Психология массовых коммуникаций 6 страница

Можно найти множество примеров эмоциональной инфекции (emotional contagion), посредством которой мы начинаем неосознанно подражать в своей речи и поведении кому-то из окружающих (Hat-field, Cacioppo & Rapson, 1992, 1993). Следствием этой имитации становится эмоциональная конвергенция с человеком, которому подражают. Объекты подражания намного чаще берутся из телепередач, чем из реальной жизни.

ГОТОВНОСТЬ ПОВЕРИТЬ

Подобно кино или театру, телевидение использует негласную социальную договоренность, выражающуюся в готовности поверить: мы «на короткое время принимаем персонажей, которых мы видим... за реально существующих людей, благодаря чему можем идентифицировать себя с ними, испытывая их радости и печали» (Esslin, 1982, р. 33). Когда мы смотрим Mad About You («Без ума от тебя»), то знаем, что актеры Пол Райзер (Paul Reiser) и Хелен Хант (Helen Hunt) в действительности не являются мужем и женой, но согласны закрыть на это глаза и воспринимаем их как супружескую пару. Поскольку телесериал длится, как правило, очень долго (часто несколько лет, если передача пользуется успехом), телезрителям требуется напрягать свою фантазию в гораздо большей степени, чем тем, кто смотрит двухчасовой кинофильм или театральную пьесу. Возможно, на заре телевидения создатели фильмов сомневались в том, что зрители способны заходить в своей вере столь далеко. Во многих ранних телесериалах роли супругов исполняли актеры, которые действительно состояли в брачных отношениях: Лусилл Болл (Lucille Ball) и Дези Арнас (Desi Arnaz), Джордж Берне (George Burns) и Грейси Аллен (Grade Alien), Джек Бенни (Jack Benny) и Мэри Ливингстон (Mary Livingston), Оззи (Ozzie) и Хэрриет Нелсон (Harriet Nelson). Однако, начиная с 50-х годов, это явление стало редкостью.

Иногда люди продолжают верить во что-то столь долго, что грань между фантазией и реальностью оказывается стертой. Маленьким детям трудно понять различие между актерами и персонажами, которых те изображают (Dorr, 1980; Fitch et al., 1993), но с этой проблемой сталкиваются не только дети. Как известно любому актеру, занятому в сериале, взрослые поклонники часто просят дать медицинские советы артиста, исполняющего роль врача, или бросают негодующие реплики в адрес артистки, играющей отрицательного персонажа в какой-нибудь мыльной опере. Подобные фантазии поддерживаются выпуском дополнительных серий фильма, в которых один и тот же персонаж переходит из одной серии в другую; например, доктор Фрейзер Крейн (Frasier Crane) первоначально исполнял в Cheers лишь второстепенную роль. Персонажи детских мультфильмов или кукольных шоу, такие, как Микки Маус, Большая птица, кот Гарфилд или динозавр Барни, могут появляться в рекламе, в виде игрушек и при приготовлении детских обедов в ресторанах – все это должно поддерживать веру в их реальное существование.

Иногда телевидение может изобразить реальность в настолько неприглядном свете, что становится трудно закрывать на нее глаза. В модуле 2.5 обсуждаются предполагавшиеся и подлинные последствия одного нашумевшего телефильма, посвященного ядерной войне.

Модуль 2.5. ЯДЕРНАЯ ВОЙНА НА ТЕЛЕЭКРАНЕ

Телефильм The Day After («На следующий день»), показанный в 1983 г. компанией ABC и изображающий последствия ядерной атаки на американском Среднем Западе, стал одним из наиболее ярких телевизионных событий 80-х годов. Уже само его ожидание превратилось в событие, настолько широко обсуждаемое в СМИ, что конкурирующая компания СВС пошла на беспрецедентный шаг, сделав тему ажиотажа вокруг фильма одним из главных сообщений своей передачи «60 минут», демонстрировавшейся за час до показа фильма. Фильм стал и политическим событием. Антиядерные организации призывали людей посмотреть фильм, тогда как консерваторы клеймили его как запрещенный прием, применяемый с целью обработки общественного мнения по вопросам контроля над вооружениями. Специалисты в области психического здоровья беспокоились по поводу того воздействия, которое фильм может произвести на впечатлительных юношей и девушек, и советовали людям смотреть его только группами, а маленьких детей вообще не пускать к телеэкрану. Широкое освещение фильма в СМИ, разумеется, обеспечило ему огромную аудиторию, превысившую 100 миллионов человек и являющуюся на сегодняшний день рекордной для телефильма.

