3) Отацилий убедительно просит прислать поскорее и деньги, и хлеб, а ему – смену из новых преторов. (4) Почти то же самое о жалованьи и хлебе писал из Сардинии пропретор Авл Корнелий Маммула. Обоим ответили: взять неоткуда, пусть сами позаботятся о своем флоте и войске. (5) Тит Отацилий отправил послов к Гиерону, искреннему другу римского народа[2004], и получил от него столько серебра, сколько нужно было для выплаты жалованья, и хлеба на шесть месяцев; Корнелия в Сардинии любезно снабдили союзные города. (6) В Риме денег было мало, и по предложению народного трибуна Марка Минуция назначили, чтобы ведать денежными делами, коллегию из трех человек: Луция Эмилия Папа, бывшего консула и бывшего цензора, Марка Атилия Регула, который дважды был консулом, и Луция Скрибония Либона, который в тот год был народным трибуном. (7) Выбраны были дуумвиры: Марк и Гай Атилии – они освятили храм Согласия, который обещал построить претор Луций Манлий[2005]; выбраны были три понтифика: Квинт Цецилий Метелл, Квинт Фабий Максим и Квинт Фульвий Флакк, они заняли места умершего Публия Скантия и павших в сражении при Каннах консула Луция Эмилия Павла и Квинта Элия Пета.

22. (1) Когда сенаторы пополнили, насколько это было в человеческих силах, все прочие потери, причиненные непрерывными поражениями, (2) тогда они наконец оглянулись на себя и увидели, как опустела курия и как мало их собирается на совещания; (3) после цензоров Луция Эмилия и Гая Фламиния список сената не составлялся, а за эти пять лет погибло столько сенаторов – и в несчастных сражениях, и от разных случаев. (4) Так как диктатор после утраты Казилина уже отправился к войску[2006], то по общему требованию о положении в сенате доложил претор Марк Эмилий. (5) Спурий Карвилий[2007]в длинной речи пожаловался на то, что не хватает не только сенаторов – мало и таких граждан, из которых можно было бы выбирать в сенаторы[2008]; он настоятельно советовал и для пополнения сената, и для более тесного единения с латинами дать – по выбору римских сенаторов – двум сенаторам из каждого латинского города римское гражданство и из них выбирать на опустевшие в римском сенате места. (6) Сенаторы выслушали это предложение с возмущением – не меньшим, чем когда‑то требование самих латинов[2009]. В курии стоял гул негодования, (7) особенно возмущался Тит Манлий: есть, говорил он, и сейчас потомок того же рода, к какому принадлежал и тот консул, что на Капитолии грозился убить собственной своей рукой латина, которого увидит в курии[2010]. (8) Квинт Фабий Максим заметил, что никогда еще в сенате не вели разговоров, которые были бы так не ко времени: союзники волнуются, их верность сомнительна, а им брошены слова, которые еще больше их растревожат. (9) Опрометчивые слова одного человека следует заглушить общим молчанием; и вообще, если когда‑нибудь в курии зайдет речь о чем‑нибудь сокровенном, тайном, то это должно скрыть, утаить, забыть, считать не сказанным. Так покончили с этим делом. (10) Постановили назначить диктатора для составления списка сената, поставив на эту должность старейшего из живших тогда бывших цензоров, и вызвать консула Гая Теренция, чтобы он провозгласил диктатора. (11) Оставив в Апулии войско, он, идя большими переходами, прибыл в Рим и, как было заведено, в ближайшую же ночь, по сенатскому постановлению, провозгласил Марка Бутеона диктатором без начальника конницы на шесть месяцев[2011].

23. (1) Диктатор, поднявшись с ликторами на ростры[2012], заявил: он не одобряет ни того, что сейчас сразу два диктатора – такого никогда прежде не бывало; ни того, что при диктаторе нет начальника конницы; ни того, что цензорские полномочия вручены одному человеку, да еще во второй раз; (2) ни того, что диктатору, выбранному не для ведения военных действий, дана власть на шесть месяцев. (3) Беспредельной власти, которая сейчас понадобилась, он сам положит предел: он не исключит из сената никого из зачисленных в сенат цензорами Гаем Фламинием и Луцием Эмилием, (4) но распорядится только переписать их список и прочитать его. Нельзя ведь, чтобы один человек[2013]произвольно судил о добром имени сенатора и его честных нравах: он заместит умерших, отдавая предпочтение не человеку перед человеком, а сословию перед сословием. (5) Прочитали список старого сената; на места умерших диктатор назначил в порядке очередности тех, кто после цензоров Луция Эмилия и Гая Фламиния занимал курульные должности, (6) но еще не был в сенате, затем бывших эдилов[2014], народных трибунов и квесторов, а из тех, кто должностным лицом еще не был, привезших домой снятые с врага доспехи или получивших гражданский венок[2015]. (7) Когда при громком одобрении присутствовавших было выбрано в сенат сто семьдесят семь человек, диктатор сразу же снял с себя свое звание, сошел с ростр частным лицом, отпустил ликторов (8) и затерялся в толпе людей, занятых частными делами. Он нарочно тянул время, не хотел никаких проводов, но это промедление не повлияло на отношение к нему: густая толпа сопровождала его до самого дома. (9) Консул следующей ночью отбыл к войску, не уведомив сенат о своем отъезде, чтобы его не задержали для проведения выборов.

