Предмет и метод изучения А. Смита

Знакомство с творчеством А. Смита начнем с того, что он понимал под предметом изучения экономической науки.

В своей книге «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776) в этом качестве он выделил ее центральную проблему, а именно экономическое развитие общества и повышение его благосостояния.

Как полагает Н. Кондратьев, «весь классический труд Смита о богатстве народов написан под углом зрения, какие условия и каким образом ведут людей к наибольшему благосостоянию, как он его понимал».

Уже первые слова, с которых начинается книга: «Годичный труд каждого народа представляет собою первоначальный фонд, который доставляет ему все необходимые для существования и удобства жизни продукты», — позволяют понять, что экономика любой страны, по Смиту, развиваясь, приумножает богатство народа не потому, что этим богатством являются деньги, а потому, что его надо видеть в материальных (физических) ресурсах, которые доставляет «годичный труд каждого народа».

Таким образом, А. Смите первой же фразы своей книги осуждает меркантилистское мышление, выдвигая для этого, казалось бы, совсем не новый аргумент о том, что сущностью и природой богатства является исключительно труд. Далее данную мысль он развивает весьма интересной концепцией роста разделения труда, а по сути доктриной технического прогресса как основного средства роста богатства «любой страны во все времена».

Однако на вопрос о том, в какой сфере экономики богатство растет быстрее, соображения А. Смита оказались небесспорными. С одной стороны, в своей теории о производительном труде (об этом речь пойдет ниже) он убеждает читателя в том, что не торговля и другие отрасли сферы обращения, а сфера производства является основным источником богатства, а с другой — особенно это видно во второй книге его пятикнижия, — что для приумножения богатства предпочтительнее развитие сельского хозяйства, а не промышленности, ибо, по мнению ученого, капитал, вкладываемый в земледелие, добавляет гораздо большую стоимость к действительному богатству и доходу. При этом Л. Смит полагал, что с развитием экономики цены на промышленные товары имеют тенденцию снижаться, а на сельскохозяйственные продукты — подниматься, поэтому, по его мысли, в странах, где сельское хозяйство представляет собою самое выгодное из всех приложений капитала, капиталы отдельных лиц будут прилагаться самым выгодным для всего общества образом. Понять это упущение автора «Богатства народов» тем труднее, что в ту пору в Англии процвела мануфактурная промышленность и начинали появляться первые высокопроизводительные фабрики, работавшие от водяного колеса. Поэтому едва ли А. Смит может считаться «буржуазным ученым» или «апологетом буржуазии», если он утверждал о роли землевладельцев в обществе так: «Интересы первогоиз этих трех классов (землевладельцев) тесно и неразрывно связаны с общими интересами общества. Все, что благоприятствует или вредит интересам первого, неизбежно благоприятствует или вредит интересам общества».

Между тем величие А. Смита как ученого состоит в его экономических прогнозах и фундаментальных теоретико-методологических позициях, которые более чем на целое столетие предопределили и последующую экономическую политику многих государств, и направление научного поиска огромной когорты ученых-эконо- мистов. Чтобы объяснить феномен успеха А. Смита, прежде всего необходимо обратиться к особенностям его методологии.

Центральное место в методологии исследования А. Смита занимает концепция экономического либерализма, в основу которой, как и физиократы, он положил идею естественного порядка, т.е. рыночных экономических отношений. В то же время в отличие, скажем, от Ф. Кенэ в понимании А. Смита, и он это постоянно подчеркивает, рыночные законы лучшим образом могут воздействовать на экономику, когда частный интерес стоит выше общественного, т.е. когда интересы общества в целом рассматриваются как сумма интересов составляющих его лиц. В развитие этой идеи автор «Богатства народов» вводит ставшие затем знаменитыми понятия «экономический человек» и «невидимая рука».

Сущность «экономического человека» освящена в статье сайта, где особо впечатляет положение о том, что разделение труда является результатом определенной склонности человеческой природы к торговле и обмену. Напомнив вначале читателю, что собаки друг с другом сознательно костью не меняются, А. Смит характеризует «экономического человека» как стремящегося к личному обогащению совершенного эгоиста, а именно: «Он скорее достигнет своей цели, если обратится к их (своих ближних. — Я.Я.) эгоизму и сумеет показать им, что в их собственных интересах сделать для него то, что он требует от них. Всякий предлагающий другому сделку какого-либо рода, предлагает сделать именно это. Дай мне то, что мне нужно, и ты получишь то, что тебе нужно, — таков смысл всякого подобного предложения. Не от благожелательности мясника, пивовара или булочника ожидаем мы получить свой обед, а от соблюдения ими своих собственных интересов. Мы обращаемся не к их гуманности, а к их эгоизму, и никогда не говорим им о наших нуждах, а об их выгодах»

О тенденциозности понятия смитовского «экономического человека» в современной экономической литературе упоминают довольно часто. Например, по оценке Л. Мизеса, после А. Смита экономическая наука вплоть до нашего времени в сущности «изучает не живых людей, а так называемого «экономического человека», фантома, имеющего мало общего с реальными людьми. Абсурдность этой концепции, — продолжает он, — становится вполне очевидной, как только возникает вопрос о различиях между человеком реальным и экономическим. Последний рассматривается как совершенный эгоист, осведомленный обо всем на свете и сосредоточенный исключительно на накоплении все большего и большего богатства».

