Александер франц 2 страница. Окончательное понимание всех психиатрических расстройств с точки зрения анатомии, физиологии и биохимии

окончательное понимание всех психиатрических расстройств с точки зрения анатомии, физиологии и биохимии.

Во всех центрах медицинских исследований интенсивные попытки разрешить проблему шизофрении и других функциональных расстройств мозга с точки зре-. ния гистопатологии, бактериологии и биохимии продолжались до 90-х годов прошлого века, когда Зигмунд Фрейд ввел совершенно новый метод исследования и терапии. Принято считать, что истоками психоанализа являются французская школа и исследования Шарко, Бернгейма и Льебо в области гипноза. В своих автобиографических сочинениях Фрейд прослеживает зарождение своих идей под влиянием экспериментов Шарко в Сальпетриере и позднее — опытов Бернгейма и Льебо в Нанси. С биографической точки зрения эта картина является безупречной. Однако с точки зрения истории научной мысли начало психодинамическому подходу к психическим заболеваниям положил сам Фрейд.

Так же, как Галилей первым применил метод научного рассуждения к феномену движения Земли, Фрейд первым применил его в исследовании человеческой личности. Анализ личности или мотивационная психология как наука начинается с Фрейда. Он первым последовательно применил постулат о строгом детерминизме психологических процессов и установил основной динамический принцип психологической причинности. После того, как он обнаружил, что человеческое поведение в значительной мере определяется неосознанными мотивациями, и разработал метод перевода неосознанных мотиваций на сознательный уровень, он первым смог продемонстрировать генез психопатоло

гических процессов. С помощью этого нового подхода аномальные феномены психотических и невротических симптомов, а также, по-видимому, бессмысленные сновидения могут быть поняты как осмысленные продукты психической деятельности. С течением времени его исходные взгляды частично претерпели некоторые изменения, но основные идеи в большинстве своем были подтверждены дальнейшими наблюдениями. Наиболее долговечными среди научного наследия Фрейда оказались метод наблюдения за поведением человека и способ рассуждения, применявшийся им в целях психологического понимания результатов наблюдения.

С исторической перспективы развитие психоанализа можно считать одним из первых признаков противостояния одностороннему аналитическому развитию медицины во второй половине XIX века, узкоспецифическому углубленному изучению частностей и пренебрежению тем основным биологическим фактом, что организм — единое целое, и функционирование его частей может быть понято только с точки зрения системы в целом. Благодаря лабораторному подходу к живому организму было обнаружено огромное количество более или менее связанных между собой частей организма, что неизбежно привело к утрате перспективы. Понимание организма как сложного механизма, в котором каждый элемент взаимодействует с другим для неких определенных целей, либо игнорировалось, либо объявлялось чересчур телеологическим. Адептами данного подхода утверждалось, что организм развивается в силу определенных естественных причин, но не для какой-то цели. Машина, сделанная руками человека, разумеется, может быть понята на телеологической основе; человеческий разум создал ее для какой-то опреде ленной цели. Но человек не был создан высшим разумом — это лишь мифологический концепт, которого современной биологии удалось избежать, аргументируя это тем, что тело животного следует понимать не телеологически, а на причинной и механистической основе.

Однако, как только медицина волей-неволей занялась проблемами душевной болезни, от подобной догматической установки пришлось отказаться — по крайней мере в данной области. При исследовании личности настолько очевиден тот факт, что организм является в высшей степени взаимосвязанным единым целым, что на него невозможно не обратить внимания. Уильям Уайт выразил это весьма доступным языком".

Ответом на вопрос: «Какова функция желудка?» — является пищеварение, хотя оно представляет собой лишь малую часть активности всего организма и только косвенно, что, конечно, немаловажно, соотносится с другими его функциями. Но если мы беремся ответить на вопрос: «Что человек делает?», — мы отвечаем с точки зрения всего организма, говоря, к примеру, что он идет по улице, или делает гимнастику, или идет в театр, или изучает медицину и т. д... Если разум — это выражение общей реакции в отличие от частной реакции, тогда каждому живому организму должны быть свойственны ментальные, то есть общие, типы реакции... То, что мы представляем себе в качестве разума во всей его безграничной сложности, — это высший тип реакции на живой организм, исторически имеющий тот же возраст, что и наиболее привычные нам телесные типы реакций...

