На лаврах

Порри снилось, что он маленький транзистор в плате, выполненной по 0.13-микронной технологии. Он лежит и ждет, когда придет сигнал. После этого нужно быстро — очень быстро — изменить ноль на единицу или единицу на ноль. Но сигнала все нет. Порри раскрыл глаза и понял, что он не в плате, а в палате.

В окно весело светило неприветливое зимнее солнышко. Пахло спиртом. К спинке кровати была прикручена табличка, похожая на ту, которую Гаттер видел на больничной койке Мергионы.

Порри перегнулся через спинку, чтобы прочитать диагноз. Табличка гласила:

Порри Гаттер

Spit. Ustal.

Колдовскую медицину начинали преподавать только на третьем курсе, поэтому латынь Гаттеру ничего не сказала.

Запах спирта усилился, и в палату вошла мадам Камфри с подносом в руках.

— Проснулся, победитель Мордевольта? — спросила главврач, снимая крышку с тарелки овсяного пудинга. — Давай-ка поешь, герой.

— Герой… — пробормотал Порри, припоминая подробности собственной госпитализации, — брякнулся в обморок, как девчонка.

— Это ничего, — успокоила мальчика Камфри, — даже в самых продаваемых книгах главные герои время от времени теряют сознание на пару-тройку месяцев. А потом к ним приходят друзья и толково рассказывают, чем все закончилось[125].

В подтверждение ее слов из-за занавески выскользнула Мергиона в белом маскхалате.

— Привет, Мерги! — обрадовался Порри. — А как ты узнала, что я уже проснулся?

— У меня свои источники, — таинственно ответила девочка, но мадам главврач рассмеялась.

— Слушай ты ее больше, эта ниндзя каждые пять минут тут объявляется, — сказала она, тактично выходя в коридор.

— Представляешь, — с места в карьер начала Пейджер, — Оливье Форест наловчился подделывать твою подпись! И даже успел продать пару десятков "личных автографов Гаттера", прежде чем я…

— Какой Форест? Мерги, ты о чем? — опешил Порри. — Ты про главное расскажи! В Мордевольта я хоть попал?

— Еще как попал! От него только плащ с дыркой остался и ошметки трубы! Их еле-еле за рамой от зеркала разыскали. А чего ты не ешь?

— Слушай, — сказал притихший Гаттер, — я ведь человека убил.

— Это еще вопрос, человек он или так, призрак, — возразила Мерги, — от человека что-нибудь посущественнее осталось бы.

— А он успел выстрелить из Трубы?

— Сейчас проверим, — прищурилась Пейджер. — Ну-ка, колдани-ка.

— Пропеллериус, — послушно сказал Гаттер.

Тарелка с пудингом приподнялась над подносом и крутанулась вокруг своей оси.

— Хоп! — сказала Мергиона, ловко поймав собравшийся полетать пудинг и вернув его на тарелку. — А теперь я.

Девочка насупила брови, уставилась на поднос и строго приказала:

— Кувыркомус!

Поднос заклинание проигнорировал.

— Понятно, — загрустил Порри. — Прости, Мерги. Надо было мне не торопиться стрелять, а сначала…

— Порри, перестань, — отмахнулась Пейджер. — Это просто счастье, что Мордевольт в нас не выстрелил. Скорее всего, это действительно был призрак, а получить магическую силу привидения — спасибо, не надо[126].

— А-а-а, — облегченно протянул Гаттер. — А что Сен?

— А что Сен? Его теперь все Шалтаем-Болтаем дразнят, он в библиотеке отсиживается. Кряко такую газетищу наколдовал от радости, что всем ректоратом еле расколдовали. "Да здравствует Порри! Да здравствует Гаттер! Кто Порри не любит, тот провокатор!" — продекламировала Мергиона.

— Да при чем тут Кряк? Ты про ту ночь расскажи!

Постепенно, пресекая попытки Мергионы углубиться в побочные темы (например, каким именно приемом она пресекла махинации Оливье Фореста), удалось восстановить картину происшедшего.

