Системный подход к исследованию коррупции 2 страница

Очень скоро между ними возникло полное взаимопонимание и когда помощница Ольги Сергеевны вернулась после обеда в приемную, Семен Григорьевич с помощью Ольги Сергеевны заканчивал писать для высокого начальства рапорт. В этом рапорте указывалось, что Людмила Николаевна разлагающе влияет на коллектив кафедры, и что такое нетерпимое положение существует только благодаря одному факту, что указанная в рапорте сотрудница является одновременно женой директора. Отдавая бумагу в руки Ольги Сергеевны, Семен Григорьевич выразил надежду, что в борьбе за справедливость найдутся люди, которые его поддержат. "Мы вас поддержим" - заявила Ольга Сергеевна. Семен Григорьевич уже начал пятится к двери, когда Ольга Сергеевна его окликнула и спросила, кто по его мнению, может хотя бы на время заменить Романа Петровича.

И этот вопрос не застал Семена Григорьевича врасплох. Робким голосом с полу вопросительными интонациями он ответил, что оба заместителя Романа Петровича руководить учреждением даже временно не смогут

- Да, вашему институту нужен свежий человек - прервала его Ольга Сергеевна, - надо посмотреть, город у вас большой и нужные кадры должны найтись: на лету подхватив эту мысль, Семен Григорьевич, как бы смущаясь и робея высказал предположение, что человек, который мог бы сменить Романа Петровича в городе конечно есть. Он назвал начальника одного из управлений Чернявского. Этот Чернявский в определенных кругах получил прозвище "опереточный генерал". Он точно был генералом, и даже недавно защитил кандидатскую диссертацию, но при всем том был очень поверхностным человеком, по -настоящему дела не знал, вникать в его суть не любил. Чернявский очень любил участвовать на различных приемах, юбилейных торжествах. Отправляясь на эти шоу, он обычно одевал белого цвета китель с генеральскими погонами и, благодаря контрастности, фигура его оказывалась особенно заметной в телерепортажах. Семен Григорьевич давно и хорошо знал Чернявского, не раз оказывал ему мелкие информационные услуги, полагая, что рано или поздно тот может ему понадобиться. И вот это время пришло. "Сейчас мы эту пешку пропустим в дамки!" - думал Семен Григорьевич покидая приемную Ольги Сергеевны. А поздно вечером, в купе спального вагона Семен Григорьевич думал, что кажется, запущенная интрига будет развиваться в нужном направлении и смена руководителей будет способствовать дальнейшему благополучию Семена Григорьевича.

IY

Вернувшись в родной город, Семен Григорьевич хорошо выспался и основательно позавтракал. Во время завтрака ему позвонил сосед, называвший семена Григорьевича "мой благодетель". Этого соседа полгода тому назад Семен Григорьевич спас от больших неприятностей с транспортной милицией. Когда тот сидел за рулем своей машины, ту сильно занесло при резком торможении и она крылом задела стоявших на остановке женщину и девочку-подростка. Обеих скорая увезла в больницу, а "виновник" уже готовился сесть в тюрьму, когда Семен Григорьевич, узнав обо всем, принял в этом деле свое участие. Сначала он выяснил, что потерпевшие почти не пострадали и их на днях выпишут из больницы, затем переговорил со знакомым начальником Госавтоинспекции и тот обещал "не губить хорошего человека". В конце концов, все обошлось большими волнениями и штрафом, а сосед начал с тех пор боготворить Семена Григорьевича и безотказно выполнял все его мелкие поручения на своей машине.

Выйдя из дома, Семен Григорьевич с удовольствием уселся в машину соседа и по дороге в родной институт обдумывал создавшуюся на доске позицию, анализировал сделанные ходы и намечал новые. В целом позиция его удовлетворяла, но в ней предвиделось большое напряжение, острые ходы и полное изменение обстановки. Семен Григорьевич начал готовиться к важному разговору с Романом Петровичем. При этом он вспоминал московский кабинет Ольги Сергеевны. В этом кабинете Семен Григорьевич был мягок и податлив, он как бы одел на себя женскую личину. Он провоцировал свою собеседницу и начальницу на активные действия, постепенно уступал ей и предоставлял своей собеседнице роль человека ведущего. Сам же он был как бы ведомым, как бы покоряющимся волевому напору и в конце диалога полностью уступивший. На самом деле Семен Григорьевич по своему психофизиологическому складу был законченным мужланом и к женской мимикрии прибегал в исключительных случаях.