'W i 11 a m W h i t e: The Meaning of Disease. Baltimore, Williams &Wilkins, 1926.

Таким образом, мы можем утверждать, что личность выражает собой единство организма. Так же, как машина может быть понята только с точки зрения своей функции и цели, полное понимание синтетической единицы, которую мы называем телом, возможно лишь с позиций личности, нужды которой удовлетворяются в конечном счете всеми частями тела в их четком взаимодействии.

Психиатрия, как наука о патологической личности,

открыла дорогу для введения в медицину синтетической точки зрения. Но психиатрия смогла выполнить эту функцию только после того, как за основу было принято изучение личности, и это было заслугой Зигмунда Фрейда. Психоанализ заключается в точном и подробном изучении развития и функций личности. Несмотря на то, что в термине «психоанализ» содержится слово «анализ», его историческое значение заключается не в аналитическом, а в синтетическом подходе.

ГЛАВА 4

ВЛИЯНИЕ ГЕШТАЛЬТ-ПСИХОЛОГИИ, НЕВРОЛОГИИ И ЭНДОКРИНОЛОГИИ

При этом, разумеется, психоанализ представлял собой не только научное направление, ведущее в сторону синтеза. Подобную тенденцию можно было наблюдать на рубеже веков во всех областях науки. В XIX веке развитие научных методов сводилось к сбору данных; обнаружение новых фактов стало главной целью. Но к интерпретации и корреляции этих фактов в виде синтетических концепций относились скептически, воспринимая их как иррациональную спекуляцию либо как подмену науки философией. В 90-х годах XIX-века уси лилась тенденция к синтезу, по-видимому, в качестве реакции на чрезмерную психоаналитическую ориентацию.

Новая тенденция, направленная на синтез, распространилась только в немедицинских областях психологии. Там тоже господствовал традиционный для XIX века аналитический подход. После того как Фехнер и Вебер ввели в психологию экспериментальный метод, || стали возникать психологические лаборатории, где человеческую психику разбирали по косточкам. Стала развиваться психология зрения, слуха, тактильного чувства, памяти, воли. Но психолог-экспериментатор никогда даже и не пытался понять взаимосвязь всех этих различных психических способностей и их совокупность в человеческой личности. Гештальт-психологию Келера, Вертгеймера и Коффки можно рассматривать именно как противодействие этой партикуляристской аналитической ориентации. Вероятно, наиболее важным достижением гештальт-психологов явилась ясная форму-' лировка тезиса о том, что целое неэквивалентно сумме всех его частей и что система в целом не может быть понята путем изучения отдельных ее элементов; то есть, по сути, верно противоположное утверждение — части могут быть полностью поняты, только когда ясен смысл целого.

Медицина развивалась похожим образом. Успехи в области неврологии подготовили почву для более широкого понимания взаимосвязи между различными частями тела. Стало очевидно, что все части тела связаны, прямо или косвенно, с главным центром и действуют под контролем этого центрального органа. Мышцы, а также внутренние органы, последние посредством вегетативной нервной системы, сообщаются с высшими

центрами нервной системы. Единство организма наглядно выражается в функционировании центральной нервной системы, регулирующей как внутренние вегетативные процессы в организме, так и внешние, относящиеся к взаимодействию с окружающим миром. Центральное управление представлено высшими центрами нервной системы, психологические аспекты которой (у человека) мы называем личностью. По сути, в настоящее время очевидно, что физиологические исследования высших центров центральной нервной системы и психологическое исследование личности имеют отношение к разным аспектам одного и того же предмета. Если физиология подходит к функциям центральной нервной системы с точки зрения пространства и времени, то психология занимается ими с точки зрения разных субъективных феноменов, являющихся субъективным отражением физиологических процессов.