Психологи Сколфилд и Павелчак (Scholfield & Pavelchak, 1985) провели тщательное исследование воздействия, которое произвел на людей показ этой противоречивой картины. Вопреки отдельным опасениям и надеждам, она лишь незначительно повлияла на установки людей в отношении контроля над вооружениями и родственных вопросов. Аргументы, подобные возможной неудаче политики «сдерживания путем устрашения», широко обсуждались в СМИ и ранее и не стали чем-то новым для большинства зрителей. Многим людям показалось, что, несмотря на все показанные ужасы, изображение в фильме последствий ядерного нападения было в действительности менее страшным, чем ожидали взбудораженные предшествующей рекламой зрители, и сам он, в общем-то, напоминал многие фильмы-катастрофы или фильмы ужасов. Однако фильм все-таки возымел свое действие. Зрители стали чаще интересоваться вопросами, касающимися ядерного оружия, и принимать большее участие в деятельности антивоенных организаций. После просмотра фильма вдвое большее число людей, чем до его показа, сообщили о том, что они задумываются о ядерной войне.

ИДЕНТИФИКАЦИЯ

Эмоциональное участие, которое вызывает у нас какая-то телепередача, частично зависит от того, в какой степени мы идентифицируем себя с персонажем (т. е. мысленно сравниваем себя с ним и представляем себя на его месте). Легче идентифицировать себя с персонажами, с которыми у нас много общего, хотя это условие и не является обязательным. Большинство хороших мелодрам отличает определенная универсальность. Например, огромное число американцев, в большинстве своем белых, никто из которых не был рабом, оказались растроганы историческим мини сериалом Roots («Корни»), повествующем о нескольких поколениях афро-американской семьи, начавшей свою жизнь в рабстве. Очевидно, человеческие качества действующих лиц были переданы столь умело, что зрители смогли эмоционально идентифицировать себя с персонажами, хотя сами никогда не попадали в подобные ситуации.

Изображаемая в СМИ реальность воспринимается нами в большей степени, если наше отождествление себя с персонажами таково, что последние становятся значимыми фигурами в нашей собственной жизни (Potter, 1988). Мы чаше подражаем поведению и следуем установкам тех персонажей, с которыми себя идентифицируем. Вот почему антисоциальные последствия принимают более серьезный характер в том случае, когда зрители становятся свидетелем насилия, совершаемого положительными, а не отрицательными героями.

ЭМПАТИЯ

Эмпатия – это «способность понимать чувства другого человека и проникаться ими» (D. G. Myers, 1992, р. 641). Эмпатию можно рассматривать в качестве эмоциональной идентификации, и она является очень важным фактором, влияющим на удовольствие, которое нам доставляют СМИ. Мы получаем большее удовольствие от комедии, если можем испытывать некоторые из чувств, переживаемых ее героями. Мы наслаждаемся бейсбольным матчем в большей степени, если играли в бейсбол сами и нам знакомо то напряжение, которое испытывает отбивающий в конце девятой подачи, когда из игры уже выведены два его партнера, а команда отстает на одну перебежку.

В случае СМИ (Zillmann, 1991 b) эмпатия несколько уменьшается за счет того положения относительного всеведения, в котором мы находимся в сравнении с действующими лицами. Мы, как правило, знаем о происходящем больше, чем они. Если нам известно, чем все закончится, часто бывает трудно испытать такое эмоциональное участие, каким оно могло бы быть, если бы мы знали лишь то, что известно герою фильма. Однако степень получаемого удовольствия во многом зависит от жанра передачи. Повторные показы спортивных соревнований смотрят единицы, тогда как во время повторной демонстрации комедий перед телеэкранами обычно собирается достаточно большая аудитория. Очевидно, решающими факторами здесь являются верность зрителей персонажам и передаче, а также эмпатия и степень парасоциального взаимодействия с действующими лицами (Tannenbaum, 1980).