Сегодня он будет разговаривать со своим начальником совсем по - другому - "как мужчина с мужчиной".

Когда Семен Григорьевич вошел в кабинет директора в разгар рабочего дня, они обменялись приветствиями и Семен Григорьевич кратко рассказал о последних столичных новостях. После этого он встал со стула и сделал два шага к двери как бы вспомнив о чем - то не очень значительном сообщил Роману Петровичу, что находясь в кабинете у Ольги Сергеевны, он "вынужден был" подать рапорт "о неправильном поведении" супруги Романа Петровича. А когда Роман Петрович слегка повысив тон попросил объяснений, Семен Григорьевич высказался в том смысле, что "всякому терпению приходит конец и что он очень долго терпел капризы Людмилы Николаевны и только находясь в кабинете у Ольги Сергеевны понял как неправильно себя вел, поощряя своим долготерпением произвол со стороны директора и его жены". Видя, что Роман Петрович от удивления замолчал, Семен Григорьевич быстро вышел из кабинета. А в конце рабочего дня ему стало известно, что Романа Петровича вызывает в Москву высокое начальство. Как будто бы события развивались в нужном Семену Григорьевичу направлении, но их ход нужно было заботливо регулировать. И когда в самом конце дня зазвонил телефон и в трубке послышался голос "опереточного генерала", Семен Григорьевич подумал: "на ловца и зверь бежит". Он кратко рассказал о ничего не значащих московских новостях и в конце разговора спросил собеседника нет ли у него мысли "шагнуть в новую должность". "Опереточный генерал" почитал Семена Григорьевича провидцем. Он попытался выяснить, что конкретно имел в виду собеседник. Но Семен Григорьевич прервал диалог на самом интересном месте, сказав, что к нему пришли посетители.

Вернувшись в этот вечер домой, Семен Григорьевич подумал, что день прошел не зря, и даже хотел выпить по этому поводу рюмку коньяку, но строго осадил сам себя, сказав себе же, что радоваться рано и "все только начинается"...И с этим лег спать.

Y

Ольга Сергеевна подготавливала материалы для доклада начальнику управления. В верхней части папки она уложила наиболее простые бумаги: представление к очередному классному чину, приказы о перемещении по службе, приказы о юбилейных поощрениях и тому подобное. В нижнюю часть своей докладной папки она поместила материалы, касающиеся Романа Петровича и его жены: тут были краткие выписки из личных дел обоих супругов, раппорт Семена Григорьевича и краткий конспект устного доклада самой Ольги Сергеевны. Просматривая все эти бумаги, Ольга Сергеевна еще раз задумалась: своевременно - ли она поднимает эту тему. Ведь Роман Петрович находился в пике своего научного успеха. Смелый, уверенный в себе и весьма независимый, он для большинства казался неуязвим. Да, но эта его самоуверенность!? Ольга Сергеевна знала, что многих эти качества раздражают, провоцируя подсознательное чувство социальной зависти. Вспомнила она кстати что начальник главка уже давно находится в пред пенсионном возрасте, и в кулуарах некоторые думающие о перспективах Развития системы сотрудники говорили о грядущей смене руководства, в числе кандидатов на эту смену одним из первых называли Романа Петровича. Ольга Сергеевна хорошо знала, что Роман Петрович на эту должность не пойдет: он слишком любил свою науку и свой город. Но начальник управления последнее время весьма насторожено относился к Роману Петровичу, и в особенности к его успехам. Вспомнив все это Ольга Сергеевна глубоко вздохнула, прижала свою папку с документами к груди и отправилась к Самому. Главный, уютно устроившись в кресле, с полусонным видом явно вполуха слушал сообщения о кадровых реляциях Ольги Сергеевны. Он почти не глядя подписал все кадровые приказы, которые она ему предложила и видя, что она переминается с ноги на ногу - Ольга Сергеевна докладывала всегда стоя - нахмурив брови спросил: "Что там у тебя еще?"