Другим стимулом развития синтетического направления явилось открытие эндокринных желез, следующий шаг на пути понимания крайне сложных взаимосвязей различных вегетативных функций организма. Эндокринную систему можно рассматривать как регу-ляторную, так же как и нервную систему. Если регуля-торное влияние центральной нервной системы выражается в проведении контрольных нервных импульсов по периферическим нервным путям к различным частям тела, то химическая регуляция, осуществляемая эндокринными железами, происходит путем переноса определенных химических веществ с током крови.

В настоящее время известно, что скорость метаболизма главным образом регулируется деятельностью щитовидной железы, что углеводный обмен регулируется взаимообратным влиянием секреции поджелудочной

железы, с одной стороны, и гормонами надпочечника и передней доли гипофиза — с другой, и что основной железой, регулирующей секрецию периферических эндокринных желез, является передняя доля гипофиза.;

В последнее время появляется все больше свидетельств тому, что большинство функций эндокринных желез подчиняется функциям высших мозговых центров, то есть, другими словами, психической жизни.

Эти психологические открытия дали нам возможность понять, каким образом психика управляет телом и как периферические телесные функции в свою очередь воздействуют на центральные функции нервной системы. Тот факт, что психика управляет телом, является наиболее существенным из того, что мы знаем о жизненных процессах, несмотря на то, что медицина и психология пренебрегают этим фактом. Мы наблюдаем это постоянно, в течение всей нашей жизни, с утра до вечера. Наша жизнь в целом состоит в выполнении произвольных движений, направленных на реализацию мыслей и желаний и на удовлетворение субъективных ощущений, таких, как жажда или голод. Тело, наш хитроумный механизм, выполняет множество сложных и точных моторных действий под воздействием таких психологических феноменов, как мысли и желания. Речь — наиболее специфичная для человека из всех соматических функций — всего лишь выражает мысли с помощью тонкого музыкального инструмента, голосового аппарата. Мы выражаем все эмоции с помощью физиологических процессов; печали соответствует плач; веселью — смех; а стыду — румянец на щеках. Все эмоции сопровождаются физиологическими изменениями:

страх — учащенным сердцебиением; злость — более интенсивной работой сердца, повышенным кровяным

давлением и изменениями углеводного обмена; отчая-дде _ глубокими вдохами и выдохами. Все эти физиологические феномены появляются в результате сложных мышечных взаимодействий под влиянием нервных импульсов, идущих к мимическим мышцам лица и к диафрагме в случае смеха; к слезным железам — в случае плача, к сердцу — в случае страха и к надпочечникам и сердечно-сосудистой системе — в случае гнева. Нервные импульсы возникают в определенных эмоциональных ситуациях, которые в свою очередь происходят при взаимодействии с другими людьми. Соответственно психологические ситуации могут быть поняты только с точки зрения психологии как общая реакция организма на окружающий мир.

ГЛАВА 5

КОНВЕРСИОННАЯ ИСТЕРИЯ, ВЕГЕТАТИВНЫЙ НЕВРОЗ И ПСИХОГЕННЫЕ ОРГАНИЧЕСКИЕ РАССТРОЙСТВА

Приложение вышеизложенных соображений к некоторым патологическим соматическим процессам привело к возникновению новой тенденции в медицине, а именно к «психосоматической медицине».

Психосоматический взгляд на медицину подразумевал новый подход к исследованию причин болезни. Как Уже было отмечено, тот факт, что сильные эмоции воздействуют на соматические функции, относится к сфере нашего повседневного опыта. Каждой эмоциональной ситуации соответствует специфический синдром соматических изменений, психосоматических реакций, т^аких, как смех, плач, румянец, изменение пульса, вдох ^и т. д. Однако, хотя эти психомоторные процессы отно сятся к повседневным переживаниям и не оказывают вредного воздействия, медицина до недавнего времени мало внимания уделяла их подробному изучению'. Эти соматические изменения под воздействием сильных переживаний имеют преходящий характер. Когда эмоция прекращается, тормозится также и соответствующий физиологический процесс (плач или смех, сердцебиение или повышенное давление), и тело возвращается в состояние равновесия.

