Насильственный тип преступника 2 страница

Появление террора было знаком того, что наивный либеральный индивидуализм XVIII века завершился. Начался период, когда из-под оболочки цивилизации, прогресса в общественной жизни стали проглядывать древнейшие пласты, таящиеся в глубинах человеческой психики. С точки зрения культурологии современный террор восходит к жертвоприношению. Главная черта нового террора – первичность воли к насилию. Обоснование, каким бы правдоподобным оно ни было, оказывается вторичным. Этот феномен подробно изучен психологами и философами, которые работали с немецкими и французскими террористами 70-80-х гг. Выяснилось, что мотивы у людей, занимавшихся террором, абсолютно произвольны: от личной обиды на кого-то до сложнейших политических теорий. Серьезность этих теорий на поверку оказывалась фальшивой – человек мог месяцами развивать свои идеи, а потом неожиданно от них отказаться.

Чаще всего дает толчок террористическим действиям чувство безвыходности той ситуации, в которой оказалось некое меньшинство, психологический дискомфорт, который побуждает его оценивать свое положение как драматическое. Это может быть меньшинство национальное, как, например, баски, корсиканцы, бретонцы, ирландцы, или же меньшинство, объединяющееся по определенным идеологическим убеждениям или религиозным мотивам. Во всех случаях мотивация схожая: «Наш народ, наша культура, наш язык, наша вера на грани исчезновения… а поскольку нашим доводам никто не внемлет, остается одно – язык ответного насилия, язык бомб…». Но тут надо очень тонко отличать реальность от ее восприятий. В 70-х гг. XX ст. в Англии возникла таинственная «бригада гнева», объявившая, подобно итальянским «Красным бригадам», войну существующему строю и учинившая два десятка взрывов в публичных местах, а спустя год Скотленд-Ярд арестовал четырех ее членов, и это был весь ее наличный состав1.

От малого числа участников террористическая группа не становится менее опасной. Достаточно вспомнить секту «АУМ Синрике»: если бы ее первая атака в токийском метро удалась в полной мере, погибло бы 40 тысяч людей. Подобные акты секта планировала провести в других странах, где ей удалось обосноваться, включая Россию. Патологический терроризм совершенно иррационален, абсурден, он всегда дело рук людей, явно пребывающих «вне нормы». В то же время было бы опасно его недооценивать. В ближайшие годы можно даже предвидеть серьезный рост патологического насилия в мире. Смена тысячелетий способствует нагнетанию страхов, связанных с представлением о «конце света». Мы можем столкнуться в предстоящие годы с новой патологией террора, и в этом смысле «АУМ Синрике» стоит воспринимать скорее как грозное предзнаменование.

Генезис формирования и динамики поведения личности «индивидуального» террориста может быть проиллюстрирован следующими материалами журналистского расследования.

Анатолий О. считал себя «терминатором» – вламываясь глухой ночью в окраинные сельские хаты, он с порога расстреливал картечью их взрослых обитателей, потом ножом или лопатой добивал детей, забирал нехитрый домашний скарб, обручальные кольца и деньги, поджигал дом и исчезал.

Ему 37 лет, он сирота, воспитывался в детском доме, учился в Малининском лесотехникуме и закончил «мореходку». В 1985-1986гг. работал на теплоходе «Максим Горький». Пребывая в Германии, просил политического убежища. Получив отказ, совершил несколько мелких преступлений, за что был арестован, выдворен из страны, а по возвращении в СССР уволен с работы. В Германии примкнул к мормонам и впоследствии заявил, что в религиозной секте под влиянием сектантов стал совершать убийства. Лежал в Киевской психбольнице с диагнозом «шизофрения». Выйдя из клиники, О. стал убивать людей с особой жестокостью.

О. – рыжий, маленький (рост около 160 сантиметров) и с виду совершенно неопасный, наводил на сельчан священный ужас. Почему-то никто из его дюжих и мускулистых жертв ни разу не попытался оказать ему сопротивление, хотя шанс был, так как во время убийств О. не ограничивался одной обоймой: каждый раз выходил на крыльцо перезарядить ружье. Ему подчинялись с большой покорностью, надеясь, что, забрав из хаты все деньги, вещи, он помилует уцелевших жителей и уберется восвояси.

