Джон Лилли 12 страница

Основное допущение N4

Этот набор основных допущений можно отнести к программе поиска таких существ, которыми управляем мы и которые существуют в нас. С помощью этой программы экспериментатор нашел в себе старые программы, старые метапрограммы, внедренные другими, заложенные самим собой, введенные родителями, учителями и т. д. Он обнаружил, что все они являлись несоизмеримыми разделенными автономными существами в нем самом. Он описал их, как "базарную толпу". Его родители, братья и сестры, его собственный отпрыск, его учителя, его жена, как оказалось, представляли дезорганизованную толпу внутри него. Они оспаривали и претендовали на управление программой с ним и в нем. Во время эксперимента, пока он вел наблюдение, "между этими программами" разыгрались настоящие баталии. Он объединил в корне отличные точки зрения этих существ и постепенно ввел большинство из них в свою программу.

После многих недель самоанализа вне условий эксперимента (и некоторой помощи со стороны его прежнего психоаналитика) стало ясно, что "эти существа внутри него" были также теми другими "существами вне его "я" из других экспериментов. Экспериментатор описывал проецируемое, как если бы это были внешние существа, которые в образе "сознательных хищников", пытались съесть его самометапрограмму и вырвать у него контроль. По мере того, как аналитическая работа приводила в порядок метапрограммы разных уровней, экспериментатор становился способным контролировать ситуацию, когда это было необходимо во время эксперимента. Благодаря дальнейшей аналитической работе уменьшились его подсознательные потребности в доверии к исходным некритически принятым допущениям и увеличилась свобода перехода от одного набора допущений к другому, а тревога, связанная с этим, постепенно исчезла.

В конце концов была выработана всеобъемлющая основная метапрограмма, в соответствии с которой экспериментатор определил, что для интеллектуальной гармонии ему удобнее всего считать, что все феномены, имевшие место в экспериментах, существовали только в его мозгу и уме. Другие допущения о существовании различных внутренних и внешних существ для экспериментатора перестали быть объектами слепой веры и могли представлять интерес лишь с точки зрения исследования.

Основное допущение No5

В экспериментах по перемещению во времени было обнаружено, что при попытке идти "вперед в будущее" экспериментатор начинал "осуществлять" свои собственные цели в этом будущем и видел в воображении "желаемые мысленные решения" текущих проблем. Когда осуществлялась метапрограмма возвращения в детство, пробуждались "реальные воспоминания и фантазии". Когда экспериментатору удалось войти в состояние пребывания в матке, он заново открыл для себя свои прежние ночные кошмары, которые таким образом были повторно извлечены и разрешены. Используя научные знания, он включил программу движения назад во времени через предыдущие поколения до приматов, хищников, рыб и простейших. Среди этих переживаний прошлого он, в частности, испытал ощущение взрыва оплодотворенной яйцеклетки.

Серия экспериментов, связанная с применением проекций, оказалась возможной благодаря использованию способности перемещения во времени. Эксперименты с "пространствами прошлого" привели к моменту появления метапрограммы проецирования, и экспериментатор разобрался со своей потребностью в конструировании других вселенных. Аналитическая работа позволила ему миновать эти пространства, снять такую потребность и проникнуть в "познавательные многомерные проекционные пространства". Опыты программирования в этих пространствах привели к удовлетворительным результатам, обеспечившим высокую степень доверия к постулату о том, что все эксперименты этих серий вполне объясняются внутренними причинами без необходимости привлекать внешнее воздействие.

Было обнаружено, что потребность постоянно пользоваться внешними причинами является проецируемой наружу метапрограммой, направленной на то, чтобы избегать принятия личной ответственности за некоторые составляющие содержания своего собственного ума. Неприязнь экспериментатора к определенному виду своих собственных абсурдных программ вынудила его спроецировать их наружу и таким образом избежать необходимости принимать их как свои собственные.

