Н. Власик. Наступил второй день войны — из Москвы ни слова, потом пришел третий, четвертый день снова ни слова

Цит. по: Логинов В. С. 120–121

Наступил второй день войны — из Москвы ни слова, потом пришел третий, четвертый день снова ни слова. Ни Молотов, ни Сталин не подают признаков жизни. Тогда мне еще не было известно, что в момент нападения немцев Сталин заперся, никого не принимал и никак не участвовал в решении государственных дел.

Майский И. М. (полпред в Лондоне). Воспоминания советского посла. М., 1965. С. 407

Насколько я помню, Сталин был очень потрясен случившимся — таким началом войны. Он категорически не допускал этой возможности. Размеры потрясения были связаны и с масштабом ответственности, а также и с тем, что Сталину, привыкшему к полному повиновению, к абсолютной власти, к отсутствию сопротивления своей воле, вдруг пришлось в первые же дни войны столкнуться с силой, которая в тот момент оказалась сильнее его. Ему была противопоставлена сила, с которой он в тот момент не мог совладать. Это было потрясение огромное, насколько я знаю, он несколько дней находился в состоянии, близком к прострации. Думаю, что с этим связано и то, что не он, а Молотов выступил по радио и говорил о начале войны, хотя естественно было бы ждать такого выступления именно Сталина.

И. Исаков.

Цит. по: Симонов К. С. 346

Однако есть же документы, в них зафиксировано все, чем занимался в те дни Сталин. Это, например, тетради, где регистрировались лица, побывавшие на приеме у него в Кремле. Это десятки людей — руководители страны и партии, военачальники, наркомы, директора заводов и другие лица, с утра до позднего вечера приходившие в кабинет Сталина по его вызову.

Аллилуев В. С. 123

В архиве ЦК КПСС хранятся тетради записи лиц, принятых И. В. Сталиным с 1927 по 1953 г. В них зафиксированы фамилии посетителей и время их пребывания в сталинском кабинете в Кремле (сохранена орфография документа. — Е. Г.)

«22 июня 1941 г.

1. т. Молотов вход в 5.45 м.

выход 12.05 м.

2. т. Берия вход 5.45 м.

выход 9.20 м.

3. т. Тимошенко вход в 5.45 м.

выход 8.30 м.

4. т. Мехлис вход в 5.45 м.

выход 8.30 м.

5. т. Жуков вход в 5.45 м.

выход 8.30

6. т. Маленков вход 7.30 м.

выход 9.20 м.

7. т. Микоян вход в 7.55 м.

выход 9.30 м.

8. т. Каганович Л. М. в 8.00 м.

выход 9.35 м.

9. т. Ворошилов вход 8.00 м.

выход 10.15 м.

10. т. Вышинский вход 7.30 м.

выход 10.40 м.

11. т. Кузнецов вход в 8.15 м.

выход 8.30 м.

12. т. Димитров вход 8.40 м.

выход 10.40 м.

13. т. Мануильский вход в 8.40 м.

выход 10.40 м.

14. т. Кузнецов вход 9.40 м.

выход 10.20 м.

15. т. Микоян вход 9.50 м.

выход 10.30 м.

16. т. Молотов вход в 12.25 м.

выход 16.45 м.

17. т. Ворошилов вход в [11].40 м.

выход 12.05 м.

18. т.Берия вход в 11.30м.

выход 12.00 м.

19. т. Маленков вход 11.30 м.

выход 12.00 м.

20. т. Ворошилов вход 12.30 м.

выход 16.45 м.

21. т. Микоян вход в 12.30 м.

выход 14.30 м.

22. т. Вышинский в 13.05 м.

выход 15.25 м.

23. т. Шапошников в 13.15 м.

выход 16.00 м.

24. т. Тимошенко в 14.00 м.

выход 16.00 м.

25. т. Жуков вход 14.00 м.

выход 16.00 м.

26. т. Ватутин вход 14.00 м.

выход 16.00 м.

27. т. Кузнецов вход 15.20 м.

выход 15.45 м.

28. т. Кулик вход 15.30 м.

выход 16.00 м.

29. т. Берия вход в 16.25 м.

выход 16.45 м.

Последние вышли в 16.45 м.»

Из тетради записи лиц, принятых И. В. Сталиным 21—28 июня 1941 г.

Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 216–217

Спрашиваю о 22 июня 1941 года:

— Был ли Сталин растерян? Говорят, никого не принимал?

— Ложь! Мы-то у него были... Нас принимал. Ночью мы собрались у Сталина, когда Молотов принимал Шуленбурга. Сталин каждому из нас сразу же дал задание — мне по транспорту, Микояну — по снабжению.

