Процесс развития на первом году жизни

Шпиц выделяет на первом году жизни три стадии: безобъектную стадию, стадию предшественников объекта и стадию либидинозного объекта.

Безобъектная стадия совпадает с периодом, который Фрейд назвал "фазой первичного нарциссизма", а Гартманн "недифференцированной фазой", и охватывает первые два-три месяца жизни. По мнению Шпица, эта фаза характеризуется крайне высоким, лишь постепенно снижающимся порогом чувствительности у младенца, который чуть ли не полностью изолирует его от внешнего мира. Так, например, младенец воспринимает внешние признаки пищи лишь в состоянии голода, но не воспринимает их, когда сыт. В этот ранний период у него не наблюдается никаких форм поведения, которые можно было бы интерпретировать психологически. Это обстоятельство, а также факт недостаточной зрелости и развития когнитивной, сенсорной и неврологической систем привели Шпица к выводу о невозможности психического переживания у новорожденного. У ребенка имеются лишь физиологические проявления, и его поведение в первые два месяца жизни - согласно Шпицу, только в эти два месяца - подчиняется схемам условного рефлекса. Именно поэтому Шпиц избрал термин "безобъектная стадия"; этим термином он стремился решительно отмежеваться от всех остальных подходов, таких, как теория Мелани Кляйн, которые приписывают новорожденному и даже зародышу способность к рудиментарным объектным отношениям.

Основываясь на своих наблюдениях, Шпиц отстаивает мнение, что новорожденный может иметь восприятие лишь интероцептивного и проприоцептивного типа (внутренних процессов и собственных ощущений). Эти типы восприятия относятся к "системе ощущений", которая принципиально отличается от "диакритической" системы восприятия, действующей в более позднем возрасте. Он определяет ее как коэнестетическую организацию. Здесь ощущения экстенсивны, в первую очередь они связаны с пищеварительным трактом (и кровообращением), имеют своим центром автономную нервную систему¹⁸⁾ и проявляются в форме аффектов. Эти процессы, не связанные с сознанием (то есть соответствующие бессознательному), Шпиц также называет рецептивными.

Данной системе противопоставляется диакритическая организация более позднего развития. В ней решающее значение приобретает восприятие посредством периферических органов чувств. Диакритическая организация проявляется в когнитивных процессах, к которым принадлежат также сознательное мышление. Этот тип восприятия развивается сначала в ходе аффективного взаимодействия при формировании объектных отношений и неразрывно связан с возрастающей биологической зрелостью сенсорного аппарата и когнитивных функций. Отношения между коэнестетической и диакритической организациями напоминают отношения между первичным и вторичным процессами. Зрение и слух играют в коэнестетическом восприятии минимальную роль; зато восприятие, точнее сказать, ощущение боли, происходит на уровне глубокой чувствительности, висцеральных, вегетативных ощущений и реакций. В целом оно подчиняется принципу "все или ничего". Коэнестетическая система реагирует на невербальные, ненаправленные, экспрессивные раздражители и сигналы; в результате коммуникация протекает на уровне "эгоцентрической" коммуникации, как у животных. Способность к коэнестетическому типу восприятия и его использование, как правило, подвергаются вытеснению в латентный период. Шпиц отстаивает мнение, что у матерей наряду с общими регрессивными явлениями во время беременности, родов и послеродового периода (см. Benedek 1952, 1956) реактивируется также способность к коэнестетическому восприятию. Это совпадает с представлениями Вин-никотта о первичной материнской озабоченности.

Безобъектная стадия характеризуется абсолютным господством коэнестетической системы. В ней пробивается брешь только к концу второго месяца жизни. К этому времени младенец визуально воспринимает человеческое лицо, однако только тогда, когда голоден. Лишь через две-три недели этот процесс узнавания отделяется от импульса к поиску пищи; отныне младенец следит глазами за всеми перемещениями человеческого лица. К концу третьего месяца это развитие достигает своей кульминации в появлении реакции улыбки на возникающее перед младенцем движущееся человеческое лицо. Если в предыдущие месяцы формы выражения неудовольствия проявлялись совершенно неспецифически, то на четвертом месяце жизни они начинают направляться на человеческое лицо и тем самым дополняют реакцию улыбки: ребенок плачет или демонстрирует иные признаки своего неудовольствия, когда взрослый отворачивается или удаляется.

Однако с помощью эксперимента с использованием бутафорской маски (по методу Конрада Лоренца), в ходе которого ребенку предъявляют картонную маску и постепенно уменьшают ее лицевую поверхность, Шпиц сумел показать, что ребенок реагирует вовсе не на "человеческое лицо" в том смысле, в каком это имеют в виду взрослые, а на ключевой раздражитель, состоящий из носа, глаз и лба. При этом основное значение принадлежит глазам; Шпиц приравнивает их к врожденному пусковому механизму.