Таким образом, субъективно очевидным результатом проделанной работы явилась очистка биокомпьютера экспериментатора от разнообразной некритически воспринятой и не представляющей интереса информации. Благодаря этим опытам, экспериментатор оказался способным исследовать также некоторые оборонительные структуры, накопленные им на протяжении жизни. Общим итогом явилось чувство большей целостности "я", и чувство благотворного воздействия на текущую структуру "я", дополненное обоснованным скептицизмом в отношении справедливости субъективной оценки событий внутри себя.

Совместно с другими исследователями были предприняты некоторые попытки объективной проверки субъективных оценок внутренних событий. Такие объективные проверки весьма затруднены. В будущем эта область потребует специальной исследовательской работы. Для этого потребуются и лучшие исследовательские методы, дающие возможность глубже анализировать субъективные источники вербального и невербального проявления. Основное чувство, остающееся после таких экспериментов, заключается в том, что текучесть и пластичность вашего биокомпьютера имеет пределы, и что после экспериментов эти пределы как-то расширяются. Конечно, еще не известно, как долго продолжается такое расширение и как далеко оно заходит. Для научного исследования этих областей необходимо обладать достаточным зарядом здорового скептицизма относительно самометапрограммы с точки зрения возможности ее изменений.

Метатеоретические результаты экспериментов с использованием основных допущений.

Метатеоретический анализ рассматриваемых экспериментов и их результатов приводит к следующему. Одно из метатеоретических допущений, связанных с рассматриваемыми экспериментами, заключается в использовании формальной точки зрения на происхождение математики и мышления. Как указывалось в предисловии, одним из крайних воззрений на организацию человеческого мышления является комплекс метатеорий, "основанных на формальных логических допущениях". Рассматриваемые эксперименты были проведены с использованием такого подхода.

Очевидно, что с такой точки зрения "объективная" ценность экспериментов не проверяется. Признается лишь то, что если ввести определенные постулаты в метапрограммные уровни биокомпьютера, и там из миллиардов элементов, хранящихся в памяти, будут сконструированы различные внутренние переживания, которые отвечают этому особому набору правил, то осуществится выполнение программ и визуализаций, отвечающих запрограммированным допущениям.

Другой путь рассмотрения программирования и его результатов состоит в том, что мы, 'начиная с основных допущений, верим в них как в "объективно" значимые, обладающие не только формальной ценностью, и проводя эксперименты, оцениваем их с этой точки зрения. Если действовать так, то можно очень скоро исчерпать возможность интерпретировать результаты. Вы обнаружите, что не способны концептуально охватить все проистекающие из такой установки феномены. В случае принятия этого метатеоретического подхода рассматриваемые эксперименты не являются простым функционированием биокомпьютера в изоляции, депривации и одиночестве на запрограммированном материале, извлеченном из памяти, а коммуникация с другими сущностями и влияние на ваше "я" с их стороны становится реальной.

В этом случае принимается теорема об объективном происхождении основных допущений, т. е. предполагается их объективная ценность, независимая от нашего "я" и наших убеждений. Эта позиция может быть также исследована обсуждаемыми методами. Близкую к ней позицию занимали некоторые группы ученых, в том числе и группа, возглавляемая Олдосом Хаксли. Позиция, в соответствии с которой следование определенным не западным философам как представляющим истину в последней инстанции, родилась в этих группах.

Недопустимо использовать одновременно два весьма различных эпистемологических основания. С одной стороны, мы имеем основание из допущений современных ученых, а с другой - основание из допущений тех, кто интересуется религиозным аспектом бытия.

Для того, чтобы оставаться в этой области объективным, сохраняя философскую беспристрастность, нужно тщательно проанализировать обе эти метатеоретические позиции.

