Женский опыт как основание феминистской эпистемологии

Альтернативные эпистемологии

Отношения между субъектом и объектом: феминистские интерпретации

Феминистская деконструкция приводит к заключению, что субъект-объектные отношения в процессе познания представляют собой отношения власти. В классической социологии отношения власти описываются в категориях господства и подчинения (Вебер) или отношений эксплуатации (Маркс). Познающий абстрактный субъект, постулированный malestream — это социальный конкистадор, действующий в специфическом режиме открытия как насилия над другим. Подобно испанским завоевателям 15-16 веков, с неслыханной жестокостью порабощавших и истреблявших коренное население в эпоху великих географических открытий, «нормальные» социологи вытесняют на обочину (маргинализируют) незначимые для них опыты, нормализируя социальную реальность и выстраивая ее по своей мерке. Однако, как утверждают феминистки, субъект всегда контекстуален, и познающая женщина — женщина со своим опытом, отличным от опыта публичной сферы — будет ставить другие вопросы, использовать другие методы и получать другие ответы.

Итак, претензия на объективность социального знания не реализуема и не реализована, идеологичность и заинтересованность субъекта неизбежна, потому нужна деконструкция позитивизма. Критика эпистемологических оснований социологии предполагает не только негативную идентификацию, но и построение альтернативной эпистемологии, методологии и метода, выходя за границы собственно социологического знания, претендуя на междисциплинарность. Вслед за развитием феминистской мысли, мы обращаемся к интерпретации не только социологических «фактов», но и к интерпретации «фактов» истории, психологии, антропологии.

Критика позитивистской эпистемологии обусловлена осмыслением женского опыта, отличающегося от того опыта, который является центром социологического интереса. Женский

опыт был осмыслен феминистками как неоднородный и множественный. Он включает в себя по крайней мере три измерения — 1) опыт специфический для женщин в отличие от мужчин, 2) опыт женщин — участниц движения против дискриминации по признаку пола, 3) и опыт женщин-исследовательниц, принадлежащих к поколению второй волны феминистского движения.

Посмотрим, как каждый из выделенных выше параметров женского опыта определяет феминистскую эпистемологическую альтернативу.

Во-первых, определяющие элементы опыта женщин, связанные с семьей, воспроизводством, эмоциями, сексуальностью, долгое время вообще не становились предметом исследований или занимали в социологии маргинальное положение. Феминистская эпистемология ставит этот опыт в центр исследования.

Во-вторых, опыт участия в женском движении привел к тому, что феминистки стали особенно чувствительны к практикам исключения, замалчивания, табуирования социальных меньшинств в социальном познании. Феминистская эпистемология становится когнитивным элементом борьбы за равные возможности мужчин и женщин, принадлежащих к разным социальным категориям. В период массовой мобилизации 1960-х-1970-х годов активистки студенческого и, позднее, женского движения участвовали в различных акциях протеста — захвате университетских зданий, создании коммун альтернативного образа жизни, группах роста сознания и пр. Со временем, когда волна массового протеста пошла на спад, феминистское движение сосредоточилось на осмыслении оснований женского протеста и гендерного неравенства во всех сферах жизни. В рамках когнитивного протеста феминистского движения предметом критики становится эпистемология классической социологии. Эта эпистемология реконструируется как основа социальной системы и политического режима патриархата. Смена эпистемологической парадигмы позиционируется феминистками как существенная задача феминистского движения.

В-третьих, опыт женщин-исследовательниц определялся состоянием социологии в американских университетах 1960-х годов. В это время позитивистская социология занимает доминирующие позиции, количественные методы признаются единственно научными. Критика возникает в контексте тех сообществ, в которых работают исследовательницы — участницы демокра-

184

тического протеста новых левых и других движений. Феминистки проблематизируют свой профессиональный опыт: они обнаруживают несоответствие их личного опыта, их повседневного знания тому, что говорит о женщине социология, и тому, как она говорит (на «отцовском языке», по словам Дороти Смит) о женщине. В работе Методы патриархатного письма Д. Смит описывает отчуждение социологических профессиональных практик от опыта женщины-исследовательницы: «Социологический дискурс был чем-то вне меня, тем, что я должна была воспроизводить студентам».²²

Почему возникает такое отчуждение? Структурно-функциональной анализ утверждает, что разделение половых ролей и исполнение женщиной экспрессивной, а мужчиной — инструментальной ролей, функционально оправдано.²³ Такое разделение половых ролей объявляется нормой и условием стабильности социальной системы. Эти предписания не соответствовали знаниям и опыту женщин-исследовательниц, действующих в публичной сфере и выполняющих инструментальную роль.

Итак, многомерный женский опыт порождает потребность в формировании новой теории познания, новой методологии и новых исследовательских техник, поскольку классические образцы социологии оказались «гендерно-слепыми». Социологии вынесен приговор: она объявлена патриархатной наукой.

В течение двадцати лет феминистски ориентированные исследователи пытаются сделать социологию чувствительной к женскому опыту (или вообще к другому). Но как сделать патри-архатную науку иной? Как превратить ее из сферы подавления, эксплуатации и стратификации в область эмансипирующего знания? Как построить феминистскую эпистемологию? Если признается, что феминистское исследование — заинтересованное, субъективное и политизированное, то как возможна объективная, незаинтересованная, неполитизированная истина?

