Воображение 1 страница

Разум

Воля

Когда ребенок выбирает среди определенного количества материалов то, что ему нравится, идет к шкафчику, относит предмет к своему столику или соглашается уступить его товарищу; когда он ждет, пока одноклассник освободит интересный для него материал; когда он усердно и внимательно повторяет одно и то же упражнение, исправляя ошибку, подсказанную самим материалом; когда в упражнениях в тишине он сдерживает все свои порывы, все движения, потом, поднявшись по сигналу, двигается крайне осторожно, чтобы не топать, не стучать стульями, — ребенок совершает множество волевых действий. Можно сказать, что происходит тренировка его воли. Именно воля постоянно задействована и доминирует во всех ситуациях, воля, основанная на внутреннем фундаментальном явлении длительно сохраняемого внимания.

Давайте рассмотрим некоторые волевые показатели. Все внешние проявления воли — в движениях. Любое человеческое действие, идет ли он, работает, говорит, пишет, переводит взгляд на что-то или закрывает глаза, чтобы избавиться от некого образа, связано с движением. Волевым актом может быть и запрет на движение: сдержать беспорядочную жестикуляцию в гневе, не поддаться желанию вырвать из чужих рук желанный предмет, — все это проявления воли. Итак, воля — это не просто порыв к действию, это совершенное управление своими движениями. Ничего не делая, волю не продемонстрируешь. Тот, кто хочет сделать что-нибудь хорошее и ничего не делает, мечтает искупить свои ошибки, но не действует, собирается пойти в гости или на писать письмо и не трогается с места, не совершает волевых усилий Думать, мечтать — этого мало, учитываются только поступки. «Благими намерениями вымощена дорога в ад».

Жизнь воли деятельна. Поступки — равнодействующая сила между возбуждением и торможением, она может стать, при повторении действий, почти привычной, неосознанной. Это относится ко всем привычным действиям, которые и составляют поведение хорошо воспитанного человека. Нам хочется пойти в гости, но мы знаем, что можем помешать, сегодня неприемный день, и мы отказываемся от своего желания. Мы сидим в комнате, но входит пожилой человек, и мы встаем. Эта дама очень несимпатичная, но мы ей кланяемся и приветствуем ее. Наша соседка взяла именно ту конфету, которую мы присмотрели для себя, но мы и виду не подаем. Движения нашего тела подчиняются не порывам и не усталости, они точное воспроизведение наших представлений о приличиях. При отсутствии внутренних импульсов мы не сможем участвовать в социальной жизни, «без тормозов» не сумеем исправлять свои порывы, руководить, пользоваться ими.

Равновесие двух противоположных движущих сил — результат длительной тренировки, старинных наших привычек. Поступки становятся почти рефлекторными, мы не чувствуем усилий, их совершая, не прибегаем к доводам ума, к запасам знаний. А ведь они не имеют ничего общего с рефлексами, не природа, но привычка заставляет нас поступать так или иначе. Мы отлично знаем, что человек, не воспитанный в подобных привычках, хотя и знающий некоторые правила, часто поступает неловко, неуклюже. Ему приходится каждый раз делать волевое усилие, бдительно контролировать себя. Его усилия несравнимы с привычкой хороших манер, привычкой, в которой воля, накопив за долгий срок силы вне сферы сознания, или на самой его периферии, оставляет сознание свободным для новых знаний и нового опыта. Может, мы перестанем считать доказательством воли поведение, при котором тем не менее сознание как бы косвенно, но бдительно следит за действиями, чтобы они соответствовали правилам хорошего тона? Воспитанный человек — всего лишь человек в себе, человек здорового духа. Действительно, только болезнь, разрушая личностную организацию, могла бы помешать вежливому господину действовать невоспитанно. Неврастеник, человек, проявляющий первые признаки паранойи, кажутся в начале болезни просто невежливыми.

Тот, кто не переступает границ вежливости, не более чем нормален. Мы не осмелимся назвать его волевым человеком. Его сознание открыто для других вещей, а механизмы, собранные на периферии сознания, уже не имеют волевой ценности.

