Абсолютная монархия 9 страница

В средневековом уголовном праве сложилось деление всех преступлений, ставшее традиционным, на три группы: измена (treason), фелония (felony) и мисдиминор (misdimeanour). Другая классификация преступлений носила чисто процессуальный характер. Это - преступления, которые преследовались по обвинительному акту (pleas of the Crown или indictable offences) и рассматривались в суде присяжных, и малозначительные правонарушения (petty offences), которые рассматривались в суммарном порядке (summary conviction).

Первым в XIII в. сложилось понятие фелонии, которая каралась, наряду со смертной казнью, конфискацией имущества. Об этом свидетельствует само слово felony, происходящее от слова fee - феодальное владение и Ion, что означает цену^*.

^* Конфискация имущества за совершение фелонии была отменена только в XIX в.

К числу фелонии и относились такие тяжкие преступления, как тяжкое убийство (murder), простое убийство (manslaughter), насильственное проникновение в чужое жилище ночью с целью совершения фелонии (burglary), похищение имущества (larceny) и др. Самым тяжким преступлением стала измена (treason)^**, выделившаяся из числа других преступлений в XIV в. Измена могла быть совершена по "общему праву" или посредством нарушения долга верности королю со стороны его подданных, что называлось великой изменой (high treason), или - долга верности подчиненного человека своему господину (малая измена - petty treason). В этом случае признавалось изменой только умерщвление вышестоящего лица, например, убийство вассалом своего сеньора, женой - мужа или священником - своего епископа.

^** Наименование этого преступления происходит от французского trahir и латинского tradere, означающего акт вероломного предательства.

Обвинение в "великой измене" было мощным орудием в руках сильной королевской власти, широко используемым в борьбе со своими светскими противниками, баронами и непокорным клиром. В последнем случае обвинение в измене было особенно действенным, так как оно лишало представителей церкви "привилегии духовного звания", т.е. права рассмотрения их дел в церковных судах, которые исключали применение смертной казни ("церковь не может проливать кровь").

Король при этом преследовал и материальную выгоду, ибо осужденный за "великую измену" феодал лишался своего землевладения, которое переходило после его казни не его наследникам, а королю.

В силу этого понятие измены всемерно расширялось в королевских судах. Не остался в стороне и английский средневековый парламент, который в соответствии с меняющейся политической конъюнктурой издавал статуты, относящие к "великой измене" такие действия, которые не имели ничего общего с "нарушением долга верности королю" (например, порицание как незаконного, а затем, наоборот, признание как законного одного из многочисленных браков Генриха VIII).

Попытки пресечь эти злоупотребления предпринимались со стороны феодалов неоднократно, но лишь в 1351 году Эдуардом III был принят статут, поставивший на какое-то время толкование измены в определенные рамки. Статут 1351 года, по утверждению Э. Кока, "не заменил положения "общего права", а только придал им законное выражение".

Понятие "великой измены" должно было ограничиваться семью формами: умышление смерти короля, его королевы или их старшего сына и наследника (при этом, вопреки действительному смыслу, понятие "умышление" включало в себя не только наличие умысла, но и действие, обнаруживающее его); изнасилование супруги короля, его незамужней старшей дочери или жены его старшего сына и наследника, которое признавалось таковым и при согласии женщины^***; ведение войны против короля, включающее в себя всякое "связанное с насилием возмущение большой группы лиц против королевского правительства"; переход на сторону врагов короля в его королевстве "путем оказания им помощи или содействия в королевском или ином мире"; умерщвление канцлера, главного казначея или королевского судьи (последнее положение было добавлено к статуту впоследствии).

^*** На таком основании была, например, казнена вторая жена Генриха VIII Анна Болейн, бывшая фрейлина королевы.

Этот перечень дополнялся другими преступлениями против государственной безопасности, известными "общему праву": призыв к мятежу (sedition), незаконное сборище в целях учинения беспорядков (riot), а также сговор (conspiracy), соглашение двух или более лиц с противозаконными намерениями. Нечеткость понятия "сговор" давала возможность широко использовать его как против всяких форм недовольства существующим режимом, так и применительно к частным деликтам (tort) или даже к нарушениям договоров при таких обстоятельствах, "которые делают эти нарушения вредными для общества".