Эмпатия включает в себя когнитивный и эмоциональный компоненты. Когнитивная эмпатия подразумевает готовность принять точку зрения другого человека, тогда как эмоциональная эмпатия связана с готовностью откликнуться на чисто эмоциональном уровне. М. X. Дейвис, Халл, Янг и Уоррен (М. Н. Davis, Hull, Young & Warren, 1987) продемонстрировали, что уровень двух этих видов эмпатии влиял на эмоциональные реакции зрителей во время просмотра фильмов Brian's Song («Песня Брайана») и Who's Afraid of Virginia Wolf? («Кто боится Вирджинии Вулф?»), но что каждый вид эмпатии влиял на реакции по-разному.

В последнее время эмпатию стали представлять в виде конструкта, включающего в себя три фактора (Zillmann, 1991 b). Один фактор может стать более значимым, чем другой, доминировавший ранее. К примеру, предположим, что первичной естественной реакцией на переживания жертвы насилия в каком-нибудь информационном сообщении или мультфильме является эмпатия. Однако ее может затмить какая-то менее сострадательная реакция на информационное сообщение, рекламу или мультфильм, которые следуют сразу же за первой передачей. Тем самым событие, которое в ином случае способно вызвать сильную эмпатию, может не оказать подобного воздействия, частично из-за специфического характера телевидения, использующего звук в качестве своеобразной приманки. Этим можно объяснить, почему так трудно испытать эмоциональное участие во время просмотра телефильма, постоянно прерываемого рекламой.

Другой подход, мало изученный экспериментально, связан с тем, в какой степени СМИ, в первую очередь телевидение, прививают эмпатию детям или могли бы это делать, если бы авторы передач и телекомпании уделяли больше внимания этим вопросам (N. D. Feshbach, 1988; N. D. Feshbach & S. Feshbach, 1997).

НАПРЯЖЕННОЕ ОЖИДАНИЕ

Напряженное ожидание (suspense) обычно характеризуется как «чувство неопределенности, которое может изменяться в широких пределах: от тягостного до приятного» (Zillmann, 1991, р. 281). Напряжение, которое мы испытываем во время просмотра приключенческого фильма или мелодрамы, максимально, если какой-то негативный результат (герой находится при смерти) кажется очень вероятным, но не неизбежным; например, все указывает на несчастье, но есть хотя бы небольшая надежда на спасение. Если негативный результат или не слишком вероятен, или неизбежен, тогда напряжение невелико (Zillmann, 1980, 1991 с). К примеру, мы испытываем сильное напряжение, если наш герой должен погибнуть при взрыве бомбы и у него остается лишь небольшой шанс на спасение. Кроме того, напряжение возрастает благодаря осведомленности зрителя: мы знаем об опасности, нависшей над ничего не подозревающим персонажем, и это обстоятельство увеличивает испытываемое нами напряжение. Психологическое возбуждение, вызванное напряженным ожиданием, спадает относительно медленно и может быть трансформировано в какие-то последующие действия (Zillman, 1980, 1984, 1991 а, 1991 b).

Напряженное ожидание можно изучать либо путем исследования захватывающих текстовых материалов, либо посредством анализа поведения, ожиданий, эмоций аудитории и ее взаимоотношений с персонажами (Vorderer, Wulff & Friedrichsen, 1996). Первый подход рассматривает такие факторы, как неопределенность исхода, оттягивание развязки и опасность, нависшая над персонажем. Второй подход изучает то, насколько аудитория идентифицирует себя с персонажем, ее ожидания, эмоции, проявляемое ею любопытство, а также то, какие еще действия совершает человек в данный момент, и социальную ситуацию в целом – все эти факторы могут способствовать как возрастанию, так и снижению испытываемого напряжения. Тот факт, что важны оба аспекта напряженного ожидания, показывает, что это эмоциональное состояние возникает в процессе взаимодействия человека с текстовым материалом.

ЮМОР

Одной из эмоций, которую мы часто испытываем, потребляя продукцию СМИ, является получение удовольствия от чего-то смешного (D. Brown & Bryant, 1983; Zillmann & Bryant, 1991). Но благодаря чему что-то становится смешным? Почему одна реплика в комедии нас так забавляет, а другая, очень похожая на нее, кажется нам совершенно не смешной, а то и вовсе оскорбительной?