Почти сразу же после финального выстрела Порри в зал ворвался Бубльгум, которого подняла на ноги сработавшая сигнализация. Потом подоспели деканы и мадам Камфри, которая как раз дежурила. МакКанарейкл при виде бездыханного Гаттера впала в истерику.

— Бубль ей говорит: "Мисс Сьюзан! Почините Философа, как в прошлый раз", — щебетала Мергиона, отщипывая кусочки от больничного пудинга. — А та в слезы: "Я не буду его чинить! Я не могу! Оставьте меня!" Ну тут Лужж и говорит: "А давайте я!", все сгреб в свой магический шар и пошел. Правда, недалеко. Вышел в коридор, хлопнул себя по лбу и сказал: "За каким чертекаком я его тащу с собой?" Потом вернулся и за три минуты восстановил Каменного Философа. Бубльгум к тому времени уже трансгрессировал в высшие сферы, и Лужж даже не смог никому похвастаться.

— Куда Бубльгум трансгрессировал?

— Он сказал: "У меня срочное дело в высших сферах". И смылся прямо из Зала. Сказал не ждать, праздновать без него.

— Праздновать?

— А, ну да, ты же не знаешь! В честь такого дела у нас через неделю бал-маскарад-соревнование. Всякие там эстафеты, бег в бездонных мешках, "Заколдуй меня" с завязанными глазами, соревнования шпагоглотателей. Почти все готовила Канарейка, а ректор только вчера объявился, — Мергиона перешла на таинственный тон, — уставший, исхудавший, злой. Что-то у него там не заладилось. Две недели проторчал в своих высших сферах…

— Как две недели? — Порри даже подпрыгнул на кровати. — Не может быть!

— Ну, может, чуть меньше, — Мерги подняла глаза к потолку. — Он прямо из зала трансгрессировал… или левитировал… короче, пропал неизвестно как. Я не видела. Это было первого декабря. А вернулся он вчера, двенадцатого.

— Так я что, тринадцать дней проспал?!

— Ну да. Круто, правда?[127] Да ты ешь, ешь, тебе силы восстанавливать надо! Кстати, очень вкусно, — Мергиона отправила в рот очередной кусок пудинга. — А где был Бубльгум, вообще непонятно. Лужж его не нашел, хотя целый день в трансе провисел. И в ближнем Астрале, и в дальнем — пусто. Лужж говорит: "Ну Бубльгум, ну сила! Неужели в параллельный Астрал ушел?" Зато Браунинг отыскался.

— Да ну! И где же он?

— Затихарился в Марианской впадине, переосмысливает смысл жизни. Лужж сказал, что сейчас его лучше не трогать.

— Мерги, — поинтересовался Порри, пододвигая поближе пудинг, от которого взволнованная Пейджер отщипала уже три четверти, — а откуда ты все знаешь?

— У стен есть уши, — заметила рыжая ниндзя. — А если ушей нет, их всегда можно соорудить.

— А как ты управилась с Черной Рукой?

Мергиона просияла:

— О! Поначалу она меня взяла в оборот. Я, конечно, умею заламывать любые руки, но этот чертов протез и заломить-то не за что было! Короче, дрались с переменным успехом. А потом эта зараза начала меня щекотать. А я щекотки ужас как боюсь! И никак ее не вытренирую. Никакая медитация не помогает. Единственное мое слабое место. Не считая ушей[128]. Кстати, Порри, ты обещал дергать меня…

— Мерги, не отвлекайся, — кротко произнес Гаттер.

— Ну, короче, когда она начала щекотать, я ее за палец укусила. А потом все бабахнуло. Смотрю — она лежит. И я сижу. А тут народ набежал — ректорат, ментодеры…

— Что же эти ментодеры сразу не прибежали, — проворчал Порри, принимаясь за остатки обеда, — когда я там с Мордевольтом воевал?

— Ох, и влетело этим дуракам пятнистым! Они же с поста ушли. Бубльгум на них наорал. А они, представляешь, говорят, что это он сам их с поста и отправил. А он кричит: "Как я вас мог снять, если я даже мимо не проходил, а сразу в Зал трансгрессировал?". Под горячую руку всех повыгонял, один остался в Зале и чего-то там проверял. А потом прямо оттуда и улетучился.