Шпиц решительно отказывается рассматривать улыбку трехмесячного младенца и появляющуюся несколько позже реакцию неудовольствия при утрате контакта с человеческим лицом как признак какой-либо формы объектных отношений. Он объясняет этот феномен тем, что с самого рождения ребенок в процессе кормления грудью фиксируется широко открытыми глазами на лице матери. Как только возросшая неврологическая, сенсорная и когнитивная зрелость и с нею связанное снижение порога чувствительности делают возможным действительное восприятие лица, образуется условная связь между этим восприятием и коэнестетическим ощущением приема пищи и возникающими в результате позитивными чувствами. Таким образом, человеческое лицо становится условным стимулом, вызывающим эти чувства, и оно создает у ребенка состояние ожидания скорого отвода напряжения. Соответственно, удаление человеческого лица в качестве условного стимула вызывает состояние ожидания скорого усиления напряжения; согласно Шпицу, его аффективным признаком является плач.

Появление в возрасте трех месяцев улыбки Шпиц рассматривает как приобретение первого психического организатора. В эмбриологии "организаторами" называют структуры клеток, которые в ходе развития берут на себя функции управления. Перенося это понятие из соматической области в психическую, Шпиц подчеркивает значение, которое он придает биологическим процессам созревания. Согласно Шпицу, в первые полтора года жизни организаторы психики управляют течением и сменой фаз в аспекте более высокой интеграции. Результатом этой интеграции является реструктурирование психической системы на уровне более высокой сложности. Эта интеграция - процесс тонкий и уязвимый. Если он проходит благополучно, возникает новый организатор психики, и развитие ребенка может нормально продолжаться. Если он оказывается неудачным, то ребенок застревает на менее дифференцированной стадии развития, предшествующей образованию соответствующего организатора.

Шпиц составил список этапов развития, которые обусловливаются появлением улыбки у трехмесячного младенца и взаимная интеграция которых приводит к формированию первого организатора. Коротко их можно перечислить следующим образом (Spitz 1965,120-121):
1. На этой стадии младенец перестает сосредоточиваться на том, что Шпиц назвал рецепцией поступающих изнутри стимулов, и обращается к восприятию стимулов, приходящих извне.
2. Становится возможной отсрочка удовлетворения влечений. Благодаря этому репрезентанты внешних раздражителей могут быть катектированы либидинозно.
3. Основываясь на том, что, по всей видимости, уже отложились мнемические следы, можно говорить, что развились топические системы - сознательное, предсознательное и сознательное. Поэтому в дальнейшем можно применять топический подход.
4. Кроме того, ребенок может переносить катектический заряд с одной психической функции на другую, с одного мнемического следа на другой. Узнавание знака-гештальта, например пускового механизма, предполагает смещение катексиса с сенсорной репрезентации перцепта на сопоставляемый с перцептом след памяти.
5. Этот процесс соответствует фрейдовскому определению процесса мышления.
6. Тем самым образуется рудиментарное Я, которое Фрейд (1923) назвал телесным Я. Его можно обнаружить в появлении первых попыток интенционального поведения. Оно возникает благодаря интеграции соматических и психических ядер Я.
7. Защитная функция высокого барьера стимулов заменяется селективной функцией Я.
8. Происходит переход от полной пассивности к активности, к первым интенциональным проявлениям.
9. Наконец, реакция улыбки является прототипом и предпосылкой всех социальных отношений.

Приобретение первого организатора, индикатором которого служит улыбка трехмесячного ребенка, является моментом перехода от первичного нарциссизма, безобъектной стадии, к стадии предшественника объекта. Ребенок еще не может реагировать улыбкой на узнавание человеческого объекта как такового, он лишь научился выделять из хаоса не имеющих значения раздражителей отдельный формальный элемент, который в силу связанного с ним переживания удовольствия приобрел особую ценность.

Стадия предшественника объекта характеризуется большей степенью неврологической зрелости и с нею связанной зрелостью и развитием когнитивных и сенсорных функций, в частности дистантного восприятия. Последнему Шпиц придает особое значение, полагая, что благодаря дистантному восприятию первичный объект - мать - остается у ребенка даже при утрате тактильного контакта. Таким образом, у ребенка создаются зачатки константности объекта и, следовательно, объектных отношений.

