Воскрешение Трои

Этот легендарный город вот уже который век не даёт покоя искателям древностей. Более ста лет назад здесь вёл раскопки Генрих Шлиман. А в 1988 г. археологи вновь вернулись в загадочную Трою. К настоящему времени здесь открыто уже несколько культурных слоёв. Самый древний относится к III тысячелетию до н. э.

Открытие Шлимана дало мощнейший толчок развитию «троянской» темы. Что общего между троянским мифом и реальной историей раскопанного им города? Являлась ли Троя действительно великой доисторической державой? Можно ли считать Трою колыбелью европейской цивилизации? Была ли Троянская война? И если да, то когда она произошла?… Вопросам несть числа. В общем, Гомер не только дал пищу для ума любознательным потомкам, но и «обеспечил работой» несколько поколений учёных. В XX в. Троя подарила миру много открытий, и судя по всему, удивит ещё не раз.

Каждое открытие вызывает бурную полемику среди учёных. Мы расскажем о наиболее интригующих.

Вероятно, в бронзовом веке Троя была в десять раз больше, нежели принято считать. В 1992 г. к юго-западу от холма Гиссарлык, где сто с лишним лет назад вёл раскопки Генрих Шлиман, был обнаружен ров, опоясывавший Трою. Он пролегал довольно далеко от городских стен, окаймляя территорию площадью 200000 м2, тогда как сама Троя занимала всего 20000 м2. Немецкий археолог Манфред Корфман предположил, что ров этот окружал Нижний город. Ещё в 1700 г. до н. э. здесь проживали тысячи людей. Возник Нижний город в середине III тысячелетия до н. э. Очевидно, Троя была куда более могущественным городом, чем полагали прежде.

В 1994 г. был найден ещё один искусственный ров. Первый ров пролегал в четырёхстах метрах от крепости, а второй — в пятистах. Оба они оказались почти одинаковыми: глубина — 1,5 м, ширина — 3 м; оба являлись частью хорошо продуманной системы укреплений. Преодолеть такой ров на боевых колесницах было нельзя. За рвом, как полагают учёные, находилась деревянная стена или же ряды заострённых кольев. Из-за этого ограждения обстреливали врагов. Правда, остатки частокола сегодня уже не обнаружить, но в «Илиаде» Гомера описано подобное сооружение:

Мысль безрассудная — гнать через ров с колесницами коней.

Он к переходу отнюдь не удобен: по нём непрерывно

Острые колья стоят, а за ними твердыня данаев.

Нам ни спускаться в окоп сей, ни в оном сражаться не должно,

Конным бойцам: теснина там ужасная, всех переколют.

(XII, 62–66; пер. Н. Гнедича)

Корфман считает, что в бронзовом веке Троя была частью анатолийской цивилизации, а вовсе не крито-микенской. Троя была форпостом Азии, а не крупнейшим европейским городом.

В 1995 г. в Трое была найдена бронзовая печать с надписью — первый письменный памятник, встреченный здесь. Надпись выполнена иероглифами на лувийском языке. За полторы тысячи лет до новой эры лувийский язык был широко распространён в Малой Азии. Им пользовались и хетты. Говорили ли на этом языке троянцы? Конечно, по одной находке это нельзя утверждать.

Однако сам Корфман уверен, что жители Трои бронзового века по происхождению были лувийцами. Лувийцы — это один из индоевропейских народов, которые наряду с хеттами около 2000 г. до н. э. переселились в Анатолию. Многие из предметов, обнаруженных в Трое, скорее принадлежат этой — восточной — анатолийской культуре, нежели греческой цивилизации.

Крепостные стены Трои напоминали анатолийские укрепления, а вовсе не микенские: книзу стены расширялись, вверху же, возможно, были зубчатыми; по периметру их располагались башни-надстройки. Оборонительный ров также хорошо вписывается в общий — «восточный» — облик Трои: именно в Центральной Анатолии и Северной Сирии, а не в микенской Греции, можно встретить подобные крепости с хорошо укреплённым и тесно застроенным «Нижним городом». Облик жилищ типичен именно для анатолийской архитектуры.