Основной урок, вынесенный из этих экспериментов, заключается главным образом в том, что чьи-то предпочтения, продиктованные какими-то необоснованными моментами, принимаются во внимание больше, чем идеалы непричастности и объективности, выражающиеся в бесстрастной точке зрения. Метатеоретическая позиция, которой, в основном, придерживаются ученые - это работа ради достижения истины, достижения понимания в своих областях науки, ради признания другими учеными и ради того, чтобы гарантировать безопасность на каждой из внутренних операций по отношению к собственным бессознательным программам. Можно предположить, что многие ученые остро переживают, когда в рамках эксперимента вышеприведенные допущения принимаются в качестве истинных даже временно. Можно легко впасть в панику от того, что выполняемые автоматически подсознательные программы могут посягать на права самометапрограмм и наносить удары по существованию, источникам, назначению "я", а также по самоконтролю и по отношениям "я" к познанной внешней реальности.

Возможно, одной из самых безопасных позиций, которые можно занять по отношению к рассматриваемой феноменологии, является позиция, принятая в этой работе, т.е. формальная точка зрения, в соответствии с которой делается допущение, что биокомпьютер сам порождает все переживаемые феномены. Это допущение вполне приемлемо с точки зрения современной науки. Это допущение, которое можно назвать позицией здравого смысла.

Такой подход, конечно, не доказывает и не опровергает ценности основных допущений и результатов экспериментов. Чтобы оставить эту теорию открытой и допустить возможность неизвестного, необходимо принять онтологическую и эпистемологическую позицию, заключающуюся в том, что нельзя по результатам такого рода экспериментов установить, объяснимы ли наблюдаемые феномены или не объяснимы только внешними вторжениями, или только событиями в биокомпьютере самом по себе, или тем и другим вместе.

Я хочу подчеркнуть, что важно не отстаивать истину только потому, что она безопасна. Принимать набор основных допущений под влиянием страха перед другим набором и его следствиями - это наиболее пристрастная и необъективная разновидность философии. Слишком многие ученые почти бессознательно принимают определенные допущения как защиту от угрозы, связанной с принятием других допущений и их следствий. Пока мы не научимся быть бесстрастными и принимать любые допущения и вытекающие из них следствия без высокомерия, гордости, неуместного энтузиазма, страха, паники, гнева, а, следовательно, и без эмоциональной заинтересованности в результатах, мы не сможем продвинуть вперед науку о внутреннем Человеке.

Те, кто оценивает альтернативный набор допущений как отход от позиций современной науки, совершают такую же ошибку. Те, кто настроен на то, чтобы найти контакт с другими существами в экспериментах описанного вида, по-видимому, найдут его. Необходимо осознать, что существуют подсознательные потребности, осуществляемые с детской непосредственностью и заключающиеся в стремлении реализовать определенные феномены и отстаивать их так, как если бы они были окончательной истиной. Такие детские потребности диктуют свои наборы метапрограмм.

Я не согласен с любой крайней позицией, связанной с интерпретацией обсуждаемых вопросов. Для меня в настоящее время более приемлемо считать, что все наблюдаемые в экспериментах феномены происходят внутри биокомпьютера. Я склоняюсь к тому, что само по себе ЛСД не имеет значения. В настоящий момент я нахожу такую позицию наиболее прочной в логическом смысле. Я не хочу быть догматиком в этих вопросах. Я просто хочу показать, на какой позиции я стою при описании этой конкретной стадии работы. Я готов убедиться в ценности любых других наборов основных допущений.

Если теми, кто до конца устранил свои детские потребности в особых верованиях, когда-либо будет предложено удовлетворительное, тщательно выполненное, здравое, недвусмысленное свидетельство в пользу истинности допущений, которые в настоящее время по каким-то причинам считаются неприемлемыми, то я готов исследовать его тщательно и беспристрастно. Я исхожу из того, что ловушки группового взаимодействия столь же коварны, как и западня собственного фантазирования.

