Разум или материя?

Отрывая разум от мира, Декарт отделял разум от тела. Как следствие, роль и даже существование разума стало проблематичным. Как связаны разум и тело? Существует ли разум? Существует ли иные разумы?

Как связаны разум и тело? Первый вопрос касался того, как могут взаимодействовать разум и тело. Декарт предполагал, что это взаимодействие существует, тело служит душе окном в мир, а душа осуществляет контроль над телом. Однако он не смог удовлетворительно объяснить, как именно они взаимодействуют. На протяжении XIX в. большинство психологов придерживались психофизического параллелизма Лейбница. Хотя такая позиция предоставляла психологам для исследований «их собственное королевство» — сознание, она оставляла нерешенными мелкие проблемы, например, почему создается впечатление о взаимодействии разума и тела, а также о ценности исследований бессильного разума. К концу столетия психологи начали заменять бесцельные интроспективные исследования бессильного разума более полезным изучением поведения.

Существует ли разум? Одним из очевидных решений проблемы взаимодействия разума и мозга был материализм, отрицающий существование разума. На протяжении века научные открытия сделали дуализм менее, а материализм более внушающим доверие.

Вызов, брошенный материализмом, громче всех прозвучал для психологов из лагеря эмпиризма. Веря, что разум более фундаментален, чем материя, идеалисты расценивали материализм как пагубную ошибку, которую необходимо исправить, но для научных перспектив психологии идеализм создавал препятствия, поместив трансцендентальное Эго вне исследований. Эмпиризм был препятствием другого рода. Эмпирическая психология отождествляла разум с сознанием, что потенциально делало психологию одной из естественных наук. Но поскольку сознание представляет собой поверхность, плавающую над мозгом, а не личность, оно может быть просто каким-то мозговым процессом, и психологии грозит опасность однажды исчезнуть, слившись с физиологией. Идеалисты предполагали, что психология не наука, а эмпиризм и материализм — что она является наукой лишь временно.

Различные течения материализма постоянно возникали в психологии на протяжении целого столетия. Когда К. Л. Галл провозгласил, что мозг такой же орган разума, как желудок — орган пищеварения (см. ниже), его последователей объя-

70 Часть I. Введение

вили опасными материалистами. В конце XIX в., когда сторонники научной психологии стали устанавливать связь между сознанием и мозгом, они также вызвали многочисленные подозрения. В Соединенных Штатах, например, психологи старой школы — последователи шотландцев — почувствовали опасения и обвинили новых психологов — психологов, вдохновленных немецкой школой экспериментальной физиологии, — в пренебрежении заботой о душе, что есть, по их мнению, основная задача психологии.

Споры вокруг дарвинизма (см. главу 5) были связаны с материализмом. Происхождение людей от животных подразумевало, что мы тоже машины, лишенные души. Верному «сторожевому псу» Дарвина, Томасу Генри Гекели (1825-1895), принадлежит знаменитое (или печально известное) заявление о том, что сознание представляет собой бесполезный побочный продукт деятельности мозга. Джеймс в своей книге «Принципы психологии» отверг эту «теорию автоматов», утверждая, что адаптивной функцией сознания является выбор. Тем не менее он окончательно оставил психологию ради философии отчасти и из-за того, что не смог совместить свою веру в свободную волю с убеждением, выраженным в «Принципах...», будто наука психология должна быть «церебральной», т. е. приверженной прочной связи между разумом и мозгом (см. главу 5). Позднее Джеймс погрузился в физические исследования в парадоксальной попытке использовать научные средства (эмпирические исследования) для того, чтобы доказать религиозный постулат о существовании души.

По большей части кажущаяся угроза материализма проистекала из господствующей концепции машин. Если принять картезианскую идею, согласно которой животные представляют собой машины, и затем прийти к выводу, что, согласно мнению Дарвина, мы не что иное, как животное, неизбежно придется прийти и к заключению о том, что мы — машины, которые не в состоянии контролировать собственное поведение. Намерение — гибкое преследование цели при встрече с препятствиями — выглядит, подобно исчезающей личности Юма, — иллюзией, нуждающейся в объяснении. Такой точки зрения придерживались большинство бихе-виористов в XX столетии.

Но компьютер разрушил декартовский образ машины как часового механизма. Программа компьютера, играющего в шахматы, имеет цель, победу, и генерирует множество ходов, из которых отбирает самые перспективные. Представление о людях, как о машинах, принятое сегодня в когнитивной науке, не противоречит признанию того, что у них есть цели и они осуществляют выбор. Тем не менее компьютерная модель разума не решает проблемы сознательного опыта. Остается неясным, каким образом материя порождает сознание. Можно поставить вопрос и более радикально, как это сделал Джеймс в 1905 г.: «Существует ли сознание?»

Существуют ли другие разумы, кроме моего собственного? Отделяя разум от мира и от тела, Декарт сделал проблематичным существование разумов других людей. С картезианской точки зрения, разум представляет собой частное сознание. Но как я могу знать, обладают ли другие люди разумом? Декарт отвечал, что я знаю внутри себя, что я мыслю и что я выражаю свои мысли с помощью языка. Следовательно, любое существо, обладающее языком, обладает также и мыслящей душой. Поскольку только у людей есть язык, только люди имеют душу.

Глава 2. Заложение основ 71

В XIX в. эволюционное учение разрушило четкую декартовскую границу между человеком и животными. Возникла психология животных, представители которой под предводительством Джорджа Джона Романеса (1848-1894), К. Ллойда Моргана (1852-1936) и самого Чарльза Дарвина начали поиски разума у животных, создавая поле для сравнительной психологии. Вскоре они обнаружили соответствие своих открытий картезианскому механизму. Животные не реагировали на раздражители неизменными рефлексами, но могли научаться новому адаптивному поведению для достижения своих целей. Первые сравнительные психологи верили, что животные, так же как и люди, обладают сознанием (разумом) и, следовательно, не являются машинами. Некоторые влиятельные психологи начала XX в., например Толлмен, соглашались с этим, хотя ссылались скорее на намерения и познание, а не на разум или сознание. Тем не менее большинство психологов пошли по пути Торндайка и Халла (1884-1952), считавших, что животные (и люди) представляют собой машины. Они предложили теории поведения, основанные на рефлексе раздражитель-ответ, которые позволяли дать объяснение, не прибегая к цели (см. главы 7 и 8).

Дата добавления: 2014-11-29