Изучение невротиков с позиций психоанализа выявило, что под воздействием длительных эмоциональных расстройств могут развиваться хронические соматические расстройства. Подобные соматические изменения под влиянием эмоций впервые наблюдались у истериков. Фрейд ввел понятие «конверсионная истерия», когда соматические симптомы развиваются в качестве реакции на хронические эмоциональные конфликты. Такие изменения были отмечены в мышцах, контролируемых силой воли, и в органах чувств. Одно из важнейших открытий Фрейда заключалось в том, что, когда эмоция не может быть выражена и снята через нормальные каналы с помощью произвольной активности, она может стать источником хронических психических и соматических нарушений. Всякий раз, когда эмоции подавляются вследствие психических конфликтов, то есть исключаются из поля сознания и таким образом лишаются адекватной разрядки, они становятся источником хронического напряжения, являющегося причиной истерической симптоматики.

С физиологической точки зрения истерический конверсионный симптом по своему характеру близок к обычОдним из немногих исключений является Дарвин (59).

ному произвольному возбуждению, экспрессивному движению или сенсорному ощущению. При истерии, однако, мотивирующий психологический импульс является неосознанным. Когда мы кого-то ударяем или куда-то идем, наши руки и ноги приходят в движение под влиянием сознательных мотиваций и целей. Так называемые экспрессивные движения: смех*, плач, мимика, жестикуляция — основаны на простых физиологических процессах. Впрочем, в последнем случае возбуждение возникает не под влиянием сознательной цели, а вследствие эмоционального напряжения, высвобождающегося сложным физиологическим способом. В случае же конверсионного симптома, такого, как истерический паралич или контрактура, «скачок от психики до соматики» ничем не отличается от скачка, который происходит при любом общем моторном возбуждении, таком, как произвольные движения, смех или плач. Помимо того, что мотивационная психологическая составляющая является неосознанной, единственное различие заключается в том, что истерические конверсионные симптомы представляют собой в высшей степени индивидуальные, порой уникальные творения пациента, изобретаемые им для выражения своего частично подавляемого психологического содержания. Экспрессивные движения, такие, как смех, напротив, стандартны и универсальны (Дарвин — 59).

Имеется также совершенно иная группа психогенных соматических расстройств, затрагивающих внутренние органы. Представители раннего психоанализа неоднократно пытались распространить понятие истерической конверсии на все формы психогенных соматических расстройств, включая также расстройства, относящиеся к внутренним органам. Согласно этой точке

зрения повышенное кровяное давление или желудочное кровотечение имеют символическое значение подобно конверсионным симптомам. Внимание не уделялось тому факту, что вегетативные органы регулируются вегетативной нервной системой, которая непосредственно не связана с мыслительными процессами. Символическое выражение психологического содержания существует только в сфере произвольных иннервации (речь) или экспрессивных движений (мимика лица, жестикуляция, смех, плач и т. д.). Возможно, румянец также можно включить в эту группу. Маловероятно, однако, что внутренние органы, к примеру печень, могут осуществлять символическое выражение идей. Но это не значит, что на них не может влиять эмоциональное напряжение, распространяющееся через кортико-тала-мические и вегетативные проводящие пути. Давно установлено, что эмоциональное воздействие может стимулировать или подавлять функционирование любого органа. После того как эмоциональное напряжение спадает, соматические функции возвращаются в нормальное состояние. Тогда же, когда эмоциональное стимулирование или подавление вегетативной функции становится хроническим и избыточным, мы объясняем это «органическим неврозом». Этот термин включает в себя так называемые функциональные расстройства внутренних органов, причиной которых отчасти являются нервные импульсы, возникающие в результате эмоциональных процессов, идущих где-то в корковой и подкорковой областях мозга.

