Элементы обязательств из неосновательного обогащения

К элементам гражданского правоотношения, в том числе и обязательственного, принято относить его субъекты, предмет (объект) и юридическое содержание, т. е. права и обязанности его участников[49]. Приступим теперь к раскрытию содержания обязательств из неосновательного обогащения как одного из видов обязательственных правоотношений.

Субъекты обязательств из неосновательного обогащения. Если исходить из легального определения указанных обязательств, данного в п. 1 ст. 1102 ГК, то выявление их субъектного состава особых трудностей не вызывает. В качестве должника в этих обязательствах выступает лицо, в хозяйственной сфере которого без правового основания образовалась имущественная выгода, в качестве кредитора — лицо, за счет которого это произошло и которое в результате оказалось в убытке. Что касается обязанной стороны в обязательствах из неосновательного обогащения, то она определена достаточно точно и, по-видимому, охватывает все возможные случаи возникновения указанных обязательств. Сложнее обстоит дело с определением другой стороны — кредитора. Всегда ли в этом качестве выступает именно то лицо, за счет которого произошло неосновательное обогащение другой стороны? Как быть, например, когда институт обязательств из неосновательного обогащения используется для применения к неосновательно обогатившейся стороне конфискационных мер? Применение таких мер имеет место, когда в виде последствия недействительности сделки закон предусматривает либо недопущение реституции либо одностороннюю реституцию, т. е. взыскание в доход государства всего предмета сделки или его части (смет. 169 и 179 ГК). При применении указанных мер могут использоваться самые различные по своей юридической природе иски — и виндикационный, и деликтный, и кондикционный. Например, имущество, подлежащее изъятию в доход государства на основании ст. 169 ГК, за время нахождения его у лица, у которого имущество изымается, приносило доход. Этот доход может быть изъят Российской Федерацией в лице соответствующих органов (например, финансовых) по иску из неосновательного обогащения. Именно на такое понимание природы соответствующего иска ориентирует разъяснение, данное в постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. № 13/14 «О практике применения положений ГК РФ о процентах за пользование чужими денежными средствами»: «К требованиям о возврате исполненного по недействительной сделке на основании положения подп. 1 ст. 1103 Кодекса применяются правила об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (глава 60 Кодекса), если иное не предусмотрено законом или иными правовыми актами» (см. абз. 2 п. 27 постановления)[50]. Едва ли это разъяснение рассчитано лишь на требования, которые носят реституционный характер, хотя прямо в нем говорится только о них. Разумеется, к расширению круга кредиторов в обязательствах из неосновательного обогащения нужно относиться крайне осторожно. По общему правилу, в этом качестве могут выступать лишь те лица, за счет которых произошло неосновательное обогащение. Другие лица могут выступать в этом качестве только в случаях, прямо предусмотренных законом. Это органы государственной власти, представляющие казну (финансовые органы, налоговые органы, органы таможенного надзора, антимонопольные органы и ряд других), которые могут применить либо требовать применения санкций, предусмотренных гражданским и иными отраслями законодательства, в том числе ст. 169 и 179 ГК.

Предмет (объект) обязательств из неосновательного обогащения. Поведение участников рассматриваемых обязательств фокусируется на неосновательно приобретенном или сбереженном имуществе со всеми изменениями, которые оно претерпело или может претерпеть. Именно это имущество и составляет предмет кондикционных обязательств. Необходимо различать объект правового воздействия и объект, на который направлено доведение участников соответствующих правоотношений, будь то индивид или социальная общность. Реагировать на воздействие права может только поведение людей. В свою очередь, это поведение устремляется на предметы материального и духовного мира, с помощью которых происходит удовлетворение самых различных человеческих потребностей. Именно эти предметы (материальные и нематериальные блага) и выступают в качестве объектов (предметов) соответствующих правоотношений. Понятия «объект» и «предмет» правоотношения употребляются здесь как тождественные. Сказанное полностью распространяется и на правоотношения, порождаемые. обязательствами из неосновательного обогащения.

Предмет рассматриваемых обязательств не остается неизменным. Состояние имущества, образующего неосновательное обогащение, может улучшиться или ухудшиться, оно может приносить доход или, напротив, требовать затрат на его нормальное содержание. Но какие бы изменения в составе имущества и его стоимостном выражении ни произошли, это имущество выступает как предмет (объект) кондикционных обязательств. Необходимо, однако, чтобы имущество было определено родовыми признаками и сливалось с прочим имуществом обязанного лица. Если этого нет и имущество индивидуализировано, то требование о его возврате (здесь именно о возврате!) нельзя квалифицировать как требование из неосновательного обогащения. При отсутствии договорных отношений между истцом и ответчиком — это вещно-правовое требование об изъятии имущества из чужого незаконного владения. Требование из неосновательного обогащения (например, связанное с расчетами по доходам и расходам) может лишь его сопровождать.

