Глобальные проблемы. Угрозы и надежды наших дней

Пожалуй, первая из них все еще сохраняющаяся - угроза термоядерного пожара. Призрак "судного дня", "омницида", глобального уничтожения всех и вся все еще бродит по планете. Возможности возникновения "всесжигающего пламени" и последующей "ядерной зимы" отнюдь не абстрактны, у них есть зримые черты.

Еще 38 сессия Генеральной Ассамблеи ООН объявила подготовку и развязывание ядерной войны величайшим преступлением перед человечеством. В Декларации ООН 1981 г. о предотвращении ядерной катастрофы было заявлено, что с законами человеческой морали и высокими идеалами Устава ООН несовместимы любые действия, подталкивающие мир к ядерной катастрофе. Тем не менее ядерное вооружение не прекратилось. Мораторий на подземные ядерные испытания то и дело нарушается, то Китаем, то Францией, то другими членами "ядерного клуба". Люди Земли еще не перестали быть заложниками атомной мифологии и ядерных маньяков. Далеко не все еще осознали, прочувствовали, что ядерная мощь не столько мускулы, сколько раковая опухоль.

Джонатан Шелл, автор знаменитой книги "Судьба Земли" с горечью говорил: "Мы сидим за столом, спокойно пьем кофе и читаем газеты, а в следующее мгновенье можем оказаться внутри огненного шара с температурой в десятки тысяч градусов". И заветы, ценности, идеалы, тонкие движения души все окажется бессильным перед разверстой пастью атомного чудовища. И это не мультипликационные "ужастики", не сказки-страшилки, а трезвая оценка наличного положения вещей.

Действительно, ряд договоров о сокращении стратегических ядерных арсеналов подписаны, пока они молчаливо соблюдаются, но еще не приобрели статуса действующего закона. Реально пока что уничтожено лишь несколько процентов огромных ядерных запасов. Процесс ядерного разоружения может растянуться на неопределенно длительный срок. А только на территории США и бывшего СССР к середине 1995 г. насчитывалось около 25 тысяч ядерных боеприпасов. А сколько сегодня, вряд ли кто точно скажет.

Сейчас вроде бы уменьшилась опасность прямого военного столкновения ядерных "сверхдержав", но при этом не исчезла, а даже увеличилась угроза слепой технологической случайности "чернобыльского варианта". Кстати говоря, до сих пор не известны твердо установленные причины катастрофы на Припяти. Есть немало версий, но версии еще не истина. Любая техника, как свидетельствует история, когда-нибудь ломается. И абсолютной гарантии от повторения Чернобыля или еще более ужасающей трагедии никто не дает. Нельзя забывать, что на планете сейчас работает более 430 атомных электростанций. И их количество умножается.

К тому же идет расползание атомной технологии. Уже производят ядерное оружие Индия, Пакистан, готовы к этому ЮАР, Израиль и ряд других государств. Нарастает опасность попадания ядерного оружия в руки безответственных политических авантюристов и даже криминальных элементов.

С появлением могучих ядерных арсеналов, еще совсем недавно, публицисты с завидной уверенностью заявляли: "Человечество отвоевалось! В ядерную эпоху крупные военные столкновения не только недопустимы, но и невозможны". Конечно, нельзя не сказать, что ядерное оружие последние полстолетия было серьезным фактором сдерживания и в условиях достигнутого паритета помешало прямому столкновению двух главных военно-стратегических блоков - НАТО и Варшавского договора. И все же оно не помешало неугасающим очагам локальных войн, каждая из которых может стать запалом для всемирной войны, в которой не будет победителя.

Вторая угроза - надвигающаяся близость экологической катастрофы. Тонкая кожура земного шара, колыбель наша и обитель в опасности. История распорядилась так, что земная природа, наша экологическая ниша приходит в состояние нарастающей нестабильности. Отношение человек-природа по своей значимости начинает перекрывать наши экономические заботы, политические хлопоты и теоретические словопрения.

Экологическая ориентация сознания должна быть доминантой времени. Надо "передвинуть стрелки" наших устремлений, найти приемлемый баланс между человеческими поползновениями и самодостаточностью и достоинством "геохоры", той тонкой оболочки планеты Земля, в рамках которой творится история всех и биография каждого из нас.