Культовые предметы, найденные в Трое, тоже хеттско-лувийского происхождения. Так, перед южными воротами Трои ещё и сегодня видны четыре стелы, установленные на мощном каменном постаменте — у хеттов они служили символами бога — покровителя города. Наконец, на кладбище, устроенном близ городских стен, видны следы кремации. Такой способ погребения характерен для хеттов, а вовсе не для западных народов той эпохи. До позднеминойского периода, т. е. до 1400 г. до н. э., греки предавали тела покойников земле.

Опираясь на догадки филологов, Корфман отождествил Илион/Трою с городом или местностью «Wilusa», что не раз упоминается в хеттских клинописных источниках. «Вилуса» находилась на северо-западе Малой Азии — примерно там же, где была Троя. «Теперь, — отмечает Корфман, — мы вправе с ещё большей вероятностью отнести Трою/Илион и её жителей к хетто-лувийскому миру».

Если это так, то последствия данного открытия очень важны. Исследователи Трои могут использовать хеттские источники, сообщающие о Вилусе. Возможно, на лувийском языке имелись описания Троянской войны? Быть может, эти источники были известны и Гомеру?

Как бы там ни было, нужно признать, что в бронзовом веке Малая Азия играла выдающуюся роль в мировой истории. Здесь соединялись Запад и Восток, европейские новации сливались с новшествами, принесёнными сюда из Двуречья и Ближнего Востока. Местные жители впитывали новые идеи, развивали, совершенствовали их, обменивались ими с жителями соседних стран. Отсюда — через Трою и другие города на побережье Эгейского моря — новаторские идеи проникали в Грецию.

Однако это положение было не только выгодным, но и роковым. Троя обречена была пребывать между двумя нередко враждовавшими силами: микенскими греками и хеттами. Вновь и вновь к её стенам устремлялись враги. Из-за Илиона вспыхивали войны. Подтверждение тому археологи обнаруживают в многочисленных следах пожарищ. Наконец, около 1180 г. до н. э. Троя пережила некую катастрофу, после которой настали «тёмные века». Город пришёл в упадок. Впрочем, упадок и запустение воцарились во всём тогдашнем мире.

Греки бронзового века — ахейцы, создавшие микенскую цивилизацию, — поддерживали тесные отношения с Троей ещё с середины II тысячелетия до н. э. В этом убеждает анализ керамики — важнейшего товара древности.

Греческая керамика микенской эпохи — т. е. «микенская» или «ахейская» керамика — появилась на западном побережье Малой Азии около 1500 г. до н. э. Вскоре местные ремесленники стали подделывать «заморские штучки» — греческую утварь.

Новейшие находки археологов свидетельствуют, что микенское влияние наиболее ощутимо в Милете, Эфесе, Клазоменах — а также в Трое. Иного и нельзя было ожидать. В это время Троя становится важным торговым центром Восточного Средиземноморья.

Итак, с середины II тысячелетия до н. э. микенские греки поддерживали тесные отношения с Троей. Правда, можно лишь в общих чертах представить себе, как складывались эти отношения до знаменитой «Гомеровской войны». Археологи пока не отыскали городские архивы Микен. Гораздо лучше нам известны официальные документы хеттов. Вот и получается, что историю микенской Греции — Ахиявы, как она именуется в хеттских сообщениях, — нам приходится изучать лишь по артефактам, найденным в Микенах, а также по письмам, которые отправляли из канцелярий Хаттусы, хеттской столицы, в Микены.

Причина кроется в разном уровне развития письменной культуры. Если хетты давно использовали удобную клинопись, то микенские греки овладели письменностью — линейным письмом Б, самое раннее, лишь в XV в. до н. э. Они переняли его у критян после завоевания Кносса и приспособили к своему языку Однако их грамота считалась «слишком вульгарной» для переписки с царями соседних стран. Поэтому вся их дипломатическая корреспонденция, очевидно, велась с помощью общепринятой тогда клинописи.

