ТЕХНОЛОГИЯ «ВОЛШЕБНОЙ ПАЛОЧКИ»

J J J

Хочешь жизнь свою повернуть? Себя внутри и разворачивай. Смени унылость, из которой мирок свой серый выстроил, на радость жизни Хозяйскую — а из неё всё вокруг таким же и станет. Истинная жизнь твоя-то, о которой ты. даже не подозреваешь. Готов ли к этому?

Памяти, — продолжала Золотая Рыбка, — ноне способностей. Их лишить тебя нельзя, так как записаны они в природе твоей. Способность творить и способность к совершенству, которыми ты обладаешь.

J J J

J J J

J J J

J J J

ПЕРВОЕ ЗАНЯТИЕ

Игры

Пространства

Освоение

Часть первая

(и в этой книге единственная)

Всё больше людей нашу тайну хранит...

Друзья, мы с вами приступаем к изучению системы, совершенно уникальной в своём роде. Это достаточно странный, но вполне закономерный сплав абсолютно новых, необычных методик и знаний древних, ведических. Это постоянные экскурсы в духовное наследие мировых религий, совершенно неожиданным образом пересекающиеся с последними научными изысканиями. Это непрерывное чередование весёлого смеха и строгих логических построений. Это доступная абсолютно всем альтернативная школа, в которой не обучают, а напротив — « разучают », обнажая изначально сокрытые в каждом мудрость и радость.

Вам выпала удача принять участие в увлекательнейшем приключении, которое, как ни странно, в своём финале призвано привести вас к себе же самим, и поверьте, вы будете несказанно удивлены тем, насколько этот конечный пункт для вас окажется незнакомым. Вас ждут многочисленные находки и сокровища на этом пути, многие из которых окажутся просто волшебными.

В этом путешествии вы будете одними из первых, ибо наш корабль с многолетним опытом духовных странствий лишь только начинает свою эпопею под названием новым, дерзким и непривычным — « Смеющиеся Волшебники », плавно, но стремительно ворвавшись в век двадцать первый под парусами, наполненными жизнеутверждающим смехом.

Наши космические лоцманы благословили нас, а мы передаём их слова вам:

«В добрый путь, друзья! В добрый путь!»

Откинем, полог тайны с того, что происходило во времена древние, былинно-библейские, изначальные. « Приподнимем занавес за краешек, какая древняя кулиса ...» — как пел некогда Высоцкий.

Опустимся своей памятью туда, где и памяти как таковой ещё не было, так как помнить было не о чем, да и опускаться некуда, впрочем.

А хоть что-то было тогда? Л как же! А иначе как бы мы узнали о том, что это когда-то было?

А был тогда Создатель. Вообще-то, он был не только тогда, но и бесконечно раньше, но о тех временах сведения у нас настолько скудные и спорные, что о них мы предпочтём скромно умолчать.

Но доподлинно известно нам, что просто « быть » Создателю как-то раз очень надоело. И крепко он задумался о жизни вообще и о себе в частности.

— Вот незадача, — думал он, тщетно пытаясь окинуть себя мысленным взором, — ничего не получается. И рассмотреть-то себя толком не удаётся. Зеркало какое что ли придумать?

И совсем уж было изготовился он сотворить зеркало, как вдруг остановился, осененный идеей куда более интересной.

И чем больше он осенялся, тем ярче у него разгорались, источая блеск, те места, которые впоследствии назовут глазами.

Нравилась явно Создателю его идея. Ой, как нравилась !.. Неисчерпаемое, как и он сам, разнообразие ощущений сулила она ему.

Долго он думал ... а может и недолго, кто знает? Ведь времени тогда тоже ещё не было.

Выпрямился он затем во весь свой рост ( беда с этими Создателями, так и хочется прервать повествование и заняться исследованиями — а было ли тогда такое качество, как рост? И мог ли он выпрямиться? Но допустим, что было и что мог ), обозрел все дали дальние ( ну, предположим, предположим — ведь звучит-то красиво ...) и сказал: « Да будет так !»

И стало так ...

А что, собственно, стало? И как именно — так? Давайте разберёмся, попробуем проникнуть в суть божественного замысла. На чём там зигзаг в нашем повествовании образовался? На зеркале. Не захотел Создатель банально рассматривать себя в банальном зеркале. Нет, решил он своё, божественное зеркало создать, в котором и рассмотреть себя получше сможет, и в игры поиграть.

— Создать всё, — размышлял он, — я могу лишь из себя. А из чего же ещё? Если на зеркале, мною созданном, трещинка будет, значит, такая же трещинка и у меня имеется. Это уже интересно. Это уже повод задуматься.