Однако ребенок только набирается опыта, его личность еще не стала такой, как у светского господина. Он менее уравновешен, чем взрослые, весь во власти своих порывов и суровых запретов. Две противоположные волевые тенденции еще не соединились, чтобы сформировать новую личность. Психика изначально состоит из двух отдельных элементов. Их сочетание, согласование приводит к формированию своеобразного спасательного круга на периферии сознания. Для этого необходима немедленная активная тренировка. Цель ее, конечно, не в том, чтобы сделать из ребенка досрочно маленького джентльмена. Главное — тренировка волевого потенциала и создание баланса между возбуждением и торможением. Именно эта конструкция необходима, а не внешние проявления, которых можно достичь с ее помощью.

Есть только одно средство достичь цели: ребенок находится среди других детей и упражняет свою волю в повседневной жизни. Малыш, поглощенный работой, тормозит все лишние движения, кроме необратимых для осуществления замысла. Он выбирает между различными мышечными комбинациями, доступными для него, длительное время сохраняет это положение и так начинает фиксировать свой выбор. Ситуация, совершенно непохожая на беспорядочные движения, следствие некоординированных импульсов. Когда он начинает уважать чужой труд, уже не вырывает желанный предмет из рук одноклассника, но терпеливо ждет, двигается, не сталкиваясь с людьми, не наступая им на ноги, не переворачивая столы, — он делает это, организовав свою волю и установив равновесие между процессами возбуждения и торможения. Возникает бесценная привычка к общественной жизни. К такому результату невозможно прийти, если постоянно заставлять ребенка сидеть спокойно рядом с другими детьми. Так дети не начнут общаться, никакая общественная жизнь не возникнет.

Только свободное общение, реальный опыт вынуждают соразмерять свои границы с чужими, позволяют воспитать социальные навыки.

Конечно, не лекция о том, как надо поступать, порождает волевые механизмы. Недостаточно иметь представление о правилах поведения, о правах и обязанностях, чтобы добиться гармоничных движений. Если бы это было возможно, тщательное описание движений руки пианиста помогло бы внимательному ученику тут же исполнить сонату Бетховена. Однако здесь необходима подготовка: только упражнение развивает волю.

Наладить вовремя действие всех механизмов, необходимых для формирования личности, — главная ценность образования. Детям необходимо движение, гимнастика, ибо в бездействии мышцы не научатся выполнять множество движений, на которые способна наша мускулатура. Чтобы поддержать активность внутренней жизни, тоже нужна соответствующая гимнастика.

Без воспитания организм подвержен многим случайным ошибкам. Тот, у кого слабые мышцы, старается не двигаться. Тот, у кого слабая воля, слабовольный, безвольный, легко приспособится к школе, где все ребята только сидят и слушают или делают вид, что слушают. Сколько детей, попавших в больницы по причине расстройства нервной системы, не вызывали тревоги в школе: «Хорошее поведение, но плохая успеваемость». Учителя обычно говорят об этих детях: «Они очень послушные» — и тем самым якобы защищают их от всякого вмешательства. Детей оставляют наедине со слабостью, которая их поглощает, как зыбучие пески. Других учеников, крайне возбудимых, воспринимают только как нарушителей порядка. Им вынесен приговор: скверные дети. Спросите, в чем состоит эта скверна. Ответ почти всегда один: «Он никогда не сидит спокойно» или «Он изводит одноклассников». В характеристиках нарушителей почти всегда упоминаются столкновения с одноклассниками. Дети всеми средствами стараются нарушить спокойствие товарищей и увлечь их за собой. Есть ученики, в которых преобладают процессы торможения, они чрезвычайно робки и даже не могут решиться ответить на вопрос. Если учитель настаивает, они все-таки отвечают, но тихим голосом, со слезами.

Тренировка, необходимая всем трем типам без исключения, — свободная деятельность. Заинтересованные и продолжительные занятия других детей — лучшее приглашение для безвольных учеников. Движение, направляемое упорядоченными упражнениями, развивает умение сдерживать себя у возбудимых ребятишек. Слишком стеснительный ребенок, освобожденный от гиперопеки, получивший возможность действовать самостоятельно, то есть освобожденный от всего, что провоцировало его стеснительность, сможет восстановить равновесие двух противоположных волевых процессов. Путь успеха во всех случаях один — путь, при котором слабые становятся сильнее, а сильные совершенствуются.

