Критика поисков, 1890-1910 гг

Эта иллюзия не могла продолжаться долго. В последнем десятилетии девятнадцатого века стала раздаваться серьезная и обоснованная критика движения "жизни Иисуса". Три основные направления критики либерально-протестантской христологии "религиозной личности" возникли в течение двух десятилетий, предшествовавших Первой Мировой войне. Рассмотрим каждое из них отдельно.

1. Апокалиптическая критика, связанная в первую очередь с Иоганном Вейсом (1863-1914 гг.) и Альбертом Швейцером (1875-1965 гг.), считала, что сильный эсхатологический уклон проповеди Иисуса о царстве Божием ставил под сомнение по сути кантианское либеральное истолкование этой концепции. В 1892 г. Иоганн Вейс опубликовал работу " Послание Иисуса о царстве Божием ". В этой книге он утверждал, что идея о царстве Божием понималась представителями либерального протестантизма как ведение нравственного образа жизни в обществе, или как верховный нравственный идеал. Иными словами, он воспринимался как нечто субъективное, внутреннее или духовное, а не в пространственно-временном свете. С точки зрения самого И. Вейса, концепция А. Ричля о царстве Божьем была продолжением концепции Просвещения. Это была статическая нравственная концепция без эсхатологических отголосков Открытие эсхатологического аспекта проповеди Иисуса поставило под сомнение не только это понимание царства Божьего, но и либеральный портрет Христа в целом. Царство Божье, таким образом, не следовало рассматривать как устойчивую и статическую область нравственных ценностей, но как апокалиптический момент, переворачивающий все человеческие ценности.

С точки зрения А. Швейцера, однако, весь характер служения Иисуса обуславливался и определялся Его апокалипсическим мировоззрением. Именно эта идея получила известность в англоязычном мире под названием " Thoroughgoing eschatology " ("радикальная эсхатология"). В то время как И. Вейс считал, что значительная часть (но не все)учение Христа была обусловлена Его радикальными эсхатологическими ожиданиями, А. Швейцер призывал к признанию того, что каждый аспект учения и взглядов Христа определялся Его эсхатологическим мировоззрением. Тогда как И. Вейс полагал, что лишь часть проповеди Иисуса находилась под влиянием этого мировоззрения, А. Швейцер считал, что все содержание послания Иисуса было глубоко и последовательно обусловлено апокалипсическими идеями - идеями, которые были достаточно чуждыми устойчивому мировоззрению западной Европы в конце девятнадцатого века.

Результатом этой последовательно эсхатологической интерпретации личности и проповеди Иисуса Христа явилось изображение Христа отдаленной и чужой фигурой, апокалипсическим и полностью не от мира сего лицом, чьи надежды и чаяния в конце концов развеялись. Далеко не являясь случайной и несущественной "шелухой", которую можно отбросить, чтобы выявить истинную суть учения Иисуса о всеобщем отцовстве Бога, эсхатология была важным и доминирующим признаком Его мировоззрения. Иисус, таким образом, представляется нам чужой фигурой из чуждой иудейской апокалиптической среды первого века, так что, как выразился Альберт Швейцер: "Он приходит к нам как неизвестный".

2. Скептическая критика, связанная, в частности, с Вильямом Ридом (1859-1906 гг.), поставила под сомнение исторический статус наших знаний об Иисусе. История и богословие тесно переплетены в синоптических повествованиях и их невозможно отделить друг от друга. По мнению В. Рида, Марк под внешностью исторического повествования рисует богословскую картину, накладывая на свое богословие имеющийся в его распоряжении исторический материал. Второе Евангелие нельзя считать объективно историческим; в действительности оно представляет собой творческую богословскую интерпретацию истории. Таким образом, невозможно заглянуть за повествование Марка и воссоздать историю Иисуса, поскольку - если Рид прав - это повествование является само по себе богословским построением, дальше которого зайти невозможно. "Поиски Иисуса", таким образом, подходят к концу, так как оказывается невозможным установить исторические основания "реального" Иисуса истории. Рид выделяет следующие три радикальные и фатальные заблуждения, лежащие в основе христологических систем либерального протестантизма.

Во-первых, хотя либеральные богословы, столкнувшись с неудобными для себя чертами синоптических рассказов об Иисусе (например, чудесами или очевидными противоречиями между источниками), обращались к позднейшим вариантам ранних текстов, им не удавалось применять этот принцип последовательно. Иными словами, они не осознавали, что позднейшие верования общины оказывали нормативное влияние на евангелистов на каждой стадии написания их работ.

Во-вторых, не брались в расчет мотивы евангелистов. Либеральные богословы склонялись к тому, чтобы просто исключить те места повествований, которые были для них неприемлемыми, и довольствоваться тем, что осталось. Делая это, они не воспринимали всерьез тот факт, что евангелисты стремились выразить и определенные собственные мысли. Приоритет должен отдаваться рассмотрению евангельских повествований как таковых, устанавливая, что каждый евангелист хотел донести до своих читателей.