Групповое принятие по умолчанию теорем о существовании объектов соблазнительных верований не добавляет теоремам и верованиям ценности больше, чем может дать чье-либо индивидуальное фантазирование. С точки зрения психоанализа, групповое поведение относительно истины не лучше, чем фантазии одиночек. Где в науке о глубинных реальностях может быть согласие относительно истины, не решено и, по-видимому, еще не может быть решено. Первые попытки решить этот вопрос были сделаны многими, но удовлетворительная аргументация пока отсутствует.

Личностный язык метапрограмм и пример его свойств

Среди всех языков, которыми владеет наше я, некоторые используются для того, чтобы управлять метапрограммным уровнем. Самометапрограммист осуществляет управление посредством личного метапрограммного языка. Это язык, который управляет самим биокомпьютером, действует и функционирует в качестве интегрального целого. Каждый человеческий компьютер обладает личным языком управления своими уникальными сохраняемыми в памяти программами, метапрограммами и самометапрограммами.

Этот язык не исчерпывает общую для всех область обычного разговорного языка, приобретенного в детстве.

Язык управления биокомпьютером может быть изменен, как только новое понимание управления позволит по-новому управлять. Язык управления имеет аспекты, которых нет у вербального языка и которые могут быть и более эмоциональными, и более математизированными, и больше, чем вербальные, соответствовать лингвистическим требованиям. В этой главе мы специально выделяем некоторые "лингвистические" аспекты языка управления и некоторые невербальные переживания, которые имеют прямое отношение к математике. На общепринятом языке, ввиду его ограниченности, это выразить невозможно.

Эксперименты были спланированы так, чтобы можно было найти решения отдельных личных проблем в биокомпьютере. Это базовые проблемы наличия парадоксальных и противоречивых метапрограмм. Некоторые из них возникают на уровне сверхличностных метапрограмм, а некоторые на уровне самометапрограмм или метапрограмм. Один из таких экспериментов после приема ЛСД-25 был связан со спонтанным появлением фразы, которая несла в себе элементы юмора и аспект " как бы великого открытия ". В личной метапрограмме автора управляющей командой стала фраза: "Ключ больше не ключ".

Во внешней реальности стимулом для этого заявления явилась связка ключей, которые экспериментатор носил с собой в течение нескольких лет. Внезапно он осознал, что у него в жизни много замков и поэтому он был вынужден носить много ключей. Временами эти ключи ощущались как физическое и ментальное бремя, которое замедляло эффективное течение его жизни. Это были аспекты фразы < Ключ больше не ключ", связанные с реальными ключами, Реальными замками от реальных дверей и реальными комнатами в реальных учреждениях и т.д. В тот конкретный момент это казалось конспектом современной цивилизации: имеются двери, имеются замки на этих дверях, и имеются привилегированные персоны, которые владеют ключами, чтобы открывать эти двери.

Далее экспериментатор перешел от значений в "метапрограммах внешней реальности" к другому уровню, в который он погрузил картину дверей, комнат, замков и ключей. Он визуализировал собственные антитезисные метапрограммы как существующие в комнатах, разделенных дверьми и замками в них. Он искал ключи, чтобы открыть двери.

По мере того, как эти внутренние комнаты, пространства, категории, проблемы воплощались в воображаемую проекционную метафору закрытой двери, экспериментатор начинал проходить через метапрограммные хранилища памяти, ища ключ, чтобы открыть следующую дверь в следующих закрытых комнатах. Двигаясь, он увидел, что двери были обозначены как двери его собственным биокомпьютером. Задержки определялись как замки, а ключи определялись как необходимость открыть эти замки.

В момент прозрения он увидел, что определенные ограничения (двери, стены, потолки, полы, замки сами по себе и ключи к ним) были удобной метапрограммой, разделяющей знание и управляющие механизмы на части неким " искусственным и субъективным " образом.

Он исследовал многие пространства с различными видами знания, заключенными в комнатах. В результате аналитической работы некоторые стены начали медленно растворяться, таять и растекаться. Однако все еще оставались комнаты с прочными дверьми, закрытыми довольно многочисленными потайными замками, некоторые ключи к которым были потеряны.