Ольга Сергеевна тихим, и как ей казалось "нейтральным" голосом сообщила, что в научном ведомственном институте возникают проблемы "в связи с женой директора института". Продолжая игру, начатую Ольгой Сергеевной, шеф, изобразив на лице удивление, спросил действительно - ли жена работает в институте, которым руководит ее муж и кто допустил этот беспорядок.

Хорошо понимая, что ей предстоит путешествие по проволоке, натянутой над административной пропастью, Ольга Сергеевна внутренне перекрестила себя и стараясь делать как можно более осторожные первые шаги над этой пропастью, очень тихо сказала, что вопрос о совместной работе супругов когда - то обсуждался, что Людмила Николаевна работает не в прямом подчинении Романа Петровича, что все это делалось из уважения к научным заслугам Романа Петровича, что она, Ольга Сергеевна, допустила в этом вопросе определенный либерализм и если ее сочтут виноватой, готова нести ответственность.

- Будешь, будешь, матушка, отвечать, если потребуется - заметил шеф и далее спросил, считает - ли Ольга Сергеевна правильным, что руководителю института можно создавать исключительные условия, что это разлагает коллектив и.....

В это время Ольга Сергеевна совершив успешный прыжок через пропасть доложила, что в коллективе института есть недовольные создавшейся обстановкой - шеф поднял на нее глаза из под лохматых бровей и пристально посмотрел. Непосредственный начальник Людмилы Николаевны докладывала Ольга Сергеевна, у которого лопнуло терпение потакать капризам жены шефа подал, ей, Ольге Сергеевне, рапорт.

-И правильно сделал - жестко прервал ее шеф: - значит все - таки нашелся смелый человек. Ты по этому рапорту - продолжал он - проведи соответствующую проверку и доложи мне. Помолчав и подумав, он добавил - А директору института посоветуй - он снова поднял тяжелый взгляд на Ольгу Сергеевну, - пусть немедленно уволит свою жену - а если он меня не послушает? спросила Ольга Сергеевна - тогда пусть увольняется сам, твердо сказал шеф.

YI

На кафедре Семена Григорьевича сотрудники пили дневной чай. Это был церемониал, который ироничный доцент Федор Каблуков называл "наши чайные церемонии". Пили чай обычно в большой "преподавательской" комнате, в которую Семен Григорьевич приходил из своего кабинета. Ему первому старшая лаборантка Фаина Васильевна подносила стакан с душистой жидкостью, вставленный в мельхиоровый подстаканник с дарственной надписью "Дорогому и многоуважаемому..." После Семена Григорьевича Фаина Васильевна подавала чай второму профессору кафедры Ивану Сидоркину и далее четырем доцентам, а остальные преподаватели, ассистенты и аспиранты наливали чай себе сами. За чаем решались различные организационные вопросы, а иногда и вопросы большой кафедральной политики. Царила внешне непринужденная обстановка, в которой ощущался внутренний напряженный пульс ожидания. Иногда это ожидание так и оставалось ожиданием, а иногда обычно в конце Семен Григорьевич как бы вскользь, обращаясь к тому или иному сотруднику ронял: " Тебе пора завершать возню с твоей диссертацией - мы поставим ее на обсуждение в середине будущего квартала"... "Я договорился с академическим журналом о публикации нашей с тобой статьи - ты на будущей неделе принеси мне ее для просмотра".

Семен Григорьевич приучил сотрудников внимательно относиться ко всему, что он говорил как бы невзначай за чаем. Ведь почти все, что он предлагал сделать - реализовывалось. Подготовленная сотрудником статья в короткий срок оказывалась опубликованной в соавторстве с Семеном Григорьевичем в престижном академическом журнале, диссертация, о которой он говорил сотруднику успешно проходила через все тернии предзащиты, защиты и утверждения. У сотрудников сформировалось глубокое убеждение в мудрости шефа, который хорошо знает "кому, когда и что нужно делать и, главное, чего делать ни в коем случае не нужно".

Сегодня на чаепитии шефа не было - он был в Москве. Не было и Людмилы Николаевны.