Понятие функционального расстройства возникло не в психиатрии, а в области внутренних болезней. Сначала невротические (или функциональные) расстройства желудка, кишечника и сердечно-сосудистой систе

мы стали известны под названием желудочного, кишечного и кардионевроза. Термин «функциональное расстройство» относится к тем случаям, когда даже самое тщательное исследование тканей не обнаруживает каких-либо заметных морфологических изменений. Анатомическая структура органа остается без изменений;

нарушается только согласованность и интенсивность его функций. Подобные расстройства в достаточной степени обратимы и считаются менее серьезными, чем болезни, при которых в тканях возникает определенная морфологическая перестройка, часто свидетельствующая о наличии необратимого поражения.

Теперь мы можем определить различие между конверсионным симптомом и вегетативным неврозом.'Конверсионный симптом — это символическое выражение эмоционально заряженного психологического содержания: попытка разрядить эмоциональное напряжение. Он возникает в нервно-мышечной или сенсорно-перцептивной системах, чьей изначальной функцией является снятие эмоционального напряжения. Вегетативный невроз — это не только попытка выразить эмоцию, но еще и физиологическая реакция внутренних органов на постоянные или периодически возникающие эмоциональные состояния. К примеру, повышенное кровяное давление под влиянием гнева не только не ослабляет гнев, но является собственно физиологической составляющей феномена гнева вообще. Как будет показано далее, таким образом проявляется адаптация тела к состоянию организма в критической ситуации. Точно так же рост уровня желудочной секреции под воздействием эмоционального желания пищи не является снятием эмоционального напряжения; это адап-тавная подготовка желудка к приему пищи. >

^дпгч-ю^пги-»-; ^лид^юи между ИСГСрИЧССКИМ КОН версионным симптомом и вегетативной реакцией на эмоцию состоит в том, что в обоих случаях имеет место реакция на психологический стимул. Однако они кардинальным образом различаются по своим психодинамическим и физиологическим характеристикам.

С признанием того, что эмоциональные факторы обладают причинной значимостью в отношении функциональных расстройств, психотерапия получила право на легальный вход в большую медицину и могла не ограничиваться более областью психиатрии. Хронические эмоциональные конфликты пациента — основная причина расстройств — могли быть разрешены путем психотерапии. Хотя эти эмоциональные конфликты возникали во взаимоотношениях пациента с другими людьми, тем не менее объектом терапии стала личность пациента. С учетом этой новой расстановки акцентов, эмоциональноевоздействие врача на больного — медицинское искусство — нашло свое место в научной медицине. Теперь этот последний штрих терапевтического мастерства больше не мог считаться придатком терапии. В частности, в случае органического невроза эмоциональное влияние врача на пациента стало основным терапевтическим фактором.

Тем не менее на данной стадии развития психотерапии ее роль ограничивалась функциональными расстройствами, считавшимися более слабыми по сравнению с истинными органическими расстройствами, основанными на заметных изменениях тканей. В случаях подобных органических нарушений эмоциональное состояние больного также долгое время признавалось важным вопросом; несмотря на то, что наличие реальной причинной связи между психическими факторами и ис40

тинными органическими расстройствами вообще не допускалось.