«Я убивал людей для того, чтобы познать себя. Человек – это игрушка, – говорил О., охотно пойдя на контакт с прессой. – Пусть о моих деяниях узнают все».

Кроме каких-то, как он заявляет, высших религиозных целей, у него были и вполне обычные, мирские. Так, например, семью Б. он уничтожил только потому, что один из них учился вместе с ним в лесотехникуме и «плохо разговаривал с ним». А по дорогам Васильевского района колесил и убивал людей с досады оттого, что никак не мог застать дома местного жителя Л., когда-то работавшего с О. в пожарной охране и изрядно ему досадившего.

Расстреливая людей по всей Украине, он медленно и упорно продвигался к заветной цели – Одессе, где думал тайком пробраться на теплоход и нелегально доплыть до Германии. Там он собирался не только «приобщиться к мормонам», но и продолжить серию убийств.

Обо всем этом О. повествует хорошим литературным языком, цитируя Библию и немецких философов. Он высказывает идеи о ничтожности человека-жертвы; этому мог бы и Гитлер позавидовать. Он признает себя виновным во всех убийствах1.

Анализ криминогенной ситуации свидетельствует о том, что преступные посягательства на жизнь и здоровье людей продолжают оставаться одной из самых острых проблем.

Преступники физически устраняют не только неугодных им крупных хозяйственников, предпринимателей и финансистов, но и перед угрозой возможного разоблачения организовывают убийства сотрудников правоохранительных органов, журналистов.

Терроризм и связанные с ним террористические акты (ст. 258? раздел IX УК Украины) – это не только провозглашение целей и методы их осуществления. Это еще и рецепты: как похищать людей, как устанавливать бомбы, используя при этом достижения электроники, и многое другое. Третья волна терроризма, прокатившаяся по Европе за последнюю четверть века (условно объединим ее термином «политический терроризм»), оставила свои рецепты преступным организациям, общий признак которых явно сводится к одному определению: криминальные структуры. Когда правительство Италии «прижало» Сицилийскую мафию, та ответила серией взрывов бомб против правительственных учреждений – способ для нее совершенно новый, однако хорошо знакомый нам по деятельности «идеологических» боевиков. Равным образом и «АУМ Синрике» взяла на вооружение насильственные методы политических групп, считавших, что их «безвыходное положение» оправдывает любые средства достижения цели. Двадцать лет назад в мотивациях политических и уголовных группировок существовало отчетливое различие, теперь этот барьер стерт, уголовный мир, даже если прямо не претендует на власть, стремится ее контролировать. В годы «холодной войны» от 80 до 90% международных террористических актов так или иначе исходили из стран Ближнего Востока, за что в конце концов заплатили своей репутацией Саддам Хусейн, полковник Каддафи, лидеры Сирии, Ирана, Ливии. Терроризм нес на себе явный отпечаток идеологической и политической вражды разделенного мира.

В ближайшие годы мы можем стать свидетелями рождения нового вида терроризма, когда диверсии будут осуществляться не путем закладки взрывных устройств, а выводом из строя крупнейших информационных систем через всемирную компьютерную сеть Интернет. Жертвами в первую очередь станут государственные организации и крупные коммерческие структуры1.

Согласно данным, приведенным в докладе Метта Уоррена, исследователя из Плимутской бизнес-школы, террористическая организация «Ирландская республиканская армия» (ИРА) и ливанская фундаменталистская группировка «Хезболлах» уже имеют несколько серверов в Интернете, на которых содержатся документы этих организаций. Интернет предоставляет возможность террористам осуществлять пропаганду своих идей на ином качественном уровне, чем раньше. Бороться с ними очень трудно, так как информационные источники могут быть разбросаны по всему миру. Потеря даже нескольких серверов не может быть серьезной проблемой для террористов.

В то же время некоторые террористические организации не собираются останавливаться на пропаганде и разрабатывают планы террористических актов с использованием Интернета. Представители ИРА подтвердили, что с помощью компьютерных систем можно нанести гораздо больший урон, чем взрывом бомбы в какой-либо коммерческой структуре.