В одном из писем царю Ахиявы хеттский царь Хаттусили II сетует на то, что тот не мог дать решительный отпор проискам некоего Пиямараду. Речь идёт о внуке царя Арзавы, небольшого государства на западном берегу Малой Азии со столицей в Апасе (Эфесе). Его страна постоянно враждовала с хеттами, и в конце концов царь бежал в Ахияву, спасаясь от хеттской угрозы. Его внук, как явствует из письма, строил хеттам козни на всём побережье Малой Азии — от Вилусы (Вилиос/Илион/Троя) и Лазбы (Лесбос) до Миллаванды (Милет). Воины Пиямараду нападали на Вилусу и Лазбу, уводили их жителей в рабство и доставляли в Миллаванду — этот город был своего рода форпостом микенских греков в Малой Азии. Хаттусили хотел бы расправиться со своим врагом, но не мог схватить его, ибо тот всякий раз уплывал на корабле в Ахияву. Из письма видно, что правитель микенских греков хорошо осведомлён о набегах Пиямараду на Малую Азию.

Тем не менее в этом письме, полном жалоб и сетований, хеттский царь Хаттусили неизменно называет царя Ахиявы «своим братом», пусть это обращение и звучит всякий раз формально. Такой титул ставит правителя Ахиявы — «Друга врага моего» — вровень с египетским фараоном и самим царём хеттов. Судя по этому письму, хетты и микенцы давно уже состояли в переписке. Были в их отношениях и напряжённые моменты, были и более счастливые времена. Однако отношения эти поддерживались всегда.

К сожалению, письма самих микенских властителей, адресованные «хеттскому брату», до сих пор так и не найдены в архивах Хаттусы. Поэтому мы можем лишь по косвенным фактам реконструировать отношения между двумя странами.

Из всех возможных фактов остановимся на одном — географических названиях. В Микенах и других городах Греции найден целый ряд глиняных табличек с надписями, сделанными линейным письмом Б, где так или иначе упомянуты выходцы из Малой Азии. Сведения о них приводит немецкий историк Иоахим Латач в опубликованной в 2001 г. книге «Троя и Гомер». Вот эти названия:

1) Tros и Troia = «троянец» и «троянка». Эти слова встречались трижды: один раз в Кноссе, на Крите; дважды — в Пилосе, на Пелопоннесе. Кроме того, жители Трои упоминаются в большом архиве глиняных табличек, найденном в 1994–1995 гг. при раскопках в Фивах.

2) Imrios = «житель (острова) Имброс»; это слово встречено один раз в Кноссе.

3) Lamniai = «женщины (острова) Лемнос»; упоминание о них много раз встречалось в Пилосе.

4) Aswiai = «азиатки»; это слово много раз встречалось в Кноссе, Пилосе и Микенах. Очевидно, имеются в виду женщины из региона, называемого хеттами Ассува (Assuwa) и имеющего отношение к Ассу в Троаде (город Асе лежал к югу от Трои напротив острова Лесбос).

5) (Возможно) Kswiai = «женщины с (острова) Хиос»; много раз встречалось в Пилосе.

6) Milatiai = «женщины Милета» и Knidiai = «женщины Книда»; упоминание о них много раз встречалось в Пилосе и Кноссе.

Что можно сказать о контексте этих слов? Всякий раз речь идёт о чужеземцах, попавших в Ахияву. Там, где упомянуты женщины, это работницы, привезённые из Малой Азии. Все названия свидетельствуют о том, что жизнь микенских греков задолго до «Троянской войны» была тесно связана с Малой Азией, островами, расположенными у её берегов, и Троей. Очевидно, греки нередко совершали набеги на побережье Малой Азии и соседние острова и вывозили оттуда добычу — пленников.

Косвенным доказательством тому можно считать жалобу одного из пострадавших царьков могучему правителю хеттов Муваталли II, датируемую примерно 1300 г. до н. э. Он пишет, что Пиямараду напал на Лазбу и увёл оттуда ремесленников в Миллаванду.

Впрочем, ясно и другое. Разбойничьи походы совершали и хетты. Это было общепринятой практикой того времени. Микенские греки не были исключением. Правда, обращает на себя внимание один момент. Согласно хеттским документам, эти разбойничьи походы ограничивались лишь территорией Малой Азии. Пока не обнаружено никаких упоминаний о женщинах, увезённых в рабство из Ахиявы, — например, из Пилоса, Микен или «семивратных Фив». Наблюдается односторонняя экспансия: с запада на восток, из Ахиявы в Малую Азию, но не наоборот.