²² Смит Д. Социологическая теория. Методы патриархатного письма // Хре
стоматия феминистских текстов / Под ред. Здравомысловой Е., Темки-
ной А. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2000. С. 32.

²³ Т. Parsons, «The American Family: Its Relation to Personality and to the
Social Structure», in T. Parsons and R. Bales, Family, Socialization and
Interaction Process (New York: The Free Press, 1995).

В рамках феминистской теории сформировалось четыре эпистемологических ответа — феминистский эмпиризм, пози-ционизм, социальный конструктивизм и постмодернизм. Они сменяют друг друга по времени как когнитивные практики феминистского протеста и при этом сосуществуют в современном дискурсе. Феминистская эпистемология признает сосуществование разных эпистемологии (как и разных ветвей женского движения), не соглашающихся друг с другом относительно основ знания. На практике феминистки часто соединяют элементы разных эпистемологий, и это свидетельствует о том, что возможно не только работать в противоречиях, но и рефлексировать такую ситуацию. Не существует единой «истинной» эпистемологии — каждый может принимать во внимание конкретные цели исследования. Такую эпистемологию можно назвать номадической (то есть кочующей). Номадическая перспектива предполагает, что представления о познающем и познаваемом, об истинном и ложном могут быть разнообразными в зависимости от целей и задач исследования.

Рассмотрим поочередно четыре версии феминистской эпистемологии.

2) Феминистский эмпиризм — «включение женщин»

Эмпиризм как феминистская эпистемология представляет собой исследовательскую стратегию включения женщин в позитивистский дискурс (adding women — букв, «добавление женщин»).²⁴ «Эмпиристки» в духе либерального феминизма считают, что таким образом можно решить проблему непредставленности женского опыта в социальном знании.

Каким образом стратегия «включения женщин» решает эпистемологическую задачу феминизма? Лакмусовой бумажкой для идентификации позиции исследователя — субъекта познания — является формулировка предмета изучения и исследовательских задач. Исследователи задают вопросы, (бессознательно) исходя из социального опыта, ставшего фокусом их интереса. Самой постановкой вопроса они утверждают и воспроизводят этот опыт, хотя и проблематизируют его.

²⁴ Sandra Harding, «Introduction. Is there a Feminist Method?», in Sandra Harding, ed., Feminism and Methodology (Milton Keynes: Open University Press, 1987), pp. 1-14.

Например, мужчина-социолог в 1970-е годы ставит вопрос о механизмах политического участия, не обращая внимания на то, что на самом деле в условиях непредставленности женщин в политике он по существу исследует только мужское политическое участие. Способом преодоления односторонности такого исследования является добавление проблематики женского участия в политике в исследовательские проекты.

Можно выделить несколько способов «включения женщин» в социальное знание:

Первый способ — «физический»: включение женщин в сообщество социальных исследователей. Число женщин можно увеличить через, например, введение квот для женщин при поступлении в университет, через создание специальных условий, которые бы способствовали их обучению и квалификационному росту; иными словами, в духе либерального феминистского подхода надо изменить условия образования и профессионального продвижения женщин.

Однако С. Хардинг и Д. Смит²⁵ справедливо возражают этой позиции, утверждая, что такая «добавка» не изменяет эпистемологической ситуации: «включенные» женщины начинают говорить на языке основных социологических теорий, берут на вооружение существующий дискурс и его методологию. Они ассимилируют представления магистральной методологии о субъекте познания как бесстрастном, абстрактном, внеконтексту-альном и бестелесном мыслящем Homo. Интериоризируя это представление как собственную исследовательскую роль, они исключают собственный опыт. И хотя новое знание приобретается, оно не подрывает основу эпистемологического отношения, сформулированного в картезианской системе познания.

Другой вариант стратегии включения — формирование женской темы в ряде традиционных исследовательских областей, т. е. изучение женщин, внесших вклад в развитие общества под рубриками: «женщины в литературе», «женщины в истории», «женщины в политике», «женщины-лидеры общественного мнения».

²⁵ Sandra Harding, «Introduction. Is there a Feminist Method?», pp. 1-14; Смит Д. Социологическая теория. Методы патриархатного письма // Хрестоматия феминистских текстов / Под ред. Здравомысловой Е., Темкиной А. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2000. С. 29-63.

Однако и стратегия включения «женской темы» в социальные исследования не изменяет существующий порядок функционирования социального знания. Включение женщин в качестве объекта познания сохраняет жестко закрепленные гендерные практики в обществе. Изучаемые женщины — это женщины, чей вторичный статус воспроизводится патриархатным порядком.²⁶

Третий способ введения женщин в доминирующий дискурс — это изучение специфических женских опытов, прежде всего тех, которые связаны с депривациями: насилием, обездоленностью женщин, но не с позиции виктимизации, а с позиции переживания этих практик и их изменений («движенческой» позиции). Такой способ получил развитие в эпистемологии «позиционного» подхода, который будет рассмотрен далее.

Итак, феминистки эмпиристского направления остаются в рамках позитивизма. Субъект познания мыслится как объективный, добывающей столь же объективное знание и расширяющий его границы. Такая убежденность в возможности объективизма стала главным пунктом критики эмпиризма в других направлениях феминистской эпистемологии.

Дата добавления: 2014-11-29