Большинство из гипотетических построений внутри его ума теперь, однако, превратились в пространства со свободным доступом к информации, лишенные прежних стен между произвольными "пространствами категорий". Оставшиеся недоступными комнаты, замки и ключи стали основанием для разработки рассматриваемой индивидуальной самометапрограммы.

Некоторые из упомянутых комнат, как оказалось, были созданы в детстве в ответ на ситуации, над которыми самометапрограммист не имел контроля. Эти помещения содержали идеи и системы мышления, которые вызывали у экспериментатора интенсивный страх или гнев, как только он приближался туда с намерением открыть двери. Замки на этих дверях не поддавались лобовому штурму, и оказалось весьма трудным установить содержание этих комнат с тем, чтобы привести его во взаимодействие с остальным содержанием метапрограммного уровня.

Экспериментатор предпринял неистовый и ошеломляющий поиск ключей к замкам от этих твердостенных комнат. Он попеременно становился то злым, то испуганным. Он предпринял несколько нападений на стены, двери, потолки и полы этих закрытых комнат, но без особого успеха.

Не выдержав, он ушел прочь от этих комнат в другие вселенные и в другие пространства и оставил биокомпьютер вырабатывать решение на подсознательном уровне.

Позднее, пополнив свои запасы энергии из источников более высокой мотивации и освежившись благодаря переживаниям в других сферах, экспериментатор вернулся к проблеме замка, дверей и комнат.

На этот раз была предпринята попытка подойти к замкнутым комнатам с использованием "математических трансформаций". Концепция ключа, подходящего к замку, и необходимость отыскания ключа были оставлены. Вместо этого был выбран подход к комнатам как к "топологическим головоломкам". Теперь в многомерном познавательном и визуальном пространстве манипулирование комнатами осуществлялось без использования идеи ключа и замка.

Используя переходную концепцию, что замочная скважина - это отверстие в двери, можно направить усилие для топологической трансформации и обратить комнату в топологическую форму, отличающуюся от закрытой коробки. В результате комната была вывернута наизнанку через замочную скважину, а ее содержимое выдавлено наружу для использования самометапрограммистом. Этот управляющий "ключ" будет работать в автоматическом режиме, пока не достигнет своих собственных пределов.

Использованная здесь разновидность " интеллектуального подспорья" позволила перейти в совершенно новые области основных допущений. Большинство из пространств-комнат с большими мощными стенами, дверями и замками, прежде казавшиеся неприступными, окончили свое существование, как пустые баллоны. Тщательно охраняемое содержание этих комнат во многих случаях обернулось относительно тривиальными программами и эпизодами из детства, значение которых было чрезвычайно завышено и чрезмерно высоко оценено данным человеческим компьютером. Сюда можно отнести, например, девальвацию свойства основной цели человеческого компьютера как имеющего универсальное назначение. В детстве многие эпизоды вели к тому, чтобы самометапрограммист переставал быть универсальным и становился все более ограниченным и "специализированным". В описываемых экспериментах было открыто несколько сверхличностных метапрограмм, заложенных в детстве.

С математической точки зрения, операция, осуществленная в биокомпьютере, состояла в движении энергий и информационных массивов, переданных с уровня сверхличностных метапрограмм на уровень самометапрограмм и ниже. В то же время было известно, что материалы программы перемещались со "сверхличностной позиции" в "позицию", управляемую на уровне программ непосредственно "я". Все эти изменения накапливались в метапрограммной памяти под названием "Ключ больше не ключ".