Нарушение равновесия между процессами возбуждения и торможения — факт не только известный и занимательный как патология, он так же часто встречается среди нормальных людей, как и недостаток воспитания в общественных отношениях.

Возбуждение толкает преступников на правонарушения, но сколько раз нормальные люди раскаивались в своих необдуманных поступках, во вспышках, которые приводили к самым печальным последствиям. Чаще всего такой человек вредит лишь себе, губит свою карьеру, не может реализовать свои таланты и страдает от рабства, вину за которое очень хорошо сознает, как от несчастья, которого мог бы избежать.

Патологическая жертва собственных процессов торможения — самый несчастный из всех, он замирает, молчит, но в глубине души хотел бы двигаться; тысячи порывов, которые не находят выхода, терзают его, а он стремится к искусству, к работе. Красноречивое повествование о собственных несчастьях могло бы сорваться с его губ, он хотел бы попросить помощи у врача, поделиться с благородным человеком, но губы сомкнуты. Этот невыносимый кошмар напоминает страдания человека, погребенного заживо. Сколько нормальных людей мучается от подобных несчастий. Они могли бы при счастливом стечении обстоятельств развиваться, демонстрировать свои достоинства, но ничего не получается. Тысячу раз они думали, что откровенная исповедь изменит тяжелое положение, но сердце заперто и рот закрыт. Как страстно они мечтают поговорить с кем-то, кто их поймет, поддержит, утешит! Но при встрече не могут произнести ни слова. Собеседник их ободряет, расспрашивает, подталкивает к разговору, но ответом ему — только внутренняя тоска. Говори, говори! подсказывает внутренний голос в глубине сознания, но неумолимый запрет — материальная сила, властная и непреодолимая.

Воспитание воли при помощи свободных упражнений уравновешивает процессы возбуждения и торможения и исцеляет таких страдальцев, даже если речь идет о возрасте становления воли.

Равновесие, существующее как механизм на периферии сознания, позволяет человеку вести себя правильно, но еще не создает волевую личность. Мы сказали, что сознание остается свободным для дальнейшего развития воли. Самая аристократичная, утонченная женщина может быть безвольной и бесхарактерной, если в ней была сурово воспитана механическая воля, направленная исключительно на внешние объекты.

Существует базовый волевой акт, на котором строятся не взаимоотношения отдельных людей, но вся общественная конструкция и который характеризуется постоянством. Общественная организация основана на том, что люди могут постоянно работать и производить в неких средних пределах. Труд и производство поддерживают экономическое равновесие. Социальное отношение, лежащее в основе воспроизводства вида, основано на постоянстве союза родителей в браке. Семья и продуктивный труд — два краеугольных камня общества. Они опираются на важнейшее волевое качество: постоянство.

Это настоящий показатель внутреннего единства личности. Без него жизнь превратилась бы в серию эпизодов, в хаос, в тело, распадающееся на клетки, вместо организма, который сохраняется, несмотря на все изменения собственных тканей. Это фундаментальное качество, включающее в себя сознание индивидуальности, образ мысли, то есть всю личность, мы назвали характером. Человек с характером упорен, верен своему слову, своим привязанностям. Постоянство имеет одно социально значимое проявление: упорство в труде.

Неразвитый индивид еще до того, как поддаться криминальному порыву, продемонстрировать непостоянство чувств, нарушить слово, пренебречь принципами благородных людей, уже несет на себе клеймо, которое выдает в нем человека мелкого, падшего. Это клеймо — праздность, неспособность к упорному труду. Когда у благородного, вежливого человека начинается расстройство психики, то, прежде чем появятся порывы, странное поведение, бред, возникает предупредительный симптом: он не может сосредоточиться на работе. Люди считают девушку готовой к замужеству, если она трудолюбива. Юношу считают честным, способным составить счастье молодой девушки, если он хороший работник. Звание хорошего парня или хорошей девушки присваивается не за умения, а за постоянство и упорство. Действительно, псевдохудожник, который ловко мастерит поделки, но не в силах заставить себя работать, вряд ли станет хорошим мужем. Все знают, что он не сможет заработать на семью, он подозрителен, опасен. Он будет плохим мужем, плохим отцом, плохим гражданином. Напротив, труд скромного ремесленника гарантирует благополучие и безопасность семье. Вот смысл великой римской эпохи: «Она оставалась дома и пряла шерсть». То есть была женщиной с характером, достойной подругой покорителей Вселенной.

