Производительность, конкурентоспособность и информациональная экономика

Загадка производительности

Производительность движет экономический прогресс. В конечном счете, человечество управляло силами природы и постепенно сформировалось в самостоятельную культуру лишь путем увеличения отдачи на единицу ресурса в единицу времени. Известно, что вопрос об источниках производительности является краеугольным камнем классической политэкономии начиная от физиократов к Марксу через Рикардо. Этот вопрос все еще остается основным предметом исследований, касающихся реальной экономики, в рамках этого теряющего значение направления экономической теории. Действительно, разные способы увеличения производительности определяют структуру и динамику отдельной экономической системы. И поскольку имеется новая информациональная экономика, то мы должны отметить новые с исторической точки зрения источники производительности, которые делают эту экономику особенной. Но, сталкиваясь с этим важнейшим вопросом, мы начинаем ощущать всю сложность проблемы и неопределенность ответа. Трудно найти более спорную тему, чем источники и рост производительности.

Научные споры о производительности в развитых экономических системах начинаются со ссылок на работы Роберта Солоу 1956-1957 гг. и предложенную им в жесткой неоклассической интерпретации модель совокупной производственной функции с целью объяснить источники и процесс роста производительности в американской экономике. На основании произведенных расчетов он сделал вывод, что валовой выпуск на душу населения в американском частном нефермерском секторе вырос вдвое за период с 1909 по 1949 г. - "на 87,5 % рост был вызван технологическими изменениями, а на оставшиеся 12,5 % - увеличением использования капитала". Параллельно проводившееся исследование Кендрика дало аналогичные результаты. Однако, несмотря на то, что Солоу интерпретировал результаты, как отражающие влияние технологических изменений на производительность, со статистической точки зрения он показал, что увеличение выпуска за час работы обусловлено не использованием дополнительного труда и небольшим увеличением капитала, а проистекает из другого источника - статистического "остатка" уравнения производственной функции. В следующие два десятилетия после открытия Солоу авторы большинства эконометрических исследований, касающихся роста производительности, пытались объяснить существование "остатка", находя ad hoc факторы, влияющие на производительность: предложение энергетических ресурсов, государственное регулирование, уровень образования рабочей силы и др. Тем не менее прояснить загадочную природу "остатка" так и не удалось. Экономисты, социологи и историки экономики, доверявшие интуиции Солоу, без колебаний интерпретировали "остаток" как результат технологических изменений. В самых совершенных исследованиях наука и технология понимались в широком смысле, в частности как знание и информация, так что технология управления признавалась столь же значимой, как и управление технологией. Одно из наиболее глубоких системных исследований вопросов производительности, проведенное Ричардом Нельсоном, начинается с широко известного предположения о главенствующей роли технологических изменений в процессе роста производительности, заменяющего вопрос об источниках производительности вопросом о происхождении таких изменений. Другими словами, экономическая теория технологии как бы служит объяснительной конструкцией для анализа истоков роста. Однако такой аналитический подход может еще больше усложнить ситуацию. Это стало отдельным направлением исследований, в частности для экономистов университета Сассекса (отдел научных и политических исследований), и продемонстрировало фундаментальную роль институциональных условий и исторических предпосылок в содействии и ориентировании технологических изменений, что в свою очередь непосредственно связано с ростом производительности. Таким образом, утверждение о том, что производительность создает экономический рост, являясь функцией от технологических изменений, равноценно утверждению о том, что характеристики

самого общества лежат в основе экономического роста, поскольку они оказывают существенное влияние на технологические инновации.

Такой шумпетерианский подход к проблеме экономического роста поднимает еще более важный вопрос о структуре и динамике информациональной экономики. В частности, что нового в нашей экономике с исторической точки зрения? Что в ней особенного vis-a-vis другим экономическим системам и, в частности, vis-a-vis индустриальной экономике?

Является ли производительность, основанная на знании, особенностью информациональной экономики?

Историки экономики показали основополагающую роль технологии в процессе экономического роста. Именно она на протяжении всей истории, и особенно в индустриальную эру13, являлась причиной увеличения производительности. Гипотеза о решающей роли технологии как источника производительности в развитых экономических системах, похоже, может многое объяснить в истории экономического развития; не случайно она является общей для различных традиций в экономической теории.