— Так, — продолжал размышлять Создатель, — если тусклым будет зеркало — значит, тусклость эта и во мне сокрыта. Ну, это уже понято. А дальше? Выходит, чем больше деталей будет иметь зеркало, тем больше непроявленных качеств моих в нём проявится, тем лучше я рассмотреть себя смогу ...

— Но зеркало неподвижно, статично, мёртво, — засокрушался он, — разве я такой? А может, лучше, если детали зеркала жить будут, взаимодействовать, двигаться?

— Вот какое мне зеркало нужно! — возликовал Создатель внутренне. — Живое! Огромное и живое. Живущее и непрестанно меняющееся, как я.

— Наблюдая за ним, изучая да играя его деталями, я и познаю себя, -сказал он, радостно потирая руки ( а может, и не руки, а может, и не потирая, но как-то всё же выражая своё удовлетворение ).

Сказано — сделано. А как же? Слово-то — божественное.

— Мир — будь! — сказано было.

И стал Мир.

И ходил потом Создатель по этому миру, в растерянном изумлении озираясь по сторонам. Не так ему всё представлялось в радужных замыслах его, не так ... Вроде всё и появилось ... а вроде и не видно ничего. Кажись — вот оно, а как увидеть, а тем паче назвать его — неизвестно.

— Какой-то без-образный и не-описуемый мир получился, — бормотал Создатель, в недоумении поднимая непонятно какое непонятно что. Бросив его непонятно куда, он в очередной раз крепко задумался.

— Че-ло-век! — неожиданно сказал он, и сам изумился прозвучавшему слову.

— Человек ... — бормотал он, торопливо принимаясь за дело. А слова новые, в сочетаниях непривычных продолжали вылетать из него.

— Человек — это звучит гордо, — приговаривал он, что-то разминая и комкая. — У Бога нет других рук, кроме человеческих. У Бога нет и глаз, кроме человеческих, и чувств, окромя его же, и ощущений...

— Вот теперь и познаю себя, — приговаривал он, глядя на созданное, — через познающего себя же и мир человека.

Плюнул, дунул — всё как полагается. Зашевелился человек, задвигался. Глаза открыл.

— Кто я? — спросил.

— Человек! — гордо сказал Создатель заранее заготовленное слово.

— А какой человек? - спросил человек.

— Первый! — с прежним энтузиазмом отозвался Создатель.

— А-а, это имя моё такое? — догадался человек.

— Нет, — смутился Создатель, ощущая, что чего-то в спешке не додумал. — Это твоё количество. А имя ... имя можешь сам выбрать. Любое. Хочешь ... Адам ... хочешь ... Петя ... например.

— Не хочу « Адам », — с неожиданным энтузиазмом сказал человек, радостно улыбаясь, — тривиально это как-то. Хочу Петей быть ... И стал человек Петей.

— А где это я? — спросил затем человек-Петя, настороженно озираясь. — Что это?

— Это твой мир, — гордо сказал Создатель, обводя рукой вокруг. — Это, можно сказать, твой ... гм ... Рай ... Эдем, одним словом.

— Вот — это ?! — спросил Петя, тыкая куда-то пальцем. — Вот эти полосы, эти искры, летающие пузыри?

— Да нет же, — поморщился с досадой Создатель, вновь ощутив, что работа его ещё далеко не закончена. — Это ж ты моими глазами смотреть пытаешься. Своими-то я и сам могу ... А ты теперь человеческими учись. Понимаю, что сразу не получится. А что делать? Родился человеком — учись видеть мир по-человечески. Нечего — побожьему.

— Это просто, — продолжал Создатель, подводя Петю к какому-то вибрирующему радужному сгустку, — вот это, например ... Знаешь, что это?

— Откуда? — удивился человек-Петя.

— Разбираешься, — непонятно одобрил Создатель, — значит, так, запоминай и учись. Это — дерево. Понял?

— Нет, не понял, — честно ответил человек-Петя, всматриваясь в сгусток, который ничуть не изменился.

— Сейчас поймёшь. Дерево — это растение. У него плотный шероховатый ствол, ветки и зелёные листья. Повторяй.

— Плотный ствол, — послушно повторял Петя, — шероховатый ... зелёные листья ...

Радужный шар вытянулся, задеревенел, зашуршал листвой и зазеленел.

— Почему это? — удивился человек-Петя.

— Потому что ты — человек, — гордо заявил Создатель, — и создан по образу и подобию ... — он запнулся, — моему, в общем.

— Ну? — настаивал Петя.