Мисдиминор развился постепенно из правонарушений, ранее влекущих за собой лишь взыскание причиненного ущерба в гражданском порядке. Со временем включение в эту группу серьезных преступлений, таких, как мошенничество, изготовление фальшивых документов, подлог, стирало принципиальные различия между фелонией и мисдиминором. Способствовала этому и возможность выбора той или иной формы иска при совершении преступлений. В случае удовлетворения иска о фелонии, например при причинении увечья, преступник расплачивался жизнью, если же потерпевший предъявлял иск "о нарушении прав", то это преступление относилось к мисдиминорам, влекущим тюремное заключение или штраф.

Среди имущественных преступлений очень рано в качестве тяжкого был признан поджог и насильственное проникновение в чужой дом. Выделение этих фелонии было связано с сакральным отношением англичан к дому, как к замку, охраняющему его от вреда ("мой дом - моя крепость"). В связи с этим поджог даже самого ветхого жилища карался сожжением самого преступника.

Своеобразной была трактовка похищения (larceny) у Брактона, который определял это понятие не как простую кражу, а несколько шире, как "злоумышленное обращение с чужим имуществом против воли собственника, с намерением обратить это имущество в свою собственность". Всякая кража во времена Эдуарда I каралась в качестве фелонии смертной казнью, но при Эдуарде III (XIV в.) отнесение даже мелкой кражи к фелонии стало вызывать протесты, поэтому, оставаясь фелонией, "малая кража" (при стоимости похищенного меньше 12 пенсов) относилась не к фелонии, а к мисдиминору.

Это была одна из многочисленных правовых аномалий, известных английскому уголовному праву. К их числу следует отнести и аномально тяжкую уголовную ответственность за бродяжничество, которое всемерно пресекалось так называемым кровавым законодательством от Генриха VII (1457-1509 гг.) до Елизаветы I (1533-1603 гг.).

К бродягам, подлежащим таким наказаниям, как смертная казнь, тюремное заключение, обращение в рабство, порка, клеймение, относились безработные (в течение месяца), слуги, ушедшие самовольно от хозяев, просящие милостыню мужчины (за исключением калек, неспособных к труду, а также студентов, если они получили специальные разрешения канцлера своего университета) и др.

Цели наказаний менялись на отдельных этапах развития феодального права: от удовлетворения пострадавшего и его родни за причиненный ущерб до предотвращения повторного преступления путем устрашения (вырывание внутренностей из живого тела, выставленного у позорного столба, бичевание кнутом и пр.) В XVII в. в Англии было около 50 видов преступлений, каравшихся смертной казнью. К их числу относились такие виды смертной казни, как сожжение, колесование, четвертование. Крайняя жестокость наказания, слабо поддающегося реформированию, и в будущем была связана с тем же религиозно-моралистическим подходом к преступлению, определявшему профессионально-этические позиции судей, которым отводилась главная роль в сохранении правопорядка.

Несоизмеримость тяжести наказания тяжести преступления заставляла зачастую присяжных или оправдывать заведомого преступника, или, например, оценивать похищенное в заниженном размере. Спасала от жестоких наказаний и "привилегия духовного звания", которая была распространена на всех лиц, имевших право быть посвященными в духовное звание, хотя они в этом звании и не состояли (фактически на всех мужчин, умеющих читать). Но в 1487 году был издан статут, установивший, что миряне могут пользоваться "привилегией духовного звания" только один раз. В качестве доказательства использования духовной привилегии ставилось клеймо на палец. При Генрихе VIII "привилегий духовного звания" были лишены все лица, совершившие убийство "с заранее обдуманным, злым намерением".

Брачно-семейное право. Феодальное брачно-семейное право Англии в значительной мере определялось интересами охраны и защиты феодального землевладения. Оно находилось под сильнейшим влиянием канонического права. Ряд важнейших норм канонического права, например, церковная форма брака, запрещение двоеженства и пр. нашли непосредственное закрепление в законе. На пример, статут 1606 года относил двоеженство к фелонии со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Английская средневековая семья носила патриархальный характер. Правовой статус замужней женщины был крайне ограничен. Ее движимое имущество переходило к мужу, в отношении недвижимого имущества устанавливалось его управление. Замужняя женщина не могла самостоятельно заключать договор, выступать в суде в защиту своих прав.

Относительно большей дееспособностью пользовались замужние женщины в крестьянских, ремесленных и купеческих семьях, там, где действовали соответствующие нормы обычного права. Они могли управлять своим имуществом, заключать договора, заниматься торговлей.

Развод признавался англосаксонским обычным правом. Женщина, уходя из семьи мужа в случае развода или в случае смерти мужа, получала свою долю семейного имущества (движимое имущество, скот, деньги). Каноническое право, как известно, не допускало развода. Разрешалось лишь при определенных обстоятельствах раздельное проживание супругов, "отлучение от стола и ложа".