Ребенок становится все более способным упорядочивать достигающие его сенсорные стимулы в более широкие и адекватные взаимосвязи, отличать фигуру от фона и компенсировать изменение в восприятии сигналов, исходящих от движущейся фигуры. Это подразумевает приобретение восприятия глубины. Конечным пунктом такой линии развития является осознание пространственной идентичности предмета. В когнитивной сфере быстрое развитие сенсориума вызывает дифференциацию функций памяти и их интеграцию в процессе мышления. Поворотным пунктом этой линии развития является осознание временной идентичности исчезающего и вновь возникающего предмета. Поскольку эти процессы развития, которые характеризуются Шпицем как прогрессирующий переход от коэнестетического восприятия к диакритическому, разворачиваются во взаимодействии с человеческим объектом (см статью П. Орбана в т. I), которое с момента появления улыбки у трехмесячного младенца носит характер удовольствия, они достигают кульминации в осознании пространственной и временной идентичности матери как основного источника удовольствия. Это осознание симптоматически выражается в появлении так называемой тревоги восьми месяцев, страха перед посторонними людьми в отсутствие матери в поле зрения ребенка. Это означает, что ребенок может воспринимать мать как человека в целом и отличить ее от других людей. Это означает также преодоление стадии парциальных объектов. Появление тревоги восьми месяцев свидетельствует, по Шпицу, о приобретении второго организатора психики и о переходе на стадию либидинозного объекта. Тот факт, что ребенок реагирует тревогой только тогда, когда нет рядом матери, Шпиц объясняет тем, что первоначально ребенок ожидал увидеть в постороннем человеке мать и реагирует неудовольствием, обнаружив, что его ожидания не сбылись.

Приобретение второго организатора психики влечет за собой целый ряд изменений:
1. В соматической сфере миелинизация проводящих нервных путей¹⁹⁾ достигла состояния, обеспечивающего диакритическое функционирование сенсорного аппарата и координацию движений, благодаря чему становится возможным выполнение последовательных направленных действий, регуляция положения тела и сохранение равновесия.
2. В когнитивной сфере возрастающее число следов памяти приводит к увеличению сложности процессов мышления, что создает когнитивную основу для осуществления направленных действий.
3. В сфере психической организации благодаря описанным выше процессам созревания и развития ребенок впервые становится способным с помощью направленных действий достигать преднамеренной разрядки аффективного напряжения, то есть целенаправленно и произвольно получать удовольствие. В результате усиливается катек-сис формирующейся структуры Я, которой и объясняются эти достижения. Я отграничивается от Оно и от внешнего мира, все более структурируясь и интегрируясь благодаря обмену аффективно катектированными действиями с формирующимся объектом

Шпиц говорит о тесной связи и взаимной зависимости - обратной связи - между ранней судьбой влечений и развитием объектных отношений, которые ведут к установлению либидинозного объекта, к дифференциации и интеграции Я. Поэтому далее следует вкратце остановиться на том, как Шпиц рассматривает развитие объектных отношений в рамках динамического подхода. Прежде всего он категорически утверждает, что либидинозные и агрессивные влечения в равной мере участвуют в построении объектных отношений. При рождении и на следующей после рождения нарцис-сической стадии влечения еще не отделены друг от друга; такое разделение происходит только на исходе первых трех месяцев в ходе происходящих между матерью и ребенком, наполненных удовольствием и вызывающих неудовольствие взаимодействий. Эти взаимодействия первоначально выступают в форме обособленных, изолированных переживаний в специфической сфере обоих влечений, которые не соединяются и не смешиваются Друг с другом. Такое положение сохраняется по меньшей мере на протяжении всей нарциссической стадии вплоть до трехмесячного возраста, когда образуется предшественник объекта. И на нарциссической стадии, и в последующий период перехода к стадии настоящих объектных отношений влечения развиваются, "анаклитически опираясь" (Freud, V, 82; X, 153 etc.) на оральные потребности младенца. Мать - это тот человек, который удовлетворяет оральные потребности младенца; она становится целью его агрессивных и либидинозных влечений. Но в это время она еще не воспринимается как единый, константный и неизменный человек, как гештальт в силу своей ситуативной детерминированности, то есть включенности в восприятии в определенную общую ситуацию, она воспринимается как множество отдельных людей или, вернее, отдельных перцептов. Эти перцепты характеризуются для маленького ребенка сопутствующим ощущением удовольствия или неудовольствия. На основе этих наблюдений и размышлений Шпиц присоединяется к Гартманну, Крису и Лёвенштейну (Hartmann, Kris, Loewenstein 1946), Абрахаму (Abraham 1916) и наконец, Мелани Кляйн (с 1927 года "добрый" и "злой" объекты являются для нее краеугольным камнем развития ребенка в раннем возрасте), предполагая, что на этой стадии младенец обладает двумя объектами: злым, на который направлена его агрессия, и добрым, к которому обращено его либидо. Этот период можно вслед за Абрахамом (Abraham 1916) назвать также доамбивалентной стадией (см. выше), поскольку здесь оба объекта еще не осознаются в качестве аспектов одного и того же человека, после чего в дальнейшем в виде реакции развивается амбивалентное отношение к данному человеку.