24. (1) На следующий день, посовещавшись с претором Марком Помпонием, сенат написал диктатору[2016]: если он считает это полезным для государства, то пусть прибудет на выборы консулов вместе с начальником конницы и претором Марком Марцеллом; (2) от них сенаторы узнают о состоянии государства и примут соответственно решения. Все приглашенные прибыли, оставив легатов командовать войсками. (3) Диктатор сказал о себе скупо и скромно[2017], уступив почти всю славу Тиберию Семпронию Гракху, и назначил выборы; в консулы выбрали отсутствовавшего Луция Постумия (в третий раз[2018]) – он находился тогда в своей провинции Галлии – и Семпрония Гракха, который был тогда начальником конницы и курульным эдилом; (4) в преторы были выбраны: Марк Валерий Левин (вторично), Аппий Клавдий Пульхр, Квинт Фульвий Флакк, Квинт Муций Сцевола. (5) Диктатор по выборе магистратов вернулся в Теан[2019]к войску, в зимний лагерь. Начальника конницы он оставил в Риме, чтобы тот, вступив через несколько дней в новую должность, обсудил с сенаторами, как набрать и снарядить войско на будущий год. (6) Этим и были преимущественно заняты, когда сообщили о новой беде (в этом году беды по воле судьбы шли непрерывный чередой): Луций Постумий, намеченный в консулы, погиб вместе с войском в огромном лесу, (7) через который собирался его провести. (Галлы называли этот лес Литанским[2020]). Деревья в этом лесу, стоявшие справа и слева вдоль дороги, галлы подрубили так, чтобы они, если их не трогать, спокойно стояли бы, но валились, стоило их чуть толкнуть. (8) У Постумия было два римских легиона, а рекрутов‑союзников с Верхнего моря[2021]он набрал столько, что во вражескую землю ввел двадцать пять тысяч войска. (9) Галлы окружили опушку леса, а когда войско вошло в теснину[2022], они навалились на крайние подрубленные деревья, и без того едва стоявшие, деревья рушились с обеих сторон дороги, погребая под собой людей и лошадей; спаслось человек десять. (10) Большинство погибло под стволами и обломившимися ветвями, остальную толпу, перепуганную этой неожиданной ловушкой, перебили вооруженные галлы, обложившие теснину. В плен попали очень немногие устремившиеся к мосту через реку: их перехватили враги, еще раньше занявшие этот мост. (11) Постумий пал, сражаясь из последних сил, только бы не попасть в плен. Бойи[2023]с торжеством внесли его доспехи в храм, наиболее у них почитаемый: (12) с отрубленной головы счистили все мясо и по обычаю своему обделали череп в золото: из него, как из священного сосуда, совершали по праздникам возлияния и пили, как из чаши, жрецы и предстоятели храма. (13) Победу галлы одержали большую и добыча была немалой: хотя животных по большей части задавило павшими деревьями, зато по всему пути разбитого, но не рассеявшегося в беспорядочном бегстве войска находили валявшиеся вещи.

25. (1) Известие об этом поражении так напугало Город, что лавки много дней оставались запертыми, и никто, словно в глухую ночь, не показывался на улицах. (2) Сенат поручил эдилам обойти город, распорядиться открыть лавки и уничтожить эти признаки всеобщей скорби. Тиберий Семпроний[2024], созвав сенат, утешал и уговаривал сенаторов: (3) Канны, говорил он, их не сломили; зачем же падать духом от меньших бедствий? (4) Только бы в войне с карфагенянами, с Ганнибалом, все шло благополучно; он надеется, что так и будет; а войну с галлами пока можно спокойно отложить; отомстить им за коварство во власти богов и народа римского; подумаем о Ганнибале и о войсках, которые ведут войну с ним. (5) Семпроний первым сообщил, сколько было в войске диктатора пехоты и конницы, сколько граждан и союзников; затем Марцелл сказал, сколько войска у него. (6) Расспросили людей сведущих, какое войско было у консула Гая Теренция в Апулии; не видели, откуда набрать консульские войска, достаточно сильные для такой войны. Поэтому войну с галлами, несмотря на справедливое негодование, решили в этом году не начинать. (7) Войско диктатора было отдано консулу. Солдат, которые бежали после Канн и находились в войске Марцелла, переправили служить в Сицилию, пока в Италии будет продолжаться война; (8) туда же из войска диктатора перебросили слабосильных, не ограничив время их службы заранее установленным сроком, но только узаконенным числом походов. (9) Два городских легиона были назначены второму консулу, который заместит Луция Постумия; он будет избран, как только благополучно закончатся ауспиции; (10) спешно вызвали из Сицилии два легиона – из них консул, получавший городские легионы мог взять столько солдат, сколько ему потребуется. Консулу Гаю Теренцию решили продлить командование на год и не уменьшать его войско, защищавшее Апулию.