Экология должна стать первой парадигмой политики, главной определяющей экономических усилий, предметом первостепенного внимания идеологов и теоретиков. Есть индийская пословица, которая гласит: "Когда Вы убьете последнего зверя и отравите последний ручей, тогда Вы поймете, что деньгами питаться нельзя". Мудрое, надо сказать, речение. К нему стоит прислушаться.

В чем же суть экологической угрозы? Суть ее состоит в том, что растущее давление антропогенных факторов на биосферу может привести к обвальному разрыву естественных циклов воспроизводства биологических ресурсов, самоочищения почвы, вод, атмосферы. Все это порождает возможность "коллапса" - т.е. резкого и стремительного ухудшения экологической обстановки, что может повлечь за собой скоротечную гибель населения планеты.

О грядущих деструктивных процессах говорят уже достаточно давно. Приводилось и приводится немалое количество вещих и зловещих фактов, цифр, оценок. Не говорят, а уже кричат об уменьшении количества кислорода в атмосфере, нарастании "парникового эффекта", безостановочном загрязнении природных вод. Подсчитано, что не менее 1 млрд 200 млн человек живут, испытывая острую нехватку питьевой воды. Биологи сумрачно фиксируют, что ежедневно в результате деятельности человека мир теряет 150 видов животных и растений. Станислав Лем указал еще на одно печальное обстоятельство: по его мнению, в XXI в. вымрут практически все дикие животные. Интенсивное сельское хозяйство истощает почвы в 20-40 раз быстрее, чем они могут естественно восстановиться.

Угроза реальна и надо открыто видеть ее, не отворачиваться, "не прятать голову под подушку". Наше грядущее прежде всего зависит от того, как будут согласованы "стратегия человека" и "стратегия природы". Экологический кризис наших дней - это не временное затруднение, не досадное препятствие, которое можно легко отодвинуть. Это сотрясение глубинных основ человеческого бытия, эрозия и разрушение экологической ниши нашего существования. Глобальная экология как совокупность идей и практических актов по оптимизации отношения человечества и Природы, по обеспечению их так называемого "коэволюционного" (т.е. сопряженного, соответственного) развития должны стать делом политиков и экономистов, всех "сильных мира сего", предметом осмысления, научения и применения. Иначе - безысходность и раболепное ожидание экологической разновидности Судного дня. Надо очертить те "пределы развития", при которых можно избежать ужаса вселенской катастрофы.

К сожалению, эта идея еще не осознана всерьез политиками, не понята массовым сознанием и не стала четко обозначенной задачей социальной и личной практики. Экологический императив, видимо, еще не сформулирован мыслью теоретиков с той силой убедительности, чтобы он мог стать регулятивом реальной жизнедеятельности.

Когда же нас может постичь ужас такого "коллапса"? Устанавливают различные сроки: от 2-3 десятков лет до столетия. Но сведущие люди, осознавшие жесткость ситуации, согласны, что без принятия повсеместно мер глобального масштаба - он неотвратим.

Среди этих мер называют ограничение роста народонаселения. Сегодня он составляет до 85 млн человек в год. Причем идет интенсивный прирост не "рабочих рук", а вначале "ртов", требующих кормления, заботы и ухода. Неконтролируемый рост населения, идущий главным образом в "развивающихся" странах, подрывает ресурсную базу, стремительно приближает нас к максимально допустимым нагрузкам на природную среду. Превышение "порогового уровня" такой нагрузки влечет за собой ее разрушение. Вырубка леса, сверхпотенциала его восстановления - прямая дорога к обезлесению, чрезмерный вылов рыбы - к уничтожению ее запасов, увеличение размеров стад губит пастбища и т.д.

В мире резко обозначилась нехватка сельскохозяйственных земель. С 1984 г. мировое производство зерна возрастало лишь на 1 % - в 2 раза медленнее, чем рост населения. Эта цифра производит удручающее впечатление. Все это создает ситуацию, при которой затраты на прирост производства мирового валового продукта (от горючего до хлеба насущного, от цемента до сплавов и композитов) будут превышать цену, которую общество в состоянии заплатить за этот прирост.

Демографическая обстановка на планете уже за исторический период существенно менялась. Назовем лишь 3 цифры. Так, накануне возникновения земледелия (около 10 тыс. лет назад) на всей планете жило людей в два раза меньше, чем сейчас живет в одной Москве - около 5 млн (а Москва перевалила за 9 млн жителей).

За 5 тыс. лет до н. э. на Земле жило где-то около 30 млн человек. Это примерно столько, сколько живет сейчас в пределах Украины.