— Что — ну? — обиделся Создатель. — Творец я, непонятно, что ли? Создатель. А ты — по образу моему ... тоже, значит. Творец ... почти ... Со-Творец, одним словом.

— А шар куда делся? — не унимался человек-Петя.

— Да никуда он не делся. Это для меня он ... — Создатель пошевелил пальцами в воздухе, — что-то вроде светящегося шара. Энергия, одним словом. А тебе зачем такое? Тебе жить здесь надо. Ты сказал — дерево. И теперь он — дерево. Он тот же, но иная форма, да и пощупать сейчас его можешь.

— А вот эти дребезжащие струны? — заинтересовался человек-Петя.

— А-а, это — озеро, — заулыбался Создатель, — небольшое, метров двести в диаметре, с камышом.

— Озеро ... метров двести ... с камышом, — повторял Петя, с любопытством наблюдая за происходящими изменениями. — Вода — мокрая, прозрачная ... Кампеш, растения, трава ...

—... А что, мне нравится, — сказал он чуть позже, растирая камышинку между ладонями и нюхая её. — И пахнет здорово ... зеленью.

— Зеленью ... — повторил Создатель, прислушиваясь к себе, — и свежестью, — добавил он, улыбаясь. — И дерево это — красивое, вижу. Теперь вижу ... чувствую ... обоняю. — И он ласково потрепал человека-Петю за первозданные вихры. — Руки мои, глаза и нос ты мой, ухо моё ...

Что было дальше — вы знаете. Кратко напомним. Эдемский сад. Гармония и красота. Рай и вечное блаженство -Вечное блаженство. Вечное ...

— Вечное, вечное ... — бормотал Создатель, расхаживая по саду, — на фига мне вечное? Было уже это ... Опять скука подкатывает.

— К тому же нет пока ощущения, что зеркало это, созданное для полного моего отражения и выражения, так уж всего меня и показало.

— Нет, нет и нет !.. — необходим неожиданный поворот сюжета. Этакий ход конем ...

Создатель остановился и поднял глаза на растущую перед ним яблоню. И тут его вновь осенило.

— Ух ты! — даже присел он. -Эта, как его ... ну ладно, пусть будет — Эврика! И кликнул Создатель человека-Петю. И на яблоню указал.

— Не ешь с неё, — молвил, — выгоню ...

Тут мы вновь делаем пропуск, скромно закрывая глаза на процесс реализации замысла Создателя. И проскочив через множество эпох, попытаемся снова найти нашего сердобольного человека-Петю, чтобы увидеть продолжение грандиозной игры, затеянной Создателем.

Стоял нестарый ещё старик Петя у самого Синего моря и раз за разом невод в солёные бурные воды забрасывал. Да всё виделась ему злющая старуха его, размахивающая разбитым корытом.

И такая тоска взяла Петю за душу, что не заметил он, как кто-то слабо бьётся в неводе мокром.

— И что за жизнь мне такая никчёмная, невесёлая выдалась ... Сутра и до вечера спины не разгибая мозоли натираешь, а счастья как не было видно, так и сейчас не видать, — напевал он привычную с детства песенку, потихоньку сматывая невод.

— Да, видать, ты и впрямь и простофиля, и дурачина, — услышал Петя неожиданно чей-то тонкий голосок.

— Ой, кто это? — послушно испугался нестарый старик, чтобы не нарушать канвы сказочной.

— Да я это — счастье твоё нежданно-негаданное, — хихикнул в ответ голосок тонкий.

— Никак ты. Золотая Рыбка? Вот здорово-то! Теперь ты исполнишь моё заветное желание? — умилился нестарый старик Петя, вызволяя рыбку из плена нечаянного.

— Как же, — засмеялась Золотая Рыбка, плавники расправляя, — держи карман шире. Глупость, она, конечно, тоже дар Божий, новее ж не стоит ею злоупотреблять. Отчего это я за тебя твою же работу делать буду?

Растерялся тут нестарый старик по всему брегу пенному. В старом неводе от смущенья запутался.

А Рыбка Золотая знай себе приговаривает:

— Лапоть ты заношенный, дурило ты стоеросовое, сотни лет прожил, а ума не нажил. Всё умение своё растерял. Всю удачу свою растранжирил ..

Подкосились тогда ноги у старика Пети нестарого, рухнул он в песок мокрый на колени дырявые. Руки корявые, мозолями крытые, как последнее алиби рыбке протягивает.

— С утра и до вечера ... Государыня Рыбка ... света белого невзвидя ... головы не подымая ... всё лицо уж изморщинилось ... да все руки потрескались ... и под турком, и под немцем ... и налоги эти окаянные ... А счастье-то где? А жить-то как? ..

