Фундаментальная ошибка атрибуции

ЗА КУЛИСАМИ

«После многих лет, которые я потратил на исследование того, что именно делает взрослых и детей отзывчивыми, готовыми помогать, я переключился на изучение того, что делает людей неспособными откликнуться на просьбы о помощи, что заставляет их быть деструктивными, вынуждает прибегать к пыткам и геноциду. Какие культуральные характеристики, какие социальные условия, какие личные потребности и мотивы заставляют человеческое существо уничтожать других людей? Что мы можем и должны сделать, чтобы предотвратить зверства геноцида? Как воспитать детей не такими агрессивными, более заботливыми, как создать общество взаимной опеки? Я полагаю, что мой серьезный интерес к доброте и жестокости проистекает из личного опыта. Маленьким еврейским мальчиком в Будапеште я пережил холокост — уничтожение большей части европейских евреев немецкими нацистами и их союзниками. Жизнь мне спасли одна христианка, которая не раз рисковала собственной жизнью, чтобы помочь мне и моей семье, и Рауль Валленберг, швед, который приехал в Будапешт и, проявив мужество, ум и твердую решимость, спас десятки тысяч евреев от газовой камеры. Эти двое героев не были пассивными наблюдателями, и моя работа для меня является одним из возможных способов тоже не быть таковым».

ЭРВИН ШТАУВ (Ervin Sfaub), университет Массачусетса

просто составляли бумаги (Silver & Geller, 1978). Злу легче появляться не сразу, а по частям. Милграм изучал такое разделение, привлекая 40 новых испытуемых к «совершению зла» косвенным образом. Они не включали сами генератор, а лишь предлагали очередное тестовое задание. В этом случае полностью подчинялись 37 из 40.

Те же процессы происходят и в нашей повседневной жизни: переход ко злу совершается мелкими шагами, без сознательного намерения творить его. При откладывании каких-то дел со дня на день происходит такой же ненамеренный переход к причинению вреда самому себе (Sabini & Silver, 1982). Студент знает, что курсовую нужно сдать через неделю. По отдельности каждое уклонение от работы — здесь чуть-чуть поиграл на компьютере, там немного посмотрел телевизор — выглядит достаточно безобидным. Однако постепенно студент заваливает-таки свою курсовую работу, вовсе не имея сознательного намерения сделать это.

Почему результаты классических экспериментов так часто вызывают беспокойство? Не потому ли, что мы ждем от людей действий, соответствующих их диспозициям? Нас не удивляет, когда грубые люди совершают гадости, но мы ожидаем, что люди с позитивной диспозицией будут добрыми. Злые люди творят злые дела, добрые люди — только добрые.

Когда вы читали об экспериментах Милграма, какое впечатление у вас сложилось об их участниках? Большинство людей приписывают им отрицательные черты. Говоря о том или другом подчинившемся испытуемом, его обычно считают агрессивным, холодным и непривлекательным — даже узнав, что их поведение было типичным (Miller & others, 1973). Мы уверены, что жестокость вызывается жестокосердием.

Гюнтер Бирбрауэр (Gunter Bierbrauer, 1979) пытался ослабить влияние

нрлпппрнки гппил пьныу влиянии (ггпшляшчття ггьппй пптибк'п атпигппптм'Ъ P.TV-

Глава 7. Конформизм ■ 291

«Оскорбительные эксперименты Милграма на самом деле являются полезной атакой на отрицание и всеобщее безразличие. Как бы ни удручала нас эта истина, мы должны в конце концов осознать тот факт, что многие из нас фактически способны оказаться в роли тех, кто осуществляет геноцид, или стать их пособниками». Израэль У. Чарни, исполнительный директор Международной конференции по холокосту и геноциду, 1982

ленты университета, где он преподавал, либо наблюдали сценическое воплощение эксперимента, либо сами играли роль послушного «учителя». Тем не менее все они предположили, что их друзья не будут столь уступчивы в эксперименте Милграма. Как заключает Бир-брауэр, несмотря на собранные социологами свидетельства того, что наше поведение является продуктом социальной истории и современной среды, большинство людей продолжают верить, что внутренние качества проявляются сами по себе: добро творят только добрые люди, и только злые создают зло.

Слишком просто было бы полагать, что Эйхманн, равно как и прочие коменданты Освенцима, представляли собой нецивилизованных монстров. После трудного рабочего дня они отдыхали, слушая Бетховена и Шуберта. Сам Эйхманн внешне был похож на заурядного человека с обычной профессией (Arendt, 1963). То же можно сказать и о тех, кто служил в немецком карательном батальоне, уничтожившем почти 40 000 евреев в Польше, преимущественно женщин, детей и стариков, — они были убиты выстрелами в затылок, так что их мозг выплескивался наружу. Кристофер Браунинг (Christofer Browning, 1992) подчеркивает внешнюю «нормальность» этих людей. Они не были ни нацистами, ни членами СС, ни фанатиками фашизма. Это были рабочие, торговцы, служащие и ремесленники — люди семейные, слишком старые для службы в армии, но неспособные противостоять прямому приказанию убивать.

В соответствии с выводами Милграма уже невозможно объяснить холокост какими-то уникальными чертами немецкого народа. «Наиболее фундаментальный урок наших опытов, — отмечал он, — состоит в том, что обычные люди, просто выполняя свою работу и не проявляя никакой особой враждебности, смогли стать участниками ужасающего деструктивного процесса» (Milgram, 1974, р. 6). Как часто напоминает своей дошкольной телеаудитории мистер Роджерс, «хорошие люди иногда поступают плохо». Но тогда, возможно, мы должны стать более осторожными по отношению к политикам, чье очарование убаюкивает нас и заставляет поверить, что они неспособны на зло. Под властью злых сил даже лучшие люди иногда изменяются в худшую сторону.

Классические эксперименты по конформизму дают ответы на одни вопросы, но вызывают другие: 1) Иногда люди проявляют конформизм, а иногда нет. Когда же они его проявляют? 2) Почему люди проявляют конформизм? Почему они не способны игнорировать группу, оставаясь «верными самим себе»? 3) Существует ли тип людей, особенно склонных к конформизму? Далее мы подробнее

—-----

«Эйхманн не испытывал ненависти к евреям и, что хуже всего, вообще не испытывал к ним никаких чувств. Изображать Эйхманна чудовищем — значит представлять его менее опасным, чем он был. Убив чудовище, можно спокойно отправиться спать, поскольку чудовищ не так уж и много. Но если Эйхманн был нормальным человеком, ситуация гораздо более опасна». Ханна Арендт, «Эйхманн в Иерусалиме», 1963

narfMOTrvTJrivf т/'.лм/" *тт,тъг riQ ^tttv T>r\rjr\r\r*nr.

292 ■ Часть II. Социальные воздействия

Дата добавления: 2014-12-25