Соотношение социального и биологического в личности преступника и преступном поведении

Суть проблемы соотношения социального и биологического в личности преступника и преступном поведении заключается в следующем - от каких качеств человека зависит преступное поведение:

- от тех, которые достались ему по наследству, переданы генетически (например, способности, темперамент, время реакции, особенности реагиро­вания на окружающий мир, генетически переданные программы поведения);

- от тех, которые он приобрел в процессе жизни в обществе (в результа­те воспитания, обучения, общения, т.е. процесса социализации).

Существует три точки зрения на данную проблему:

1. Определяющую роль в генезисе преступного поведения играют соци­альные факторы.

2. Главными факторами преступного поведения являются биологические.

3. В отношении одних преступлений главными оказываются социальные факторы, а в отношении других — биологические.

С позиций правового подхода данная проблема решается достаточно про­сто на логическом уровне. Если исходить из того, что преступность — анти­нормативное явление, необходимо признать, что одним из признаков ее яв­ляется уголовно-правовой характер. Преступность в данной трактовке - это сложная совокупность преступлений с некоторыми признаками системы. Та­ким образом, преступность вторична по отношению к правовому регулиро­ванию человеческого поведения: нарушение запрета появляется после уста­новления запрета.

До появления нормативного регулирования оценивать совокупность убийств, иных форм насилия, фактов захвата, отбирания предметов у других как преступность некорректно. Совершение таких деяний в период «царства дикости» было нормой, проявлением господства «права сильного». При та­ком господстве нет и не может быть преступлений, поскольку не через чего переступать: любое деяние вписывается в систему этого права как правомер­ное, поскольку главными аргументами в этой системе являются крепкие зу­бы и быстрые ноги.

Нельзя говорить о преступности применительно к миру зверей. Так же бессодержателен этот термин применительно к ненормативному людскому сообществу.

Говоря о сущности правового (и иного нормативного) регулирования че­ловеческого поведения, следует иметь в виду, что норма может регулировать поведение лишь в том случае, если человек способен:

- во-первых, сознательно, адекватно ее воспринять;

- во-вторых, сознательно руководить своим поведением, то есть у чело­века должна быть свобода выбора: поступать в соответствии с законом или вопреки ему.

Биологические доминанты так называемого прирожденного преступника отрицают свободу воли: так же, как тигр не может питаться травой, клепто­ман не может не красть, а маньяк не в силах противостоять кровожадным им­пульсам, побуждающим его к убийству. Нормативный запрет изначально не способен удержать их от этих действий, а следовательно, такие «прирожден­ные преступники» находятся за пределами правового регулирования, и, не­смотря на внешнюю похожесть этих деяний на преступления, их к разряду преступных отнести нельзя (да и сама правовая система исключает оценку таких деяний как преступлений в связи с отсутствием вменяемости).

Если же решающим фактором общественно опасного деяния были не не­преодолимые биологические доминанты, а, например, социально обуслов­ленное чувство мести или желание жить не хуже других в сочетании с надеж­дой на безнаказанность, то социальная природа преступления налицо.

Эти идеи в конце прошлого века в весьма яркой форме изложил выдаю­щийся русский юристА.Ф. Кони: «В каждом человеке, несмотря на духовное развитие его, сидит зверь, стремящийся при раздражении или возбуждении, растерзать, истребить, удовлетворить свою похоть и т.д. Когда человек владе­ет этим сидящим в нем зверем, он нормален в своих отношениях к людям и обществу; когда он сознательно дает зверю возобладать в себе и не хочет с ним бороться - он впадает в грех, он совершает преступление; но когда он бессилен бороться сознательно - тогда он больной. Призовите первого в су­дьи, покарайте второго, но не наказывайте, а лечите третьего, и если есть по­вод к сомнению, кто стоит перед вами - второй или третий - призовите на помощь науку и не стесняйтесь потерей времени и труда. Исследование ис­тины стоит этой потери!».*

* Кони А.Ф. Судебная речь по делу Ольги Палем // Кони А.Ф. Избранные произведения. М, 1959. Т. 1. С. 592.

Значительную сложность представляет анализ совокупности биологических и социальных импульсов. Например, известный убийца Чикотило совершал преступления под влиянием не поддающихся самоустранению импульсов к кровавым делам. При этом он не только не пытался избавиться от этих импуль­сов с медицинской помощью, но, напротив, направлял весь свой интеллект на то, чтобы найти преступный способ разрядки и обеспечить безнаказанность за содеянное (он весьма тщательно планировал преступления, отказывался от их совершения, если предвидел малейшую возможность последующего разоблаче­ния, тщательно скрывал следы преступлений).

В мировой практике зафиксированы случаи, когда лица, совершив пре­ступления под воздействием непреодолимой тяги к преступным деяниям кровавого типа, осуждались и отбывали длительные сроки наказания. При появлении импульсов к кровавым преступлениям в местах заключения или после выхода на свободу они добровольно обращались к специалистам, и им оказывалась достаточно эффективная медицинская помощь. Как мы видим, эти люди способны правильно воспринимать правовые запреты и с помощью общества (в лице специалистов данного рода) удержать себя от совершения преступления. Если общество не оказывает им своевременной помощи (или они не информированы о возможности ее получения) - это уже не биологи­ческая, а социальная предпосылка преступления. И в случае совершения преступления лицами такого типа именно она окажется решающим факто­ром преступного поведения.

В то же время данная категория людей, несомненно, оказывается в более сложном по сравнению с обычными гражданами положении. В целях обеспе­чения большей справедливости при решении вопроса об уголовной ответст­венности таких лиц законодатель в УК РФ 1996 г. вел специальное положе­ние об уголовной ответственности лиц с психическими расстройствами, не исключающими вменяемости (ст. 22 УК). Такие лица подлежат уголовной от­ветственности в соответствии с законом, однако «психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказа­ния и может служить основанием для назначения принудительных мер меди­цинского характера». В законодательстве некоторых зарубежных государств такое состояние называется уменьшенной вменяемостью. Главное, что сле­дует иметь в виду при анализе уменьшенной вменяемости, заключается в сле­дующем. Уменьшенная вменяемость - это не что-то промежуточное между вменяемостью и невменяемостью. Это один из видов вменяемости.

Авторы социологических концепций преступности главными детерми­нантами этого явления признают социальные факторы.

Сторонники антропологического подхода к трактовке преступности кон­центрируют свое внимание на тех явлениях, которые юристы относят к раз­ряду общественно опасных деяний, совершенных в состоянии невменяемос­ти либо уменьшенной вменяемости. В этом отношении их позиция весьма уязвима, поскольку за пределами анализа антропологов в таком случае оста­ется значительный массив преступлений.

Теологический подход как бы переносит проблему преступности в совер­шенно иную (идеальную) плоскость, где вопросов о соотношении социально­го и биологического практически не возникает.

Дата добавления: 2014-11-29