В исключительных случаях развод мог быть, вероятно, разрешен папой римским, а впоследствии английским парламентом. Отказ папы в признании развода Генриху VIII стал, как известно, непосредственным поводом к полному разрыву английских королей с римской курией и установлению своего верховенства над английской церковью.

Внебрачные дети не признавались, учитывая отношение к ним не только католической церкви (как рожденным в грехе), но и баронов. Робкие попытки церкви допустить узаконение внебрачных детей последующим браком родителей встретили упорное сопротивление последних. Это было связано с той же охраной феодального землевладения, так как узаконение детей расширяло круг потенциальных наследников. Мертонский статут 1235 года прямо запретил узаконение внебрачных детей.

В феодальной Англии не было какой-либо единой системы наследования. Особый, медленно меняющийся порядок перехода по наследству реальной собственности отличался от наследования личной собственности. "Общее право" не знало завещательного распоряжения. Оно фактически было введено вместе с институтом доверительной собственности, который и стал со временем определять весь порядок получения наследства несовершеннолетними и по закону, и по завещанию, так как в любом случае требовалось назначение доверительного собственника для управления их имуществом.

В 1540 году было впервые разрешено на основе завещания беспрепятственно распоряжаться недвижимостью, если она не была "заповедной", но на наследников возлагалась обязанность материального обеспечения детей, не получивших наследства. Так как суды "общего права" не имели соответствующего инструментария для реализации таких обязательств, эти споры перешли в канцлерский суд.

Право первоначального притязания на движимое имущество лица, не оставившего завещательного распоряжения, принадлежало пережившему супругу. Этот институт получил в английском праве название curtesy - "любезность".

Судебный процесс. В XII-XIII вв. процесс носил обвинительный характер, т.е. о движении дела заботились сами стороны. В XII в. еще существовал "суд божий" - ордалии. Одним из действенных доказательств считалась присяга, нарушение которой влекло уголовное наказание. В дальнейшем состязательно-обвинительный процесс стал господствующим в судах "общего права" как по гражданским, так и по уголовным делам.

К расследованию дела непосредственно судьей (что является главной характерной чертой следственного процесса) прибегали в судах канцлера и в церковных судах. Но пытки применялись и в судах "общего права" при определенных обстоятельствах. Если обвиняемый признавал себя виновным, он немедленно присуждался к наказаниям. Если "стоял молча", выяснялось, молчал ли он "по злобе" или его "поразил господь".

"Общее право" исходило по делам об измене и мисдиминорах из презумпции, что молчание - признание вины. При обвинении в фелонии молчавшего подвергали пытке. Его клали на железную плиту и морили голодом. Многие предпочитали умереть под пыткой, так как, умирая неосужденным, человек спасал свое имущество от конфискации. Собственно предварительного следствия не существовало. Церковные суды, рассматривающие семейные дела (вплоть до 1857 года), прибегали к услугам расследователей, которые изучали доказательства и устанавливали факты. Их заключения и являлись основой решения.

В судах "общего права" доказательства собирались самими сторонами. В конце XV в. стали созываться специальные жюри так называемых обвинительных присяжных с целью проверки достоверности материалов обвинения. Если они признавали достаточными доводы в пользу обвинения, то составляли документ об обвинении и, не выслушивая доводы защиты, передавали дело в суд "малого жюри". Такую проверку мог проводить и мировой судья. Интересно, что дача ложных показаний не всегда считалась преступлением в английских судах. Даже церковные суды, считавшие, что в их компетенцию входят дела о нарушении доверия, упускали лжесвидетельство из своего поля зрения.

Закон 1540 года ввел штраф за подкуп свидетеля, а в 1562 году лжесвидетельство стало наказываться штрафом в гражданском порядке. "Звездная палата" признавала наказуемым лжесвидетельство как преступление в форме "ложных показаний на суде". После того как стороны полностью предоставляли свои доказательства, судья должен был суммировать обстоятельства дела и дать совет присяжным, указывая на правовые вопросы по делу. Суд присяжных должен был выносить вердикт о виновности или невиновности обвиняемого единогласно.

Процесс носил открытый характер, за исключением процесса в "звездной палате".