Для террористов компьютерные диверсии имеют несколько преимуществ перед «традиционными» терактами: уменьшаются шансы восстановления урона, можно получить более широкий общественный резонанс, к тому же поимка конкретного исполнителя значительно затруднена. Для выполнения компьютерных диверсий могут быть привлечены профессиональные программисты – взломщики компьютерных систем (хакеры).

Нельзя не учесть и возможность шантажа потенциальных жертв угрозой компьютерной диверсии1.

В феврале 1999г. хакерам удалось «захватить» один из четырех военных спутников связи Великобритании, затем они стали шантажировать оборонное ведомство, требуя денег. Об этом сообщили в газете «Санди бизнес» источники, связанные с обеспечением безопасности Соединенного Королевства. Этот спутник, контролируемый диспетчерами военно-воздушной базы «Оакхэнгер» в Хэмпшире, помогает поддерживать непрерывную связь Министерства обороны со всеми британскими вооруженными силами за рубежом и играет ключевую роль в важнейших операциях в Ираке и бывшей Югославии.

Недавно «компьютерным пиратам» удалось внести коррективы в орбиту спутника, что вызвало настоящий шок в британских вооруженных силах. «Такое может произойти лишь в кошмарном сне», – заявил один из высокопоставленных сотрудников британских спецслужб, которые вместе со Скотленд-Ярдом выявляют «взломщиков» национальной безопасности. Если бы Великобританию, как он выразился, хотели подвергнуть ядерной атаке, то агрессор взялся бы прежде всего за военную спутниковую систему связи[93].

Кроме физического вреда, преступники-насильники наносят своей жертве психическую травму.

В этом плане к насильственным преступлениям примыкает и хулиганство. Цель хулиганства лежит в самом процессе совершения хулиганского акта, наносящего ущерб чести и достоинству окружающих людей.

Почти 90% насильственных и хулиганских преступлений ситуационно обусловлены – возникают в ситуации ссоры, эмоционального конфликта. Преимущественно это бытовые конфликты, обусловленные крайне низким культурным уровнем как преступников, так и потерпевших.

В основе хулиганских деяний лежат малоосознанные, импульсивные действия со смещением мотива и цели действий, низкая адаптированность в конфликтных ситуациях, крайне повышенная агрессивность и малокультурность.

По хулиганским побуждениям происходит значительная часть убийств и телесных повреждений. Такого рода преступления характеризуются внезапно возникшим побуждением на основе злобы, личной неприязни, гнева и характеризуются мотивационной ригидностью личности преступника.

В контингенте насильников и хулиганов преобладают лица молодого возраста с устойчивыми отрицательными привычками поведения, систематически нарушающие общественный порядок. Как правило, эти лица совершают преступления в условиях аморального, бескультурного досуга, психического заражения и подражания асоциальным примерам. Их общие психические особенности: примитивизм, цинизм, крайняя агрессивность, импульсивность, безответственность, убежденность в безнаказанности насильственных действий, завышенный уровень притязаний, самооправдание своих действий. Все насильственные и хулиганские преступления имеют общую социально-психологическую и нравственную основу – обесценивание жизни, здоровья и достоинства других людей. Эмоционально-регулятивная сфера этой категории преступников отличается аффективностью, повышенной импульсивностью, злобностью, агрессивной мстительностью.

Некоторыми психологическими особенностями отличается преступно-насильственное поведение женщин. Женская насильственная преступность значительно меньше по объему. Специфика женского поведения состоит в более остром восприятии отдельных явлений действительности, в повышенном эмоциональном реагировании на них, в придании большей значимости отдельным фактам межличностных отношений.

Женщины более подвержены психической травматизации в острых конфликтных ситуациях. Они более остро переживают семейные неурядицы и конфликты. Имея повышенный уровень тревожности, женщины склонны к переоценке грозящей им опасности. Повышенная сензитивность (чувствительность), обилие семейных забот создают у них устойчивый фон повышенной психической напряженности.