Содержание большинства комедий предполагает какую-то несообразность, абсурдность или противоречие, которые в конце концов получают свое разрешение, подобно тому, как это происходит в кульминации анекдота (Long & Graesser, 1988; McGhee, 1979; Suls, 1983; Wyer& Collins, 1992). Ни несообразность, ни развязка сами по себе обычно не являются смешными. Хотя шутка «Два слона вышли из автобуса и оставили свой багаж возле дерева» весьма несообразна, она не особенно смешна, поскольку в ней отсутствует развязка. Сообщение «Два солдата вышли из автобуса и оставили свои чемоданы возле дерева» выглядит законченным, однако оно также не слишком смешно, поскольку в нем нет никакой несообразности. Только в высказывании «Два слона вышли из автобуса и оставили свои хоботы у дерева» присутствует и несообразность, и развязка (в англ. языке слова «чемодан» и «хобот» [trunk] являются омонимами. – Прим. перев.).

Самые удачные шутки требуют определенной работы ума, но не настолько напряженной, чтобы мы оказались не в состоянии «ухватить смысл» или вынуждены были прилагать для этого слишком большие усилия. Некоторые из шуток, доставляющих наибольшее удовольствие, бывают понятны только посвященным; они предполагают обладание знаниями, известными лишь какой-то группе людей, например представителям определенной профессии. То, что является адекватной проверкой способностей для одного человека, может не быть таковой для другого. Например, многие дети, в отличие от взрослых, находят забавными некоторые весьма предсказуемые, даже «туповатые» шутки. Все дело в том, что взрослым они не кажутся достаточно новыми или изощренными.

Другим важным концептом в понимании юмора является заимствованное из психодинамической теории понятие катарсиса – эмоциональной разрядки напряжения, которую мы испытываем при выражении каких-то подавленных чувств. Например, если вас очень беспокоит какая-то проблема и вы поговорили с другом и почувствовали себя лучше, лишь потому что «облегчили свою душу», то, что вы испытываете, – катарсис. Юмор часто рассматривают в качестве безопасной и социально допустимой отдушины, позволяющей нам справиться с некоторыми из наших не самых приятных чувств. К примеру, мы можем справиться с какими-то своими потаенными сексуальными или агрессивными импульсами, смотря саркастическую комедию или слушая, как ведущий ток-шоу грубо подшучивает над людьми или беззастенчиво расспрашивает человека о его первом сексуальном опыте. Мы сами никогда бы не стали рассказывать о подобных вещах, хотя, возможно, нам и хочется это сделать; наблюдая за тем, как это делает кто-то другой, мы частично удовлетворяем эту свою потребность. К понятию катарсиса часто прибегают для того, чтобы объяснить, почему люди получают удовольствие от расистских, этнических, сексистских или сексуальных шуток. Его также нередко изображают в качестве социально полезного результата потребления продукции СМИ, в которой фигурируют секс и насилие, хотя исследования и не подтверждают подобное предположение (см. главы 9 и 10).

На восприятие юмора могут сильно влиять различные социальные факторы (Apter, 1982). Иногда присутствие других людей, которые смотрят передачу вместе с нами, способствует тому, что мы получаем большее удовольствие от юмора, особенно в том случае, когда он бывает невзыскательным и грубым. Хотя этот пример и является крайностью, но представьте себе, что в одном случае вы смотрите The Rocky Horror Picture Show вечером в одиночестве, а в другом – делаете это в компании. Присутствие других людей может действительно сделать наше наслаждение более полным, хотя порой мы только делаем вид, что получаем удовольствие, подстраиваясь под поведение окружающих. Если мы находимся в помещении, наполненном людьми, которые громко смеются над какой-то телепередачей, трудно удержаться от того, чтобы не улыбнуться пару раз, даже если нам совсем не весело. Этот принцип используют в некоторых комедийных сериалах, включая в них запись смеха зрителей. Человек, который отпускает шутку, также является значимым фактором. Анекдот, высмеивающий испано-американцев, может показаться намного более смешным и приемлемым, если его рассказывает латиноамериканец, чем тогда, когда это делает англо- или афро- американец.

