Лондон, 1873. 22 страница

– Почему?

– Ты сказала, что я хороший человек, – сказал он. – Но я не такой уж и хороший. И я – я безумно влюблен в тебя.

– Уилл…

– Я люблю тебя так невероятно сильно, – продолжил он. – и когда ты так близко ко мне, я забываю кто ты. Я забываю, что ты принадлежишь Джему. Я, должно быть, худший из всех людей, потому что я думаю, о чём я думаю прямо сейчас. Но я имею в виду это.

– Я любила Джема, – сказала она. – Я люблю его до сих пор, и он любит меня, но я не являюсь ничьей, Уилл. Мое сердце мое собственное. Это вне тебя, чтобы управлять им. Это было выше моих сил, чтобы контролировать его.

Глаза Уилла все еще были закрыты. Его грудь поднималась и опускалась быстро, и она могла услышать тяжелые и быстрые удары его сердца, под твердостью его грудной клетки. Его тело было теплым и живым, и она подумала о холодных руках автоматах и таких же холодных глазах Мортмейна. Она подумала о том, что могло бы случиться, если бы она жила и Мортмейн преуспел в том, чего он хотел, и она была бы связана с ним всю свою жизнь – с человеком, которого она не любила и на самом деле презирает.

Она вспомнила ощущение его холодных рук на ней, и если бы это были единственные руки, которые когда-либо прикасались бы ее снова.

– Как думаешь, что произойдет завтра, Уилл? – Прошептала она. – Когда Мортмейн найдет нас. Скажи честно.

Его рука двигалась осторожно, почти неохотно, скользнув по ее волосам и вернулась, чтобы отдохнуть у основания ее шеи. Она спрашивала, если бы он мог чувствовать биение ее пульса, отвечая на его. – Я думаю, Мортмейн убьет меня. Или, если быть точным, он прикажет тем существам убить меня. Я достойный сумеречный охотник, Тесс, но те, автоматы – их не остановить. Рунические лезвия действует не лучше, чем обычное оружие на них, и клинки серафима ничуть не лучше.

– Но ты не боишься.

– Есть столько худших вещей, чем смерть, – сказал он.

– Не быть любимым или не быть в состоянии любить: это хуже. И умереть в бою, поскольку Сумеречный охотник должен, нет никакого позора в этом. Благородная смерть – я всегда хотел это.

Тесса задрожала.

– Есть две вещи, которые я хочу, – сказала она, и была удивлена тем, насколько устойчивым был ее собственный голос. – Если ты думаешь, что Мортмейн попытается убить тебя завтра, то я хочу, чтобы ему дали оружие. Я лишу себя своего механического ангела и буду сражаться на твоей стороне, и если мы падем, то только вместе. Ибо, я также хочу умереть с достоинством, как и Боадицея.

– Тесс -

– Я бы предпочла умереть, чем быть орудием в руках Магистра. Дай мне оружие, Уилл.

Она почувствовала, как его тело содрогнулось.

– Я могу сделать это для тебя, – приглушённо наконец он сказал. – Какова была вторая вещь? То, что ты хотела?

Она сглотнула. – Я хочу поцеловать тебя еще раз, прежде чем умру.

Его глаза широко раскрылись. Они были синие-синие, как море и небо в ее сне, где он падал прочь от нее, синие, как цветы Софи уложенные в ее волосы. – Перестань…

– Говорить что-либо, что я не имею в виду, – закончила она за него. – Я знаю. Я и не говорю. Я это и имею в виду, Уилл. И я знаю, что это полностью вне границ приличия просить об этом. Я знаю, что должна казаться немного безумной. – Она посмотрела вниз, а затем, собравшись с духом, снова на него. – И если ты можешь сказать мне, что ты можешь умереть завтра без наших губ не касающихся снова, и ты не пожалеешь об этом вообще, то скажи мне, и я воздержусь от объяснений, поскольку я знаю, что не имею никакого права…

Ее слова были прерваны, поскольку он схватил ее и притянул к себе, обрушив свои губы на её. На долю секунды это было почти болезненно, остро, отчаянно и тонко, управляемо голодом, и она почувствовала соль и жар в его рту и вдыхала его дыхание. А потом он был мягок, с его сдерживаемой силой, которую она могла чувствовать сквозь все своё тело, их скольжение губ к губам, взаимодействие языка и зубов, переходы от боли к удовольствию в один момент.