Когда все уже пили чай, в комнату зашли аспиранты Коля Пашков и Веня Кравец. Они застенчиво остановились у дверей и стояли так пока Фаина Васильевна не произнесла: "Ну уж садитесь чайку попейте, возмутители спокойствия!" Пашков и Кравец налили себе по стакану и уселись в уголку, стараясь быть незаметнее. Но все на них именно и смотрели. Наступило молчание.

В этом молчании на кафедре формировалось общественное мнение.

Все вспоминали предыдущее заседание, полемическое выступление на нем Людмилы Николаевны и, небывалое дело, ее конфликт с Семеном Григорьевичем.

Прихлебывая душистый чай доцент Иван Каблуков думал: "Конечно, оба ребятенка - не подарок. Пашков туповат, в его работе ни одной свежей мысли нет - это Людмила Николаевна правильно сказала... А Кравец парень способный, но ленивый - работа у него еще сырая. В общем Людмила Николаевна конечно права, но разве можно такие вещи прямо говорить, когда сам шеф вынес обе диссертации на предзащиту... И что теперь будет?..."

Приблизительно такие же мысли были в это время написаны на лицах других участников чаепития. Многие задумывались о том к чему может привести этот конфликт. Думали воспитанные сотрудники и о том, что Людмила Николаевна так резко выступает потому, что она - жена директора института. Положение Романа Петровича всем казалось очень прочным. Он пользовался огромным научным авторитетом далеко за пределами института. Но спокойное существование каждому из них обеспечивал не директор, а Семен Григорьевич - нужно только было внимательно слушать что он говорит своим тихим голосом и выполнять, и можно было спокойно жить годами.

Допивая чай сотрудники задумались о том как трудно сейчас в Москве их шефу и мысленно пожелали ему успеха...

YII

С середины дня Роман Петрович сидел в своем домашнем кабинете и занимался подготовкой доклада на заседании Центральной комиссии по разработке нового законодательства в сфере борьбы с коррупцией. Роман Петрович уже три года являлся председателем этой комиссии на общественных началах. Эту свою деятельность он про себя иронически называл "бой с тенью".

Действительно, в деятельности правоведов, стремившихся разработать стройную, безупречную систему законов, направленных на борьбу со злом, в этой безусловно активной деятельности хорошо знающих свой предмет людей, по сравнению с достижением результатов этой деятельности, было очень много парадоксального.

Действительно, как только ученые юристы, работавшие под руководством Романа Петровича, предлагали для обсуждения систему новых законов - эти хорошие, а пророй даже безупречные, по мнению Романа Петровича законы, даже не достигали уровня обсуждения их депутатами - законодателями. Их, эти законы, топили как новорожденных щенков в различных комиссиях и комитетах, на обязанности которых была предварительная подготовка законодательных предложений.

Очень скоро, исследуя проблему генезиса коррупции, Роман Петрович и его коллеги увидели, что она находится в прямой связи с другим, не менее сложным явлением - теневой экономикой. Изучая проблему далее, Роман Петрович увидел, что в большинстве развитых стран теневая экономика занимает довольно скромный сегмент общественных отношений, относящихся в основном к криминальной области: производство, транспортировка и сбыт наркотиков, торговля людьми, торговля оружием, игорный бизнес, порно продукция и сексуальные услуги и прочее в том же духе.

Изучая этот вопрос в родной стране, Роман Петрович вскоре понял, что в область теневой экономики в ряде регионов входит абсолютно все: медицинские услуги и подготовка детей в ВУЗы, уплата налогов, а вернее уклонение от их уплаты и валютные операции, выдача лицензий на право разработки земных недр и строительство.

Роман Петрович полагал, что нужно создать систему законов, которая бы делала всю деятельность людей в экономической и административной сфере прозрачной для всего общества. Первые попытки его в этом направлении вызвали разнообразную критику.

Одни оппоненты спрашивали Романа Петровича - следует ли считать взяткой букет цветов, поднесенный любимому учителю или врачу, спасшему больному жизнь, и надо ли эту "акцию" делать прозрачной для общественного мнения.

Когда же Роман Петрович предлагал сделать обязательным декларирование доходов чиновника, а также декларирование принадлежащих ему жилых строений, транспортных средств, вкладов в зарубежных банках и тому подобное - уже более опытные и серьезные оппоненты заявляли, что Роман Петрович и его комиссия ведут компанию против прав человека и тем самым подрывают то немногое хорошее, чего удалось достигнуть молодой демократии в стране в период реформ. В этой бесплодной полемике проходили месяцы и даже годы.