Малыш, демонстрируя в качестве первых конструктивных шагов своей психики постоянство в работе, а значит, внутренний порядок, равновесие, рост личности, показывает нам, словно сияющее откровение, путь созидания личностной ценности. Погруженный в свои упражнения, упорный и сосредоточенный, он, очевидно, вырабатывает в себе человека постоянного, с характером, того, кто найдет в себе все человеческие ценности, венчающие фундаментальное, уникальное явление — постоянство в работе. Какова бы ни была работа, выбранная ребенком, лишь бы он занимался ею настойчиво. Это главное! Значима не работа сама по себе, а работа как средство построения внутреннего мира.

Отрывая ученика от его занятий, чтобы заставить выучить что-то определенное, вынуждая бросить арифметику ради географии и далее по списку (думая, как важно руководить культурным развитием), мы путаем средство с целью и разрушаем человека ради пустой суеты. Нужно руководить не культурным развитием, но самим человеком.

Основа воли — постоянство, а высший волевой акт — решение. Нам необходимо решиться, чтобы выполнить любое осознанное действие. Решение — всегда следствие выбора. Предположим, у нас много шляп, придется принять решение, какую надеть. Это может быть коричневая или серая шляпа — выбрать надо одну. У нас есть причины для выбора: любимый цвет серый или коричневый. Естественно, привычка носить шляпы облегчает выбор; мы почти не отдаем отчета в том, какие мотивы боролись в нас. Минутное дело, никаких ощутимых усилий. Наши познания о шляпах, какие носят утром, какие вечером, какие в театр, а какие на прогулку, спасают нас от внутренней борьбы.

Все иначе, если мы захотели купить подарок на определенную сумму. Что выбрать среди огромного количества подходящих предметов? Если у нас нет ясных познаний о вещах, ситуация мучительная. Мы бы взяли какое-нибудь произведение искусства, но, не разбираясь в них, боимся ошибиться и показаться невежественными. Мы колеблемся, что лучше подойдет, серебряная чаша или кружево. Нужен кто-то, кто просветит нас относительно всех подробностей, пока непонятных. Мы просим совета. Не обязательно ему следовать, ведь совет опирается на наше непонимание, а мы хотим ясности, вместо подстегивания воли. Воля ревнива, это наше дело, совсем иного рода, чем знание, необходимое для решения. Выбор, который мы совершим после советов одного или нескольких доброжелателей, несет печать нашей индивидуальности, это решение нашего «я».

Такой же выбор делает хозяйка дома, когда готовит званый обед. Если у нее хороший вкус, если она разбирается в хозяйстве, то примет решение легко и с удовольствием.

В любом случае решение — результат внутренней работы, серьезного напряжения, которого стараются избегать слабовольные люди, словно наказания. Хозяйка дома, если у нее есть такая возможность, передоверит право решения кухарке, ее портниха разберется в многочисленных модных тенденциях при выборе одежды. Видя, что решение затягивается, портниха скажет, наконец: «Выбирайте это платье, оно вам идет». Дама предпочтет скорее избегнуть необходимости принять решение, чем довериться своему вкусу. Вся наша жизнь — постоянные упражнения в решимости. Выходя из дому, закрывая дверь на ключ, мы ясно помним это действие (уверенность в безопасности дома) и только тогда решаем уйти.

Чем сильнее наша решительность, тем менее мы зависим от других. Ясность идей, привычка решать дают чувство свободы. Самая прочная цепь, сковывающая нас, словно униженных рабов, это неспособность принять решение, а следовательно, необходимость прибегать к чужой помощи. Страх ошибки, блуждание во мраке, ожидание неизбежных последствий ошибки, которую мы не сможем распознать, — вот что заставляет нас бежать за кем-то, как собачка, которую тянут на поводке. Мы доходим до абсолютной беспомощности, не в силах отправить письмо, купить носовой платок без постороннего совета.