Более того, проделанный Солоу анализ, впоследствии неоднократно использовавшийся Беллом и другими авторами как аргумент в пользу возникновения постиндустриальной экономики, фактически основывался на данных 1909-1949 гг., т. е. охватывал период расцвета американской индустриальной экономики. Действительно, в 1950 г. показатель занятости в промышленности США почти достиг своего пика (максимум был достигнут в 1960 г.). Таким образом, расчеты Солоу, используемые в основном как индикатор индустриализации, относились к периоду развития промышленной экономики. Каково же аналитическое значение такого наблюдения? Если показатели роста производительности (представленные сторонниками школы совокупной производственной функции) в течение длительного периода незначительно отличаются от результатов исторического анализа связи между технологией и экономическим ростом, не означает ли это, что нет ничего необычного или нового в информациональной экономике? Может быть, мы просто находимся на зрелой стадии индустриальной экономической системы, где постоянное наращивание производственных мощностей высвобождает трудовые ресурсы, перераспределяя их с материального производства на развитие информационных потоков? Данная концепция впервые была предложена в работе Марка Пора.

а Совокупная факторная производительность вычисляется как средневзвешенное изменения производительности труда и капитала. Для данного периода в качестве весов рассматриваются средние доли труда и капитала в национальном доходе.

б. Выпуск в расчете на одного работника.

в Ввиду отсутствия соответствующих данных за начало периода для отдельных стран взяты следующие годы: 1961 г. - для Австралии, Греции и Ирландии; 1962 г. - для Японии, Великобритании и Новой Зеландии; 1964 г. - для Испании; 1965 г. - для Франции и Швеции; 1966 г. - для Канады и Норвегии; и 1970 г. - для Бельгии и Голландии.

г Ввиду отсутствия соответствующих данных за конец периода для отдельных стран взяты следующие годы: 1991 г. - для Норвегии и Швейцарии; 1992 г. -для Италии, Австралии, Австрии, Бельгии, Ирланидии, Новой Зеландии, Португалии и Швеции и 1994 г. -для США, Западной Германии и Дании.

д Западная Германия.

е Агрегированные показатели были рассчитаны на основе ВВП 1992 г. (предпринимательский сектор) рассчитанного по паритету покупательной способности 1992 г.

ж Отрасли, расположенные на континентальной территории (не учитываются морские перевозки, а также добыча нефти и газа). Источник: OECD Economic Outlook. 1995. Июнь.

В долгосрочном периоде наблюдался умеренный, но устойчивый рост производительности, с некоторым замедлением в период формирования промышленной экономики (с конца XIX в. до второй мировой войны); заметным увеличением темпов роста производительности в период развитого индустриализма (1950-1973 гг.) и очередным замедлением темпов роста производительности в 1973-1993 гг., несмотря на значительный рост инвестиций в развитие технологий и ускорение темпа технологических изменений. Таким образом, с одной стороны, можно говорить о главенствующей роли технологии в процессе экономического роста, по крайней мере для западных стран в промышленную эру. С другой стороны, не похоже, чтобы в последние два десятилетия рост производительности совпадал по времени с технологическими изменениями. Это могло бы свидетельствовать об отсутствии значительных различий между индустриальной и информациональной схемами экономического роста, по крайней мере в том, что касается роста производительности. В конечном счете, мы были бы вынуждены пересмотреть теоретическую обоснованность такого разделения в целом. Однако, прежде чем отказаться от решения загадки замедляющегося роста производительности в период одной из стремительнейших и наиболее всеобъемлющих технологических революций в истории, я выдвину несколько гипотез, которые помогут открыть тайну.

Во-первых, историки экономики утверждают, что характеристикой технологических революций прошлого является наличие временного лага между появлением технологических инноваций и их влиянием на производительность. Например, Пол Дэвид, анализируя процесс распространения электрического двигателя, показал, что хотя он появился в 1880 г., реальное влияние на производительность произошло лишь в 1920-х19. Итак, для распространения технологических открытий во всей экономике, так, чтобы они увеличили производительность на видимую величину, необходимо, чтобы культура и социальные институты, деловые организации и другие факторы, влияющие на производственный процесс, прошли через серьезные изменения. Это утверждение особенно подходит для технологической революции, сконцентрированной в области знаний и информации, когда появляются операции по обработке символов, что, в конечном счете, связано с культурой общества, образованием/навыками людей. Если мы отнесем появление новой технологической парадигмы к середине 1970-х годов, а ее распространение - к 1990-м годам, то получается, что у общества в целом, фирм, институтов, организаций и людей было не так уж много времени, чтобы провести технологические изменения и принять решение об их использовании. В результате, в 1970-х и 1980-х годах новая техноэконо-мическая система не полностью обосновалась внутри национальной экономики стран и соответственно не могла найти отражение в таком совокупном показателе, как темп роста производительности в целом по экономике.