Если неосновательное обогащение носит денежный характер, то предмет кондикционного обязательства распространяется, при наличии к тому оснований, не только на неправомерно удерживаемую денежную сумму, но и на проценты, подлежащие начислению в порядке ст. 395 ГК.

Содержание обязательств из неосновательного обогащения. Как уже отмечалось, юридическое содержание обязательств из неосновательного обогащения как одного из видов гражданских правоотношений составляют субъективные права и обязанности его участников. Других пластов содержания правоотношения мы здесь не затрагиваем. Исходя из определения субъективного права как меры возможного поведения и субъективной обязанности как меры должного поведения, попытаемся раскрыть содержание кондикционных обязательств. Будем при этом помнить, что в обоих случаях речь идет о мере юридически обеспеченного поведения.

Субъективное право кредитора в кондикционном обязательстве — это юридически обеспеченная возможность требовать возврата неосновательного обогащения со всеми доходами за вычетом падающих на него расходов. Соответственно этому субъективная обязанность должника в кондикционном обязательстве — это предписанная обязанному лицу мера должного поведения, которая выражается в возврате управомоченному лицу неосновательного обогащения со всеми доходами за вычетом падающих на него расходов. На первое место ставится обязанность в натуре вернуть потерпевшему имущество, составляющее неосновательное обогащение приобретателя. Ранее мы уже вели речь о том, в каких пределах требование, корреспондирующее этой обязанности, может квалифицироваться как требование о возврате неосновательного обогащения, а в каких ему должна быть дана иная юридическая квалификация. Удовлетворение требования о возврате неосновательного обогащения не зависит от того, знал или должен был знать приобретатель о неосновательности обогащения. Оно подлежит удовлетворению, хотя бы приобретатель о неосновательности обогащения не знал и не должен был знать. Иначе обстоит дело с удовлетворением требований, вызванных недостачей или ухудшением неосновательно приобретенного или сбереженного имущества. Если недостача или ухудшение указанного имущества произошли до того, как приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения, он отвечает за недостачу или ухудшение лишь тогда, когда они произошли вследствие его умысла или грубой неосторожности. За недостачу или ухудшение имущества, которые произошли вследствие простой неосторожности и тем более вследствие случайного стечения обстоятельств, приобретатель ответственности не несет. Риск недостачи или ухудшения имущества ложится здесь на потерпевшего. Если же недостача или ухудшение имущества произошли после того, как приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности обогащения, то он отвечает за всякие недостачу или ухудшение имущества. Иными словами, он отвечает за недостачу или ухудшение имущества, которые произошли не только вследствие его вины любой степени (в том числе и простой неосторожности), но и в результате случая. Открытым, однако, остается вопрос, отвечает ли приобретатель только за простой случай, который означает отсутствие вины, или также и за квалифицированный случай, т. е. за непреодолимую силу. Поскольку в законе говорится, что приобретатель отвечает за всякие случайные недостачу или ухудшение имущества, есть основания утверждать, что он отвечает и за непреодолимую силу. При этом и здесь речь может идти об ответственности, поскольку соответствующая обязанность возлагается на приобретателя, который знает или по крайней мере должен знать о неосновательности обогащения. Забегая вперед, отметим, что иск о возмещении стоимости недостачи или ухудшения имущества, кто бы ни выступал в качестве приобретателя и каковы ни были условия удовлетворения иска, следует квалифицировать как деликтный иск (см. ст. 1104 ГК).

В отличие от ст. 1104, которую мы разобрали, ст. 1105 рассчитана на ситуацию, при которой возврат в натуре имущества, определенного родовыми признаками, о чем идет речь в ст. 1104, а тем более индивидуально-определенного имущества, невозможен. В этом случае на приобретателя возлагается обязанность возместить потерпевшему действительную стоимость имущества, причем на момент его приобретения. Дело, однако, в том, что к моменту возмещения стоимости имущества она может измениться—либо уменьшиться, либо возрасти. Если стоимость имущества упала, то ее все равно надо возместить исходя из действительной стоимости имущества на момент его приобретения. Законодатель исходит здесь из того, что если бы имущество находилось в хозяйственной сфере потерпевшего, то он вовремя принял бы меры, чтобы обезопасить себя от обесценения имущества (например, реализовал его). Если же стоимость имущества по сравнению с той, какой она была в момент приобретения, возросла, то разница составляет убыток потерпевшего, который подлежит возмещению. В этой части иск потерпевшего следует квалифицировать как деликтный. Не так-то просто определить, на какой момент должна быть установлена стоимость имущества, если она возросла: на тот момент, когда приобретатель узнал о неосновательности обогащения, или на момент, когда к нему предъявлен иск, или, наконец, на момент вынесения судом решения об удовлетворении иска (ср. п. 1 ст. 1105 и п. 1 ст. 395 ГК). По-видимому, с учетом конкретных обстоятельств дела можно остановиться на любом из этих трех моментов, причем от этого зависит размер подлежащих возмещению убытков. Если приобретатель возместил стоимость имущества немедленно после того, как узнал о неосновательности обогащения, убытки возмещению не подлежат.