Роман Петрович с одной стороны считал себя достаточно опытным специалистом и полагал, что все его предложения, если бы они обрели форму законов, позволили бы обществу избавиться от гнетущего чувства всеобщей лжи и социальной несправедливости. Однако, с другой стороны, он прекрасно понимал, что за прошедшие три года он и его комиссия не только не продвинулись вперед к установлению справедливых законов, но скорее наоборот находились от цели еще дальше, нежели были в начале своего пути, так как многих из них порой охватывало чувство социальной апатии и безысходности. Многие из членов комиссии начинали понимать, что кроме юридических законов, в безупречность которых они так свято верили, обществом управляют другие законы, без постижения которых невозможно решить сложные задачи преодоления социальной апатии и активного поступательного развития.

До сих пор Роман Петрович не давал никому повода усомниться в своем социальном оптимизме: он всегда держался уверенно, стараясь заражать своей энергией окружающих. Однако наедине с собой он уже не раз признавался в том, что он и его комиссия несмотря на все благие побуждения, честность и высочайшую правовую квалификацию, топчутся на месте.

Роман Петрович откинулся в кресле и на минуту закрыл глаза для того, чтобы внутренне сосредоточиться на докладе. В это время в прихожей раздался звук открываемой двери и через некоторое время он услышал позади себя шаги любимой женщины. Жена тихо подошла к нему сзади и положила обе руки ему на плечи. Так они пробыли несколько секунд чувствуя друг друга, затем жена встала рядом с мужем, он обнял ее одной рукой за талию, привычным жестом немножко привлек к себе. Людмила Николаевна спросила хорошо ли ему работается и Роман Петрович неожиданно для себя сказал то, что обычно было ему несвойственно: "Знаешь, до чего мне надоела вся эта мышиная возня!" И вдруг он услышал как жена тихо сказала: "Мне тоже чертовски надоели люди - грызуны." После этого оба они попытались рассмеяться, но каждый чувствовал, что в смехе осталось что-то недосказанное, а главное остался осадок бессилия по отношению к серой жизненной канители, которую им годами приходилось преодолевать.

Людмила Николаевна деланно посмотрела на часы, сказала, что давно пора ужинать и увлекла мужа на кухню, где они занялись приготовлением ужина.

YIII

Декан университетского факультета Павел Николаевич Шалин последние два дня испытывал большое внутреннее напряжение. Все это время он, работая в своем кабинете: беседовал с сотрудниками, давал им соответствующие указания, подписывал бумаги, вел телефонные разговоры, диктовал деловые письма своей секретарше. Проводя эту обычную, ставшую для него давно привычной работу, Павел Николаевич искоса поглядывал на правую сторону своего рабочего стола, где уютно лежали два довольно толстые тома в синем и коричневом переплетах. Синий том был довольно небрежно оформлен, а коричневый отличался золотым тиснением, аккуратной брошюровкой и из его переплета торчал хвостик солидной сопроводительной бумаги. Бумага была подписана начальником Главного управления уже известной нам Ольгой Сергеевной и адресовывалась профессору и декану Шалину П.Н. В бумаге излагалась просьба "Провести апробацию кандидатских диссертаций Кравеца и Пашкова на предмет определения соответствия содержания этих диссертаций предъявляемым требованиям"....Привез эти диссертации и письмо вчера к Шалину сам Григорий Семенович. Шалин пытался расспросить необычайного курьера в чем заключается скрытый смысл письменной просьбы его начальницы. Григорий Семенович разговора не поддержал, сказал, что очень торопится и высказал предположение, что Павел Николаевич все сам поймет и "будучи умным человеком примет правильное решение". Вчерашним вечером Павел Николаевич бегло ознакомился с содержанием обеих диссертаций. Он был достаточно опытным ученым, чтобы определить что в первой, синей папке, которая принадлежала Пашкову, нет свежих мыслей, а Кравецу не хватает проработанности и аргументации положений, которые выдвигаются на защиту.