Только хмыкнула Золотая Рыбка, Петю слушая.

— Как же, как же — знакомая песня, не раз уже слышала. Лицо у него изморщинилось ... да вот поумнело, видать, мало. Мудрость, Петя, — это когда складки не на лице, а в голове. Да и это ещё под вопросом великим ...

— 0-хо-хо, — вздохнула, — а ведь в каждом из вас спит Творец. Беда только, что день ото дня всё крепче ...

И добавила чуть помягче уж, посочувственней:

— Эх ты, Петя, Петя- человек, давно ли ты этот мир, на правах Творца словом почти единым, создал? Давно ли гулял тропками мирскими с Создателем рука об руку, выслушивая уроки его? А сейчас? Ты как чуда просишь помощи от меня, тобою же созданной? Где же память твоя о совершенстве былом?

Ухватился тут старик за головушку буйную ... Будто давнишний сон ему рыбка напомнила. Долго молча стоял, глаза вперив в песок, звуки пенистых волн в тиши слушая ...

— Ну и что теперь? — спросил затем Петя, неожиданно изменившимся и каким-то помолодевшим голосом. — Может, и вправду вспомнил я, а может, тебе просто поверил, а дальше-то что? Что мне проку от знаний таких? Корыто, что ли, заштопается?

— Может, и заштопается, — сказала Золотая Рыбка, внимательно вглядываясь в Петю, — если захочешь.

— Хочу! — сказал нестарый старик, зажмурился и сжал руки в кулаки. — Хочу, хочу, хочу !..

— Ну как? - спросил он, открывая глаза. — Обновилось корыто?

— Боюсь, что нет, — вздохнула рыбка, плавно пошевеливая жабрами. — Кто за корыто просил?

— Ну как кто? — удивился Петя. — Я, конечно.

— « Я » — это кто? — настаивала Золотая Рыбка.

— Ну, я ж е- старик Петя, — сказал старик Петя.

— Вот именно! — рыбка еле слышно захихикала. — А откуда у старика Пети сила есть чудеса творить?

— Но ведь ты же говорила ... — начал, было, Петя.

— Я говорила, что делал ты это раньше, когда знал, что делать это можешь, — прервала его рыбка, — а сейчас ты знаешь другое, ты знаешь, что ты — старик Петя, а Золотая Рыбка может чудеса творить.

Низко голову старик склонил, слова рыбкины понять пытаясь.

— Эх, жаль, что ветер в голове никогда попутным не бывает, — вздохнул он наконец, глянув рыбке в глаза. — Может, ты мне, дуралею старому, попроще как растолкуешь?

— Хорошо, попробую, — согласилась Золотая Рыбка, поудобнее усаживаясь на хвост. – Я не знаю, что там произошло у вас с Создателем, но в игре, где тобой играют, памяти о том, что было, ты лишён.

— Когда ты рождался, — говорила рыбка дальше, — твой первый крик, непонятный для всех, означал следующее: « Это я — Творец. Это я — Создатель. Я пришёл в мир, мною же созданный. Пришёл радоваться и играть ». Но крик этот сразу же обрывают — соской в рот и немедленно связывают по рукам и ногам, чтобы ты случайно не исполнил своей угрозы.

— Твоя задана в игре Создателя, — продолжала рыбка, — вспомнить себя. Вспомнить себя как Со-Творца, как Хозяина своей жизни. Пока ты не осознаешь это — ты марионетка. Ты кукла, которой играют, которую используют и которая не догадывается, что она кукла, А может, ей просто удобнее о том не догадываться, спокойнее? Дело это, конечно, хозяйское, но учти — если ты одел на глаза шоры, то не забывай, что в комплект ещё входят узда и кнут... Пока ты чувствуешь себя стариком Петей, ты не можешь ничего. Почувствовав себя Хозяином — ты сможешь всё.

— То ли слышал я это уже, — бормотал старик, вновь за голову взявшись, — то ли сплю я, сон видячи странный ...

— Просыпайся ... — тихо молвила Золотая Рыбка, — лишь пробудившись, можно осознать, что спал.

— Но как, как ?! — вскочил на ноги безутешный старик Петя. — Хочу, но как? Верю, что всё могу, — но чувствую, что прежний, что старик ...

— Ас себя и начни, скинь скорлупку свою кукольную, свободу твою изначальную связавшую. Дай волю кукле Пете своей, помоги ей вновь до Творца подняться, всегда в тебе жившем, позволь ей простор ощутить, разыграться дай ...