Однако этому мудрому историческому взгляду необходима социальная окраска, а именно, почему и сколько эти новые технологии должны были ждать своего часа, чтобы обеспечить увеличение производительности? Каковы условия роста производительности? Как эти условия различаются в зависимости от характеристик новых технологий? Насколько различаются степень распространения и влияние технологии на производительность в разных отраслях? Существует ли зависимость между производительностью в целом и отраслевой структурой конкретной экономики? Соответственно, можно ли ускорять или ограничивать процесс распространения новых технологий в разных странах с помощью определенной политики? Другими словами, мы не можем оставить проблему временного лага между технологией и производительностью в "черном ящике". Ее необходимо специфицировать. Итак, давайте посмотрим на изменение показателей производительности в последние 20 лет в разных странах и отраслях. Ограничим круг наших наблюдений лишь странами с развитой рыночной экономикой, чтобы не запутачься в избыточном количестве эмпирических данных.

а Начало периода для Японии - 1970 г., для Франции - 1971 г., для Великобритании -1966 г.

б Окончание периода для США -1988 г.

в Для Великобритании объем затрат труда оценивается количеством работников, а не количеством отработанных часов.

Источник: База данных СЕРП-OFCE, модель MIMOSA.

Для нас важен тот факт, что замедление роста производительности происходило в основном в сфере услуг, которая составляет значительную часть ВНП и концентрирует основной процент рабочей силы. Следовательно, эта сфера статистически влияет на общий показатель роста производительности. Это, казалось бы, простое наблюдение поднимает две серьезные проблемы. Во-первых, очень трудно оценить производительность во многих отраслях сферы услуг, особенно в тех, где сосредоточена основная рабочая сила: образование, медицина и правительство. Многие показатели, оценивающие производительность в этих отраслях, зачастую парадоксальны. Однако даже при рассмотрении предпринимательского сектора мы столкнемся с существенными проблемами. Например, согласно данным Бюро статистики труда, в 1990-е годы производительность в банковском секторе США росла по 2% в год. Однако эти расчеты явно занижены, потому что в банковском и финансовом секторе рост "реального выпуска" полагается равным увеличению количества отработанных часов; таким образом, о производительности труда просто и речи не идет. Итак, пока мы не разработаем более точные методы анализа и соответствующий статистический инструментарий, измерение производительности во многих отраслях сферы услуг будет весьма неточным.

Во-вторых, термин "услуги" включает множество различных видов деятельности, похожих лишь тем, что они отличаются от сельского хозяйства, добывающей промышленности, строительства и производства. Понятие "услуги" является остаточным, "негативным" понятием, вызывающим значительную аналитическую путаницу.

а Начало периода для Японии -1970 г., для Франции - 1971 г., для Великобритании - 1966 г.

б Окончание периода для США -1988 г.

в Для Великобритании объем затрат труда оценивается количеством работников, а не количеством отработанных часов.

Источник: База данных CEPII-OFCE, модель MIMOSA.

При рассмотрении разных отраслей сферы услуг наблюдается неравенство в изменении их производительности за последние два десятилетия. Согласно наблюдениям Куинна, одного из ведущих экспертов в этой области, "первоначальный анализ (середины 1980-х годов) показывает, что оценка добавленной стоимости в сфере услуг по крайней мере так же высока, как и в производственной сфере". С 1970 по 1983 г. некоторые отрасли в США, такие, как телекоммуникации, воздушные и железнодорожные перевозки, продемонстрировали существенный рост производительности - от 4,5 до 6,8% в год. Сравнительный анализ показывает различное изменение производительности труда в сфере услуг, она немного быстрее растет во Франции и Германии по сравнению с Соединенными Штатами и Великобританией, в то время как Япония находится где-то посередине. Это говорит о значительной зависимости изменения производительности от структуры сферы услуг в каждой отдельной стране (например, намного более низкий уровень занятости в розничной торговле Франции и Германии vis-a-vis США и Японии в 1970-х и 1980-х годах).