Существуют индивидуальные и культурные различия в восприятии юмора. Некоторые люди предпочитают каламбуры, другие – забавные сценки или розыгрыши, кто-то еще – шутки на тему секса или национального характера. Культурные стандарты меняются с течением времени. На заре телевидения (в начале 50-х годов) в фильме Amos and Andy («Амос и Энди») можно было подшучивать над туповатостью афро-американцев; несколько лет спустя в фильме The Honeymooners («Молодожены») Ральф Крэмден (Ralph Kramden) мог в шутливой форме угрожать своей жене физическим насилием, и все покатывались со смеху. Теперь мы имеем возможность смеяться над сексуальными намеками, которые были немыслимы в то время, но Энди и Ральф уже не выглядят такими забавными.

Представители различных культур находят смешными различные темы и подходы. К примеру, в североамериканском обществе юмористическое обсуждение некоторых тем является запретным или очень опасным, по крайней мере в лучшее телевизионное время (вечерние передачи и некоторые программы кабельного телевидения отличаются чуть большей терпимостью). На американском телевидении рискованно подшучивать над расовыми отношениями, феминизмом или основными религиозными конфессиями; такой юмор, конечно, существует, но велика вероятность, что люди будут оскорблены, и поэтому режиссеры и комедийные актеры соблюдают в этих вопросах большую осторожность. С другой стороны, в ролике бразильского телевидения, рекламировавшем сеть универмагов во время недавних рождественских праздников, были показаны три волхва, идущие в Вифлеем. Под ритмы рок-музыки они сбрасывают свои цветистые мантии и начинают танцевать в нижнем белье пастельных тонов, которое продается в универмаге. Маловероятно, чтобы подобная реклама была выпущена в эфир в США. В модуле 2.6 даны несколько примеров юмора разных стран, жители которых столкнулись с далеко не смешными политическими реалиями.

Одной из функций телевизионного юмора является своего рода добавление перца в контекст какого-то более серьезного материала. Небольшая комедийная сценка в середине серьезной мелодрамы бывает очень кстати, хотя если она исполнена плохо, то рискует оказаться безвкусной и тем самым оскорбить людей. Если же она исполнена умело, то может повысить мотивацию и интерес зрителей, сделать персонажи более человечными. Если юмор слишком острый, он может отвлечь от основного содержания. Особенно это касается рекламы. Некоторые из наиболее смешных и успешных в творческом отношении рекламных роликов оказалось трудно продать, поскольку юмор в них затмил рекламное сообщение. Люди запоминают шутку, но забывают о товаре, что крайне нежелательно рекламодателям.

Модуль 2.6. ЮМОР ВО ВРАЖДЕБНОМ ПОЛИТИЧЕСКОМ ОКРУЖЕНИИ

Иногда юмор становится жертвой политических реалий. Когда создатели Sesame Street («Улицы Сезам») попытались выпустить израильскую версию своей передачи, призванную способствовать налаживанию отношений между израильтянами и палестинцами, то столкнулись с большими трудностями. Палестинцы не хотели, чтобы изображавшие их куклы жили на той же улице, что и куклы-израильтяне. Последовавшее затем предложение сделать местом действия шоу нейтральный парк столкнулось с проблемой, какой из сторон принадлежит парк. В другом случае бывший президент Зимбабве Канаан Банана запретил все анекдоты о собственной персоне, устав от бесконечных анекдотов на «банановую» тему. Возможно, наиболее вопиющей является ситуация в Северной Корее, где запрещена любая сатира, поскольку «в народном рае все прекрасно». И все-таки находятся люди, готовые сопротивляться. Один предприимчивый и остроумный китаец создал компьютерный вирус, который уничтожает содержимое жесткого диска каждого пользователя, отвечающего «нет» на вопрос: «Считаете ли вы, что премьер-министр Ли Пэн – идиот?» (What's So Funny? 1977).

Теперь, когда мы познакомились с некоторыми из экспериментальных подходов, теорий и психологических концепций, используемых в научном исследовании СМИ, давайте рассмотрим более внимательно вопрос, о котором говорилось ранее. Он касается реальности, создаваемой СМИ.