Л. Каганович.

Цит. по: Чуев Ф.³ С. 115

Г. А. Куманев: Лазарь Моисеевич, в 6-ом номере за этот год (1990) журнала Известия ЦК КПСС (Вы его, наверное, получаете) опубликовано содержание тетради записей лиц, принятых Сталиным с вечера 21 по 28июня 1941 г. И вот в записи за 22 июня дежурным отмечено, что в 8.00 часов к нему в кремлевский кабинет вошел т. Каганович Л.М., а вышел в 9.35, т.е. Вы находились у Сталина полтора часа.

Л. М. Каганович:Да, верно.

Г. А. Куманев:А каким Вы нашли Сталина в тот момент?

Л. М. Каганович:Собранным, спокойным, решительным.

Г. А. Куманев:Интересно, какие лично Вам он дал указания?

Л. М. Каганович: Очень много указаний я получил. Они показались мне весьма продуманными, деловыми и своевременными.

Г. А. Куманев: Вы пришли по своей инициативе или Сталин Вас вызвал?

Л. М. Каганович: Вызвал Сталин, он всех вызывал. Конечно, основной круг заданий мне был связан с работой железнодорожного транспорта. Эти поручения касались проблем максимального обеспечения перевозок оперативных, снабженческих, народнохозяйственных, а также и эвакуационных. Я ведь тогда был Министром путей сообщения СССР…

Куманев Г. С. 73

О неделе, проведенной Сталиным на Кунцевской даче в полнейшей отключке, пишут многие военачальники, министры, партийные функционеры. Однако немало и тех, кто видел вождя в то время и утверждают: да, он сильно переживал, даже изменился внешне, но о панике или о страхе не может быть и речи. О его работоспособности, собранности и энергии свидетельствуют записи в журнале, который вели сотрудники приемной, регистрировавшие принятых им лиц. 22 июня, в первый день воины, — 29 встреч, 23 июня — 21, 24-го — 20, 25-го — 29, 26-го — 28, 27-го — 30, 28-го — 21 встреча. Журнал бесстрастно фиксировал фамилии лиц, прошедших в кремлевский кабинет Сталина — того же Микояна, Вознесенского, главы Коминтерна Георгия Димитрова, маршалов, министров, идеологов. Указывается время каждой аудиенции — до 12, а то и до 1.30 ночи. Журнал, правда, рассекречен совсем недавно...

Зенькович Н.² С. 113

Когда началась война, рассказывает Молотов, он со Сталиным ездил в Наркомат обороны. С ними был Маленков и еще кто-то. Сталин довольно грубо разговаривал с Тимошенко и Жуковым.

— Он редко выходил из себя, — говорит Молотов.

Чуев Ф.¹ С. 55

Вечером 29 июня у Сталина в Кремле собрались Молотов, Маленков, я и Берия. Всех интересовало положение на Западном фронте, в Белоруссии. Но подробных данных о положении на территории этой республики тогда еще не поступило. Известно было только, что связи с войсками Западного фронта нет. Сталин позвонил в Наркомат обороны маршалу Тимошенко. Однако тот ничего конкретного о положении на западном направлении сказать не смог.

Встревоженный таким ходом дела, Сталин предложил всем нам поехать в Наркомат обороны и на месте разобраться с обстановкой. В кабинете наркома были Тимошенко, Жуков и Ватутин, Сталин держался спокойно, спрашивал, где командование фронта, какая имеется с ним связь. Жуков докладывал, что связь потеряна и за весь день восстановить ее не удалось. Потом Сталин другие вопросы задавал: почему допустили прорыв немцев, какие меры приняты к налаживанию связи и т.д. Жуков ответил, какие меры приняты, сказал, что послали людей, но сколько времени потребуется для восстановления связи — никто не знает. Очевидно, только в этот момент Сталин по-настоящему понял всю серьезность просчетов в оценке возможности, времени и последствий нападения Германии и ее союзников.

И все же около получаса поговорили довольно спокойно. Потом Сталин взорвался: что за Генеральный штаб, что за начальник Генштаба, который так растерялся, что не имеет связи с войсками, никого не представляет и никем не командует. Раз нет связи, Генштаб бессилен руководить. Жуков, конечно, не меньше Сталина переживал за состояние дел, и такой окрик Сталина был для него оскорбительным. И этот мужественный человек не выдержал, разрыдался как баба и быстро вышел в другую комнату. Молотов пошел за ним. Мы все были в удрученном состоянии. Минут через 5—10 Молотов привел внешне спокойного, но все еще с влажными глазами Жукова.

Дата добавления: 2014-11-29