Б. Достижение автономии в поведении

Доуван и Адельсон определяют поведенческую самостоятельность как то, что подросток может сделать по-своему, и оценивают ее, исходя из анализа тех решений, которые подростки могут принимать в повседневной жизни без апелляции к родительскому авторитету. Данный вид освобождения от опеки часто исследуется при изучении конфликтов, возникающих в результате противостояния родительскому контролю.

Большинство подростков в ответ на вопрос о том, как они принимают решения в повседневной жизни, утверждают, что испытывают трудности и определенные конфликты с родителями. Проведенные на эту тему исследования рисуют достаточно стабильную картину. Прежде всего, это конфликты по поводу повседневных привычек: одежды, длины волос, макияжа, времени отсутствия дома и т. д. Затем это проблемы, связанные со школьной жизнью: низкая успеваемость, несделанные уроки, необходимость подготовки к экзаменам. Наконец, это конфликты, связанные с системами норм и ценностей. В целом результаты опросов, проведенных в Европе (Zazzo, 1966; Coleman, 1980) и Соединенных Штатах (Rice, 1975), показывают, что меньшинство подростков (от 20 до 30%) не отмечают трудностей в общении с родителями или говорят, что уже преодолели их, большая же часть (70%) отмечают наличие проблем, часто становящихся предметом споров, и высказывают определенные жалобы в адрес родителей. В этой группе 20% респондентов указывают на серьезные и постоянные конфликты и считают, что их не понимают. 5—10% респондентов живут в постоянных острых конфликтах, испытывают чувство отверженности, заявляют о непонимании со стороны родителей, о ригидности родительского мышления и о глубоких расхождениях с родителями во мнениях по многим вопросам. Эта группа сталкивается с открытыми кризисами, выражающимися в бурных конфликтах и бегствах из дому.

Изучение этих результатов ясно показывает, что попытки эмансипации от родителей в большинстве случаев ярко выражены. Однако такие опросы не позволяют составить ни общую картину «непокорившихся» подростков, ведущих открытую борьбу за свою независимость, ни общую картину семьи, терзаемой конфликтами с подростками. Подобная картина, как можно будет увидеть, наблюдается лишь в одном случае из пяти: большинство подростков как-то договариваются с родителями, появление острых конфликтов наиболее часто характерно для семьи, чья история отмечена старыми конфликтами. Впрочем, требования полной свободы не должны затенять позитивный характер

11 —10754 Болотова

отношений с родителями, отмеченный в анкетах: более 60% подростков считают, что встречают понимание со стороны родителей и испытывают удовольствие от их общества (Larsen, 1972; Rutter, 1980). Но хотя 25% респондентов стоят на более критических позициях, только 5% подростков описывают семью как место подавления их личной Свободы.

Несомненно, на характер ответов респондентов влияют их возраст, пол и социально-экономические условия жизни. Многие авторы (Douvan, Adelson, 1966; Zazzo, 1966; Coleman, 1980) утверждают, что конфликтность подростков увеличивается в возрасте от 11 до 18 лет, причем эта динамика имеет межполовые различия. Требования свободы более сильно выражены у младших девочек, после 15-летнего возраста они снижаются. У мальчиков в начале отрочества жалобы на родителей менее многочисленны, но они возрастают после 15 лет. Если младшие девочки чаще мальчиков требуют свободы, то в силу того, что семейные требования дольше удерживают девочек в инфантильной ситуации: они жалуются, что их заставляют заниматься домашними делами, строго контролируют отсутствие и выбор друзей-мальчиков. Воспитание мальчиков определяется другими родительскими императивами: достижение независимости, уже возникшее в конце детства, не прерывается с наступлением пубертата; трудности возникнут позднее и будут связаны с возможной конфронтацией по поводу школьных успехов, профессионального выбора и жизненных ценностей.

Согласно результатам исследований Заззо (Zazzo, 1966), студенты демонстрируют большую неудовлетворенность степенью личной свободы, чем молодые французские рабочие. Если последние и отмечают трудности в общении с родителями, то в прошлом, и считают их преодоленными, в то время как у студентов эти конфликты могут развиваться и оставаться постоянными с возрастом. Наконец, старшие дети в семье стоят в большей оппозиции к родителям и, по сравнению с братьями и сестрами, часто испытывают чувство отверженности.

Если же посмотреть на эти проблемы глазами родителей, можно увидеть, что взрослые имеют более негативные установка по отношению к подросткам, чем последние к первым.

Отношения между поколениями двусторонни и, как показал в своем исследовании взаимоотношений поколений Масгроу (Masgrove, 1964), английские подростки в целом расположены к родителям, которые часто находятся под влиянием неблагоприятных стереотипов и выражают негативные чувства по отношению к молодежи. Большую роль здесь играет социальное

происхождение. По Смиту (Smith, 1978), почти половина родителей английских рабочих негативно относится к молодежи; часто отрочество для родителей связано с проблемами: алкоголизм, секс, употребление наркотиков и правонарушения. Отношения родителей и подростков в рабочих слоях населения во многом определяются стремлением родителей охранить себя от волнений и опасениями, что «заскоки» их детей могут привести к неприятностям с законом.

Заззо (Zazzo, 1972), которая предполагала в своем исследовании большую родительскую открытость и доброжелательность, также была вынуждена отметить нетерпимость большинства взрослых французов по отношению к молодежи. Отмечается, что во Франции на доброжелательное отношение старших к отрочеству влияет также уровень социально-экономического благополучия.

В. Достижение эмоциональной автономии

На этот раз речь пойдет о весьма трудноизмеримом аспекте эмансипации от родителей, ибо он отражает ее эмоциональную сторону, которая не сразу поддается ясному и связному описанию. Чувства, испытываемые подростком в результате эмоционального разрыва с родителями, противоречивы. Это достижение эмоциональной автономии, по выражению Доуван и Адель-сона (Douvan, Adelson, 1966), больше всего привлекало к себе внимание психоаналитиков, которые настаивали на травматических аспектах разрыва связей детской зависимости. Анна Фрейд (A. Freud, 1968) и позднее Грин (Green, 1977) связывают расставание с интериоризированными в отрочестве объектами любви с чувством печали, вызывающим депрессию, тоску и ощущение вины.

Доуван и Адельсон исследовали эту проблему с помощью следующего методического приема. Испытуемому задавались конфликтные ситуации, в которых сталкивались желание близости с родителями и стремление к личной эмансипации. При этом изучались чувства, вызванные теми формами поведения, которые осуждаются родителями. Исследователи не обнаружили драматической картины конфликтующих подростков, которая подтвердила бы их гипотезы. Наиболее часто подростки преодолевают возникшие трудности, приспосабливаясь таким образом, чтобы иметь и эмоциональную близость с родителями, и определенные «выгоды» эмоциональной эмансипации.

Подобное расхождение между психоаналитически ориентированными гипотезами и эмпирическими данными уже было отмечено нами ранее и вновь возвращает нас к неоднократно сделанному выводу: клинические описания касаются психологически

Дата добавления: 2014-11-29