В XIII в. до н. э. эта экспансия стала обыденным явлением, напоминающим натиск норманнов на Францию, Британию и Ирландию в IX в. н. э. Это видно, например, из договора между хеттским царём Тудхалийей IV и его «вассалом» Саусгамувой из Амурру, заключённым в 1220 г. до н. э. В этом договоре хеттский царь требует не только торговой блокады Ахиявы, но и решительно исключает её правителя из традиционной «формулы царей», в которой упоминались «цари Хатти, Египта, Вавилона, Ассирии и Ахиявы». Этот жест несомненно означает не только охлаждение и недовольство политикой греков, но и самую настоящую вражду с ними. Она положила начало войне.

Известный хеттолог Тревор Брюс в своей книге «Царство хеттов», изданной в 1998 г., анализирует историческую основу «Илиады» — Троянскую войну:

• Микенские греки были вовлечены в политические и военные перипетии, разыгравшиеся в XIII в. до н. э. в Западной Анатолии.

• В XIII в. до н. э. государство Вилуса, пребывавшее в вассальной зависимости от хеттов, стало объектом непрестанных атак со стороны микенских греков или их союзников.

• Вилуса располагалась на северо-западе Малой Азии — там же, где была Троя, воспетая Гомером.

• С лингвистической точки зрения название Wilusa (Вилуса) можно соотнести с греческим топонимом????? (Илион).

Однако, продолжает Брюс, самой «Троянской войны», пожалуй, не было. Был лишь ряд грабительских набегов, разбойничьих походов или военных экспедиций. В памяти потомков эти события слились в одну долгую войну, длившуюся — почему бы нет? — десять лет кряду. Возможно, вместо одной большой войны был десяток походов, один из которых увенчался взятием и разрушением Вилусы-Илиона. Возможно, некоторыми из этих походов руководили племенные вожди, которых звали Одиссей, Ахилл, Аякс, Менелай, Агамемнон. Сам Брюс полагает, что гомеровский эпос описывает события, протекавшие на протяжении ста с лишним лет.

В памяти рапсодов и аэдов, разносивших по городам и весям рассказы о славном прошлом, эти события слились в одно целое. И «Илиада», возможно, начиналась с разрозненных песен, своего рода «саг», воспевавших походы отдельных вождей греков к берегам Малой Азии. Поэме, очевидно, предшествовал цикл героических песен наподобие былин о киевских богатырях.

Можно добавить, что возвращение домой после удачного похода тоже было сопряжено с риском. Ахейцы, скитаясь по всему Средиземному морю, сталкивались с дикими племенами, населявшими отдельные острова и побережья. Из этих приключений выкристаллизовалось историческое ядро «Одиссеи» — другой великой поэмы Гомера, всё ещё принимаемой за сказочный вымысел.

Выводы, сделанные Брюсом, опираются на многочисленные факты и посылки. Впрочем, порой они выглядят весьма спекулятивно, что сознаёт и сам автор. Преодолеть эту спекулятивность, надуманность трудно по сей день, несмотря на постоянные изыскания археологов.

С другой стороны, не менее велика вероятность того, что за цветистой канвой «Илиады» скрывается не множество «булавочных уколов», а один великий поход. Свои доводы в защиту Гомера приводит немецкий археолог Вольф-Дитрих Нимайер, участник раскопок Милета.

Археологические находки доказывают, что во второй половине XIII в. до н. э. в Милете произошла смена власти: сторонников ахейцев потеснили ставленники хеттов. Нимайер пишет: «Миллаванда, или Милет, являлась форпостом Ахиявы на юго-западном побережье Малой Азии. Именно отсюда ахейцы вмешивались в политические события, протекавшие в Малой Азии, поддерживали врагов и мятежных вассалов Хеттской державы, хотя и редко предпринимали военные походы. К сожалению, мы не знаем, каким образом во второй половине XIII в. до н. э. ахейцы были изгнаны из Малой Азии и как Миллаванда оказалась под хеттским господством. Вероятнее всего, Тудхалийя IV решил искоренить этот постоянный очаг опасности, находившийся почти на границе с Хеттской державой».