К началу нашей эры народонаселение мира составляло 250 млн человек, т.е. столько, сколько сейчас живет в СНГ (на территории бывшего СССР). Сейчас на Земле одних американцев вдвое больше, чем было людей во времена Юлия Цезаря на всей планете. Ныне, превысив 6 млрд, человечество вовлекает свою планету в какой-то чудовищный эксперимент, не будучи в состоянии контролировать его результаты.

Процесс неудержимого прироста населения Земли (со скоростью в 60-е гг. 8 тыс. человек в час, в 80-х - 10 тыс. человек в час, а сейчас, пожалуй, и 12 тыс. человек в час) неравномерен. В нашей стране на фоне происходящих социальных катаклизмов смертность на 1 млн человек в год превышает рождаемость. Попросту Россия начала вымирать. В развитых странах прирост минимален, либо его вовсе нет. Зато "третий мир", несмотря на какие-то акции по его сдерживанию в Китае и Индии, продолжает стремительно расти.

И возникает вопрос - не станет ли тесно не земном шаре? Это отнюдь не отвлеченный и не праздный вопрос. Демографы полагают, что население Земли максимально может быть не больше 10 млрд человек. И эта цифра будет достигнута к 30-м гг. XXI в. Многие уверяют, что цифра завышена. Так что от продумывания глобальных, согласованных мер по оптимизации демографического вала никуда не уйти.

Остро стоит и проблема прекращения загрязнения жизненной среды ксенобиотиками (т.е. веществами, враждебными жизни). Химическое, радиационное загрязнение нарастает. В зону опасности попали сферы нашего общечеловеческого достояния: Мировой океан, космическое пространство, Антарктида. Вывод один: надо говорить с Природой на понятном ей языке. Прошло время, когда в нашей стране повсюду лихо провозглашался девиз селекционера И. В. Мичурина: "Мы не можем ждать милостей от природы, взять их у нее - наша задача". Теперь его с горьким остроумием перефразируют: "Мы не можем ждать милостей от природы после того, что мы с ней сделали".

Мощь человека явно глобально обернулась против него самого, в этом основное зерно экологической проблемы. Заметим, что экологический вызов не менее, если не более опасен и трагичен по последствиям, чем экономический и политический. Но надо признать и то, что ответить на него невозможно помимо радикальных сдвигов в мировой экономике и политике, в сознании лидеров и миллионов.

Третья угроза - опасность, нависшая над человеческой телесностью. Под дамокловым мечом находится не только "внешняя" природа, та экологическая ниша, в которой мы живем, но и наша "внутренняя" природа: наш организм, плоть, человеческая телесность. Как только не оценивали его в долгой человеческой истории от древнекитайских философов - даосов "данный нам природный чехол" и до отечественного поэта Осипа Мандельштама: "Дано мне тело. Что мне делать с ним, Таким единым, И таким моим?" Да, мы духовны. У нас есть разум. И, как уверяют теологи - дух и душа. И духовность возвышает человечество над всеми иными природными феноменами. Но все (или почти все размышляющие о человеке) повторяют, что личность человеческая есть телесно-духовное единство. Тело - вещь не шутейная. Мы с ним приходим в этот наличный мир и оставляем наши бренные телесные

останки, покидая его. Тело доставляет огромные радости и жестоко терзает нас хворями и недугами. Телесное здоровье всегда на одном из первых мест в системе человеческих ценностей.

И тем тревожнее слышать нарастающие предупреждения биологов, генетиков, медиков о том, что мы стоим перед опасностью разрушения человечества как вида, деформации его телесных основ. Расшатывание генофонда, лихие шаги генной инженерии, открывающей не только горизонты, но и зловещие возможности. Это только первые напоминания о грозящих бедах.

Биологические варианты "призрака Франкенштейна" звучат все настойчивее. Опасаются выхода из-под контроля "мутантных генов", могущих исказить эволюционные приспособления человека в непредсказуемом направлении; побаиваются массового порождения искусственных ублюдков-мутантов; не исключена возможность ломки основного генетического кода в результате непродуманных вмешательств в его структуру. Нарастает генетическая отягощенностъ человеческих популяций. Повсеместно фиксируется резкое ослабление иммунного аппарата человека под воздействием ксенобиотиков и многочисленных социальных и личных стрессов.

