Кузанский Николай - философ эпохи Возрождения - (1401-1464гг. )

Фома Аквинский - христианский мыслитель (ок. 1226—1274гг.)

Бог - источник всякого бытия

...Бог превыше всех и все должно покоряться ему...

...Я мысленно обратил взор свой и на другие предметы, которые ниже Тебя, и увидел, что о них нельзя сказать ни того, что они существуют, ни того, что они не существуют: существуют потому, что получили свое бытие от Тебя; не существуют потому, что они не то, что Ты. Ибо то только действительно существует, что пребывает неизменно...

Августин А.Исповедь /Антология мировой философии. -Т. 1. -М., 1989.- С.584, 585.

Мы полагаем Бога как первоначало не в материальном смысле, но в смысле производящей причины; и в таком качестве он должен обладать наивысшим совершенством... Действующему первоначалу приличествует быть в наивысшей степени актуальным и потому в наивысшей степени совершенным...»

Сумма теологии // Бургош Ю. Фома Аквинский. - М., 1985. -С.148, 149.

«Есть нечто, в предельной степени обладающее и совершенством, и благородством, а, следовательно, бытием: ибо то, что в наибольшей степени истинно, в наибольшей степени есть».

Фома Аквинский //Вопросы философии. 1987. -N9. -С. 163.

«Всякое исследование основано на сравнении и пользуется средством сопоставлений. Всякое искание состоит в легком или трудном сравнительном сопоставлении и вот почему бесконечное, которое ускользает как бесконечное от всякой пропорции, - неизвестно. Пропорция, выражающая согласованность в чем-нибудь, с одной стороны, и разобщенность — с другой, не может быть понятна без помощи числа.

Я называю максимумом нечто такое, больше чего ничего не может быть. Изобилие связано в действительности лишь с единым. Вот почему единство совпадает с максимальностью и также является бытием.

Абсолютный максимум единственен, потому что он - все, в нем есть все, потому что он - высший предел. Так как ничто ему не противостоит, то с ним в то же время совпадает минимум, и максимум тем самым находится во всем. А так как он абсолютен, то воздействует в действительности на все возможное, не испытывает сам никакого ограничения, но ограничивает все.

Единица есть начало всякого числа, так как она минимум; она - конец всякого числа, так как она максимум. Она, следовательно, абсолютное единство; ничто ей не противостоит; она есть сама абсолютная максимальность: всеблагой Бог.

Все вещи находятся между собой в связи, скрытой, без сомнения, от нас и непостижимой, но такой, что из всех вещей проистекает одна - единственная Вселенная и что все вещи суть самое единство в единственном максимуме.

…Совершенный максимум также причина, производящая действие, ибо он - центр; формальная причина, так как это - диаметр; финальная, конечная причина, так как это - окружность.

Максимум является не чем иным, как ничем, не отличным от ничего, и почему все в нем, от него и через него, почему он — окружность, диаметр и центр».

Кузанский Н. Об ученом незнании / Антология мировой философии. -Т. 2. - С. 54-60.

7. БЭКОН ФРЭНСИС - родоначальник английского эмпиризма (1561-1626гг.)

Человеческий разум не сухой свет, его окропляют воля и страсти, а это порождает в науке желательное каждому. Человек скорее верит в истинность того, что предпочитает... Бесконечным числом способов, иногда незаметных, страсти пятнают и портят разум.

Но в наибольшей степени запутанность и заблуждения человеческого ума происходят от косности, несоответствия и обмана чувств, ибо то, что возбуждает чувства, предпочитается тому, что сразу чувств не возбуждает, хотя бы это последнее и было лучше. Поэтому созерцание прекращается, когда прекращается взгляд, так что наблюдение невидимых вещей оказывается недостаточным или отсутствует вовсе. Поэтому все движение духов, заключенных в осязаемых телах, остается скрытым и недоступным людям. Подобным же образом остаются скрытыми более тонкие превращения в частях твердых тел — то, что принято обычно называть изменением, тогда как это на самом деле перемещение мельчайших частиц... Всего вернее истолкование природы достигается посредством наблюдений в соответствующих, целесообразно поставленных опытах. Здесь чувство судит только об опыте, опыт же—о природе и о самой вещи.

