Эшелоны модернизации и проблема «догоняющего развития»

Тема 1.9. Модели ускоренной модернизации в 20 веке

Результаты Первой мировой войны еще более осложнили процесс ускоренной модернизации. Страны «второго эшелона» понесли наиболь­шие потери, усугубившиеся репрессивными решениями Парижской мирной конференции. Распад империй Гогешюллернов, Габсбургов и Романовых, радикальная перестройка политической карты Центральной Европы, волна революций подорвали исторически сложившуюся систему экономических связей. Приход к власти в России в 1917 г. партии большевиков положил начало строительству принципиально новой общественной системы и на длительное время изолировал страну от участия в развитии мирового рынка. Объявленная виновницей войны Германия была поставлена услови­ями Версальского договора на грань экономического краха. В еще более бедственном положении оказалась Австрия, превращенная решениями Па­рижской конференции в небольшое государство, лишенное всех связей с другими частями прежней империи Габсбургов. Немногим лучше было положение Италии, формально вошедшей в число победителей. Ее потери в годы войны составили примерно 1/3 национального богатства.

В 1920-е гг. в странах «второго эшелона» произошла постепенная стабилизация социально-экономического положения. Требовался значительно больший объем восстановительных работ. Необхо­димо было фактически заново создавать систему коммуникаций и всю ры­ночную инфраструктуру. Огромной проблемой стала инфляция, принявшая в 1919-1922 гг. гипертрофированные формы. Позиции национального капитала оказались подорваны, и на протяжении всего послевоенного периода сохра­нялась решающая роль государства в экономическом развитии. Во второй половине 1920-х гг., несмотря на относительно высокие темпы развития, в этих странах не наблюдалось улучшения социаль­ного положения основной части населения.

Итак, в результате растянувшегося на несколько десятилетий процес­са ускоренной модернизации в странах «второго эшелона» произошла глубокая структурная перестройка всей экономической системы. Все более активное вмешательство госу­дарства в экономические процессы отражало не только специфику «догоня­ющего развития», но и разрушительные изменения в массовом сознании. Росло число людей, уже утративших традиционные социальные связи и моральные ценности, но не адаптировав­шихся к новым реалиям. Маргинальная масса требовала стабильности, порядка, спокойствия. Постепенно на основе изломанной социальной пси­хологии формировалось агрессивное протестное движение масс. I (появились экстремистские партии, выдвигавшие лозунги создания «нового», «револю­ционного» порядка. В России, Италии, чуть позже - в Германии, Австрии, Японии, Испании. Португалии эскалация политического насилия привела к созданию тоталитарных режимов.

Экономическая модернизация в условиях тоталитарного разви­тия. Формирование тоталитарных экономических систем объективно пред­ставляло собой особую модель «догоняющего развития». Встав на путь автаркии и нарочито отказавшись от какого-либо копирования «передового» опыта либеральных стран Запада, тоталитарные режимы сконцентрировали усилия на дальнейшей модернизации всех сфер общественной жизни, в том числе производства и потребления. При этом идеологические различия тоталитарных движений - фашизма, нацизма и большевизма, предопредели­ли и существенную специфику процессов модернизации.

Экономическая политика фашистских режимов, как правило, строи­лась вокруг двух основных векторов. Первый из них был связан со 1) стимули­рованием экономического роста с помощью методов прямого государствен­ного регулирования. Обычной практикой являлся ввод а) протекционистских тарифов, контингентирование внешней торговли, сочетание запретов на импорт с экспортными субсидиями. Директивное планирование осуществ­лялось за счет б) создания весьма «тесных» условий для деятельности пред­принимателей, в) ввода широкого круга ограничений и льгот, целенаправлен­ного стимулирования определенных секторов производства. Осуществля­лась и активная финансовая, инвестиционная политика. Быстрыми темпами рос государственный сектор экономики. В первую очередь, это касалось тяжелой индустрии, военно-промышленного сектора, транспортных комму­никаций. Все эти меры отнюдь не предполагали полного огосударствления экономических отношений. г) Сохранялась правовая защищенность институ­та частной собственности, значительная свобода предпринимателей в воп­росах определения рыночной стратегии, ценообразования, независимость фондового рынка и рынка капиталов (при их тесной связи с системой государственного планирования). Таким образом, государство не разрушало систему рыночных отношений, но сфера его действий и уровень влияния на экономические процессы значительно возрастали.