Когда в сознании такого человека возникнет настоящая борьба и придется немедленно принять решение, тогда сомнение обнаружит всю слабость существа, абсолютно подчиненного чужой воле. И вот послушный становится суккубом (демоном, призраком). Ничего не заметив, он оказывается в пропасти, где слабые спасаются от гибели. Молодые люди, самые послушные, безвольные, становятся легкой добычей многих опасностей, которыми наполнен наш мир.

Сопротивляться заставляет не моральный облик, но тренированная в повседневной жизни воля. Мать семейства, вечно занятая домашней работой, привыкшая каждый день принимать решения, имеет больше шансов победить в моральной борьбе, чем бездетная дама, живущая в мучительной праздности, привыкшая во всем подчиняться мужниной воле. При этом обе женщины могут обладать сходными моральными принципами. Если первая из них останется вдовой, она сможет продолжить дело своего мужа, второй же в подобной ситуации потребуется опекун, чтобы не погибнуть. Ради спасения души нужно научиться не зависеть ни от кого, кроме самого себя, потому что в момент опасности ты всегда один. А сила не возникает мгновенно. Тот, кто знает, что ему предстоит борьба, готовит заранее свои силы, умения. Он не сидит сложа руки, ибо знает, что погибнет или окажется в зависимости, станет тенью того, кому придется опекать его всю жизнь, вещь практически невыполнимая.

«Мгновенье победило нас», — говорит Франческа Данте в «Аду».

Если мы хотим одолеть искушение, нельзя допустить, чтобы оно, как бомба, столкнулось с другой бомбой мгновенной вспышки морали. Нет, ему должны противостоять прочные стены неприступной крепости, строившейся надежно, камень к камню, в течение длительного времени, со дня закладки фундамента. Постоянная работа, ясность идей, привычка взвешивать мотивы во внутренней борьбе, даже в повседневной деятельности, решения, принимаемые каждый миг по поводу мелочей, умение управлять своими действиями, самим собой, постепенный рост через последовательность повторяемых упражнений — вот замечательные маленькие камни, на которых строится прочное здание личности. В нем может жить мораль, как принцесса живет в средневековой крепости, окруженной рвом и зубчатыми башнями. Здесь она в безопасности, во всеоружии, но все равно дама, владелица замка. Чтобы построить убежище для морали — крепкое тело, нужно воздерживаться от спиртного (самый страшный внешний яд, ослабляющий нас), двигаться на свежем воздухе (это активизирует обмен веществ, избавляет нас от внутренней отравы, производимой нашим собственным организмом, отнимающей силы). Насколько же важны постоянные упражнения воли!

Наши малыши вырабатывают собственную волю, когда в процессе самообучения приводят в движение внутренние механизмы сравнения, суждения и систематизируют свои знания. Теперь они могут принимать решения и не зависеть от чужих указаний. Дети сами принимают решения по поводу своих ежедневных занятий, взяться за что-то или отложить, двигаться в ритме музыки или сдержать активность, если хочется тишины. Постоянная работа, созидающая личность, ведется в соответствии с их решениями. Такое состояние приходит на смену первобытному хаосу, когда человек действует, повинуясь порывам. Воля развивается в них, робость и сомнения исчезают, как тени прежней душевной смуты.

Воля не сможет развиваться, если в сознании не созреет порядок, ясность, если мы будем туманить ум ребенка нагромождением идей, уроками, которые приходится учить наизусть, если мы помешаем детям принимать решения, решая все за них. Педагоги, действующие именно так, справедливо считают, что ребенок не должен быть своеволен, они учат, что слов «я хочу» не существует. Они действительно мешают детской воле развиваться. Ученики, находящиеся под гнетом бесконечных запретов, становятся робкими, у них не хватает храбрости предпринять что-то без помощи и одобрения людей, от которых они целиком зависят. «Какого цвета вишни?» — спросила однажды женщина у малыша, отлично знавшего, что вишни красные. Робко, испуганно, сомневаясь в правильности ответа, он пробормотал: «Я спрошу учительницу».