Человеческий ум по природе своей устремлен на абстрактное, и текучее мыслит как постоянное. Но лучше рассекать природу на части, чем абстрагироваться. Это и делала школа Демокрита, которая глубже, чем другие, проникла в природу. Следует больше изучать материю, ее внутреннее состояние и изменение состояния, чистое действие и закон действия или движения, ибо формы суть выдумки человеческой души, если только не называть формами эти законы действия».

Самое лучшее из всех доказательств есть опыт… Тот способ пользования опытом, который люди теперь применяют, слеп и неразумен. И потому, что они бродят и блуждают без всякой верной дороги и руководствуются только теми вещами, которые попадаются навстречу, они обращаются ко многому, но мало подвигаются вперед…Если даже они принимаются за опыты более вдумчиво, они вкладывают свою работу в какой-либо один опыт, например, Гильберт- в магнит, алхимики - в золото. Такой образ действий людей и невежественен и беспомощен…

Те, кто занимался науками, были эмпириками или догматиками. Эмпирики, подобно муравью, только собирают и довольствуются собранным. Рационалисты, подобно пауку, производят ткань из самих себя. Пчела же избирает средний способ: она извлекает материал из цветов, но располагает и изменяет его по своему умению. Не отличается от этого и подлинное дело в философии. Ибо она не основывается только на силах ума и не откладывает в сознание нетронутым материал, извлекаемый из естественной истории и из механических опытов, но изменяет его и перерабатывает его в разуме. Итак, следует возложить добрую надежду на более тесный союз этих способностей – опыта и рассудка.

Бэкон Ф. Новый Органон // Сочинения в 2-х т., 1998. -Т. 2. - С. 18-20, 34, 35.

8. Фихте Иоганн Готлиб – английский философ иполитический мыслитель

(1762–1814гг.)

…Вот вопрос, который действительно достоин размышления: каково основание системы представлений, сопровождающихся чувством необходимости и самого этого чувства необходимости. Философия есть не что иное, как наука, которая решает эту задачу. Систему сопровождающихся чувством необходимости представлений называют иначе опытом. Поэтому философия должна показать основание всякого опыта.

… Конечно, разумное существо не имеет ничего вне опыта; опыт содержит в себе весь материал его размышления.

В опыте неразрывно связаны друг с другом вещь, - то, что должно быть определено независимо от нашей свободы и на что должно быть направлено наше познание. Если он отвлекается от вещи, то в качестве основы объяснения опыта у него остается интеллигенция в себе, т.е. отвлеченная от ее отношения к опыту; Если он отвлекается от последней, то у него получается вещь в себе, т.е. отвлеченная от того, что она встречается в опыте. Первый образ мысли называется идеализмом, второй- догматизмом.

Принцип догматиков есть вера в вещи ради них самих. Можно доказывать догматику недостаточность и непоследовательность его системы. Философом нужно родиться и самого себя воспитать, но никакое человеческое искусство не способно сделать философом.

Фихте. И.Первое введение в наукоучение. /Избранные сочинения. -М., 1999.- С.413-415.

9. МАРКС КАРЛ – немецкий философ (1818-1883гг.)

Главный недостаток всего предшествующего материализма, включая и фейербаховский, заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно. Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает действительной чувственной деятельности как таковой. Фейербах хочет иметь дело с чувственными объектами, действительно отличными от мысленных объектов, но саму человеческую деятельность он берет не как предметную деятельность. Поэтому в «Сущности христианства» он рассматривает как истинно (человеческую только теоретическую деятельность, тогда как практика берется и фиксируется только в грязно-торгашеской форме ее проявления. Она не принимает поэтому значения «революционной», «практически-критической» деятельности.

Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, - вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике человек должен доказать истинность, т.е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос.

Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания, - это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан. Оно неизбежно поэтому приходит к тому, что делит общество на две части, одна из которых возвышается над обществом (например, у Роберта Оуэна). Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понято только как революционная практика.

Фейербах сводит религиозную сущность к человеческой сущности. Но сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений.

Поэтому Фейербах не видит, что «религиозное чувство» само есть общественный продукт и что абстрактный индивид, подвергаемый им анализу, в действительности принадлежит к определенной общественной форме.

Общественная жизнь является по существу практической. Все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики.

Самое большое, чего достигает созерцательный материализм, т.е. материализм, который понимает чувственность не как практическую деятельность, - это созерцание им отдельных индивидов в «гражданском обществе».

Точка зрения старого материализма есть «гражданское» общество, точка зрения нового материализма есть человеческое общество, или обобществившееся человечество.

Тезисы о Фейербахе /Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения 2-е изд.-Т. 3. - С. 1-4.

10.Ницше Фридрих - немецкий философ (1844– 1900гг.)

… На какую философскую позицию не становись, с любого места видно: мир, в котором мы живем, ошибочен, и это самое прочное и надежное, что еще способен охватить наш взгляд. Однако, кто винит во лживости мира само наше мышление, следовательно, «дух»,… кто считает, что это мир вместе с временем, пространством, формой и движением неверно раскрыт мышлением., тот обладает достаточным поводом проникнуться наконец недоверием к самому мышлению: не оно ли играло с нами скверные шутки?

Положим, что нет ничего реального «данного», помимо нашего мира влечений и страстей, что ни до какой «реальности» мы не можем ни возвыситься, ни опуститься, кроме реальности наших влечений, - наше мышление есть всего лишь соотношение влечений,- так разве не вправе мы попробовать и задаться вопросом, не достаточно ли такой «данности» для того, чтобы на основе ей подобных понять все же и так называемый механический (материальный) мир? Понять его не как обман, «кажимость», «представление», но как отмеченный той же самой степенью реальности, что и сам аффект. Как более примитивную форму мира аффектов, в котором заключено в могучем единстве все то, что впоследствии в органическом процессе слагается в некий вид инстинктивной жизни,... в некую праформу жизни.

Предположив, наконец, что нам удалось объяснить всю нашу инстинктивную жизнь как разветвление одной основной воли - именно воли к власти, в чем и заключается мой тезис; предположив, что все органические функции можно свести к такой воле к власти, тем самым решив и проблему зачатия и питания, - это одна проблема, - то тем самым мы получили бы право однозначно определить всякую действующую силу: все- воля к власти. Мир во взгляде изнутри, мир, определенный и обозначенный по своему «интеллигибильному характеру»,- он был бы «волей к власти». И более ничем.

Ницше Ф.По ту сторону добра и зла //Вопросы философии.1989.-№5.-С.131-133.

11.ФРЕЙД ЗИГМУНД – австрийский философ и психолог(1856-1939гг.)

Не будем больше употреблять слово «бессознательный» в систематическом смысле, дав прежнему обозначению лучшее, не допускающее неправильного толкования название. Вслед за Ницше и по примеру Г. Гроддека (1923) мы будем называть его в дальнейшем Оно (Es). Это безличное местоимение кажется особенно подходящим для выражения основного характера этой области души, ее чуждости Я. Сверх-Я, Я и Оно — вот три царства, сферы, области, на которые мы разложим психический аппарат личности.