— Как-то странно это, — нахмурился Гаттер. — Ментодеры врать не умеют[129]. Слу-у-ушай, — изумленно протянул мальчик, — а вдруг Бубльгум действительно спровадил ментодеров, чтобы они не спугнули Мордевольта?

— Порри, ты уверен, что к тебе полностью вернулось сознание? — сухо спросила Пейджер. — Ты что, думаешь, Бубльгум стоял и спокойно смотрел, как мы бьемся? Этого не может быть! Это… это… жестоко!

— Ну так если бы дело пошло совсем плохо, Бубльгум бы сразу вмешался… — начал Порри, но увидев выражение лица Мергионы, понял, что продолжать не стоит. — Извини. Что-то я действительно расфантазировался…

Мер покачала головой, хотела что-то сказать, но тоже передумала.

— Тебе надо больше есть, — наконец произнесла она. — И пить. Что это у тебя, кисель?

Не дожидаясь приглашения, Победительница Черных Протезов жадно припала к носику больничного чайника. За этим занятием ее и застукала мадам Камфри.

— Мало того, что я тебя в неприемное время впустила, — возмутилась главврач, — так ты еще и пациентов объедаешь? А что я другим больным скажу? Кыш отсюда!

Мергиона ловко увернулась от цепких врачебных пальцев, для эффекта немножко пробежалась по стене и юркнула за занавеску.

— А что, — спросил Порри, — теперь больница не пустая?

— Обижаешь, — мадам Камфри гордо высморкалась и принялась убирать посуду, — это тебе отдельную комнату выделили, а так все палаты битком. Астральная простуда, магические вывихи, волшебные ожоги и даже один совершенно чудесный перелом. Сразу видно, началась нормальная мирная жизнь!

Колдунья просто лучилась счастьем.

— Дружок твой, Малхой фамилия, так тот даже специально себе палец выбил, чтобы, значит, быть с тобой рядом. Давай я его к тебе переведу!

— Нет-нет! — Порри так разволновался, что чуть не упал с кровати. — Меня вполне устраивает отдельная палата.

— Тебя-то устраивает, а мне куда всех желающих разложить? Уже в коридорах спят. Тебе — отдельную, министерскому колдуну — отдельную, Руке этой, не к ночи будет помянута, — и то персональный кабинет.

— Чьей руке? — не понял мальчик.

— А я знаю? Принесли какую-то обгорелую конечность, всю покусанную, — лечи, говорят! А как лечить? Ну, мажу потихоньку зеленкой.

В голове Порри тут же пронеслось: "Рука — это пальцы, а пальцы — это отпечатки!" Неудержимо потянуло дактилоскопировать.

— Мадам! — как можно вежливее сказал Гаттер. — Я думаю, одну из палат вполне можно освободить. Например, положите вместе со мной… хоть бы эту самую Руку!

Камфри остановилась в дверях. Лицо ее выражало сомнение.

— Не знаю… Это, наверное, не положено. Да и опасно.

— Я Мордевольта целиком победил, — обиженно проговорил Порри, — а тут всего лишь рука!

— Ладно, — решилась колдунья, — только если что, ты сам попросил!

Гаттер остался в одиночестве раздумывать о собственной глупости. Одно дело мочить Мордевольта с большой дистанции из протонного излучателя, и совсем другое — оставаться один на один со штуковиной, которая на равных дралась с самой Мергионой Пейджер. Да и кому теперь нужны эти отпечатки?

Но отказываться было еще глупее.

Черную Руку мадам несла перед собой на некотором расстоянии, словно младенца без памперсов. Запах спиртного был явно сильнее, чем пять минут назад.

— Знакомься. Рука, — сказала она, брезгливо опустила конечность на соседнюю койку и быстро вышла.

Порри осторожно оглядел новую соседку. Рука лежала совершенно неподвижно, даже пульс на запястье не бился. Узор на подушечках показался Гаттеру знакомым, но без инструментов он не мог ничего утверждать наверняка. Кое-где виднелись неубедительные пятна зеленки.