Женщины более легко поддаются алкоголизации и наркотизации. В женской популяции более высок уровень психических аномалий. Большинство женщин-преступниц отличается повышенной возбудимостью, дефектами социального взаимодействия, неуживчивостью, истеричностью. В агрессивных действиях они чаще всего используют случайно подвернувшиеся предметы. Однако тяжкие предумышленные преступления женщины, как правило, продумывают более основательно, прибегая к более тщательной их маскировке1.

Корыстные убийства совершаются женщинами значительно реже, чем мужчинами. Для женской преступности более характерно детоубийство, нередко с признаками особой жестокости. Жертвами женской агрессии, насилия чаще всего являются родственники, сожители, любовники. Убийствам, как правило, предшествуют длительные конфликты, провоцирующее поведение потерпевших.

Один из основных источников женской преступности – жизненные коллизии в семье, крушение жизненных стратегий, длительный опыт аморального поведения, существенные пробелы в сфере женского воспитания. Примитивность, инфантильность, крайняя ограниченность интересов, эмоциональная и интеллектуальная тупость – таковы общепсихологические предпосылки женской девиантности.

Как правило, социально-психологическое отчуждение происходит в малообразованных, малокультурных семьях, в семьях с нарушенными социальными связями. Не контролируемые семьей девочки рано вступают в беспорядочные половые связи, а возникающее при этом социальное клеймение резко затрудняет выход из создавшегося положения – начинается воровство, бродяжничество, проституция, мошенничество и т.п. Окружающий мир становится враждебным. Повышается уровень тревожности, усиливается агрессивность в поведении, совершается преступление. Криминальная субкультура, распространенная в исправительно-трудовых учреждениях, завершает процесс десоциализации.

К насильственным относятся сексуальные преступления. Для всех сексуальных преступников доминирующим психическим качеством является сексуальная агрессивность – устойчивая склонность к причинению жертве полового насилия еще и физического ущерба, нередко – лишение жизни. Это свидетельствует о психопатическом отклонении личности. Для данной популяции характерны также эмоциональная черствость и гиперчувствительность к эротогенным раздражителям.

Большинство сексуальных преступников имели раннюю сексуальную инициацию, как правило, в извращенной форме. Большинство этой категории преступников отличается асоциальным развитием личности. Массовые обследования выявили широкое распространение в этой популяции интоксикации (патологического опьянения), семейных и супружеских психогений, последствий синдрома «третирования ребенка», посттравматических состояний.

Специфика данного вида преступности содействует ее повышенной латентности. Жертвы насилия не подают заявлений, как правило, из-за боязни мести преступника, стыдливости, нежелания подвергаться осмотру и неверия в возможности правоохранительных органов.

Многие ученые пытаются понять, почему мужчина идет на изнасилование. Считается, что мужчина, который насилует, слишком сексуально возбужден или имеет какие-то сексуальные расстройства. Фактически же, как показывают многие исследования, сексуальное нападение чаще имеет совсем другие причины, которые больше связаны с внутренними психологическими конфликтами преступника, чем с сексуальным удовольствием и желанием. Поэтому, исследуя и внешние факторы изнасилования, ученые стремятся к выявлению его скрытых, бессознательных мотивов.

Может быть предложена следующая систематизация поведения и выявления различных типов насильников, необходимая для анализа. Его первой ступенью является определение поведения нападающего. Оно может быть названо, например, «псевдобескорыстным» или «эгоистичным». Обычно исследуется вербальное и сексуальное поведение нападающего, уровень применяемой им физической силы по отношению к жертве1.

«Псевдобескорыстное» поведение определяется верой насильника в то, что его попытки вовлечь женщину в половой акт увенчаются успехом, своей «заботой» об ее «удовольствии» он победит ее и она осознает, что он не такой уж и плохой. Манера его вербального поведения больше похожа на манеру любовника, чем преступника. Он пытается уверить жертву, что он не хочет нанести ей вред. Обычны реплики типа: «Не заставляй меня делать тебе больно», «Я не хочу обидеть тебя», «Тебе будет хорошо со мной». Возможны даже комплименты: «Ты прелестна», «Ты так привлекательна, почему же ты не замужем?». Часто в репликах наблюдается стремление к самоутверждению: «Скажи мне, что ты любишь меня», «Скажи мне, что ты хочешь любви со мной». Он даже может проявлять «заботу» о жертве: «Тебе не холодно?» или «Тебе не больно?».