В результате эксперимента был сделан вывод, что нужно бы заняться вопросом о необходимости в замках и ключах в реальном мире. Был период, во время которого экспериментатор даже хотел выбросить все свои ключи и держать все реальные двери, имевшие отношение непосредственно к нему, незамкнутыми. Эта попытка была недолгой и закончилась кражей. Это сразу же сделало очевидным факт, что программой внешней реальности не должны управлять самометапрограммисты. Поэтому в сверх личностной метапрограмме должны оставаться некоторые правила руководства человеческим компьютером во внешней реальности. Должно остаться определенное небольшое количество реального сверхличностного контроля и серьезного отношения к части сверхличностной метапрограммы, отвечающей за внешнюю реальность.

Во многих местах уже говорилось (Лилли, 1956, Лилли и Шерли, 1961), что "область ума - это единственная сфера, в которой то, во что верный., как в истинное, либо истинно, либо становится истинным в пределах, которые можно и нужно определить экспериментально". Данный экспериментатор увидел, что "ключ больше не ключ" является индивидуальной фразой языка самометапрограммирования и не приложима ни к метапрограмме внешней реальности, ни к другим человеческим биокомпьютерам (по крайней мере без специального рассмотрения их способностей и сверхличностных метапрограмм). Ведь способность использовать упоминавшиеся топологические трансформации под контролем самометапрограммиста могли бы еще не развиться у другой личности. Феноменология, проявившаяся в случае одного человеческого компьютера (как это было, например, с управляющей фразой "Ключ больше не ключ"), может не иметь никакого отношения к другому.

С метатеоретической точки зрения, вышеизложенная операция может быть повторена данной индивидуальностью, переработана и использована в других координатах. Для тех, кто хотел бы попытаться провести такие эксперименты, мне хотелось бы добавить еще, что необходимо исследовать все аспекты своего воображения, относящиеся к телу, все аспекты своего реального тела в различных состояниях и со специальными стимулами в добавление к тем, что исходят от самого тела, а также области детских эмоций. После такого исследовательского тренинга можно осуществить топологические трансформации, результатом которых станут обоснованные изменения в метапрограммировании и в метапрограммах самих по себе.

Предубеждение, предвзятость и непримиримость в определенных областях рассматриваются как неадекватные, негативные сверхличностные метапрограммы. Главные изменения не произойдут до тех пор, пока не появится способность производить глубоко мотивированные трансформации математического типа в сфере управляющих метапрограмм.

Вышеизложенный сжатый итог рассматриваемых экспериментов иллюстрирует, как лингвистически можно выразить некоторые математические операции. Это своеобразная стенограмма, предложенная человеческому компьютеру. Лингвистические символы могут использоваться для отображения целых областей операций в биокомпьютере. "Ключ больше не ключ" - это символ фактически производимых операций. Так мог бы сказать ребенок на языке, сохранившемся с тех пор, когда он первоначально был введен в память еще юного биокомпьютера. Действительные операции, "производимые в зрелом возрасте, закодированные фразой "ключ больше не ключ", являются сложным воспроизведением более развернутых идей, некоторые из которых цикличны, другие представляют собой топологические трансформации, а третьи связаны с использованием многомерных матриц.

Конкретный человеческий компьютер ограничен в своих действиях приобретенной концепцией математического аппарата, ставшего частью его сверхличностных метапрограмм. Максимальный контроль над метапрограммным уровнем со стороны самометапрограммы достигается не прямо, "один к одному" передачей команд и инструкций с одного уровня на другой. Управление основано на использовании многомерных пространств и отыскании ключевых точек, через воздействие на которые возможна трансформация. Эта трансформация сначала производится в относительно небольших областях, имеющих решающее значение, а далее это может вылиться в крупномасштабные преобразования. (Такой подход напоминает то, что предлагает Эшби в книге "Конструкция мозга", 1954, в которой огромный "гомеостат", стимулированный воздействием в одном месте, осуществляет в себе широкие корректирующие сдвиги для компенсации изменения).

Одним из ключей к интеллекту является обнаружение своеобразных разрывов в структуре мышления, указывающих на существование критической точки, позволяющей вызывать трансформацию во всем прилегающем районе при помощи концентрации в ней энергии эмоций.