В силу обвинительного характера процесса в Англии не получил развития институт государственного обвинения, представленный особыми должностными лицами. С XIII в. появились профессиональные правозаступники, которые делились на две категории: баристеров и солиситоров, или аттореев. Первые выступали в суде, т.е. принимали такое же участие в процессе, как и их клиент, если бы он лично вел дело. Солиситоры - ходатаи по делам занимались главным образом подготовкой дел к судебному рассмотрению. Первоначально баристеры получали возможность выступать в суде лишь по разрешению судей. С конца XV в. суды "общего права" стали записывать в своих реестрах имена тех лиц, которых они признавали представителями сторон, тем самым придавая им своеобразный статус должностных лиц при суде.

Глава 24. Византийское право

Общая характеристика и источники права Византии в IV-VII вв. Византийское право, история которого насчитывает более тысячи лет, представляет собой уникальное явление для средневековой Европы. Оно характеризуется относительно высокой степенью стабильности, внутренней цельности, а также способностью приспосабливаться к меняющимся социально-экономическим и политическим условиям. Эти качества права в Византии определялись рядом исторических факторов, среди которых особое значение имели традиционно сильная центральная императорская власть, римское правовое наследие, византийская христианская церковь. Эти факторы оказывали интегрирующее влияние на право, придавали ему свойства системности.

Уже на ранних этапах развития государства в Византии сложилась своеобразная правовая система, которая выросла непосредственно из римского права, но испытала на себе влияние специфических переходных к феодализму отношений в обществе, отличавшемся большой социальной и этнической пестротой. Под влиянием времени и чисто местных условий, в частности разнообразных правовых обычаев, римские правовые институты постепенно эволюционировали. Но принципиальные основы римского права и правовой культуры не были подорваны и не подверглись коренным изменениям, чему в немалой степени способствовало длительное сохранение в Византии рабовладельческого уклада.

Прямая преемственность римского и византийского права нашла свое отражение в использовании императорского законодательства в качестве основного источника права. Относительная стабильность политической системы Византии способствовала тому, что именно здесь были предприняты первые попытки кодификации императорских конституций, а затем и римского права в целом. Так, первым официальным сводом римских законов был составленный в 438 году Кодекс византийского императора Феодосия (Codex Theodosianus), в который вошли все императорские конституции со времени правления Константина (с 312 года). Тем самым в Византии утратило силу более раннее римское законодательство, не включенное в этот сборник.

В IV-VI вв. в Византии наблюдается высокий уровень развития правовой мысли, складываются самостоятельные юридические школы (наиболее известные - в Бейруте и Константинополе). Среди юристов бейрутской школы, которые преподавательскую работу сочетали с участием в императорских кодификационных работах, особенно прославились Домнин, Скилиаций, Кирилл, Патрикий и др.

Византийские юристы были не просто хранителями античных правовых и культурных традиций. Они адаптировали римское право применительно к новым потребностям общества, внося при этом изменения и вставки (интерполяции) в классические тексты римских юристов. Таким образом подготавливалась почва для проведения крупномасштабных кодификационных работ. Не случайно именно в Византии, как уже указывалось, в середине VI в. под руководством выдающегося юриста Трибониана была осуществлена всеобъемлющая систематизация римского права, итогом которой явился Свод законов Юстиниана (Corpus juris civilis). Эта кодификация вплоть до XI в. оставалась не только важнейшим источником действующего права Византии, но и была тем фундаментом, на котором окончательно сформировалась ее правовая система.

Свод законов Юстиниана, являясь в своей основе переложением римского права, отразил и некоторые специфически византийские черты. Они обнаруживаются в ряде интерполяций в тексте Дигест, еще в большей степени в Кодексе и особенно в Новеллах Юстиниана. Эта последняя часть свода, выполненная не на латыни, а на греческом языке и включавшая около 160 конституций (новелл) самого Юстиниана, в значительной степени отражала своеобразные условия византийского общества того времени. Хотя в кодификации Юстиниана наметился известный поворот в сторону классического римского права, в ней в полной мере проявились тенденции, свойственные постклассическому периоду и получившие дальнейшее развитие на последующих этапах истории византийского права. Эти тенденции нашли свое выражение прежде всего в известном упрощении и "вульгаризации" римского права под влиянием позднеэллинистического (так называемого греко-восточного) права.

Византийские юристы в отличие от своих классических предшественников, избегавших дефиниций и использовавших казуистический стиль изложения, стремились нередко к упрощениям, к прояснению терминов, к выработке простых и понятных определений. Так, в заключительной (50-й) книге Дигест введены специальные титулы (16 и 17), где дается толкование слов и основных понятий. Определение терминов было особенно употребительным в учебной литературе, в том числе в Институциях Юстиниана. Особой популярностью в это время пользовалась работа Кирилла Старшего "О дефинициях".