Наряду со стимулированием экономического роста, фашистские госу­дарства осуществляли исключительно 2)активную социальную политику. Ее конечной целью являлось а) создание стабильной сословно-корпоративной социальной системы, преодолевающей антагонизм труда и капитала. Ос­новным критерием для создания корпораций и закрепления их правового статуса являлся б) отраслевой принцип. Так, например, фашистская конститу­ция Австрии 1934 г. провозгласила образование «христианского, немецкого, союзного государства, организованного по сословному принципу». Хозяй­ственная деятельность разделялась в соответствии с нею на семь полуавто­номных сфер (сельского и лесного хозяйства, промышленности и горного дела, ремесла, торговли и путей сообщения, финансов и социального обеспечения, свободных профессий, государственной службы), в каждой из которых создавалась единая корпорация. К 1933-1934 гг. складывание корпоративной системы завершилось и в Италии. Основой ее остались организации предпринимателей и профсоюзы (синдикаты) наемных работ­ников. В Испании и Португалии оформление корпоративной системы также происходило на основе синдикалистского движения.

3) Формирование сословно-корпоративного социального строя суще­ственно меняло систему трудовых отношений. В 1927 г. в Италии была принята «Хартия труда», закреплявшая солидаристскую направленность коллективных договоров (примирение интересов работодателей и ра­ботников, подчинение их высшим интересам производства). Хартия вводила широкий перечень социальных и трудовых гарантий, на кото­рый имели право работники, запрещала забастовки и локауты, учрежда­ла государственный трудовой суд с арбитражными функциями. Режи­мом Ф. Петеиа. возникшим во Франции после поражения в 1940 г., была разработана аналогичная «Хартия труда». Основой ее стал закон от 26 октября 1941 г. «О социальной организации профессий». Закон про­возглашал превращение профсоюзов в корпоративные органы, объеди­ненные в единой «профессиональной семье», подчиненные идее «объе­динения и гармонии интересов». Количество и состав корпораций уста­навливались на основе единой классификации промышленности, тор­говли и профессий. Во главе каждой корпорация создавались «соци­альные комитеты», обеспечивающие широкое социальное сотрудниче­ство членов корпорации, но не занимающиеся политической деятельно­стью. Также вводилась система арбитражных трудовых трибуналов, рассматривающих конфликтные ситуации, возникающие внутри корпо­раций или во взаимоотношениях представителей различных корпора­ций. Стачки и локауты запрещались.

Таким образом, социально-экономическая политика фашистских ре­жимов имела ярко выраженную мобилизационную направленность и идео­логическую специфику. Но, в целом, она вполне соответствовала тенденци­ям усиления регулирующей роли государства и создания социально ориен­тированной «смешанной экономики», которые формировались в середине XX в. во всех странах Запада. Примечательно, что на протяжении длитель­ного времени не возникало и политического антагонизма между фашистс­кими странами и либерально-демократическими государствами Запада. Но участие Италии во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии поставило фашизм вне закона. Австрофашистский режим был уничтожен еще до войны самой нацистской Германией, а петеновский режим во Франции был объявлен победителями коллаборационистским (соглашатель­ским) и уничтожен сразу же после освобождения Франции. Таким образом, лишь Испания и Португалия получили возможность сохранить созданную сословно-корпоративную модель на протяжении послевоенных десятиле­тий. Ее эволюционное развитие продолжалось до начала 1970-х гг. По мере завершения ускоренной модернизации, в том числе формирования индуст­риальной производственной модели, укрепления новой социальной струк­туры общества, психологической адаптации населения к рыночным отно­шениям, складывания гражданского общества, сформировались условия демократизации политической системы Испании и Португалии. Вслед за изменением их государственного строя в 1970-х гг. сразу же произошла и интеграции этих стран в мировую экономику.