Есть зримые последствия этого явления. Леденящее слово "СПИД" все чаще вторгается в человеческую жизнь. Эта беда, постигшая человечество, есть первая в истории глобальная пандемия, сеющая смерть, которую пока что никто и ничто не в состоянии остановить. Ряд исследователей полагает, что это не просто болезнь, а некоторый этап в биологическом существовании рода людей. Связан он же с необузданным массовым вторжением людей в природные основы их собственного бытия. СПИД сегодня - это уже не узкомедицинская, а подлинно общечеловеческая проблема.

К этому можно прибавить нарастание процента наследственно отягощенных уродств, рост женского бесплодия и мужской импотенции Иной раз даже пишут об "экологической атаке на секс", ссылаясь на то, что в развитых странах количество семенной жидкости у мужчин за последние полвека снизилось вдвое.

Океан химических веществ, в который ныне погружена наша повседневная жизнь, изломы политики и зигзаги экономики - все это действует на нервную систему, воспроизводительные способности и соматические проявления миллионов. Налицо признаки физического вырождения в ряде регионов, неудержимое, подлинно эпидемическое расползание наркомании, алкоголизма.

Наконец, четвертая, не менее страшная угроза - кризис человеческой духовности. Практически все светские и религиозные, глобальные и региональные, древние и новые идеологии испытывают сейчас тягостные затруднения, не могут даже сколько-нибудь доказательно ответить ни на актуальные проблемы эпохи, ни на вечные запросы духа. Многие на такие ответы самонадеянно претендуют, клянутся, что единственно верная истина у них хранится "в жилетном кармане", но сколько-нибудь убедительно выполнить свои обещания и декларации не могут.

Вселенная страха и тревоги, беспокойство, пронизывающее все пласты человеческого существования - это, пожалуй, одно из тех определений, которое могло бы характеризовать наше время. Беззащитная, мечущаяся, хромающая человеческая мысль во многих случаях оказывается неспособной охватить настоящее, зрело оценить прошлое, хотя бы как-то уверенно предвидеть будущее. Нет сейчас надежных социальных теорий и философско-антропологических концепций, в рамках которых можно было бы как то более или менее определенно охарактеризовать наше сегодня и тем более - завтра.

Нет свежего взгляда на мир. Общество человеческое как-то утратило смысл. Никто не нащупал ныне путеводной нити масштабного миросозидающего характера. Производство вдохновляющих символов и призывных целей споткнулось и захлебнулось. Иногда говорят, что к нам пришли еще из XIX столетия две идеи, достойные быть названными глобальными идеями. Понимая, что это сильное упрощение, все же можно с таким утверждением согласиться. Одна идея - социалистическая, другая - научно-технологическая. Считалось, что опираясь на эти идеи, люди Земли построят справедливое общество, обретут полноту жизни, утвердят свободу и достоинство личности.

Обе эти идеи сейчас как-то выцвели. И та и другая столкнулись с границами, поставленными биосферными глобальными возможностями человеческого бытия. Благородна была давняя исконная мечта людей об обществе справедливости, реального социального равенства, высокого человеческого достоинства, удовлетворения всех запросов - духовных и материальных. Эта идея социализма, идея коммунистического преобразования.

Но увы. Не говоря уже об ее уродливом искажении в истории нашей страны и ряде других стран, пошедших за нами, она оказалась внутренне уязвима, ибо девиз коммунизма "Каждому по потребностям" не смог опереться на реалии жизни. Мечта К. Маркса о "потоке богатства", который польется и всех облагодетельствует, осталась на уровне благодушных надежд.

Есть самый простой расчет: если стандарт потребления 5 миллионов аутсайдеров поднять до уровня уже упоминавшегося нами "Золотого миллиарда", то надо за 50 лет удвоить потребление всех ресурсов и в 500 раз увеличить производство энергии. При этом не надо забывать, что человечество к 2030 г. как минимум удвоится. При существующих технологиях и потребительных ориентациях биосфера планеты этого просто не выдержит. Да при нынешнем техническом оснащении это и невозможно.

Но это же относится и к технократическому оптимизму, к идее о величии технического прогресса. Признано всеми, что техника несет в себе не только благо, но и зло. Поэтому названные идеи сейчас в том состоянии, что опираться на них трудно. Можно спорить, да и должно спорить о том, имеют ли они будущее и как они должны быть модифицированы. В архив их сдавать не следует, но и бездумно полагаться на них ныне явно опасно.