Однако постепенно становилось все более очевидным, что в природе не существует строгого разграничения на «функциональные» и «органические» расстройства. Клиницисты заподозрили, что длительные функциональные расстройства могут постепенно приводить к серьезным органическим нарушениям, связанным с морфологическими изменениями. Подобные примеры были известны уже давно — например, что сердечная гиперактивность может вести к гипертрофии сердечной мышцы или что истерический паралич конечности может приводить к определенным дегенеративным изменениям в мышцах и суставах вследствие их бездеятельности. Поэтому, вероятно, следует учитывать возможность того, что длительное функциональное расстройство какого-либо органа может в конечном счете привести к определенным анатомическим изменениям, создавая тем самым клиническую картину серьезного органического заболевания. Интенсивное психологическое и физиологическое изучение случаев пеп-тической язвы дало убедительные данные в пользу того, что длительные эмоциональные конфликты могут приводить на первом этапе к желудочному неврозу, который со временем может перерасти в язву. Показано также, что вследствие эмоциональных конфликтов могут возникать продолжительные колебания кровяного давления, перенапрягающие сосудистую систему. Функциональная фаза неустойчивого кровяного давления может со временем стать причиной сосудистых органических изменений, что в конце концов может привести к возникновению необратимой злокачественной формы гипертонической болезни.

В качестве итога наблюдений сформировалось понятие «психогенное органическое расстройство». Эти расстройства развиваются в два этапа: первый — функциональное расстройство внутреннего органа, причиняемое хроническим эмоциональным расстройством; и второй — хроническое функциональное расстройство, постепенно ведущее к изменениям ткани и к необратимому заболеванию органического характера.

ГЛАВА 6

РАЗВИТИЕ ЭТИОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ ]Я

Раньше любое нарушение функции считалось результатом нарушения структуры. Теперь установлена иная причинная последовательность: нарушение функции как причина деформации структуры. Хотя подобные этиологические взгляды и не новы, многие клиницисты воспитывались в традициях вирховского принципа и, находясь до сих пор под впечатлением от простых и экспериментально подтвержденных этиологических открытий в области бактериологии, лишены желания принимать их безоговорочно. Когда функциональное расстройство описывается как следствие эмоционального конфликта, традиционный клиницист воспринимает это с некоторой долей сомнения и выражает надежду, что в дальнейшем, в результате более точных гистологических исследований, в конце концов обнаружатся тканевые изменения, характерные для данной болезни. Он является приверженцем классической концепции, утверждающей, что нарушенная функция является результатом, а не причиной измененного морфологического субстрата.

В качестве наглядного примера можно привести фон

Бергмана (30), который еще в 1913 году утверждал, что пептическая язва, по-видимому, является следствием хронического желудочного невроза, вызываемого эмоциональными факторами, а через четырнадцать лет почувствовал необходимость пересмотреть свои взгляды и вернулся к более консервативной установке, воспринимающей диагноз «органический невроз» со значительным рядом оговорок. Он выразил веру в то, что в большинстве подобных случаев дальнейшие исследования обнаружат причины органического характера (31).

В течение долгого времени научное кредо медицины заключалось в том, что будущие гистологические исследования обнаружат анатомическую основу для всех так называемых функциональных расстройств. Сегодня мы ощущаем, что во многих случаях тщательный анализ истории жизни пациента может раскрыть источники ранних функциональных расстройств, прежде чем расстройство функции приведет к гистологически различимым органическим изменениям. Сопротивление этим взглядам основано на догматической убежденности в том, что нарушенная функция всегда является следствием нарушения структуры, а также на игнорировании обратной причинной последовательности.

В настоящее время трудно сказать, какие органические заболевания соответствуют данной этиологической модели. По-видимому, многие из этих заболеваний попадут в огромный раздел медицины под названием «Хронические заболевания неясного генеза». В ситуации различных эндокринных нарушений хронические эмоциональные расстройства являются, по-видимому, важными этиологическими факторами. Это наглядно проявляется при базедовой болезни, возникновение которой часто можно проследить' начиная с

4t

момента эмоциональной травмы. Поскольку эмоции оказывают влияние на углеводный метаболизм, не исключено, что при развитии диабета эмоциональные факторы могут играть важную причинную роль.