Своим сексуальным поведением подобный насильник пытается вовлечь женщину в половой акт. У него нет стремления физически навредить жертве; если она сильно сопротивляется, нападающий может снизить свои требования или даже оставить ее в покое. Очень редко применяется физическая сила. Такой насильник часто требует, чтобы женщина целовала и ласкала его, может интересоваться сексуальными частями ее тела, но не повреждать их. Может даже со своей стороны применить оральный секс, чтобы возбудить женщину.

Если насильник сталкивается с агрессивной или сопротивляющейся жертвой, то проводит с ней немного времени. Предпочитает пассивную жертву, с которой он сможет реализовать все свои сексуальные фантазии, которыми, однако, не хочет специально унизить потерпевшую. Может использовать оружие, но только для того, чтобы испугать ее: получив контроль над ней, убирает оружие.

При «эгоистичном» типе поведения насильник не желает вовлекать женщину в половой акт, используя ее лишь как неодушевленный предмет. Он не проявляет никакой «заботы» о ней и ее «удовольствии». Вербальное поведение определяется стремлением обидеть и унизить жертву. Применяются ругательства («сука» и «дрянь») и оскорбления («Ты омерзительна и не сексуальна» и т.д.). Требует от нее унижающего ее поведения.

Сексуальное поведение характеризуется тем, что нападающий делает все, что он захочет. Ощущения жертвы ему безразличны. Любые ее поступки не смогут изменить его стремления наказать, унизить или использовать ее. Он редко заставляет женщину целовать и ласкать себя, если только не чувствует, что это еще больше унизит ее. Ему больше нравится бить, щипать и повреждать сексуальные части тела жертвы. Он может использовать различные уровни физической силы: от умеренной до чрезмерной.

После того как насильник отнесен к одной из общих категорий «эгоистичного» или «псевдобескорыстного» поведения, он может быть классифицирован по мотивации совершаемого изнасилования. Приводимая ниже типология была эмпирически выведена зарубежными криминологами.

1. Насильник, убеждающийся в своей власти. Цель атаки – желание убедить себя в своей мужественности, продемонстрировать власть над женщиной. Он доказывает «себе себя». Стиль атаки – «псевдобескорыстное» поведение (вербальное и сексуальное). На полицейском жаргоне такой преступник часто зовется «насильник-джентльмен» или «вежливый тип».

Нападение обычно происходит поздним вечером или ранним утром, жертва – чаще одного возраста с насильником. Он неожиданно нападает, иногда может угрожать оружием. После изнасилования может просить прощения у женщины, взять у нее что-нибудь на память (например, фотографию или брелок). Такой насильник может в дальнейшем пытаться контактировать с женщиной, позвонив или написав ей письмо (обычно это случается в течение 15 дней после нападения). В целом его стиль соответствует описанному в рамках «псевдобескорыстного» поведения.

2. Насильник, утверждающий свою власть. Этот тип не сомневается в своей мужественности, он считает себя «мужчиной из мужчин». Цель атаки – лишний раз показать власть над женщиной, «поупражняться» как мужчина, доказать свои «мужские права». Стиль атаки – демонстрация «эгоистичного» поведения (вербального и сексуального).

Жертва обычно одного с ним возраста, нападение может произойти в любое время суток, поскольку представитель этого типа нападает тогда, когда чувствует, что ему «нужна женщина». Силу применяет умеренно, а иногда и чрезмерно.