Социально-экономическая политика нацистского режима в Германии имела ряд черт, схожих с фашистской моделью, но в целом существенно отличалась. Нацисты не придавали большого идеологического значения сословно-корпоративной политике, поскольку ориентировались не на общена­циональное единение, а на выстраивание жесткой расовой иерархии в обще­стве. Сословная организация использовалась ими лишь для повышения управляемости экономики и наращивания темпов развития. Под эгидой государства а) каждая из основных групп населения получала определенные преференции, но была жестко ограничена своей экономической ролью. Так, например, крупные предпринимательские круги пользовались выгодами го­сударственной протекционистской поддержки, оказались защищены от забас­товочного движения. б) Система государственных заказов снижала степень предпринимательского риска. Однако уменьшилась и свобода предпринима­тельства, возможность получения сверхприбылей. Хозяин предприятия по сути превратился в государственного чиновника, не имея возможности само­стоятельно определять виды продукции и масштабы производства, усло­вия найма и цену товаров. в) Мелкобуржуазные слои - ремесленники, торговцы, кустари - были защищены от конкуренции благодаря запрету создания новых ремесленных мастерских и торговых точек, получили доступ к государственным заказам и кредитам. Но вся их деятельность оказалась также жестко регламентирована. В схожем положении находи­лись и крестьяне. Создавалось сословие бауэров - землевладельцев арий­ского происхождения. Им запрещалось дробить земельную собствен­ность при наследовании, продавать и закладывать ее, но при этом они освобождались от долгов, налога на наследство и поземельного налога. Продукты сдавались на государственные приемо-сдаточные пункты по твердым ценам. Мелкое крестьянство, не входившее в эту систему, было обречено на разорение.

В столь же двойственном положении оказался и немецкий пролетари­ат. 1) Наемные рабочие были лишены прав на образование независимых профсоюзов, заключение коллективных договоров, борьбу за улучшение условий и оплаты труда. Заработная плата была заморожена на уровне 1932 г. С вводом трудовых книжек был затруднен переход на другие пред­приятия. В то же время 2) государственное законодательство гарантировало общие для всех условия труда, ограничивало возможность увольнений. Резко сократилась безработица. Труд во благо нации пропагандировался как высшая гражданская обязанность каждого немца. Огромные масштабы приобрело Имперское трудовое соревнование. В число важнейших офици­альных праздников вошел Национальный день труда 1 мая. 3) Действовала разветвленная система благотворительности. Для рабочих семей большое значение имела государственная поддержка материнства, создание государ­ственной системы образования и воспитания, которая приняла на себя материальную заботу о детях. Большинство немцев оказались вполне ло­яльны к подобным изменениям. Одних устраивала возможность вырваться из прежней убогой и бесперспективной жизни, другие были слишком измучены многолетними кризисными переживаниями, страхами, неуверен­ностью в будущем. Те же, кто оказывался в оппозиции к новой системе, безжалостно изолировались или уничтожались. Уничтожению подверглись и те социальные группы, которым не нашлось «места» в расовой системе (евреи, цыгане, лица с психическими заболеваниями и нетрадиционной сексуальной ориентацией).

Готовясь к тотальной войне за мировое господство, нацистское руководство добилось беспрецедентной централизации механизмов эко­номического развития. Помимо методов косвенного регулирования (по­ощрение частных инвесторов, субсидии нерентабельным производителям, налоговые льготы крупным фирмам) все большую роль играло прямое регулирование. 1) Директивное планирование к 1939 г. охватило более 80% общего объема производства. Для концентрации промышленного по­тенциала проводилась политика принудительного картелирования. По закону 1934 г. министр экономики получил исключительные полномо­чия по слиянию предприятий (любой формы собственности), их лик­видации, смещению управляющих и т.п. исходя из принципа «обще­ственной необходимости». Причем государство не несло ответствен­ности за возможный ущерб собственников при проведении таких процедур. Политика «ариизации» банковской сферы (очищения от «еврейского капитала») сократила количество банков с 1725 до 477. Одновременно возрастало и непосредственное участие государства в системе производства. За период 1933-1938 гг. общая сумма государ­ственных расходов в экономической сфере выросла в 7 раз (с 3 млрд до 21 млрд марок).

Еще одним источником экономического роста в условиях нацистской диктатуры стала 2) тотальная мобилизация трудовых ресурсов. На основании Закона «О порядке национального труда» 1934 г. и других нормативных актов государство полностью ликвидировало права предпринимателей на определе­ние условий труда, увольнения, взыскания штрафов. Все аспекты трудовых отношений решались под прямым контролем Министерства труда и назначае­мых им «опекунов труда». 3) Одновременно централизованной регламентации подвергался уровень заработной платы, вводились трудовые книжки, запреща­ющие самовольное изменение места работы, а также порядок принудительного набора рабочей силы и ее перевод на предприятия «общественного значения» (как правило, военные). В годы войны нацисты также широко использовали рабский труд заключенных, военнопленных и перемещенных лиц.