Вообще говоря, наблюдаемая общая стагнация производительности в сфере услуг противоречит оценкам аналитиков и бизнес-менеджеров, свидетельства которых указывают на поразительные перемены в области технологий и работы в офисе в течение более чем десятилетия. Действительно, детальный анализ методов учета экономической производительности выявляет источники серьезных ошибок в измерениях и оценках. Одним из важных свидетельств "деформации" американской системы расчетов является сложность оценки объема инвестиций в научные исследования и разработку программного обеспечения. Этот важнейший тип инвестиционных товаров в современной экономике все еще относится к категории "промежуточные товары и услуги", не отражается на величине конечного спроса, в результате чего происходит занижение реальных показателей роста выпуска и производительности. Еще более важным источником ошибок является трудность измерения цен многочисленных услуг в сильно диверсифицированной экономике, которая предлагает все новые товары и услуги соответственно быстро изменяющимся условиям. Итак, возможно, большая часть загадочного снижения производительности является результатом неспособности экономической статистики уследить за движениями новой информациональной экономики, точнее, за всеми многочисленными организационными изменениями, происходящими под влиянием информационных технологий.

Если это так для сферы услуг, то промышленная производительность, более легко поддающаяся измерению, предстает перед нами в совершенно ином виде. Из базы данных СЕРП видно, что темпы прироста совокупной факторной производительности в промышленности США и Японии в 1979-1989 гг. составили в среднем 3-4,1 % годовых, что существенно улучшает показатели для 1973-1979 гг. и дает более быстрый рост производительности по сравнению с 1960-ми годами. В Великобритании просматривается аналогичная тенденция, хотя темпы роста незначительно меньше, чем в 1960-х годах. Но вот Германия и Франция демонстрируют замедление роста производительности, которая с 1979 по 1989 г. увеличивается лишь на 1,5-2,4% в год, что значительно ниже ранее приведенных показателей. Таким образом, вместо ситуации, когда европейские страны догоняли США по показателям производительности, мы наблюдаем обратное, возможно, как отражение их технологического отставания от США и Японии. По данным американского Министерства труда, рост производительности в США в 1980-е годы также оказался более быстрым, чем ранее предполагалось, хотя выбранные периоды и использованные методы дали более низкие показатели, чем по данным СЕРП. Согласно их расчетам, годовой рост почасового выпуска в промышленности снизился с 3,3% в 1963-1972 гг. до 2,6% в 1972-1978 гг., в течение 1978-1987 гг. оставшись на уровне 2,6 %, что вряд ли можно назвать значительным сокращением. Увеличение производительности в США и Японии особенно заметно в отраслях, связанных с производством электроники. По данным СЕРП, в США производительность в этих секторах увеличивалась в среднем на 1 % в год с 1973-1979 гг., но затем темпы прироста вдруг резко подскочили до 11% в год в 1979-1987 гг., что повлияло на общий показатель роста производительности в обрабатывающей промышленности. В то время как Япония демонстрирует аналогичную тенденцию, Франция и Германия испытывают сокращение производительности в электронной промышленности, возможно, из-за накопленного отставания в области информационных технологий vis-a-vis США и Японии.

В конце концов, может быть, производительность и не сокращается, а постепенно увеличивается в скрытых направлениях все более высокими темпами. Технология и управление ею, связанные с организационными изменениями, могут распространяться, начиная от информационных технологий, телекоммуникаций и финансовых услуг (первых областей технологической революции) в массовое производство, затем в сферу бизнеса, постепенно охватывая разные области сферы услуг с более низкой мотивацией к внедрению технологий и большим сопротивлением организационным изменениям. Такое объяснение кажется весьма вероятным в свете эволюции производительности в США в начале 1990-х годов. Согласно некоторым источникам, в 1993-1994 гг. годовой рост производительности достиг 5,4% (одновременно реальная производительность промышленных рабочих упала на 2,7%), причем электронная отрасль опять возглавляла список. Более того, наряду с распространением новых технологий и методов управления в сфере услуг рост производительности в промышленности подтолкнул и производительность во всей экономике, увеличение которой составляло около 2% в год за 1991-1994 гг., что в 2 раза превышает показатели последнего десятилетия. Итак, мы, кажется, начинаем получать дивиденды от технологической революции в единицах производительности! Однако картина все еще неясна, а при недостатке данных невозможно утверждать, что это - общая тенденция. Возможно, анализ данных немного приземлит наше понимание инфор-мациональной экономики, однако реальная картина не будет полной без рассмотрения некоторых аналитических инструментов, позволяющих расширить исследование за рамки ненадежной статистики.

Дата добавления: 2014-12-08