К. пыталась починить свою забарахлившую машину, когда рядом остановился мужчина и предложил помощь. К. с радостью согласилась. Мужчина проверил двигатель, сказал, что ее машину лучше показать механику и предложил проводить до станции техобслуживания, которая была недалеко. Там, по его словам, у него был знакомый мастер. Поскольку мужчина прилично выглядел и был вежлив, К. приняла предложение. Сев в машину, он продолжал дружески с ней говорить, пока К. не заметила ему, что он пропустил нужный поворот. Тогда он остановил машину, вынул пистолет и сказал, что пристрелит ее. К. закричала, но он дважды ударил ее по голове, она потеряла сознание. Когда пришла в себя, то обнаружила, что одежда ее сорвана, а мужчина собирается изнасиловать ее. Просьбы о пощаде ни к чему не привели, насильник становился все более злым и агрессивным, продолжая избивать ее, после чего несколько раз изнасиловал ее в обычной и извращенной форме. Затем голой выбросил ее из машины и уехал.

3. Насильник, наказывающий злостью. Цель атаки – наказать и унизить женщину с помощью секса. Он зол на женщин, и злость является ключевым компонентом его мотивации. Стиль атаки – применение чрезмерного уровня физической силы (вербально и сексуально «эгоистичен»). Атака является импульсивным действием, поскольку она – следствие эмоциональной вспышки злости. Нападающий практикует неожиданное нападение, подчиняя жертву с помощью физической силы и лишая ее возможности сопротивляться. Женщина обычно старше его; насильник проводит с ней непродолжительное время. Часто он нападает на ту женщину, которая тем или иным образом кого-то символизирует для него. Схожесть может быть в стиле одежды, росте, расе и т.п. Нападение может произойти в любое время, когда возникает вспышка злости, которая ослабевает после нападения, но через какое-то время возникает опять, и тогда насильник вновь должен излить злость на источник своих проблем – женщину.

4. Насильник, возбуждаемый злостью. Цель атаки – причинить жертве боль, физические повреждения и с помощью садистских действий получить сексуальное удовлетворение. Это сексуальное преступление очень тщательно планируется. Каждая деталь нападения обдумывается и даже может быть описана в дневнике. Оружие, инструменты пыток, маршруты – все заранее обдумано. Жертвой всегда является незнакомая женщина, которая должна не только соответствовать специальным критериям, установленным насильником для удовлетворения его желаний и фантазий, но также не должна никак ассоциироваться с ним у окружающих. Это также часть его плана. Ничто не должно связывать его с жертвой.

Садистское изнасилование можно назвать сексуальной трансформацией злости и власти, когда агрессия сама становится эротизированной.

Насильник демонстрирует «эгоистичное» поведение и крайний уровень физической силы, приводящий жертву к смерти. Он может заниматься жертвой длительное время, пытая ее и издеваясь над ней. Часто жертвами такого садиста становятся проститутки или женщины «легкого поведения».

Насильник может подвергать потерпевшую странным действиям, таким, как мытье и очищение ее тела, принуждение одеться в специфическую одежду, вести себя определенным образом. Все это может сопровождаться побоями, прижиганием различных частей ее тела, проведением сексуального акта с помощью посторонних предметов и другими садистскими действиями. Все происходящее может сниматься на видеоаппаратуру. Изнасилование может включать некрофилические действия, например половой акт с трупом жертвы.

5. «Случайный» насильник. Это – единственный тип насильника, чья истинная мотивация изнасилования – получение сексуального удовлетворения. Она возникает во время совершения другого преступления. Например, взломщик, обнаруживший в квартире одинокую женщину, может совершить сексуальное нападение, найдя ее сексуально привлекательной.

Стиль атаки – использование минимальной физической силы и проведение с жертвой относительно короткого времени, необходимого ему для получения сексуального удовлетворения. Такой насильник сексуально и вербально эгоистичен, часто во время нападения находится в состоянии алкогольного или наркотического опьянения.

17-летняя К. должна была находиться в колледже, когда вор проник в ее квартиру, но в этот день оказалась дома. Обнаружив хозяйку, вор связал ее, уверяя, что не нанесет ей вреда, и пошел грабить квартиру. Найдя бар со спиртными напитками, преступник выпил и задумался о привлекательности девушки. После чего он изнасиловал ее и покинул квартиру. После ареста сожалел о случившемся, говорил, что не имел подобных намерений при проникновении в квартиру.