Без особых комментариев А. Смит преподносит читателю и положение о «невидимой руке». При этом нельзя исключить, что идею о ней автор «Богатства народов» заимствовал в памфлетах меркантилистов XVII в., где проводилась мысль о том, что экономическое поведение предопределяет прежде всего прибыль, а для этого государству необходимо защищать свободную конкуренцию в эгоистических интересах отечественных предпринимателей.

Но А. Смит ничуть не повторяет меркантилистов. В его книге смысл «невидимой руки» заключается в пропаганде таких общественных условий и правил, при которых благодаря свободной конкуренции предпринимателей и через их частные интересы рыночная экономика будет наилучшим образом решать общественные задачи и приведет к гармонии личную и коллективную волю с максимально возможной выгодой для всех и каждого. Он говорит о ней как бы между прочим, обращая внимание читателя на то, что «каждый отдельный человек имеет в виду свою собственную выгоду, а отнюдь не выгоды общества, причем в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения», и что, «преследуя свои собственные интересы, он часто более действенным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится сделать это».

Другими словами, «невидимая рука» независимо от воли и намерений индивида — «экономического человека» — направляет его и всех людей к наилучшим результатам, выгоде и к более высоким целям общества, оправдывая как бы тем самым стремление человека-эгоиста ставить личный интерес выше общественного. Таким образом, сми- товская «невидимая рука» предполагает такое соотношение между «экономическим человеком» и обществом, т.е. «видимой рукой» государственного управления, когда последняя, не противодействуя объективным законам экономики, перестанет ограничивать экспорт и импорт и выступать искусственной преградой «естественному» рыночному порядку. Стало быть, рыночный механизм хозяйствования, а по Смиту — «очевидная и простая система естественной свободы», благодаря «невидимой руке» всегда будет автоматически уравновешиваться. Государству же для достижения правовых и институциональных гарантий и обозначения границ своего невмешательства остаются, как пишет А. Смит, «три весьма важные обязанности». К ним он относит: издержки на общественные работы (чтобы «создавать и содержать определенные общественные сооружения и общественные учреждения», обеспечивать вознаграждение преподавателей, судей, чиновников, священников и других, кто служит интересам «государя или государства»); издержки на обеспечение военной безопасности; издержки на отправление правосудия, включая охрану прав собственности, т.е., говоря словами Н. Кондратьева, смитов- ский «общественно-хозяйственный строй опирается на игру частных интересов в пределах и под защитой права».

Итак, «в каждом цивилизованном обществе» действуют всесильные и неотвратимые экономические законы — в этом лейтмотив методологии исследования Л. Смита. Приверженность этой идее была затем очевидна в трудах всех лучших представителей классической политической экономии, в том числе у Д. Рикардо, объявившего главной задачей экономической науки необходимость «изучить законы, которые управляют» всем, что произведено на земле, а также у К. Маркса, озадачившего себя исследованием «законов движения капитализма».

Непременным условием для того, чтобы экономические законы действовали, является, по убеждению А. Смита, свободная конкуренция. Только она, считает он, может лишить участников рынка власти над ценой, и чем больше продавцов, тем менее вероятен монополизм, ибо, по словам ученого, монополисты, поддерживая постоянный недостаток продуктов на рынке и никогда не удовлетворяя полностью действительный спрос, продают свои товары намного дороже естественной цены и поднимают свои доходы. В защиту идей свободной конкуренции в главе 10 книги I

А. Смит осуждает исключительные привилегии торговых компаний, законы об ученичестве, цеховые постановления, законы о бедных, полагая, что они (законы) ограничивают рынок труда, мобильность рабочей силы и масштабы конкурентной борьбы. Он также убежден, что, как только представители одного и того же вида торговли и ремесла собираются вместе, их разговор редко не заканчивается заговором против публики или каким-либо соглашением о повышении цен.

Выше уже была отмечена позиция А. Смита, согласно которой первейшим источником богатства является сельскохозяйственное производство и лишь затем промышленное. Это, вероятно, связано с его реакцией на сентенции меркантилистов, ставивших на первый план внешнюю торговлю, а затем национальную промышленность. Но что касается структуры самой торговли, то и здесь автор «Богатства народов» делает свои акценты, противоположные принципам меркантилизма, ставя на первое место внутреннюю, на второе внешнюю, на третье транзитную торговлю. В последней части аргументы А. Смита таковы: «Капитал, вкладываемый во внутреннюю торговлю страны, обычно поошряет и содержит большое количество производительного груда в этой стране и увеличивает стоимость ее годового продукта в большей мерс, чем таких же размеров капитал, занимающийся внешней торговлей предметами потребления, а капитал, занятый в этой последней, имеет в обоих этих отношениях еше большее преимущество над одинаковой величины капиталом, вложенным в транзитную торговлю». В этой же связи А. Смит счел даже уместным сформулировать главную задачу политической экономии следующим образом: «И главная задача политической экономии каждой страны состоит в увеличении ее богатства и могущества; поэтому она не должна давать преимуществ или оказывать особое поощрение внешней торговле предметами потребления предпочтительно перед внутренней торговлей или же транзитной торговлей предпочтительно перед той и другой».

Дата добавления: 2014-12-10