Социалистическая идея поднимала на щит социальную справедливость, технократическая - экономическую эффективность. Их состыковка, сопряжение, органическое объединение на сегодня не удается. А новых - ярких, принципиальных, объединяющих идей наш век, увы, не породил. И все человечество сейчас в каком-то идейном вакууме. Такова судьба светских идей, научных и философско-социологических.

А мировые, да и местные религии, или эзотерические учения западных и восточных оттенков, как им и положено, зовут в "мир иной". Однако несмотря на внешнее обилие неорелигий (типа "мунизма" или "бахаизма"), многоликого сектантства в мировых религиях - принципиально новых идей в них нет. Все внешне выглядящее как "новации" - это лишь перелицовка традиционалистских, канонических положений, пришедших из прошлого, подчас очень давнего прошлого. Динамика резких глобальных исторических сдвигов приводит подчас к потере ориентации, краху святынь, духовному опустошению.

Таковы угрозы. Они реальны. Их нельзя не видеть. Однако не стоит опускать руки, впадать в беспросветный пессимизм, отчаиваться и жестоко драматизировать все и вся. Есть угрозы, но есть и надежды. Пусть робкие, но все же надежды. Конечно, оптимизм не должен быть блаженным и беспочвенным. Нельзя уподобляться тем "оптимистам", которые во время крупного землетрясения утешают: граждане, не волнуйтесь, все утрясется.

Может быть, стоит сослаться на видение ситуации века людьми, которые достигли права быть вескими и авторитетными мыслителями. Нобелевский лауреат, французский философ Альбер Камю стал известен как автор, писавший об абсурде и ужасе бытия, о том, что все мы подобны невольникам на корабле, наша галера пропахла селедкой, на ней слишком много надсмотрщиков и, возможно, мы гребем не в ту сторону. И все же, говорил он, не следует бросать весла. Главное - не отчаиваться. Не стоит прислушиваться к тем, кто кричит о конце света. Да, конечно, мы живем в трагическую эпоху. Но слишком многие путают трагическое с безнадежным. Так говорил А. Камю. Он не одинок в своих суждениях.

Можно уверенно указать на определенные и основательные предпосылки преодоления глобальных кризисных коллизий, блокирования и отведения вселенской угрозы от человечества.

Первая такая предпосылка - это развертывание информационной (компьютерной), биотехнологической революции как технико-технологической основы возможного выхода из ситуации "выживания", преодоления преград к объединению человечества. Создание на ее основе некой новой цивилизации пока еще выявляется на уровне предпосылок. Контуры такой цивилизации еще плохо различимы Но налицо реальные тенденции к развертыванию более гуманизированного и благополучного мирового сообщества в обозримом будущем.

Важно подчеркнуть, что именно эта информационная революция создает объективную предметную основу, которая позволит отвести термоядерную и экологическую угрозу, а также опасность, нависшую над человеческой телесностью. Какие бы скептические оценки ни высказывались по поводу современной Большой науки - без нее никуда. Один из ее самых ярких современных умов Илья Пригожин говорил, что в наш "турбулентный" век мы вплотную приблизились к новому переосмыслению мира. Мы находимся перед лицом новой Вселенной, новой природы, нам необходимо время для того, чтобы восстановить или установить пути понимания этой новой природы, которую мы открываем. Новое понимание мира, новые математические средства, новые физические и технические орудия - все это поможет понять Время, Вселенную иначе, чем традиционно. Все это поможет создать новое видение мира и принять решения в соответствии с этим. Это та первая основа, на которой можно будет справиться с угрозами.

Вторая предпосылка - это возможность утверждения в качестве доминирующего типа мирового хозяйства - смешанной рыночной и, как правимо, социально защищенной экономики с элементами конвергентного типа. Эта форма экономических отношений сможет способствовать увязке интересов разных хозяйственных субъектов, гармонизации связей, нахождению баланса между экономической эффективностью и социальной справедливостью.

Одинаково неправомерными показали себя как сверхцентрализованная экономика, со всегосподствующей огосударствленной собственностью, так и радикально-либеральное хозяйство с метанием эгоистичных хозяйчиков и надеждой на то, что немая автоматика рынка сама собой все расставит на места.

