Типы разговоров между детьми

Проверка коэффициента эгоцентризма

Первый результат наших наблюдений показал, что записанные фразы можно отнести к тем же категориям, которыми мы пользовались при наблюдениях над Львом и Пи. Речь новых 20 испытуемых, отражая разницу темпераментов, остается в то же время продуктом тех же самых функциональных потребностей. У более властного ребенка мы найдем большее количество приказаний, угроз, критики и споров; у мечтательного мы увидим больше монологов. Итак, цифровые данные будут различными, но у каждого ребенка мы найдем фразы указанных выше категорий. Здесь – разница количественная, а не качественная. У Пи и Льва, значительно отличающихся друг от друга по типу, коэффициенты эгоцентризма близки (0,47 и 0,43). Можно ли из этого заключить, что в среднем этот коэффициент в возрасте 4–7 лет будет равен приблизительно 0,45? Мы учли всю записанную речь наших 20 испытуемых (девочек и мальчиков различной среды и национальности); мы поступили так же, как и в предыдущей главе, то есть производили расчет по группам в 100 последовательных фраз. Эти 100 последовательных фраз уже не являются последовательными высказываниями одного ребенка, а представляют общий разговор 3–4 и более детей, так что приводимые данные с большим правом могут считаться объективными. Здесь мы также пришли к коэффициенту эгоцентризма: 0,45 ± 0,05 (отношение эгоцентрических категорий ко всей речи минус ответы). Так как средний возраст подвергнутых наблюдению детей – 6 лет, то мы получаем заслуживающее внимания подтверждение данных, приведенных в главе I.

В главе I мы установили известное число типов детских высказываний, именно типов, а не стадий, так как мы не ставили себе задачей следить ни за развитием этих типов по отношению друг к другу, ни вообще за развитием разговора между детьми. К этой проблеме мы должны приступить сейчас. Кроме того, раньше мы занимались исключительно отдельными высказываниями; мы рассматривали их, конечно, в связи с контекстом, но классифицировали и нумеровали их фраза за фразой. Теперь нам надо попытаться отыскать типы уже не отдельных высказываний, а целых разговоров, так как эти типы в известной мере не зависят от предыдущих, за исключением некоторых отношений, которые нам нужно будет здесь точно определить.

Прежде всего, с какого времени дети ведут разговоры между собой? Мы условимся считать, что разговор имеет место тогда, когда минимум три последовательных высказывания, произнесенных по меньшей мере двумя собеседниками, относятся к одному и тому же предмету. Вот для примера две схемы возможных разговоров, самых простых:

I.1) Высказывание ребенка А. 2) Высказывание ребенка В, приспособленное к высказыванию А. 3) Высказывание А, приспособленное к высказыванию В.

II. 1) Высказывание А. 2) Высказывание В, приспособленное к этому высказыванию А. 3) Высказывание С, приспособленное к высказыванию А или к высказыванию В.

Из этого видно, что всякий разговор будет составлен из высказываний, относящихся к типу речи, которую мы назвали социализированной. Высказывания А могут быть сообщениями, критикой, приказаниями или вопросами. Высказывания В и С могут также принадлежать к этим четырем группам или быть ответами. Но, как мы только что сказали, типы разговоров будут более широкими, чем типы высказываний, и не зависящими от них. В один и тот же тип «X» разговора смогут войти в виде составных частей и информация, и вопросы, и приказания и т. п. Вопросы, к разрешению которых мы сейчас приступим, могут быть выражены следующим образом: 1) Каковы типы разговора между детьми? 2) Одинаковы ли эти типы или они могут составлять стадии? 3) Если они составляют стадии, то каково их происхождение? Образуются ли они из эгоцентрической речи? Если да, то путем какой эволюции переходит ребенок от эгоцентрической речи к высшим формам разговора?

Итак, нам, кажется, удалось установить некоторые стадии, исходя из отправной точки, которая не является еще разговором и которую составляет коллективный монолог. Вот схема, к которой мы пришли. Мы даем эту схему, не ручаясь за ее правильность. Она прежде всего будет нам служить руководством при наших классификациях.

Стадия I имеет черты эгоцентрического мышления, которое было нами описано в предыдущей главе. В этой стадии нет еще собственно разговора как такового, потому что каждый ребенок говорит для себя даже тогда, когда кажется, что он обращается к кому‑нибудь. Кроме того, собеседники не говорят об одном и том же предмете. Между тем этот коллективный монолог составляет исходную точку детского разговора, потому что он ведется не связанными между собой группами и в форме предложений, следующих одно за другим. Когда ребенок произносит такого рода речь, действительно случается, что другие дети отвечают, говоря о самих себе, в результате чего получаются ряды высказываний в количестве 4 или 5, которые составляют зародыш разговора, не покидая, однако, стадии коллективного монолога.