Недавнее открытие, похоже, подтверждает эту смену власти в Милете. В июне 2000 г. археолог Аннелизе Пешлов обнаружила хеттскую надпись в Латмосских горах, в районе Милета, на перевале, который вёл из глубины Анатолии в этот город. В то время подобные наскальные надписи — непременно с изображением хеттского царя — служили сигналом всем сопредельным странам: «Здесь правят хетты». Найденную надпись ещё предстоит точно датировать. Однако уже сейчас ясно, что хетты претендовали на власть над Милетом.

Итак, второй вариант исторического сценария «Илиады» развивается в более привычном нам русле. Во второй половине II тысячелетия до н. э. Ахиява усилила натиск на восточную часть Средиземноморья. В XV в. до н. э. микенские греки нападают на Крит. Минойцы утрачивают ведущее положение в Эгейском регионе и теряют статус великой морской державы. Под влияние греков подпадают и союзники критян в Малой Азии. С этого времени ахейцы надёжно обосновались в Милете. Отсюда они пытаются расширить свою область влияния. Греки наносят удары по окраинам Хеттской державы, ведь в ту пору в зависимости от хеттов пребывает не только большая часть Малой Азии, но и острова, лежащие у её побережья. Однако этот натиск окончился ответным ударом хеттов. Ахиява потеряла свой форпост в Малой Азии — Милет. Вот уже несколько столетий ахейцев интересовала «житница Малой Азии».

Сам Милет — со стратегической точки зрения — был довольно уязвим. Поэтому греки попытались завоевать плацдарм в другой части полуострова, а именно в Трое. Этот богатый, цветущий город давно привлекал внимание греков. Они устремились в поход…

Есть и другие сценарии. По мнению Корфмана, произошло землетрясение. Эта природная катастрофа решила судьбу Трои. Так, важнейшую роль в древней легенде играет «троянский конь». Греки посвятили его Посейдону. В греческой мифологии Посейдон считался «колебателем земли». Именно этот бог сотрясает землю, повергая народы в ужас. А не изобразил ли Гомер под видом загадочного коня, в конце концов рушащего Трою, страшное стихийное бедствие — землетрясение, сокрушившее стены крепости?

Биргит Брандау, автор книги «Троя: город и миф», считает, что «все беды начались с того, что на город напало небольшое вражеское войско или разразилось землетрясение. Царский дворец был разрушен, и тогда горожане, которым жилось несладко, пользуясь случаем, подняли восстание. Подобные социальные беспорядки и перевороты были отнюдь не редкостью в те времена, о чём сообщают многочисленные источники».

Само положение Трои было роковым. Она пребывала между молотом и наковальней.

«Но приближается день твой последний! Не мы, повелитель, будем виною, но бог всемогущий и рок самовластный» («Илиада», XIX) — приговор, произнесённый Ахиллу, свершился для Трои.

После падения Трои и краха Хеттской державы (около 1175 г. до н. э.) натиск греков усилился. Около 1100 г. до н. э. начинается греческая колонизация. Отныне на протяжении нескольких столетий она протекает в одном и том же направлении. «Вперёд на обетованную землю! В Малую Азию!» Итак, можно сформулировать окончательный вывод. Результаты последних археологических экспедиций ещё не позволяют убедительно восстановить сценарий Троянской войны. Однако результаты тех же экспедиций не отрицают, что за троянским эпосом скрывается история греческой экспансии против крупной державы, находившейся на западном берегу Малой Азии и мешавшей грекам обрести власть над этим регионом.

Наоборот, последние археологические изыскания лишь убеждают, что война за Трою — важнейший стратегический пункт того времени — была. Всё новые и новые находки укрепляют учёных в этом мнении. Предстоит понять, как она протекала.

Древняя Троя находится сейчас в центре внимания археологов, хеттологов, лингвистов, анатолистов, эллинистов и многих других. Подлинная история Троянской войны, быть может, будет написана уже в ближайшие годы. Во всяком случае разгадка тайны как никогда близка. Никаких сомнений не остаётся. Гомера надо читать серьёзно — как исторический документ.

Дата добавления: 2014-12-17