И вот уже второй день Павел Николаевич косился на две эти папки и пытался разгадать скрытый смысл сопровождающего их письма и визита самого Григория Семеновича.

Надо заметить, что в последние полгода у Шалина складывались довольно сложные отношения с институтом Романа Петровича. Этот институт за последние два года приобрел в научных и общественных кругах чрезвычайно высокий авторитет. Особенно беспокоили Шалина растущие международные связи института и самого Романа Петровича. Все чаще оказывалось, что он выступал в ведущих международных журналах со статьями и тезисами, определяющими или пытающимися определить перспективы научного развития и роль самой науки в социальном развитии на ближайшие годы и даже десятилетия. Чрезвычайно высок был и педагогический потенциал института, а его учебные программы отличали научная глубина в сочетании с практической направленностью. Павлу Николаевичу все чаще приходилось слышать намеки, что то что делает в настоящее время Роман Петрович и его институт должен бы делать факультет, руководимый Павлом Николаевичем. Три месяца тому назад Павел Николаевич подготовил и отправил за подписью проректора в центральные сферы письмо, в котором выступил с предложением передать его факультету большинство функций по переподготовке кадров в сфере правоприменительной деятельности. В устной форме ему сообщили, что его предложения изучаются и по ним будет принято решение. И вот в этих странных условиях скрытой конфронтации и напряженности из противоположного лагеря прибывает эта "старая лиса " Григорий Семенович со странным письмом. На исходе второго дня, когда Павел Николаевич несмотря на то, что советоваться он не любил, уже начал склоняться к мысли - собрать по этому поводу узкий круг доверенных лиц и провести с ними обмен мнениями, к нему заглянул уважаемый гость. Этим гостем был довольно известный предприниматель и спонсор факультета Виктор Юрьевич Соколовский. После обмена приветствиями и общими репликами о состоянии дел Виктор Юрьевич прихлебывая душистый чай, которым его угощал декан, завел разговор о компании по борьбе с коррупцией. По его мнению проводимая компания всего на всего политическая игра. В этой игре несколько политических деятелей набирают себе дополнительные очки, у большинства непосвященных создается впечатление о том, что они воюют со скрытым злом, а на самом деле ничего по- существу не меняется. Брошенные в зеркало общественного мнения критические замечания вызывают только легкую рябь, не касаясь глубинных процессов и закономерностей такого сложного явления как коррупция. Люди привыкли благодарить чиновника за оказанную им услугу и чем квалифицированнее эта услуга, тем выше чувство благодарности, которая должна проявляться в материальном эквиваленте. Опытный предприниматель, организатор какого - то дела рассматривает путь к намеченной цели в виде сложного лабиринта, преодолевая который, он вносит в этот лабиринт соответствующие ценности. Это так же просто как движение по платной автостраде. Умение преодолевать лабиринт свидетельствует о высокой профессиональной компетентности субъекта. Эта игра, в которой есть свои скрытые, но очень твердые правила и если ты эти правила соблюдаешь - тебе обеспечен успех. Сделать весь этот скрытый механизм прозрачным практически невозможно, а если бы кому - то это и удалось, рухнула бы вся система теневых отношений, которые представляют собой скрытую, но большую по объему и весу часть айсберга. Между тем страна устала от перестроек и разоблачений, которыми неумелые и, главное, безответственные деятели пытались ее лечить в течение всего двадцатого века." Виктор Юрьевич задумчивым взглядом окинул окна, завешенные дорогими портьерами, стены, отделанные дубовыми панелями, солидную кожаную мебель и прочие аксессуары, свидетельствующие о высоком престиже хозяина кабинета. Остановив взгляд на модной конструкции люстры на потолке, вымолвил: "Вы и ваш факультет считаются, насколько мне известно, лучшими в городе в своей области. Мы - ваша группа поддержки, весьма ценим это обстоятельство и стараемся в меру наших скромных сил сделать так, чтобы по крайней мере ведущие ученые факультета не бедствовали, работали в нормальных условиях, могли, когда это им необходимо, ездить на симпозиумы и международные конференции". Тут он перевел взгляд на собеседника и сказал - "вспомните пожалуйста какую замечательную поездку в Бразилию на международный симпозиум мы помогли вам организовать прошедшей зимой. Буквально из зимы в лето! И прямо на карнавал в Рио - де - Жанейро!". Павел Николаевич вспомнил как он и несколько его коллег словно с помощью волшебной палочки перенеслись из схваченного зимней стужей города в цветущее лето южного полушария. Вспомнил он и другие поездки и круизы по Средиземному морю, к берегам Западной Африки и даже в Полинезию. Все эти поездки, а также финансовое обеспечение евроремонта, проведенного год тому назад на факультете, печатание профессорских монографий были обеспечены в основном поддержкой спонсоров и, в первую очередь Виктора Юрьевича. А тот продолжал: "Неужели вы хотите чтобы в один прекрасный день все тайное, что мы делаем поддерживая на соответствующем уровне престиж вашего учреждения, чтобы все это стало достоянием сплетен и пересудов мелких завистников, которые не будучи в состоянии обеспечить подлинный научный уровень своей работы, из мелкой зависти плетут против вас и вам подобных интриги. Ведь прозрачность административной и хозяйственной деятельности, за которую ратуют эти люди - всего лишь иллюзия." На этом месте риторику Виктора Юрьевича прервал междугородний звонок и Павел Николаевич должен был отвлечься на длительный разговор. Так что Виктор Юрьевич деликатно встал и пожелав Павлу Николаевичу успеха в его сложной работе, покинул кабинет. После его ухода Павел Николаевич еще немного посидел один, а затем вызвал к себе сначала доцента Лопушанского, которому поручил отрецензировать диссертацию Пашкова, а затем доцента Сомова, которому поручил таким же образом подготовить рецензию на диссертацию Кравеца. Обоим доцентам Павел Николаевич сказал примерно следующее:"Несмотря на соперничество с институтом, который представляют диссертанты, а возможно именно в силу этого, мы должны подойти к изучению как можно более объективно и если есть малейшая возможность, поддержать молодых авторов в их благих начинаниях. И Сомов и Лопушанский давно знали Павла Николаевича, им было известно, что слово "поддержать" является в его лексиконе ключевым и означает именно то, что оно означает. Они приняли это к исполнению.