26. (1) Пока всем этим были заняты в Италии, в Испании война велась не менее деятельно и до той поры более удачно для римлян. (2) Публий и Гней Сципионы поделили между собой командование: Гней воевал на суше, Публий – на море. Газдрубал, вождь карфагенян[2025], не доверял ни своему флоту, ни своим сухопутным силам; он держался вдали от неприятеля, защищаемый расстоянием и самой местностью, и поджидал подкрепления из Африки, о котором давно и много просил (четыре тысячи пехоты и пятьсот конников). (3) Надежды его ожили: он подвинул лагерь ближе к врагу и велел флоту снарядиться и приготовиться к охране островов и побережья (4) В самый разгар этого переустройства Газдрубал был потрясен известием об измене капитанов кораблей. Их сурово упрекали за то, что они трусливо бросили у Ибера флот[2026], и после этого они уже никогда не отличались верностью ни вождю карфагенян, ни Карфагену. (5) Эти перебежчики возмутили племя тартесиев; подстрекаемые ими, отпали несколько городов, а один даже был взят приступом.

(6) Войну повели уже не с римлянами, а с этим племенем. Газдрубал, войдя с войском наготове в неприятельскую область, решил напасть на Халба, знатного вождя тартесиев, который с сильным войском стоял лагерем у стен города, взятого за несколько дней до того. (7) Газдрубал отправил вперед легковооруженных, которые выманили бы врага, а часть конницы послал грабить окрестности и хватать разбредшихся по полям. (8) В лагере началось замешательство, а в полях избиение бежавших; но когда они отовсюду разными дорогами вернулись наконец в лагерь, то вдруг воспрянули духом. У них хватило мужества не только защищать укрепления, но и вызвать на бой неприятеля. (9) Они вынеслись из лагеря, приплясывая по своему обычаю, и эта внезапная смелость поразила ужасом врага, еще недавно их дразнившего. (10) Газдрубал повел свое войско на очень крутой холм над рекой, защищавшей этот холм, и собрал туда и легковооруженных, которые были посланы вперед, и разбредшихся всадников. Не считая верной защитой ни холм, ни реку, он укрепил лагерь валом и рвом. (11) Страх охватил обе стороны, но все же было несколько схваток; нумидийский конник уступал испанскому, а мавр, метавший копье, воину с легким щитом, противники были одинаково быстры, но испанцы сильнее телом и духом.

27. (1) Всадники, разъезжавшие взад‑вперед перед лагерем карфагенян, не могли их выманить, осада же лагеря была делом трудным. (2) Тартесии взяли приступом город Аскуя[2027], куда Газдрубал, вступая в пределы врагов, свез хлеб и остальной провиант, и завладели всей окрестностью; удерживать воинов в строю или в лагере было уже невозможно. (3) Когда Газдрубал увидел эту распущенность, обычную при удаче, он приказал своим воинам нападать на беспорядочно разбредшихся врагов, спустился с холма и повел на их лагерь выстроившееся войско. (4) Об этом сообщили вестники, впопыхах прибежавшие со сторожевых постов и вышек; велено было готовиться к бою. (5) Похватав оружие, испанцы кинулись в бой в беспорядке, не построившись, без приказа, без сигнала. Передовые уже схватились врукопашную; одни бежали толпами, другие еще не вышли из лагеря. (6) Такая дерзость сама по себе вначале перепугала противника, но затем, когда они врассыпную напали на плотный строй, то из‑за малочисленности оказались почти беззащитны: искали глазами друг друга и отовсюду теснимые сбились в круг, (7) прижимаясь человек к человеку, касаясь оружием оружия. Их так стеснили, что они едва могли действовать оружием, окружили и допоздна избивали. (8) Вырвались немногие, они бежали в леса и горы. Лагерь покинули в таком же ужасе. На следующий день сдалось все племя.

Дата добавления: 2014-11-20