Волевой механизм, который готовит к принятию решений, — один из важнейших, он должен создаваться и укрепляться. Патологические случаи показывают нам его значимость отдельно от прочих волевых компонентов, и мы понимаем, что он словно опора огромного свода, поддерживающего личность. То, что называют манией нерешительности, — частый этап развития прогрессирующей психопатии, может предшествовать одержимости, неотвратимо толкающей человека к аморальным поступкам. Однако эту манию можно наблюдать и как самостоятельный феномен. Люди ни на что не могут решиться, пребывают в состоянии тревоги, однако сохраняют моральный облик. Мания нерешительности вырастает порой на самых высоких моральных принципах.

Я встретила в клинике нервных болезней один такой характерный случай. Мужчина собирал мусор в домах. Его преследовал страх, не упало ли случайно что-то нужное в мусорный бак и не заподозрят ли его в злоупотреблении чужой рассеянностью. Поэтому несчастный, едва выйдя из дома со своей ношей, вновь поднимался по лестнице, стучался во все двери и спрашивал, не попало ли что-то нужное в мусор, он уходил, снова возвращался и, несмотря на уверения жильцов, опять стучался в дверь. Напрасно он обращался к врачам, надеясь, что они укрепят его волю. Ему повторяли, что в мусорных баках ничего нет, и он может быть совершенно спокоен, продолжать работу без всяких опасений. В глазах больного загорался луч надежды. «Я могу быть спокоен», — говорил мусорщик, уходя. Через минуту он вновь возникал на пороге: «Я действительно могу быть спокоен?» Напрасно его убеждали… Да, да, спокоен. Жена старалась увести мужа, но в окно мы видели, как больной внезапно останавливался, вырывался, возвращался в кабинет и, задыхаясь, спрашивал: «Я могу быть спокоен?»

Как часто совершенно здоровые люди таят в себе зерна этой мании. Вот дама выходит из квартиры, закрывает дверь на ключ, толкает, чтобы проверить, хорошо ли закрылось, проходит несколько шагов, и ее охватывает сомнение: «Заперла ли я дверь?» Она знает, что заперла, она хорошо помнит, как толкнула дверь, но непреодолимая сила заставляет ее вернуться назад, чтобы удостовериться, закрыта ли дверь. Порой дети по вечерам перед сном заглядывают под кровать, чтобы выяснить, нет ли там животных, кошки например. Никого нет. Однако через несколько минут малыш снова слезает с постели и смотрит, нет ли кого-нибудь внизу. Эти зерна живут в нас, как бациллы туберкулеза, ослабляя организм. Однако, пока зло спрятано, оно не вызывает беспокойства, как бледность лица, временно замаскированная румянами.

Воля проявляется в действии, которому тело должно подчиниться. Так сколько же нужно специальных упражнений, чтобы развить все волевые механизмы!

Можно провести параллель между формированием воли и координации движений при помощи материальных инструментов — развитой мускулатуры. Всем ясно, нужно упражняться, чтобы движения стали точными. Нельзя научиться танцевать без репетиций, играть на пианино без тренированных рук, с детства устанавливается координация основных движений, ходьбы, умения схватить предмет. Однако мы пока не поняли, что подобная подготовка необходима и для развития воли.

С точки зрения физиологии, наши мышцы работают не одинаково, а в двух противоположных направлениях: одни отводят руку от тела, другие — приводят; одни сгибают ногу, другие выпрямляют, то есть они антагонистичны в своих действиях. Каждое движение нашего тела — результат взаимодействия мышц-антагонистов, с преобладанием то одних, то других. Благодаря их сотрудничеству, нам доступны самые разнообразные движения: энергичные, грациозные, элегантные. Так мы вырабатываем достойную осанку, великолепное соответствие танца музыкальному ритму.

Чтобы наладить чудесную согласованность мышц-антагонистов, нужны двигательные упражнения. Да, можно выучить движение. Однако, если уже выработана естественная координация, становятся доступны особенные движения, спортивные игры, танцы, если субъект продолжает тренировки, он обретает новые возможности. Это относится не только к грации, ловкости, но и к силе. Необходимы постоянные упражнения. Конечно, воля играет важную роль в подобных вещах. Некто хотел бы заняться спортом, танцами, участвовать в соревнованиях… но он должен был тренироваться заранее, постоянно, чтобы подготовить инструментарий, который подчинится волевому импульсу. Движение всегда произвольно. Оно произвольно с первых шагов, вырабатывающих координацию, произвольно, если упражнения адаптированы к новым двигательным сочетаниям, умениям, если воля действует, как командующий, отдающий приказы прекрасно организованной, дисциплинированной, обученной армии. Волевой потенциал возрастает по мере того, как мышцы, от которых зависит действие, совершенствуются и могут теперь подчиниться волевому импульсу.