После пятиминутного внешнего осмотра Порри решился дотронуться до иссиня-черной конечности. Она никак не среагировала. Потыкав для верности Руку пальцем, мальчик приподнял ее и осмотрел со всех сторон. Пейджер свое дело знала — в некоторых местах кожа была прокушена насквозь, а с внешней стороны запястья и вовсе разодрана острыми коготками Мерги. "А если бы я ей еще уши натренировал?" — с невольным содроганием подумал Гаттер.

Присмотревшись, Порри обнаружил, что сквозь разрывы кожи что-то поблескивает. Мальчик раздвинул края раны, и ему сразу полегчало.

Зловещая левая Черная Рука, верный друг и помощник Мордевольта, фактически его правая рука, оказалась обычным радиоуправляемым биороботом с высокой степенью автономности. Под кожей обнаружились не отвратительные внутренности монстра, а милые сердцу Гаттера микросхемы, антенны и аккумуляторы. В качестве двигателя использовалось старое доброе заклинание Геликоптерус. Немного повозившись (пришлось воспользоваться больничным термометром), Порри уточнил первоначальный диагноз — Рука управлялась не по радио, а голосом. Во всяком случае, в нее был вмонтирован микрофон, от которого шли провода к процессорному блоку.

Порри решил проверить догадку:

— Лежать! — скомандовал он. Рука осталась лежать. Гаттер почесал затылок, не поняв, выполнила Рука команду или нет.

— Что он там тебе говорил? — пробормотал мальчик. — Лететь! Сидеть! Взять! К ноге! Голос[130]!

Протез по-прежнему выполнял команду "Лежать". Порри проверил питание — его довольно ощутимо долбануло током. Видимых повреждений в цепи не обнаружилось. Тем не менее, Черная Рука по-прежнему не реагировала на команды.

— Не хочешь меня слушать? — размышлял вслух Гаттер, придирчиво изучая схему. — А что это за штучка у тебя после микрофона? А не анализатор ли это голоса? А если мы его отключим? А теперь соединим микрофон с блоком управления напрямую? Так. Попробуем. Взять!

И Черная Рука взяла. Резким движением она схватила мальчика за шиворот, приподняла над кроватью и потащила к окну.

— Стой! — завопил Порри, и конечность замерла в воздухе. — Положи меня, пожалуйста, назад.

Протез поерзал, но команду не выполнил.

— Слишком сложно для биоробота? — поинтересовался осмелевший Порри. — Положить!

Рука разжалась, и Гаттер брякнулся на пол.

Дальнейшие эксперименты показали, что Черная Рука знает только несложные команды: "Взять!", "Положить!", "Повесить!" и тому подобные. Возможно, в ее арсенале было еще что-нибудь типа "Задушить!" или "Проткнуть пальцем глаз!", но Порри решил пока не проверять. Поупражнявшись, он вмонтировал анализатор на место — от греха подальше. Ему вовсе не хотелось, чтобы Рука набросилась на посетителя после безобидного предложения взять добавки пудинга.

Через полчаса угрюмый санитар-лепрекон притащил обед (суп из перловки и запеканка из чего бы вы думали?), а еще через час начались приемные часы.

Только теперь Гаттер осознал, что такое всенародная известность. С детства он уже привык к шепоту за спиной ("Это тот самый, который Мордевольта!"), однако к восхищенным фанаткам с охапками цветов оказался не готов. Старшекурсники считали своим долгом подойти и мужественно хлопнуть Порри по плечу. Уже после пятнадцатого хлопка герой начал абсолютно искренне стискивать зубы, чтобы не вскрикивать от боли. Оливье Форест принялся туманно излагать основы коммерческого предприятия, которое сулило грандиозные прибыли. Родная сестра Гингема оккупировала табуретку у изголовья героя и поминутно поправляла ему подушку. Но хуже всех оказались Кряко со товарищи. Они судорожно вцепились в спинку кровати и начинали голосить, как только Гаттер открывал рот:

— Тихо! Порри говорить будет!

— Нет-нет, все нормально, продолжайте, — с досадой бормотал Победитель Мордевольтов, который просто собирался зевнуть.