В п. 2 ст. 1105 ГК предусмотрена ситуация, когда лицо временно, но притом неосновательно пользовалось чужим имуществом без намерения его приобрести либо чужими услугами. В этом случае указанное лицо должно возместить потерпевшему то, что оно сберегло вследствие такого пользования, но уже на тот момент, когда пользование закончилось, и в том месте, где оно происходило. Колебания цены в ту или другую сторону здесь значения не имеют, цена пользования фиксируется на момент, когда пользование закончилось (завершилось). Учитывается при этом цена в том месте, где пользование происходило, а если оно происходило в разных местах, то в месте, где пользование закончилось.

Новой для обязательств из неосновательного обогащения является и ст. 1106, которая предусматривает последствия неосновательной передачи права другому лицу. Что имеется в виду? Лицу действительно принадлежит какое-либо право (например, право собственности или право кредитора по обязательству). Указанное лицо считает, что оно связано обязательством с каким-то другим лицом, хотя на самом деле этого обязательства либо вовсе нет, либо оно является недействительным. И вот во исполнение этого обязательства (несуществующего или недействительного) носитель права передает указанному лицу свое право, хотя оснований для этого не было. В этом случае лицо, передавшее право, может требовать восстановления прежнего положения, в том числе возвращения ему документов, удостоверяющих переданное право (ср. п. 2 ст. 385 ГК).

В ст. 1107 и 1108 ГК речь идет о возмещении потерпевшему неполученных доходов и о возмещении приобретателю затрат на имущество, подлежащее возврату. Но вначале обратим внимание на чисто техническую ошибку, допущенную при подготовке части второй ГК к опубликованию. В ст. 1108 ГК должна быть сделана отсылка не к ст. 1106, а к ст. 1107 ГК. Вернемся теперь к существу вопроса. Правила п. 1 ст. 1107 и ст. 1108 во многом перекликаются с тем, что записано в ст. 303 ПС. Судьба доходов и затрат (расходов) зависит от того, знал или должен был знать приобретатель о неосновательности обогащения. Если он об этом знал или во всяком случае должен был знать, то с этого момента он обязан возвратить или возместить потерпевшему все доходы, которые он извлек или должен был из имущества извлечь. С того же момента потерпевший обязан возместить приобретателю все необходимые затраты на содержание и сохранение имущества, которые он понес, с зачетом полученных приобретателем выгод. В дополнение к этим правилам ст. 1108 ГК устанавливает, что приобретатель утрачивает право на приобретение затрат, если он умышленно удерживал имущество, подлежащее возврату.

Особый интерес представляет правило п. 2 ст. 1107 ГК, согласно которому на сумму неосновательного денежного обогащения подлежат начислению проценты за пользование чужими средствами (ст. 395 ГК) с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств. Напомним, что ст. 395 ГК предусматривает начисление процентов за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица. Проценты подлежат уплате на сумму неправомерно используемых денежных средств. Размер процентов определяется существующей в данной местности учетной ставкой банковского процента на день исполнения денежного обязательства, а при взыскании долга в судебном порядке — на день предъявления иска либо на день вынесения решения. Проценты взимаются по день уплаты кредитору суммы денежного обязательства. Если причиненные кредитору убытки полностью не покрываются процентами, то кредитор может требовать от должника возмещения убытков в части, превышающей проценты.

Вопрос о правовой природе процентов по денежным обязательствам вызвал в юридической литературе оживленную полемику, предварительные итоги которой подведены в постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. № 13/14 «О практике применения положений ГК РФ и о процентах за пользование чужими денежными средствами».