6. Групповое изнасилование. В группе насильников, принимающих участие в таком типе изнасилования, всегда присутствует лидер. Во многих группах встречается человек, который бывает втянут в групповое преступление против своей воли – он обычно пытается остановить изнасилование или защитить жертву.

После проведения такой классификации следует определить психологические причины изнасилования. Изнасилование – выражение не столько сексуальных желаний, сколько несексуальных комплексов. Изнасилование редко является следствием сексуального голода, чаще это симптом психологической дисфункции, результат эмоциональной слабости и неспособности снять психологические стрессы, разрядку которых насильник и достигает при изнасиловании. Было обнаружено, что любой случай изнасилования имеет три компонента: власть (силу), злость и сексуальность. Иерархия этих компонентов и способы их выражения различны, но имеющиеся модели изнасилований могут быть определены на основе названных характеристик.

В изнасиловании всегда присутствует сексуальность, но она становится лишь средством выражения комплексов насильника. Выделим три наиболее общие модели изнасилования.

1. Изнасилование, связанное с утверждением власти. Власть – основной фактор, движущий насильником. Сексуальность здесь становится средством компенсации подсознательного ощущения неадекватности и неполноценности. Сексуальное нападение в данном случае – это попытка разрешения сексуальных отношений в жизни насильника. На вопрос «Если вы действительно хотели секса, почему вы не обратились к проститутке?» он отвечает, что «настоящий мужчина никогда не платит за это». Насильник этого типа неуверен в себе, считая себя не признанным окружающими его людьми. Поиски возможностей утвердить свою власть являются выходом неразрешенных жизненных проблем насильника.

«Всю свою жизнь я чувствовал себя управляемым родителями, чувствовал, что люди используют меня, не обращая внимания на мои чувства и нужды, и в совершенном мною изнасиловании основным мотивом было не получение сексуального удовлетворения, а желание поставить кого-либо еще в положение полной беззащитности», – оправдывается один из преступников.

Жертва, будучи слабой и беззащитной, может символизировать не только его комплексы, но и отчаянную необходимость уверить себя в сексуальном опыте. Он пытается восстановить свое ощущение власти и контроля над кем-нибудь через сексуальное нападение.

2. Изнасилование, сопряженное с проявлением злости и агрессии. В этом случае сексуальность становится средством разгрузки состояния злости и агрессии. Злость на женщин – следствие сильных переживаний в детстве и юности, вызванных близкими людьми. Мать насильника обычно играет значительную роль в том, что впоследствии он стремится «сбросить с пьедестала» любую женщину, наказать ее и надругаться над ней.

3. Садистское изнасилование. Такой тип изнасилования относится к сексопатологическим отклонениям. Эта модель изнасилования была описана выше.

Итак, изнасилование – это принудительный сексуальный контакт. С правовой точки зрения – это уголовно наказуемое деяние, клинически – это симптом психологической дисфункции. Данный акт служит удовлетворению подсознательных нужд и желаний, защите от неуверенности и выражению неразрешимого внутреннего конфликта.

Указанный симптом определяется многими факторами – генетическими дефектами, наследственными патологиями, социальными патологиями и сексуальными травмами. Сексуальная травма определяется как наблюдаемая или пережитая субъектом сексуальная активность, которой он был эмоционально подавлен. Опыт некоторых форм сексуальной травмы был обнаружен в жизни более чем 1/3 исследованных насильников. Эта статистика показательна в сравнении с тем, что лишь менее 1/10 опрошенных взрослых мужчин (ненасильников) показывали подобную виктимизацию в своей жизни.

Примерно 45% насильников были жертвами сексуального нападения в подростковом возрасте. Около 1/5 (18%) пострадавших субъектов втягивались взрослыми в сексуальную активность: взрослый, занимающий доминирующую и авторитетную позицию в глазах ребенка, вовлекал его в занятия сексом. Например, один из субъектов, который изнасиловал пожилую женщину, рассказал, что был соблазнен своей матерью, когда ему было 8 лет. Она брала мальчика к себе в постель и принуждала к оральному сексу с ней. Это продолжалось до его 16 лет.

Дата добавления: 2014-12-17