К счастью, скоро появился Сен, который мгновенно оценил ситуацию и куда-то исчез. Через минуту вошла очень довольная мадам Камфри со словами:

— Вот здорово! А я все думала, как мне вам всем прививки от чертова гриппа[131] сделать! Не расходитесь, я сейчас за шприцами схожу.

При слове "шприцы" энтузиазм на лицах посетителей сменился некоторой растерянностью. Как только дверь за врачихой закрылась, фанаты и фанатки, радостно пожелав герою побыстрее вернуться в строй, разбежались. Только несгибаемые Кряко, Грэбб и Койл продолжали нести бессменную вахту, но тут подоспела Мергиона и все устроилось более-менее бескровно.

— Ну что? — спросил Сен, входя в опустевшую палату. — Как настроение? Могу я присесть?

— Конечно, — ответил Порри и спохватился, — только не на соседнюю койку, там Черная Рука.

— Вот она где! — хищно оскалилась Мерги. — Ну я с ней сейчас разберусь!

— Я уже разобрался, — сказал Гаттер. — Она не живая. Это робот. Терминатора помнишь?

Мергиона презрительно скривила губы:

— Тоскливый дядька. С ним и не поговоришь толком.

— Так вот, эта рука — это как Терминатор, только не весь, а только рука.

— Браво, — вступил в беседу Аесли, — меня всегда восхищала твоя способность четко и ясно формулировать мысли. Значит, эта механическая штука сначала сделала из меня Шалтая-Болтая, а потом едва не придушила Мерги?

Порри с удовольствием подробно объяснил устройство биоробота и даже продемонстрировал его в деле, временно демонтировав анализатор голоса.

— Впечатляет, — прохрипел Сен, потирая шею и наблюдая, как его друг снова заделывает анализатор на место. — Надо извиниться перед Клинчем. Он, кстати, в соседней палате. Навестим?

В коридоре друзья увидели живописную парочку: Харлей вел под руку Фантома Асса.

— А что делать? — задушевно восклицал несостоявшийся психоаналитик[132]. — Жизнь-то продолжается!

— Зачем? — пробормотал Асс. — Зачем?

— Смысл жизни обычно скрыт от нас. А как вы думаете? А вот попытайтесь вспомнить тот момент, когда вы впервые осознали, что ваша мать — ведьма?

— Зачем? — спросил бывший волшебник.

— А что делать?

— Зачем?

— А как вы думаете?

Диалог обещал быть продуктивным. Гаттер проскользнул мимо, торопливо кивнув Харлею. На развалины, оставшиеся от прежнего Асса, нельзя было смотреть без жалости.

Зато майор в отставке выглядел гораздо лучше, чем при их последней встрече. Ноги почти приняли нормальный вид, черные метки были аккуратно смазаны зеленкой, а главное, он перестал дергаться и шарахаться от собственной тени.

— Здорово, герой! — приветствовал Мистер мальчика. — Вернее, дважды герой! Два раза Мордевольта завалить — это почище покушения на Цезаря!

— Вы убили Юлия Цезаря? — поразился начитанный Сен.

— Зачем? Мы его охраняли. Просто в тот день была не моя смена. А тебе, Порри, как дважды герою, должны бюст на родине отлить! Почесть. Сам придумал.

— Так а что там с Цезарем? — не унимался Сен.

— Цезарь — это так, подхалтурили малость. Попросил один мужик. Болтливый, вроде тебя, Аесли. Хотя папа его, наверное, заикался. Так парня и звали, по-заикастому, — Цы-цырон. Но мне больше другой случай помнится…

И бывший спецназовец разразился увлекательнейшей историей о том, как они под эгидой Интерпола[133] пресекали попытки контрабанды золотого руна в Грецию.

Рассказ продолжался весь ужин, который Гаттеру принесли прямо в палату завхоза. Сытость и обилие впечатлений взяли свое, и Дважды Герой уснул прямо на койке майора в обнимку с подушкой цвета хаки. Последнее, что он слышал, был зычный голос Клинча:

— "Сцилла! Сцилла! Я Харибда!" Это позывные. Сам придумал.

Глава 23

Дата добавления: 2014-11-28