Стадии II и III имеют, напротив, свойства разговора как такового и социализированной речи. Мы их разделим на две серии – А и В, параллельные с точки зрения генетической (стадии II А соответствует стадия II В и стадии III А – стадия III В) и происходящие: серия А – от согласованности действий и мнений (постепенное сотрудничество), а серия В – от несогласованности, которая начинается простой ссорой и может развиться в более или менее совершенный по форме спор.

Стадия III А может встретиться в виде двух типов. Первый тип: приобщение собеседника к собственному мышлению и действию – тип разговора, при котором каждый ребенок, говоря о том, что он сам делает, приобщает к тому же своего собеседника. Приобщение происходит здесь в том смысле, что каждый слушает и понимает собеседника, но нет сотрудничества, поскольку каждый говорит только о себе, о том, что он сам делает или о чем думает.

Второй тип представляет сотрудничество в действии или в мышлении, связанном с действием (мышление не абстрактное), так как разговор относится к действию, общему для собеседников. Предметом разговора является, следовательно, происходящее в данный момент, а не пояснение прошедшего или будущего действия. На этой стадии может также идти речь о каком‑нибудь воспоминании, которое вызывают сообща, но которого не надо ни объяснять (восстанавливать путем услышанного объяснения), ни обсуждать (искать, что правдиво и чего нет в воспоминании, или искать обстоятельства, дополняющие эти воспоминания, и т. д.). Воспоминание, которое вызывают сообща, на стадии II А служит только для непосредственного возбуждения: его вызывают так же, как рассказывают какой‑нибудь случай для удовольствия («Ты помнишь…» и т. п.).

К стадии III А относится сотрудничество в отвлеченном, или абстрактном, мышлении. Под абстрактным мышлением здесь надо понимать детскую мысль, уже больше не связанную с протекающим в тот момент действием, а такую, которая пытается найти объяснение или восстановить рассказ, воспоминание, обсуждая порядок обстоятельств или действительность сообщений. Сотрудничество в абстрактной мысли будет, следовательно, совместным поиском объяснения или совместным обсуждением реальности факта или воспоминания.

Итак, две стадии серии А отражают прогрессивную социализацию мысли. A priori не было никакого основания для того, чтобы выделенные три типа разговора составили последовательные стадии. Вполне понятно, что тип III А появляется прежде типа II А (коллективного монолога) или одновременно с ним. На самом же деле мы увидим, что в данном случае этого нет, а есть прогресс с точки зрения возраста, соответственно вышеприведенной таблице. Но, само собой разумеется, по мере достижения стадий II А и III А ребенок не оставляет разговоров предшествующих стадий. Эти последние становятся простыми типами. Таким образом, ребенок, достигший стадии III А, продолжает произносить в известные моменты монологи и т. п.

Параллельно этой эволюции дети проходят через два этапа (стадию II В и стадию III В), поскольку вместо того, чтобы быть согласными между собой, как на предыдущих стадиях, они расходятся во мнениях или желаниях.

Стадия II В встречается также в виде двух типов. Прежде всего – ссора. Это простое противоречие различных действий. Подобно тому как в первом типе стадии II А дети, поступая каждый по‑своему, могут говорить друг другу о своем действии, приобщаясь мысленно к действию других, точно так же они могут, вместо того чтобы объединяться, – критиковать или бранить друг друга, утверждать каждый свое собственное превосходство, короче – ссориться.

Эта ссора, которая представляет собою столкновение утверждений не просто констатирующих, а связанных с желаниями, с субъективной оценкой, с приказаниями и угрозами, может породить споры. Спор – это столкновение противоположных констатации. Сказавши, например: «Дай мне это! – Нет. – Да. – Нет. – Да» и т. д., ребенок может избрать тон констатации: «Мне это нужно. – Нет. – Да» и т. д. Первый из этих диалогов приближается к ссоре, второй – к спору. Естественно, может произойти и обратное: споры могут породить ссоры.

Второй тип стадии II В будет, следовательно, примитивной дискуссией без оправданий, доказательств и утверждений. Одна лишь III стадия (стадия III В) достигает настоящего спора с мотивировкой высказываний.

В этой серии В снова само собой понятно, что ребенок, достигший стадий II В и III В, не перестает произносить монологи или спорить в примитивной форме. Но в возрасте, когда ребенок ссорится, он не всегда способен к настоящему спору.

В то же время между стадиями II и III серии А и соответствующими стадиями серии В a priori нет прочной связи во времени. Однако факты показывают, что настоящий спор и сотрудничество в абстракции появляются в одном и том же возрасте. Ссора и приобщение к действию собеседника также одновременны друг с другом. Опять‑таки одновременны примитивный спор и сотрудничество в действии. Здесь есть, следовательно, некоторый параллелизм.

Итак, установивши эту схему, перейдем к рассмотрению каждой стадии.

Дата добавления: 2014-11-20