Разумеется, шаблонно одноразовые структуры вряд ли могут быть применены повсеместно. Экономические традиции США и хозяйственные привычки Сомали - не одно и то же. Трудовые отношения во Франции и Японии различны. Потребительские запросы в Швеции и Киргизии не совпадают. Но направление общего поиска оптимального хозяйственного устройства, соотношения плана и рынка в основных чертах уже определилось. И это послужит упрочению мирохозяйственных связей, решению глобальных проблем.

Третья предпосылка - становление принципа ненасилия и демократического согласия во внешней и внутренней политике, в групповых и межличностных отношениях. Как это ни прискорбно, но агрессия, насилие были вечными спутниками истории. Войны, перевороты, кровь пронизывают все значимые события, проникают все родовое бытие людей. Ф. Ницше, высокомерно именуя человека "супершимпанзе", полагал, что насилие - это органичный для людей способ общения. Зигмунд Фрейд считал агрессивность неустранимым моментом человеческого поведения. Лауреат Нобелевской премии Конрад Лоренц прямо утверждал, что есть веские основания считать внутривидовую агрессию наиболее серьезной опасностью, какая грозит человечеству в современных условиях культурно-исторического и технического развития.

Вместе с тем многие масштабные мыслители от М. Ганди и Л. Толстого до Мартина Лютера Кинга, Эриха Фромма и Папы Римского Иоанна-Павла II полагали, что агрессия, насилие, деструкция отнюдь не вечны и не обязательно играют ведущую роль в человеческих мотивациях.

Над альтруистическими идеями М. Ганди и М. Кинга, над призывами Льва Толстого к ненасилию немало потешались, хихикали циники и приземленные прагматики. И сегодня есть немало тех, кто утверждает, что рост насилия - это определяющая тенденция действительности. Говорят, что нужен новый "межконфессиональный" и межкультурный мессия и только он разорвет вековое кольцо вражды и ненависти. Да, оставаясь на почве реальности, мы видим, что выстрелы во многих регионах Земли еще гремят, кровь людская проливается, ненависть слепит и "образ врага" не исчезает.

Однако с немалыми издержками, через отступления и остановки, пробивает себе дорогу идея перехода от культа силы к диалогу, поискам согласия, взаимоприемлемых решений. Термины "консенсус", "переговорный процесс", "компромисс" становятся постоянными в международной и внутренней политике. Всеобщая уверенность в том, что "большие батальоны" всегда правы, упования на то, что только с помощью силы возможно изменить мир к лучшему, сменяется ориентацией на мирное решение даже самых острых проблем.

Джин Шарп, американская исследовательница, в своем трехтомном труде "Политика ненасильственных действий" описала 198 методов ненасильственной борьбы (включая формы символического протеста, социального бойкота, ненасильственного вмешательства и т.п.).

Этика ненасилия из полуэкзотической, наивно-утопической конструкции становится одним из центральных моментов этической мысли. Как метко заметил Мартин Лютер Кинг, "тот, кто верит в ненасилие - глубоко верит в будущее".

"Сила солому ломит" - говорит русская пословица. "Сила есть - ума не надо" - высказывание на уровне обыденной жизни. И высшие и низшие политики, вельможи государственные, чины военные, "авторитеты" криминальные, семейные деспоты - искони этим руководствовались.

Однако времена меняются. На место грубой физической силы приходит нравственная, сила правды. И вот ныне со скрипом, но все же меняется стародавняя основная парадигма политики. Это ободряет, вселяет надежду на то, что в перспективе (пусть не самой близкой) возможно устранить войны, вооруженные конфликты, жестокие "разборки".

В это нелегко поверить, но в это надо верить, этого следует добиваться, к миру без "кулачного права" надо стремиться. Идеал ненасилия, о котором говорили многие - от Иисуса Христа до В. И. Ленина, может перестать быть манящей далекой целью, он может перестать быть идеалом и превратиться в генеральный практический регулятив подлинных человеческих отношений.

Четвертая предпосылка - это объединительные (эйкуменические) процессы духовной жизни как в религиозном, так и в светском вариантах. С немалыми издержками идет поиск того, что может сближать либеральную и социалистическую мысль, установки Ватикана и Православия, западный менталитет и восточный этикет. Попытки подбодрить эти процессы не редки, Ватикан уже предложил иерархам Православия найти пути для преодоления церковного раскола, идущего от 1054 г. Социал-демократические лидеры стремятся к нахождению точек соприкосновения с коммунистами и консерваторами.