МИФ ОТРАЖЕНИЯ

Люди часто считают, что СМИ служат тому, чтобы отражать окружающий нас мир. В информационных сообщениях говорится о том, что случилось в мире сегодня. Комедийные телесериалы отражают ценности, образ жизни и привычки различных слоев общества. Телевизионные мелодрамы и журнальная беллетристика отражают проблемы и вопросы, с которыми зрители и читатели сталкиваются в повседневной жизни. Присутствие насилия и низкопробных стереотипов лишь отражает уродливую реальность несовершенного мира. Реклама отражает наши потребности и желания. С этой точки зрения масс-медиа – это своего рода окно, через которое мы смотрим на реальный мир.

Однако существуют и иные взгляды на массовую коммуникацию. Возможно, что мы считаем некоторые события и вопросы важными потому, что именно таковыми их представляют в новостях. Комедийные сериалы могут изображать определенные ценности, образ жизни и привычки, которые затем подхватываются обществом. Телевизионные мелодрамы затрагивают вопросы, на которые затем обращают свое внимание зрители. Стереотипы, увиденные по телевизору, незаметно учат юных зрителей тому, что представляют собой различные группы людей, а постоянное присутствие на телеэкране насилия прививает нам мысль, что мир – жесток. Реклама убеждает людей, что у них есть определенные потребности и желания, о которых они просто не знали ранее. С этой точки зрения роль СМИ не сводится к отражению того, что происходит вокруг нас. Скорее, они конструируют мир, который затем становится реальностью для потребителя. Этот мир может быть принят телезрителями, которые зачастую не подозревают о подобных скрытых процессах, считая, что их всего лишь развлекают. Через некоторое время образ мира, каким его сконструировали СМИ, может настолько укорениться в нашем сознании, что мы будем неспособны отличить его от реальности.

Так все же СМ И отражают мир или создают новую реальность? Конечно, СМИ в значительной мере отражают то, что происходит вокруг. Однако они проявляют избирательность в отношении того, что рассказать нам о происходящих в мире событиях (навязывание повестки дня), а мы затем принимаем эту интерпретацию, которая становится частью наших представлений и нашего опыта. В этой книге мы исследуем, как телевидение и другие СМИ создают мир, который затем становится реальностью. В центре этого когнитивного подхода находится ментальное конструирование реальности, формируемой нами в ходе контактов с печатными и телерадиовещательными СМИ. Сконструированная человеком реальность часто существенно отличается от объективной реальности в аспектах, о которых он не всегда сознает. Цель этой книги – исследовать различные содержательные области с когнитивно-психологической точки зрения, в частности, высветить то, каким образом СМИ создают реальность.

ИССЛЕДОВАНИЕ ВОСПРИНИМАЕМОЙ РЕАЛЬНОСТИ

Каждому из теоретических подходов, рассмотренных выше, есть что сказать об исследовании воспринимаемой реальности, которую мы мысленно конструируем в процессе взаимодействия со СМИ. Например, согласно концепции навязывания повестки дня (McCombs, 1981, 1994; Rogers & Dearing, 1988) СМИ указывают, о чем нам следует думать в первую очередь. Теория социального научения (Bandura, 1977; Tan, 1986) исследует, как мы усваиваем поведенческий компонент этой реальности. Теория культивирования (Gerbner et al., 1994; Signorielli & Morgan, 1990) акцентирует внимание на формировании нашего мировоззрения. Теория использования и удовлетворения (Palmgreen, 1984; А. М. Rubin, 1986, 1994; Windahl, 1981) рассматривает то, как мы используем СМИ и какое удовлетворение от них получаем, и увязывает эти исследования с изучением последствий воздействия масс-медиа (А. М. Rubin, 1986). Теория социализации анализирует, как эти знания становятся частью наших представлений о том, что значит быть взрослым членом общества. Когнитивно-конструктивистская теория изучает, как мы структурируем свои знания под влиянием масс-медиа.