По мнению М. Г. Розенберга, проценты годовые по денежным обязательствам являются особой понятийной категорией, которая не входит ни в понятие «убытки», ни в понятие «неустойка». Проценты годовые должны быть квалифицированы в качестве эквивалентного возмещения за пользование чужими денежными средствами. Эту характеристику процентов автор распространял и на проценты, которые могут быть взысканы по ст. 395 ГК за неправомерное пользование чужими денежными средствами[51]. Другие исследователи, в их числе Н. Д. Егоров, Д. Г. Лавров, И. Коптева, уплату процентов за неправомерное пользование чужими денежными средствами по п. 1 ст. 395 ГК квалифицируют как меру гражданско-правовой ответственности[52]. Н. Д. Егоров и Д. Г. Лавров проценты за неправомерное пользование чужими денежными средствами рассматривают как разновидность подлежащих взысканию в пользу кредитора убытков, размер которых определяется учетной ставкой банковского процента, а потому не нуждается в доказывании. Д. Г. Лавров полагает, что в данном случае применяется абстрактный метод исчисления убытков, поскольку таковых может и не быть. В то же время Н. Д. Егоров не относит проценты за неправомерное пользование чужими денежными средствами к законной неустойке, хотя соотношение подлежащих уплате процентов и убытков, которые могут быть взысканы с должника, и строится в п. 2 ст. 395 ГК по типу соотношения зачетной неустойки и убытков (см. абз. 1 п. 1 ст. 394 ГК). В совместном постановлении Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. правильно обращено внимание на различную юридическую природу процентов, взыскиваемых по денежным обязательствам. Взимание процентов по ст. 395 ГК следует отличать от взимания процентов по договору займа (ст. 809 ГК), кредитному договору (ст. 819 ГК) или коммерческому кредиту (ст. 823 ГК). Взимание процентов по ст. 395 ГК относится к мерам гражданско-правовой ответственности, а по договору займа, кредитному договору или коммерческому кредиту — не относится. Хотя в постановлении не дано квалификации процентов, взыскиваемых по ст. 395 ГК, ни как убытков, ни как законной неустойки, за судом признано право, учитывая компенсационную природу процентов, применительно к ст. 333 ГК, уменьшить ставку процентов, взыскиваемых в связи с просрочкой исполнения денежного обязательства[53]. На сумму

неосновательного обогащения проценты за пользование чужими денежными средствами подлежат начислению с того времени, когда приобретатель узнал или должен был узнать о неосновательности получения или сбережения денежных средств.

Требование об уплате процентов по ст. 395 ГК следует рассматривать как иск из неосновательного обогащения независимо от того, почему проценты подлежат начислению. Если проценты подлежат уплате вследствие неисполнения договорного обязательства, то иск об уплате основной суммы долга — это договорный иск, а иск об уплате процентов — это внедоговорный иск из неосновательного обогащения, который «сопровождает» договорный иск. При этом для квалификации исков не имеет значения, превышает ли размер процентов сумму основного долга или нет. Помимо требований о взыскании основной суммы долга и об уплате процентов, в соответствующих случаях, как уже отмечалось, может быть предъявлено требование о возмещении убытков в части, превышающей сумму процентов. Следует обратить внимание на то, что п. 1 ст. 395 ГК, в отличие от п. 2 ст. 1107 ГК, не ставит начисление процентов за пользование чужими средствами в зависимость от того, знал или должен был знать приобретатель о неосновательности получения или сбережения денежных средств. Налицо известная коллизия между п. 1 ст. 395 ГК и п. 2 ст. 1107 ГК. По-видимому, она вызвана тем, что законодатель вопрос о начислении процентов в п. 2 ст. 1107 ГК счел необходимым увязать с порядком расчетов по доходам и расходам при неосновательном обогащении (ср. п. 1 ст. 1107 и ст. 1108 ГК). Порядок этих расчетов прямо зависит от того, знал или должен был знать приобретатель о неосновательности обогащения. Но как бы там ни было, известное несоответствие правил п. 1 ст. 395 и п. 2 ст. 1107 ГК о начислении процентов имеет место.

Как же соотносятся в обязательстве из неосновательного обогащения такие его элементы, как содержание и объект (предмет)? Содержание обязательства составляют право кредитора и обязанность должника, т. е. мера возможного поведения, дозволенная кредитору, и мера должного поведения, предписанная должнику. Реализация этого поведения, в ходе которой происходит взаимодействие кредитора и должника, представляет собой осуществление прав и исполнение обязанностей, составляющих содержание обязательственного правоотношения. Таким образом, взаимодействие кредитора и должника — это не содержание правоотношения, а реализация его содержания. Поведение кредитора и должника направлено на перемещение имущественной выгоды из хозяйственной сферы одного лица, у которого она образовалась без правового основания, в хозяйственную сферу лица, которое на эту имущественную выгоду имеет право. Эта имущественная выгода и составляет объект (предмет) обязательств из неосновательного обогащения.

Дата добавления: 2014-11-29