Разгадкой "ключа в замке" является детская программа, содержащаяся в человеческом компьютере. В этом изложении "замок" трансформировался в n-мерную точку выбора, в которой нужно сосредоточить соответствующее количество энергии, связанной с пространствами соответствующих размерностей, заставить ее действовать в соответствующих направлениях в этих размерностях и найти возможность радикальной трансформации всех метапрограмм в этом месте компьютера. В трехмерной "геометрической" модели таких операций (для которой число размерностей уменьшается так, что их можно визуализировать в привычном пространстве) будут, например, представлены "резиновые" оболочки-мембраны странной формы, связанные с линиями и точками, и простирающиеся над огромными областями. Эти оболочки будут надуты в разной степени, и в них будет поддерживаться разное давление. Они разных цветов и различные части их по-разному светятся, а целое представляется пульсирующим и меняющим форму, но не меняющим контакта между поверхностями, линиями и точками. Можно вообразить себя движущимся сквозь эти сложные поверхности. И нужно найти такую зону, в которой можно сконцентрировать максимальное количество усилий для перераспределения взаимодействующих энергий в точке, вдоль линии или на поверхности. Можно также сосредоточить максимум усилий на различиях движений в пространстве, связанном с каждой из поверхностей в местах их соприкосновения.

После некоторого изучения этой модели обнаруживается, что точки контакта между мембранами не фиксированы, как это представлялось при первом взгляде. То, что было отмечено в начале, являлось замороженным в определенный момент и распространенным на продолжительный отрезок времени, как если бы модель была статична. Неожиданно понимаешь, что точки контакта являются общими частями этих поверхностей вдоль линий, отвечающих фиксированным моментам, и что имеющиеся связи тоже изменяются. Кроме того неожиданно открывается, что цвета перемещаются по оболочкам и меняют границы. Эта отдельная модель - лишь маленькая область в громадной вселенной, заполненной такими оболочками, секциями и пространствами между ними. Обнаруживается также, что источники света располагаются внутри различных стенок, просвечивая сквозь них и подсвечивая другие, и что толщина стенок и интенсивность свечения меняются согласно некоторым локальным правилам.

Если экспериментатор выходит из модели, то он может увидеть, что она заполняет всю "вселенную". Он может вернуться назад внутрь модели и сосредоточиться на какой-нибудь из упомянутых оболочек. По мере того, как структура оболочки проясняется, обнаруживается, что внутри нее есть свой кругооборот на молекулярном и атомарном уровне. Есть энергии, движущиеся по определенным путям во многих направлениях внутри оболочки, и иногда это движение случайно и надоедливо. В промежутках между стенками возможны столкновения - электроны, мезоны, протоны, нейтроны, нейтрино и т. д. движутся от одной стенки к другой в разных направлениях. Непосредственно примыкающие слои воспринимаются так, как будто они осуществляют механические движения с очень высокой скоростью. Пересечения между секциями видны теперь как внутримолекулярные переключающие линии, поверхности и точки.

Таким образом обнаруживается, что фраза "Ключ больше не ключ" перерастает в новую концепцию биокомпьютера. Этот биокомпьютер внутри самого себя полностью постигает, что нет замков, нет запрещенных переходов, нет областей, в которых данные нельзя свободно передать из одной зоны в другую. На границах биокомпьютера, однако, они еще есть, как если бы они были "категорическими императивами". Теперь проблемой становятся границы не внутри биокомпьютера, а вне его. Под "вне" я подразумеваю не только наружные границы реального тела, но имею в виду также другие источники влияния, помимо проходящих через нижний базовый слой внешней физико-химической реальности. Чтобы обозначить эту проблему, сомнение относительно границ биокомпьютера и влияний, отличающимися от приходящих через физико-химическую реальность, над сверхличностными метапрограммами предполагается линия, пространство над которой обозначается как "неизвестное".

Дата добавления: 2014-12-16