Между шестым и восьмым месяцем происходит синтез. Возрастающее влияние Я, подкрепленное прогрессирующим созреванием и развитием сенсориума, выражается в интеграции следов памяти и бесчисленных переживаний взаимодействия ребенка со своей матерью. В конце концов это завершается объединением обоих предшественников объекта, доброго и злого объекта в объекте любви - в целостной матери. Слияние обоих влечений и слияние злого и доброго объектов в едином объекте - в объекте либидо - являются, следовательно, двумя сторонами одного и то же процесса.

В отличие от Мелани Кляйн Рене Шпиц (как и Винникотт) отстаивает мнение, что хорошие аспекты матери гораздо сильнее плохих. Точно так же либидинозное влечение преобладает над агрессивным, поскольку либидинозное влечение ребенка имеет непосредственное отношение к его потребностям. Этот постулат Шпица направлен против представлений Мелани Кляйн, которая с самого начала рассматривает психическое развитие маленького ребенка с точки зрения динамики отнюдь не предопределенного заранее спора между влечениями к жизни и к смерти.

Согласно наблюдениям Шпица, после установления второго организатора, после полного обретения объекта и после слияния агрессивного и либидинозного влечений некоторые защитные механизмы, в частности идентификация, приобретают функции, которые сохранятся и у взрослого человека. Он сумел установить, что настоящее подражание как поведенческий индикатор психического процесса идентификации начинается только между восьмым и десятым месяцами. Умение подражать и функция подражания являются, согласно Шпицу, средством, позволяющим ребенку достигать все большей независимости от матери. В качестве решающего фактора приобретения этих механизмов выступает аффективный климат, который должен обеспечить ребенку возможность идентификации.

К этому моменту - в ходе разворачивающихся процессов подражания и идентификации - между матерью и ребенком развивается двусторонняя, направленная, активная, интенциональная коммуникация. Впоследствии эта коммуникация будет постепенно упорядочена в своеобразную систему семантических жестов, которые позднее, к концу первого года жизни, через так называемые "глобальные слова" или "однословные предложения" преобразуются в вербальные жесты. Это подводит нас к описанию стадии развития, которая увенчивается приобретением третьего организатора психики.

Вместе со вторым организатором ребенок приобретает также способность к ло-комоции. Научившись перемещаться, ребенок стремится к автономии и старается выйти за пределы досягаемости матери. Поэтому по мере развития вместо непосредственного действия в качестве носителя коммуникации все более выступает слово.. С развитием локомоции мать оказывается вынуждена ограничивать и сдерживать активность ребенка, причем в тот период, когда потребность ребенка в действии особенно возрастает. Этот "поворотный пункт" (Freud, XIV, 531) совпадает с появлением второго организатора.

Теперь основная часть взаимодействия между матерью и ребенком заключается в активности ребенка, с одной стороны, и материнских запретах и указаниях - с другой. Шпиц формулирует такое положение вещей следующим образом: к этому моменту мать становится для ребенка "Я внешнего мира" (Spitz 1951). Третий организатор, следующий шаг в развитии ребенка, Шпиц связывает с приобретением первого абстрактного понятия, первого семантического жеста - отрицательного покачивания головой, "нет". Материнские запреты вызывают у ребенка интенсивные агрессивные реакции. Но поскольку они вступают в конфликт с направленными на мать либидинозными стремлениями, ребенок, согласно Шпицу, пытается преодолеть агрессию с помощью формирующегося как раз на этой стадии защитного механизма идентификации, причем в специфической форме - идентификации с агрессором (A. Freud 1936, 85-94). Поскольку агрессия матери находит свое выражение в жесте "нет", ребенок в процессе идентификации с агрессором перенимает этот жест, чтобы создать отдушину для собственной агрессии по отношению к внешнему миру. Достижение примерно в пятнадцать месяцев этой ступени означает вступление в первую фазу упрямства.

В этом возрасте ребенок еще не может понять рациональных оснований материнского запрета. Ее аффекты также понятны ему лишь в самом общем виде, а именно как аффект "за" и аффект "против". Отрицательный жест соединяется с аффектом "против". Тем не менее Шпиц подчеркивает, что, переняв "нет" в слове и жесте, ребенок впервые заменяет непосредственное действие словом, понятием, устанавливая коммуникацию на расстоянии. В этом он видит "по-видимому, наиболее важный поворотный пункт в развитии индивида и рода. С этого начинается очеловечивание рода, с этого начинается zoon politicon, с этого начинается социум... С появлением семантических символов эта коммуникация становится вербальной" (Spitz 1965,104). Именно по этой причине Шпиц считает приобретение отрицательного жеста и слова "нет" очевидным признаком образования третьего организатора психики. Так в общих чертах выглядит развитие ребенка на первом году жизни.

Дата добавления: 2014-12-07