Таким образом, экономика нацистской Германии не только носила мобилизационный характер, но утрачивала характер капиталистической. Независимо от формального сохранения частной формы собственности рыночные отношения были практически уничтожены. В условиях отсут­ствия свободы распоряжения и отчуждения средств производства, тоталь­ной государственной регламентации трудовых отношений частная соб­ственность теряла роль естественного регулятора экономических отноше­ний и превращалась лишь в легальную форму имущественного расслоения.

Создание мобилизационной экономической модели принесло исклю­чительно высокие результаты. За период 1933-1938 гг. национальный доход в Германии удвоился, промышленное производство возросло на 102 %. Эта динамика развития принципиально отличалась от депрессивного состояния экономики ведущих западных стран в 1930-х гг. К 1938 г. Германия уже уверенно занимала второе место в Европе по экономическому потенциалу, а в мире уступала лишь США. Уверенный экономический рост сохранялся в предвоенные годы в Италии и Японии, также вставших на путь создания мобилизационной модели экономики. Но Вторая мировая война заверши­лась для этих стран полным крахом. Катастрофические последствия пора­жения, а также противоречивое наследие нескольких десятилетий «догоня­ющего развития» обусловили явное отставание Западной Германии, Ита­лии, Австрии, Японии в послевоенные годы не только от США, но и от Великобритании, Франции, Бельгии, Нидерландов.

По более сложному сценарию происходила ускоренная модернизация в странах Восточной Европы. На рубеже XIX-XX вв. эти регионы составля­ли континентальную «периферию». В силу национально-культурных и ис­торических традиций 1) процесс утверждения капиталистических отношений и развития гражданского общества носил замедленный характер. Основная часть населения была по-прежнему дистанцирована от политической жиз­ни, 2) инерционна с точки зрения экономической и социальной мотивации, ориентирована на эгалитарные или патерналистские идеалы. 3) Восточноев­ропейский регион к тому же особенно сильно пострадал в ходе обеих мировых войн. Даже наиболее развитые в экономическом отношении стра­ны - Чехословакия, Польша, Венгрия, оказались к середине 1940-х гг. в состоянии глубочайшего социального кризиса. Переход к форсированной модернизации оказался тесно связан с политическим влиянием СССР и привнесением социалистической экономической модели.

4) В условиях начавшейся «холодной войны» Восточная Европа оказа­лась за «железным занавесом», и уже к 1948-1949 гг. во всех странах региона возникли коммунистические режимы. 5) Началась открытая экспан­сия советского опыта общественных преобразований - «построение основ социализма». При этом, в отличие от иных моделей «догоняющего разви­тия», переход к строительству социализма по советскому образцу предпола­гал постановку ряда принципиально новых задач. Речь шла о: а) социализации всей общественной структуры в духе марксистско-ленинского классового подхода, в том числе о ликвидации эксплуатации человека человеком, обеспечении; б) полного преобладания наемного труда и его максималь­ном обобществлении; в) переходе к соответствующей структуре форм собственности и соотношению экономических укладов. Экономическая эффективность преобразований оказывалась менее значимой по сравне­нию с их социальным и психологическим эффектом — искоренением «нетрудовых элементов», закреплением нового типа социальной моти­вации, патерналистские морально-этических ориентации. Важным критери­ем успешности таких реформ становился их темп и абсолютные количе­ственные показатели. Именно стремительное, тотальное преобразова­ние всей социально-экономической системы общества рассматривалось как основа наименее болезненного перехода к более справедливому и эффективному устройству. Те жертвы и потери, которые оказывались сопряжены с подобным революционным рывком, считались неизбеж­ными и оправданными.

Основными направлениями экономической политики восточноевро­пейских коммунистических режимов стали 1) индустриализация, 2) национа­лизация промышленности и банковского сектора, 3) начало коллективизации сельского хозяйства, формирование новой управленческой и распредели­тельной системы. Национализация, первоначально осуществлявшаяся в отношении предприятий тяжелой промышленности, уже вскоре распрост­ранилась практически все отрасли производства. К началу 1950-х гг. доля государственной собственности в промышленности составила по региону более 90 %. Как и свое время в Советском Союзе, преобразования в сельском хозяйстве несколько отставали по темпам от индустриализации. Основной формой коллективизации агарного сектора в эти годы стало так называемое «формальное» кооперирование. Из-за недостатка инвестиций «коллективизировалась» лишь организация крестьянского труда при со­хранении прежней технической и технологической базы, свойственной индивидуальному крестьянскому хозяйству. Государство распространило контроль на весь рынок капиталов и ценных бумаг, а затем и полностью ликвидировало в этой сфере частную инициативу. Произошел отход от принципов рыночного ценообразования. Планирование экономического развития приобрело жесткий, директивный характер. Оно стало основы­ваться на физических объемах продукции (так называемые «валовые показатели») и полностью игнорировало реальный денежный эквивалент производимой продукции.