На формирование византийской правовой системы значительное влияние оказали и правовые обычаи, особенно распространенные в восточных провинциях. Обычное право с присущим ему примитивизмом подрывало логическую стройность системы римского права, искажало ряд его институтов, но внесло в него жизненно важную струю, отразившую развитие новых общественных отношений: общинных и феодальных. Из позднегреческого права в Свод законов Юстиниана перешел такой институт, как эмфитевзис, новые формы усыновления и эмансипации подвластных лиц и т.д. Под влиянием восточного права было введено письменное делопроизводство и судопроизводство, что повлекло за собой отмену старой системы исков и утверждение экстраординарного (либеллярного) процесса.

Ряд интерполяций, внесенных в Свод законов Юстиниана, проистекал не из юридической практики, а отражал распространенные в Византии идейные течения (платонизм, стоицизм, христианство). Особенно заметным в кодификации Юстиниана было влияние христианства. Так, Институции и Кодекс непосредственно открывались обращением императора к Христу, а в самих законодательных актах содержались многочисленные ссылки на священные книги. Некоторые правовые институты начинают трактоваться в чисто религиозном духе, так, брак уже рассматривается как "божественная связь" (nexum divinum). Под воздействием христианства в рационалистическую схему римского права вносятся и некоторые этические конструкции. Так, Юстиниан в Дигестах наряду с понятием права (jus) использует традиционное понятие "правосудие" (justitia), но толкует последнее как "справедливость", причем в духе христианской морали. Он включает в свод законов конструкцию естественного права (jus naturale), но трактует ее не в том смысле, как ее понимали классические юристы III в., а как право, установленное божественным провидением. Основные направления переработки классического римского права, нашедшие свое отражение в многочисленных интерполяциях, в кодификации Юстиниана, получили более полное развитие в последующей истории византийского права.

В византийских судах применение кодификации Юстиниана наталкивалось на большие трудности. Ряд ее положений устаревал, но главное - она была слишком сложной и недоступной для населения империи. В связи с этим в VI-VII вв. для практических целей византийскими юристами составлялись упрощенные комментарии к законодательству Юстиниана на греческом языке в виде парафраз (пересказов), индексов (указателей), схолий (учебных примечаний). Широкую известность получили Парафразы Институций Юстиниана, составленные на греческом языке для студентов-юристов Феофаном, а также Схолии Стефана, включавшие знаменитый Индекс к Дигестам Юстиниана. Византийские юристы на основании извлечений из кодификации Юстиниана составляли и практические сборники, содержавшие перечни и образцы договоров, формуляры исков и т.п.

В это же время в Византии был принят ряд новых императорских законов, где под влиянием развивающихся общинных порядков все чаще воспринимались нормы обычного права. Таким образом проявилась одна из характерных тенденций развития византийской правовой системы, а именно стремление императорской власти консолидировать все право в писаном законе.

Основные памятники византийского права VIII-XIV вв. На рубеже VII-VIII вв. правовая система Византии переживает серьезные испытания, связанные с глубоким кризисом экономической системы, упадком городов, расселением на государственных землях варваров, вторжением арабов и т.д. Именно в это время постепенно завершается процесс превращения византийского права из позднеантичного в средневековое. В VIII в. с общим экономическим и культурным подъемом вновь оживляется законодательная деятельность византийских императоров и юридических школ.

На втором этапе истории византийского права законодательство, поддерживаемое не только римской правовой традицией и обычным правом, но и собственным опытом византийских юристов, становится более гибким и жизнестойким. Именно жизненные потребности византийского общества сделали необходимыми новые работы по систематизации законодательства и по переработке кодификации Юстиниана, которая была выполнена на латыни и которой владел лишь небольшой круг лиц. Судебную практику не могло удовлетворить то, что в Дигестах Юстиниана многие термины и целью фрагменты из сочинений Модестина, Папиниана и других юристов-классиков давались на греческом языке. Фактическое превращение Византии в греко-славянское государство настойчиво требовало и изменения языка законодательных актов.

Потребности судебной практики делали необходимым переработку Свода законов Юстиниана и его изложение в краткой и понятной форме. В 726 году (по некоторым данным - в 741 году) по указанию императора-иконоборца Льва Исаврийского была издана Эклога ("избранные законы"), явившаяся важнейшим этапом в развитии византийского права.