Функциональная теория органических расстройств является по существу признанием хронических внутренних причин болезни, не говоря уже о сильных внешних причинных факторах. Другими словами, многие хронические расстройства вызываются прежде всего не внешними, механическими или химическими факторами или микроорганизмами, а скорее продолжительным функциональным стрессом, возникающим в повседневной жизни индивида в процессе его борьбы за существование. Те эмоциональные конфликты, которые считаются в психоанализе основой психоневроза и первичной причиной некоторых функциональных и органических нарушений, возникают в процессе нашего ежедневного существования в результате контакта с окружающим миром. Страх, агрессия, вина, фрустри-руемые желания, будучи подавляемыми, приводят к хроническому эмоциональному напряжению, нарушающему функционирование внутренних органов. Из-за сложности нашей социальной жизни многие эмоции не могут быть выражены свободно через произвольную активность, а остаются вытесненными и в конечном счете направляются по неверному пути. Вместо того чтобы выражаться через произвольные иннервации, они воздействуют на вегетативные функции, такие, как пищеварение, дыхание и кровообращение. Подобно тому как государства с неудовлетворенными внешними политическими амбициями часто переживают внутренние социальные потрясения, человеческий организм также переживает расстройство своей внутренней по

литики — вегетативных функций, если нарушается его

контакт с внешним миром.

Вполне очевидно, что так же, как для конкретных

патологических микроорганизмов определенные органы обладают специфической привлекательностью, так и конкретные эмоциональные конфликты обладают специфичностью и соответственно склонны воздействовать на определенные внутренние органы. Сдерживаемый гнев, по-видимому, специфическим образом воздействует на сердечно-сосудистую систему (Cannon; Fahrenkamp; Hill; К. Menninger; К. Menninger & W. Menninger; Wolfe; Dunbar; Draper; Saul; Alexander;

Dunbar - 43, 81, 118, 152, 154, 256, 71, 67, 202, 7, 73);

стремление к зависимости и поиску поддержки имеет специфическую взаимосвязь с функциями питания (Ru-esch и др.; Карр и др.; Alexander; Bacon; Levey — 199, 129, 9, 20, 136). Опять-таки конфликт между сексуальными желаниями и стремлением к зависимости имеет специфическое влияние на функции дыхания' (French, Alexander и др. — 89). Для увеличения количества знаний о связи эмоций с соматическими функциями в норме и в патологии необходимо, чтобы современный врач воспринимал эмоциональные конфликты столь же реальными и конкретными, как видимые ныне микроорганизмы. Основной вклад психоанализа в медицину состоит в добавлении к оптическому микроскопу психологического микроскопа — то есть психологических методов, с помощью которых эмоциональная жизнь па-Циента может быть подвержена детальному изучению. Психосоматический подход к проблемам жизни и боВопрос о специфичности психологических факторов будет °бсуждаться подробнее на стр. 69 и далее.

лезни осуществляет синтез внутренних физиологических процессов и социальных взаимосвязей индивида. Этот подход создает научную базу для эмпирических наблюдений; например, больной чудесным образом выздоравливает тогда, когда устраняется из привычной семейной обстановки или прерывает свою профессиональную деятельность и, таким образом, освобождается от эмоциональных конфликтов, вытекающих из семейных или профессиональных отношений. Детальное понимание взаимосвязи между эмоциональной жизнью и соматическими процессами существенно расширяет возможности врача: лечение тела и забота о психике больного могут быть объединены в единое целое в процессе терапии. В этом и есть настоящий смысл «психосоматической медицины».

ГЛАВА 7

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ СООБРАЖЕНИЯ, КАСАЮЩИЕСЯ ПСИХОСОМАТИЧЕСКОГО ПОДХОДА

Термин «психосоматика» подвергается интенсивной критике, главным образом из-за того, что он как будто бы подразумевает противопоставление тела и психики. На самом деле именно такого противопоставления психосоматический подход изо всех сил старается избегать. И если под психическими феноменами понимать субъективный аспект определенных физиологических (мозговых) процессов, то это противопоставление исчезает. Кроме того, термины, относящиеся к сложным материям, как правило, неоднозначны. Приведем лишь один пример: в термине «психоанализ», теперь уже прочно укрепившемся, с лингвистической точки зре

Дата добавления: 2014-12-23