Когда мы говорим о реальности, воспринимаемой из СМИ, этот вопрос в действительности более сложен, чем может показаться на первый взгляд. Он включает в себя, по крайней мере, два различных компонента (Fitch, Huston & Wright, 1993; Potter, 1988). Основным фактором в воспринимаемой реальности является фактичность (factuality), или волшебное окно, т. е. вера в буквальную реальность сообщений СМИ. Эта реальность может быть передана на уровне стиля или содержания. Например, стиль подачи новостей предполагает большее подчеркивание фактической точности сообщения, чем стиль развлекательной программы. Содержание приключенческих фильмов, в которых мир выглядит очень опасным, может прививать точку зрения, что подлинный мир обладает аналогичными свойствами (Gerbner, Gross, Morgan & Signorielli, 1986, 1994; Signorielli, 1990).

Понимание фактичности происходит постепенно (Davies, 1997). Двухлетние дети совершенно не понимают репрезентативного характера телевизионных образов и пытаются ответить человеку на телеэкране, разговаривающему «с ними». Примерно к 10 годам суждения детей в отношении фактичности материала, по существу, эквивалентны суждениям взрослых. В переходный период, когда дети учатся «читать» телевизионные программы, на их эмоциональный опыт могут влиять сложность сюжета и то, насколько реалистичной им кажется программа. К примеру, Вайсс и Уилсон (Weiss & Wilson, 1998) обнаружили, что чем более реалистичной воспринималась какая-то серия комедии Full House («Аншлаг»), тем большее значение придавали дети начальных классов аналогичным негативным эмоциональным событиям в своей жизни.

Людям не обязательно верить в буквальную реальность СМИ, чтобы она стала для них «реальной». Вторым компонентом воспринимаемой реальности является социальный реализм, связанный с тем, насколько схожим или полезным кажется человеку изображение в СМИ его собственной жизни, пусть даже он признает вымышленный характер этого изображения. Например, зритель, твердо верящий, что в «мыльных операх» показаны реальные жизненные ситуации, будет видеть в них большую связь с собственной жизнью, чем зритель, считающий, что содержание «мыльных опер» совершенно нереалистично (А. М. Rubin & Perse, 1988). Поскольку дети имеют намного меньший жизненный опыт, содержание телепередач им кажется более социально-реалистичным, чем взрослым. Им трудно оценить реальность телевизионных образов, так как не с чем их сравнивать. В целом, СМИ оказывают большее воздействие на тех, кто приписывает им большую социальную реальность.

Степень социального реализма возрастает, если зритель полагает, что персонаж играет активную роль в его собственной жизни. В крайних случаях имеет место бурное излияние скорбных чувств в отношении парасоциальных медиа-друзей, с которыми мы могли ни разу не встречаться. Наиболее запоминающееся из подобных проявлений чувств произошло в 1997 году после смерти принцессы Дианы. Персонажу даже необязательно быть реальным. Когда много лет назад телекомпания решила «убить» героя фильма М*A*S*H* («Военно-полевой госпиталь») полковника Генри Блейка, возвращавшегося на родину из Кореи, она была завалена письмами от охваченных горем и возмущенных поклонников, которые не оценили такого вторжения реальности военного времени в любимый комедийный сериал. Подробное обсуждение конструкта воспринимаемой реальности можно найти у Фитча (Fitch et al., 1988).

в начало

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Каждый из теоретических подходов вносит свой вклад в понимание СМИ и их воздействия. Пока еще не разработана такая теория, которая бы адекватно охватывала все аспекты этой проблемы, в том числе когнитивные, эмоциональные и поведенческие. В дальнейшей части книги наибольшее внимание будет уделено когнитивному, в особенности конструктивистскому, подходу, однако другие концепции также будут учитываться, поскольку мы полагаем, что определенная доля эклектизма – наиболее верный путь в исследовании того, как СМИ конструируют реальность.

Значимость чего-то в СМИ, как на когнитивном, так и на эмоциональном уровне, зависит от того, как мы обрабатываем информацию в ходе нашего взаимодействия с масс-медиа. Каждый из теоретических подходов, рассмотренных в этой главе, может сказать нечто полезное о том, как сообщение становится значимым и к чему это может привести. Их следует рассматривать не как взаимоисключающие, а скорее как дополняющие друг друга. В дальнейшей части книги мы будем использовать элементы различных теорий, когда это будет помогать обсуждению тех или иных тем.

Дата добавления: 2014-11-29