Мы приближаемся к (пониманию) Оно при помощи сравнения, называя его хаосом, котлом, полным бурлящих возбуждений. Мы представляем себе, что у своего предела Оно открыто соматическому, вбирая оттуда в себя инстинктивные потребности, которые находят в нем свое психическое выражение, но мы не можем сказать, в каком субстрате. Благодаря влечениям Оно наполняется энергией, но не имеет организации, не обнаруживает общей воли, а только стремление удовлетворить инстинктивные потребности при сохранении принципа удовольствия. Для процессов в Оно не существует логических законов мышления, прежде всего тезиса о противоречии. Противоположные импульсы существуют друг подле друга, не отменяя друг друга и не удаляясь друг от дру­га, в лучшем случае для разрядки энергии под давлением экономического принуждения объединяясь в компромиссные образования.

Само собой разумеется, Оно не знакомы никакие оценки, никакое добро и зло, никакая мораль. Экономический или, если хотите, количественный момент, тесно связанный с принципом удовольствия, управляет всеми процессами. Все эти инстинкты, требующие выхода, полагаем мы, находятся в Оно.

Вряд ли нуждается в пояснении точка зрения, согласно которой Я является той частью Оно, которая модифицировалась благодаря близости и влиянию внешнего мира, приспособлена к восприятию раздражения и защите от них, может быть сравнима с корковым слоем, которым окружен комочек живой субстанции. Отношение к внешнему миру для Я стало решающим, оно взяло на себя задачу представлять его перед Оно для блага Оно, которое в слепом стремлении к удовлетворению влечений, не считаясь с этой сверхсильной внешней властью, не смогло бы избежать уничтожения. Выполняя эту функцию, Я должно наблюдать за внешним миром, откладывать в следах своих восприятии правильный его образ, путем проверки реальностью удалять из этой картины внешнего мира все добавления, идущие от внутренних источников возбуждения. По пору­чению Оно Я владеет подходами к моторике, но между потребностью и действием оно делает отсрочку для мыслительной работы, во время которой использует остатки воспоминаний из опыта. Таким образом, принцип удовольствия, который неограниченно правит ходом процессов в Оно, оказывается низвергнутым с трона и заменяется принципом реальности, который обещает больше надежности и успеха. Пользуясь популярными выражениями, можно сказать, что Я в душевной жизни представляет здравый смысл и благоразумие, а Оно — неукротимые страсти.

Отношение Я к Оно можно сравнить с отношением наездника к своей лошади. Лошадь дает энергию для движения, наездник обладает преимуществом определять цель и направление движения сильного животного. Но между Я и Оно слишком часто имеет место далеко не идеальное взаимоотношение, когда наездник вынужден направлять скакуна туда, куда тому вздумается.

Фрейд З.Введение в психоанализ. Лекции. - М., 1989. - С. 11-12, 344-349.

12. СОЛОВЬЕВ ВЛАДИМИР СЕРГЕЕВИЧ – русский философ (1853-1900гг.)

Взаимное отношение между нравственною областью и правовою есть один из коренных вопросов практической философии. Это есть в сущности вопрос о связи между идеальным нравственным сознанием и действительною жизнью, от положительного понимания этой связи зависит жизненность и плодотворность самого нравственного сознания. Между идеальным добром и злою действительностью есть промежуточная область права и закона, служащая воплощению добра, ограничению и исправлению зла. Правом и его воплощением — государством - обусловлена действительная организация нравственной жизни в целом человечестве, и при отрицательном отношении к праву, как такому, нравственная проповедь, лишенная объективных посредств и опор в чуждой ей реальной среде, осталась бы в лучшем случае только невинным пустословием, а само право, с другой стороны, при полном отделении своих формальных понятий и учреждений от их нравственных принципов и целей потеряло бы свое безусловное основание и в сущности ничем уже более не отличалось бы от произвола.

Отсюда не следует, конечно, чтобы сфера права и нравственности совпадали одна с другою и чтобы можно было смешивать этические и юридические понятия. Неоспоримо только то, что между этими двумя областями есть положительное и тесное, внутреннее отношение, не позволяющее отрицать одну из них во имя другой...

Соловьев В.Оправдание добра. - М., 1996.- С. 326-327.

Дата добавления: 2014-12-26