Составители Эклоги сохранили из кодификации Юстиниана лишь небольшую часть правового материала, поэтому она состояла из 18 небольших титулов, некоторые из них включали только по одной статье. В самом подзаголовке к Эклоге указывалось, что она представляет собой сокращение и исправление "в духе большего человеколюбия" законодательства "великого Юстиниана". Иконоборческая фразеология Эклоги нашла свое отражение лишь в ее вводной части, где говорилось о необходимости руководствоваться "истинной справедливостью", а не высказывать "на словах восхищение" ею и даже предписывалось "на деле" отдавать предпочтение малоимущим и бедным. В Эклоге имелся специальный титул (VIII), посвященный рабам. Предусматривались некоторые случаи превращения в рабов свободных людей (например, дезертиров), но основной упор был сделан на новые способы и формы освобождения рабов (например, их отпуск на свободу в церкви и др.), что отражало развитие феодальных отношений.

В Эклоге в полной мере проявилось влияние христианской религии и морали, и ссылки на Евангелие использовались для обоснования ряда правовых положений. Особенно глубоко христианские идеи проникли в брачно-семейное право (титулы I-VII). Эклога ввела неизвестное ранее византийскому праву обручение (с 7 лет), которое требовало формально согласия самих обручающихся, а фактически в связи с их малолетством - родителей. Брачный возраст был установлен в 15 лет для мужчин и 13 - для женщин. Под воздействием христианской церкви было сокращено число законных поводов к разводу. Женщина, согласно христианкой морали, занимала подчиненное место в семье, но в отличие от классического римского права Эклога отразила тенденцию к выравниванию имущественного режима мужа и жены. Приданое и брачный дар, полученный женою, рассматривались не как собственность мужа, а как имущество, данное ему в управление. При наследовании по завещанию устанавливалась обязательная доля детей (не менее 1/3 части наследства), определялись семь разрядов наследников, к которым последовательно переходило имущество умершего при отсутствии завещания.

Титулы Эклоги, посвященные договорному праву (IX-XIII), из многочисленных сделок, рассмотренных в Своде законов Юстиниана, упоминают лишь куплю-продажу, заем, вклад (хранение), товарищество. В договор купли-продажи, заключаемый как в устной, так и в письменной форме, под влиянием греческого права был введен задаток. В договоре займа, вероятно в качестве уступки церковным догматам, было опущено упоминание о процентах, известных римскому праву. Кратко говорилось о таком важном институте, как наем, включавшем и аренду земли, которая могла предусматриваться на срок, не превышающий 29 лет. Очевидно, что сдача в аренду частных земель в Византии не получила распространения. Зато характерно упоминание в Эклоге о сдаче в аренду государственных, императорских и церковных земель с ежегодным взносом арендатором наемной платы.

Широкую разработку в Эклоге получил и другой типичный для развивающегося феодализма институт - эмфитевзис. Последний устанавливался как вечная или как ограниченная аренда "на срок до трех поколений, наследующих друг за другом по завещанию или без завещания". Лицо (эмфитевт), получившее эмфитевзис, как правило землю, обязано было уплачивать собственнику "без уверток" ежегодный взнос, а также заботиться о "сохранении и улучшении недвижимости". Если эмфитевт в течение трех лет не вносил обусловленную плату, то мог быть лишен предоставленной ему недвижимости.

Наиболее обширным и детализированным в Эклоге был титул XVII, посвященный преступлениям и наказаниям. Под влиянием углубляющихся социальных противоречий в уголовное право было внесено много новых положений, отразивших усиление государственной репрессии. Не случайно именно данный титул Эклоги получил наибольшую известность и неизменно использовался в последующих законодательных сводах Византии.

В Эклоге предусматривалось преследование государственных преступников: перебежчиков к врагу, фальшивомонетчиков и т.д. Особо была выделена статья, где говорилось о лицах, поднимающих восстание против императора или же участвующих в "заговоре против него или против государства христиан". Такие лица рассматривались как намеревающиеся "все разрушить", а поэтому их "в тот же час должно предать смерти". Много внимания законодатель уделил также преступлениям против христианской религии. Суровым наказаниям подлежали лица, дающие ложную клятву на "божественных евангелиях", поднимающие руку на священника во время молитвы, отрекшиеся в плену от "непорочной христианской веры", колдуны, знахари, изготовители амулетов, приверженцы враждебных христианству религий, участники языческих или еретических движений (в частности, манихеи и монтанисты).

Дата добавления: 2014-12-27