Попытки идейного сближения, взаимопонимания все время возобновляются. Они еще очень слабы, робки, не уверенны, наталкиваются на упорное сопротивление фундаменталистов всех окрасок. И все-таки идет процесс принятия терпимости (толерантности), отказа от упрямого идейно-духовного противостояния как условия доброжелательного поиска взаимоприемлемых ценностей.

1999 г. Организация Объединенных наций объявляла годом, посвященным толерантности. Этот факт симптоматичен. Суть призыва к толерантности состоит в том, чтобы имеющиеся различия культур, социальных групп, политических и экономических группировок признать менее значительными, чем то, что единит всех людей планеты. Терпимость это признание высокой значимости многообразия людей, идей, образов жизни. Это разумное признание того, что мир многомерен, пестр и иным быть не может. А жить всем нам надо в этом мире и устранение нетерпимости, ксенофобии, самовлюбленного мессианства - одно из главных условий жизни нашего человечества.

Пятая предпосылка - это идущая неуклонно межэтническая и межкультурная интеграция при сохранении автономности и уникальности каждого этноса и каждой куль туры. Все шире развертывается универсализация культурной жизни на фоне обеспечения самобытности всех участников этого процесса. Резко расширяются международные, экономические и культурные контакты. Давно рухнул тезис о "непроницаемости" и полной замкнутости самодостаточных народов и их образа жизни. Ускоряется интенсивный обмен ценностями. Синтез и взаимовлияние довлеют над заскорузлой замкнутостью.

Широкие миграционные потоки ведут к взаимопроникновению культур, заимствованию находок народов друг у друга. "Диалог" культур превращается в многоголосый "полилог", попытки сохранения "изоляционизма" встречаются все реже (хотя они и не исчезли).

От римского историка Сенеки, говорившего: "Весь мир единый нам прародитель", от евангелического "Несть элчина, несть иудея" до интернационалистических идей нового времени и XX в., до современных концепций международного единения - все нарастает стремление землян к подлинному братству разных и единых обитателей нашей планеты.

Разумеется, всплеск "этничности", националистических страстей продолжают сотрясать человеческий род, но думается, что это уродливый зигзаг истории. Есть основания считать, что он недолговечен. Устремленность к единству будет довлеть. Полифония самобытного и общечеловеческого, их оптимальная связь пробьет себе дорогу.

Последнее по счету, но не по значимости - намечающиеся прорывы в области интеллектуального поиска. Иногда говорят даже, что мы находимся в преддверии интеллектуальной революции. Крупнейшие ученые современности считают, что мы перед лицом Новой Вселенной, новой Природы, и сейчас человеческий интеллект как бы вновь переходит от состояния умственной удовлетворенности к состоянию озадаченности, удивления.

Немонотонная логика, близкая к обыденному мышлению, целостно охватывающая ситуацию и учитывающая ее нестандартные изменения. Взаимопроникновение традиционных, восходящих к Гераклиту и Гегелю, диалектических способов размышления с концептами современных формально-логических математизированных систем. Естественный интеллект, сопряженный с "искусственным", дополнение творческих возможностей мозга креативными потенциями компьютерных систем. Все это и многое другое ставит нас перед решением проблемы изменения традиционных способов и типов мышления. Точные очертания такого изменения сейчас еще не просматриваются. Лишь в самом общем виде можно наметить траекторию подобных сдвигов в человеческом интеллекте. Пожалуй, речь может идти об инверсии интересов мыслящих и действующих социальных субъектов, о поиске и нахождении новой парадигмы мышления, не исключающей противоречий, но обращающих внимание на комплементарность. взаимодополнительность идей, их интегрирование в многомерную целостность.

Стоит отметить, что сейчас остро стоит вопрос о нахождении приемлемых контактов рационального и внерационального, научного и технического, эстетического и мистического в освоении реальности. Разрывы и отторжения друг от друга разных сторон человеческого духа выявили свою пагубность и зыбкость результатов.

Завершая изложение зримых надежд, скажем о необходимости конструирования глобальной этики, универсальных нравственных принципов, укрепляющих всечеловеческую солидарность. Мудрость и совесть выше прямолинейных истин, сухого рационального знания Знание, не облагороженное вечными ценностями, не помноженное на идею блага, не утверждающее справедливость может привести к всеобщей погибели. Без этики человеческой солидарности угрозы не смогут быть отведены, а надежды не смогут оправдаться. Таковы основания для выхода из глобального кризиса, в который мы погружены.

Дата добавления: 2014-12-27