IX

В пятницу, в первой половине дня, Роман Петрович позвонил по междугороднему телефону Ольге Сергеевне и сообщил ей, что первые три дня на будущей неделе он собирается провести в командировке в Новгороде, где у него намечено обсуждение с местными учеными проблем предупреждения коррупции в правоохранительной системе.

Против ожиданий Ольга Сергеевна не стала мучить его вопросами и даже как бы обрадовалась - в голосе ее послышались теплые нотки. Она сказала, что: "не возражает против этой поездки".

В понедельник к началу рабочего дня Роман Петрович уже был в Новгороде и сразу же окунулся в совместную работу. Примерно через три часа Роман Петрович вспомнил, что не успел согласовать со своим заместителем по науке подготовку совещания, которое должно было пройти в институте на этой неделе в пятницу. Он позвонил по междугороднему, но ему никто не ответил, тогда он позвонил в свою приемную и секретарь приемной сообщила ему, что все его заместители вместе с руководителями других подразделений находятся сейчас в конференцзале на совещании, которое проводит председатель комиссии, прибывший в институт сегодня рано утром. Услышав все это, Роман Петрович две минуты посидел молча над аппаратом и потер себе виски. Он предполагал, что может случиться нечто подобное, но не думал, что это произойдет так скоро и организатор всего этого "шоу" - Ольга Сергеевна поведет себя так по- бабьи вероломно.

Роман Петрович вспомнил свой разговор с Главным, который прямо заявил, что у него на столе лежит жалоба, которая, если факты в ней указанные подтвердятся, может опозорить институт. Главный посоветовал Роману Петровичу уволить жену. Роман Петрович начал было возражать, что он не может позволить себе идти на поводу у интригана и что жена его - честный и порядочный человек и он уверен в беспристрастности ее позиции. Судя по всему Главному было крайне неудобно вести этот диалог, который он прервал сказав, что Роман Петрович пытается пожертвовать научными и общественными интересами в пользу своих личных целей и, что поставив себя в такую позицию, он обязательно должен отвечать.

Дата добавления: 2014-12-08