Важную роль для определения стратегии общественных преобразова­ний в восточноевропейских странах сыграла экономическая дискуссия, проходившая в 1951-1952 гг. в СССР. Итоги ее были подведены в книге Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР», где полностью отрицалось действие закона стоимости в сфере производства средств про­изводства, хотя и признавалось действие этого закона в области производ­ства предметов потребления. Тем самым, подтверждалась идея о постепен­ной ликвидации товарного производства при,социализме. Государственная централизация и тотальное планирование, на' первый взгляд, вполне соот­ветствовали марксовой идее о замене стихийной рыночной координации некоей «высшей», более гармоничной в социальном отношении, координа­цией общественного производства. Но, если Маркс предполагал возмож­ность свободного взаимодействия автономных производителей, то практика строительства «реального социализма» исходила из приоритета объединяю­щего государственного начала.

В результате проведения реформ уже к середине 1950-х гг. Восточ­ная Европа достигла небывалых успехов в «догоняющем развитии». Был совершен впечатляющий рывок в наращивании экономического потенциала, в модернизации социальной структуры, в масштабах реги­она завершен переход к индустриально-аграрному типу общества. Од­нако стремительный рост производства сопровождался увеличением отраслевых диспропорций. Создаваемый экономический механизм был во многом искусственным, не учитывающим региональную и нацио­нальную специфику. Экономический рост осуществлялся на экстенсив­ной основе, т.е. за счет все большего вовлечения количества рабочей силы, энергии и сырья. Сформировалась «мобилизационная» система экономических отношений, в которой вертикальная командно-админи­стративная структура заменяла действие горизонтальных рыночных связей. Ее неизбежным порождением стала бюрократизация экономи­ческого управления, появление проблемы скрытой коррупции. Чрезвы­чайно низкой оказалась социальная эффективность формируемой эко­номической системы.

Смерть Сталина в 1953 г. и начало политических перемен в СССР стали сигналом для корректировки политического курса. Быстрее всего изменения коснулись Польши, Венгрии, Чехословакии, ГДР, Югославии - стран, достигших индустриально-аграрного уровня развития и сформиро­вавших относительно развитую рыночную инфраструктуру уже в межво­енный период. По мере ослабления политического контроля со стороны Москвы в руководстве польской, венгерской, чехословацкой коммунисти­ческих партий активизировались сторонники корректировки прежнего курса, поиска более гибкой стратегии реформ, повышения их социальной эффективности. Однако попытки построения в 1950-1960-х гг. особой модели «социализма с человеческим лицом», в том числе привнесения в социалистическую экономику элементов рыночных отношений, не увен­чались успехом.

При проведении реформ основным источником экономического роста считалось смягчение государственного регулирования, отказ от тотального администрирования. Ставка делалась и на активизацию тех социальных групп, которые ориентировались на личную трудовую деятельность. Но все эти меры не сопровождались перестройкой форм собственности. Распространенной прак­тикой оставались административное распоряжение валютными средствами, жесткая регламентация внешней торговли, государственный контроль над ценообразованием, бюрократическое перераспределение государственных средств между предприятиями, сохранение на высших постах в руководстве предприятий и банков ставленников партийно-государственной «номенклату­ры». В результате, прослойка динамичных и предприимчивых работников, откликнувшихся на новации, оставалась зависимой от административной сис­темы. По мере углубления реформаторского процесса становилась очевидной необходимость освобождения новой системы управления производством от бюрократической опеки, перехода от санкционированного государством рас­ширения рыночного сектора к его самостоятельному развитию, децентрализа­ции и коммерциализации капитального инвестирования, правового оформле­ния нового типа отношений работодателей с наемными рабочими. Формирую­щийся экономический механизм объективно нуждался в распространении рыночных отношений на базовые сферы общественного производства - в формировании не государственного рынка капиталов, ценных бумаг и рабочей силы. Но отказ от государственной монополии в этих вопросах означал крах самого социализма его конвергенцию, а фактически, и растворение в капита­листической системе. Закономерным итогом стало сворачивание реформ к началу 1970-х гг. - наступление «застоя». Немалую роль в этом сыграю и политическое давление со стороны СССР.

Дата добавления: 2014-12-07