В-третьих, психологический подход к евангельскому повествованию, исходя из неверных посылок, вызывает смешение того, что представляется, с тем, что действительно произошло. По сути дела, либеральные богословы находили в Евангелиях только то, что хотели, исходя из "своего рода психологических догадок", которые отдавали предпочтение эмоциональной стороне описания, в ущерб строгой точности и определенности исторических знаний.

3. Догматическая критика, представителем которой был Мартин Келер (1835-1912 гг.) поставила под сомнение богословское значение воссоздания исторического Иисуса. "Исторический Иисус" не соответствовал вере, которая основывалась на "Христе веры". М. Келер правильно заметил, что бесстрастный и смертный Иисус академических историков не может быть объектом веры. Однако, как же может Иисус Христос быть подлинным основанием и содержанием веры, если наука не может дать определенных знаний об историческом Иисусе? Как может вера основываться на историческом событии, не будучи обвинена в историческом релятивизме? Именно к этим вопросам обратился М. Келер в своей работе " Так называемый исторический Иисус и исторический библейский Христос " (1892 г.)

М. Келер следующим образом формулирует две цели своей работы: во-первых, критиковать и отвергнуть заблуждения движения "жизни Иисуса"; и во-вторых, доказать правильность альтернативного подхода. С точки зрения Келера:

"Исторический Иисус современных авторов скрывает от нас живого Христа. Иисус движения "жизни Иисуса" является лишь современным примером порождений человеческого воображения, ни чуть не лучше печально известного догматического Христа византийской христологии. Они одинаково отдалены от реального Христа. В этом отношении историзм является произвольным, столь же человечески самонадеянным, столь же умозрительным и "безверно гностическим", как и догматизм, который в свое время также считался современным".

Мартин Келер сразу же признает, что движение "жизни Иисуса" совершенно справедливо противопоставляло библейское свидетельство о Христе и абстрактный догматизм. Тем не менее, он настаивает на его бесплодности, что выражено в его хорошо известном заявлении о том, что все движение "жизни Иисуса" - тупик. Причины этого утверждения достаточно сложны.

Наиболее веская причина заключается в том, что Христа следует считать "сверхисторической", а не "исторической" фигурой, так что историко-критический метод здесь неприменим. Этот метод не позволяет рассматривать сверхисторические (и следовательно сверхчеловеческие) черты Иисуса, и поэтому вынуждает игнорировать или отвергать их. Следовательно, историко-критический метод, по причине своих скрытых догматических предпосылок, может привести лишь к арианской или эвионитской ереси. Этот взгляд, неоднократно высказываемый на протяжении всей книги, получает особое развитие в связи с психологической интерпретацией личности Иисуса и связанным с ней вопросом об использовании принципа аналогии в историко-критическом методе.

М. Келер отмечает, что психологическая интерпретация личности Иисуса основывается на (непризнаваемых) предпосылках о том, что отличия между нами и Иисусом принадлежат к разряду степени (Grade), а не рода (Art), которые, по мнению Келера должны подвергнуться критике из догматических соображений. Что более значительно, Келер поставил под сомнение принцип аналогии в трактовке новозаветного изображения Христа в целом, который неизбежно приводит к тому, что Иисус рассматривается как аналог современного человека и, следовательно, к усеченной христологии или христологии степени или количественной христологии. С самого начала предполагается, что Иисус -обычный человек, который отличается от других людей лишь количественно, а не природой, а затем эта предпосылка привносится в библейский текст и диктует вывод - Иисус Назарейский является обычным человеком, который отличается от нас лишь по степени или количеству определяемых признаков.

Во-вторых, М. Келер утверждает, что "мы не обладаем какими-либо источниками о жизни Иисуса Христа, которые историк мог бы признать надежными и достаточными". Этим ни в коей мере не утверждается, что источники ненадежны и недостаточны для целей веры. Келер стремится подчеркнуть, что евангелия являются не рассказами незаинтересованных и беспристрастных наблюдателей, а рассказами о вере самих верующих, которые не могут быть отделены ни по форме, ни по содержанию, от этой веры. Евангельские рассказы "не отчет беспристрастных наблюдателей, но на всем своем протяжении свидетельство и исповедание верующих во Христа". Поскольку "лишь благодаря этим рассказам мы можем соприкоснуться с Ним", совершенно очевидно, что "библейское изображение Христа" имеет решающее значение для веры.

Для Мартина Келера важно не то, Кем был Христос, а то, что Он сейчас делает для верующих. "Иисус истории" не имеет сотериологического значения "Христа веры". Запутанные проблемы христологии можно, поэтому, оставить в стороне, чтобы заняться сотериологией, как "знанием о вере, касающейся личности спасителя". В результате, М. Келер утверждает, что движение "жизни Иисуса" всего лишь создало вымышленного и псевдонаучного Христа, не имеющего экзистенциального значения. С точки зрения Келера, "реальный Христос соответствует проповедуемому Христу". Христианская вера основана не на историческом Иисусе, а на экзистенциальном значении и порождающей веру фигуре Христа веры.

Соображения, подобные этим постепенно стали преобладать в богословии, и можно считать, что они достигли своего апогея в работах Рудольфа Бультмана, к которым мы сейчас обращаемся.

Дата добавления: 2014-12-07