Никому и в голову не придет, ради развития подвижности ребенка, погрузить его в абсолютную неподвижность, заковать в гипс (правда, не ломая костей), подождать, пока мускулы атрофируются, и в этот момент прочитать несчастному несколько замечательных историй о клоунах, акробатах, боксерах, чемпионах мира, чтобы воодушевить примером, зажечь в малыше страстное желание бросить вызов великим. Конечно, это абсурд!

А ведь именно так мы поступаем, формируя детскую волю. Сначала мы хотим ее уничтожить, как говорят «сломить», затем мешаем развитию воли, подменяя собой ребенка. Своевольно обрекаем его на неподвижность или заставляем действовать. Мы выбираем и решаем за детей, чтобы затем ограничиться поучением: «Хотеть — значит мочь». Мы рассказываем славные истории о жизни героев, гигантов воли, и воображаем, что, выучив наизусть чужие подвиги, ребенок ощутит непреодолимое стремление вступить в соревнование с великими и случится чудо.

Когда я была маленькой и ходила в начальную школу, у меня была очень милая учительница. Она нас любила. Естественно, заставляла смирно сидеть за партами, а сама говорила без конца, так что даже бледнела и задыхалась. Ее идеей фикс было заставить нас выучить биографии известных женщин, особенно героинь, чтобы дать нам образец для подражания. Она заставляла нас зубрить множество биографий, чтобы мы узнали таким образом все способы обретения славы, а также поверили в достижимость этой цели, ведь столько людей уже стали героями. Каждая история заканчивалась призывом: «И ты должен постараться стать знаменитым. Ведь ты хочешь стать знаменитым?» — «Ни за что, — ответила я однажды, соскучившись на уроке, — я никогда не стану такой. Я слишком люблю будущих детей и не заставлю их учить наизусть еще одну биографию».

Доклады учителей всего мира на последних международных педагогических и психологических конгрессах посвящены «отсутствию характера» у молодежи — великой опасности для человечества. Это не у человечества нет характера, это школа калечит тело и убивает душу. Освободите детей, и проявятся их скрытые силы.

Умение использовать свою волю — важнейшая проблема. Ее можно сформулировать так: воля должна быть, должна развиваться и укрепляться. Один из примеров, который мы привыкли приводить детям, чтобы они восхитились силой воли, — жизнь Витторио Альфьери, который в достаточно солидном возрасте начал учиться, преодолел огромным напряжением скуку первых уроков. Будучи светским господином, засел за латинскую грамматику, упорно трудился, пока не стал эрудитом и, благодаря своей гениальности, одним из величайших наших поэтов. Слова, которыми он объяснял свое перерождение, все школьники Италии слышали много раз от учителей: «Желать, всегда желать, очень сильно желать».

Перед тем как принять великое решение, Витторио Альфьери был жертвой капризной светской дамы, которую обожал. Он понимал, что гибнет, оставаясь рабом своей страсти. Внутреннее чувство подталкивало его к освобождению, он ощущал в себе великого человека, полного могучих сил, еще не проснувшихся. Он хотел бы их использовать, ответить на внутренний порыв, отдаться ему. Вдруг приносят пахнущее духами приглашение на спектакль от возлюбленной. Вечер потерян. Власть этой особы была сильнее его собственной воли, которая пыталась сопротивляться. Скука, ярость, испытанные поэтом во время пошлого спектакля, причинили ему столько боли, что он почти возненавидел обольстительницу.

Решение Альфьери было вполне материально. Он придумал воздвигнуть непреодолимую преграду между собой и ею: отрезал свою прекрасную косу, признак благородного синьора. В таком виде он не мог выйти за порог дома, не опозорив себя. Затем страдалец приказал привязать себя к креслу и проводил так целые дни, не в силах прочитать ни строчки, так он был возбужден. Невозможность двигаться и страх показаться смешным мешали ему повиноваться страсти, толкающей в объятия любимой.

Дата добавления: 2014-11-28