— Чего надобно для этого? — расправил плечи старик решительно, хоть и со скрипом. — Говори, всё в лучшем виде выполню.

— Вспомни то, о чём уже сказано было: что мир, в котором живёшь, и себя сердешного, мирского — ты же и создал. Из чего создал? А как истинный Творец — из себя же, из знаний своих о том, каков мир быть должен; настроений своих, хороших ли, плохих ли; радости своей либо печали. Значит — коль что не так в мире твоём, причину в себе — творце. Хозяине созданного ищи. Согласен с тем?

— А как же ... — как-то неубедительно промямлил старик, всё ж слушая рыбку внимательно.

Та же, хитро глазками выпуклыми поблескивая да хвостом широким обмахиваясь, продолжала:

Закряхтел лишь нестарый старик, головою кивая в ответ.

— Глянь-ка в себя для начала, — говорила рыбка дальше, — ощути образ куклы своей мирской — своего состояния внутреннего, обозначь как-то, чем ощущаешь себя сейчас.

— А пнем и ощущаю, — буркнул старик, внутрь глянув. — Пеньком замшелым и трухлявым, муравьями поеденным и никому не нужным.

— Чего пню трухлявому не хватает? — ещё пуще пристаёт Рыбка Золотая. — Чего хотелось бы ему всего более, чтоб счастливым стать?

— Известно чего, — нестарый старик даже раздумывать не стал, — от трухлявости своей избавиться, надёжность и нужность свою ощутить штоб, а для того — прорасти заново, зазеленеть буйно, над лесом подняться ...

Старик Петя пальцы растопырил — ветки показывая, расти стал -на цыпочки поднялся ...

Заблестели глаза его, посветлело лицо ...

— А ещё? — дальше пытает его Золотая Рыбка. — Ну, поднялся ты над лесом зеленью новой, а дальше? Что же — нет больше желаний у тебя — дерева?

— Маловато мне будет, — усмехнулся Петя, — высоты той маловато ... Ещё выше хочу ... Простору хочу, свободы штоб ... Полетать бы ...

— Так лети, — дозволила рыбка, посмеиваясь.

—... Взлетаю ... — удивлённо сказал Петя, раскинув руки и в себя глядя. — Подымаюсь ... лечу ... выше ... быстрее ...

— А теперича вот, крылья ещё выросли, — засмеялся он. — У меня — у дерева. Теперь я — Крылатое Дерево!

— Доволен ли твой пенек? — вкрадчиво спросила Золотая Рыбка.

— Какой такой ещё пенек? Говорю же, я — Крылатое Дерево! — всё ещё веселился Петя.

— Откуда веселье-то, Петя? — рыбка его вразумляет лукаво. — Неужто позабыл о горькой доле своей?

— Дык, радостно мне отчего-то, будто птицу малую из клетки на волю выпустил, — разулыбался нестарый старик и вдруг запнулся. —... А ведь и вправду — чего это я? Не заболел ли часом? С чего лёгкость эта, безмятежность детская?

— А Хозяина ты в себе — кукле пробудил. Творца своего позабытого. Всегда он в тебе был, ждал всё — вспомнишь ли? Да только несмел ты был в неверии в себя. Лишь в игре вот нынешней, неказистой сумел волю себе дать ... Сейчас, в Хозяине-то, очень многое можешь ты, а вот чего уже не полнится никак — так это в беду какую вляпаться, не Хозяйское это дело.

— Но ведь ненадолго воля такая? — забеспокоился старик Петя. — Вот, будто вновь подкатывает тоска былая, привычная ... И кручина, вроде, возвращается ...

— У кого возвращается? — с насмешливым любопытством поинтересовалась рыбка.

— Ну как у кого, известно — у меня, у Пети ... — сказал Петя и запнулся вдруг. — Хотя постой-ка, погодь ... — пробормотал он, — Петя, он кто? Пенек он трухлявый и есть ... А кто я? А я — Дерево с Крылами ...

— Я Хозяин Крылатое Дерево, — вскинул руки-крылья бывший старик Петя. — Я Хозяин ...

Он замер, и давешняя улыбка спокойствия вновь появилась на губах его.

Какое-то время Золотая Рыбка ещё наблюдала за ним, а затем, взмахнув на прощанье золотым хвостом, негромко пробормотала заклинание и перенесла сама себя прямо в Синее море.

А неподалёку, в полуразвалившейся хижине с разбитым корытом у порога, старуха звонила на местное телевидение, правильно отвечая на вопросы, несложной викторины, главным призом которой была стиральная машина.

ТРИ ШАГА В СЕБЯ:

Дата добавления: 2014-12-24