На балконе у Лайтвудов, он был так осторожен, но он не был осторожен сейчас. Его руки грубо скользнули вниз по её спине, запутываясь в волосах, освобождая ткань задней части её платья. Наполовину подняв её таким образом, что их тела столкнулись, он был напротив ее, его стройное длинное тело, твердый и хрупкий одновременно. Ее голова наклонилась в сторону, он раздвинул ее губы, и казалось они не столько целовались, сколько пожирали друг друга. Ее пальцы плотно сжали его волосы, достаточно сильно, что ему должно быть было больно, и ее зубы царапали его нижнюю губу. Он застонал и прижал ее крепче, заставляя задыхаться.

– Уилл, – прошептала она, он встал и поднял ее на руки, все еще целуя ее. Она держалась крепко за его спину и плечи, пока он нес ее к кровати и укладывал её на ней. Она уже была босиком, он скинул ботинки и поднялся рядом с ней. Часть ее тренировки заключалась в том, как снимать одежду, и ее руки были легкими и быстрыми с его одеждой – расстегнув застежки и откинув ее в сторону, как снаряд. Он нетерпеливо отклонился в сторону и встал на колени в вертикальном положении, чтобы снять свое оружие пояса.

Она наблюдала за ним, с трудом сглотнув. Если она собирается сказать ему, чтобы он остановился, то сейчас был именно такой момент. Его покрытые шрамами руки были проворными, откручивая крепления, и, как только он повернулся бросить ремень на край кровати, его рубашка – влажная от пота и прилипшая к нему – скользнула вверх и показала ей полые кривые живота и арочные кости бедра. Она всегда думала, что Уилл был красивый, глаза, губы и лицо, но она никогда не думала в особенности его тела таким образом. Но форма его была прекрасна, как плоскости и углы Давида Микеланджело. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему и пробежать своими пальцами, мягкими, как шелк паука, через плоскую твердую кожу его живота.

Его ответ был немедленным и поразительными. Он втянул в себя воздух и закрыл глаза, его тело застыло. Она провела пальцами по поясу брюк, ее сердце бешено колотилось, едва ли осознавая что она делала – ею управлял инстинкт, который она не могла определить или объяснить. Ее рука изогнулась за его талию, слегка стукнув большим пальцем по его тазовой кости, притягивая его вниз.

Он не спеша скользнул вниз по ней, локти по обе стороны от ее плеч. Их глаза встретились, они касались везде вдоль их тел, но ни один из них не говорил. Ее горло болело: восхищение и горе в равной мере. – Поцелуй меня, – сказала она.

Он медленно, очень медленно наклонился, пока их губы слегка не соприкоснулись. Она выгнулась вверх, желая, чтобы их губы встретились, но он отодвинулся, дыша ей в щёку, теперь его губы прижались к уголку её рта, а затем заскользили вниз по щеке и шее, посылая импульсы наслаждения по всему телу. Она всегда думала о своих руках, шее и лице, как об отдельных частях – не так, словно её кожа была нежной оболочкой, и что поцелуй в шею можно было почувствовать всем телом.

– Уилл.

Её руки стягивали его рубашку, а когда стянули, он встряхнул головой, с дико-тёмными волосами, как у Хиттклифа, наконец-то свободной от одежды. Его руки были менее уверены, когда снимали с неё платье, но оно тоже было снято через голову и выброшено, оставляя Тессу в одной сорочке и корсете. Она не двигалась, потрясённая, что была так раздета перед любым но не перед Софи, и Уилл бросил дикий страстный взгляд на её корсет, который он хотел снять.

– Как – спросил он – это снимается?

Тесса не могла помочь себе, несмотря на всё происходящее, она хихикала.

– Это шнурки – прошептала она.

И она повела его руки вокруг себя, пока его пальцы не оказались на шнурках корсета. Тогда она задрожала не от холода, а от близости. Уилл притянул её к себе, и нежно поцеловал линию её горла снова, и плечо, которое обнажила её сорочка. Его дыхание на её коже было мягким и горячим, пока она не задышала так же, как и он, она гладила его по плечам, по рукам, по бокам. Она поцеловала его белые шрамы от рун, которых было достаточно на его коже, оплетая себя вокруг него, пока они не стали переплетённой горячей путаницей тел, и она подавляла удушье, когда он целовал её в губы.

– Тесс, – прошептал он. – Тесс, если ты хочешь остановиться -

Она молча покачала головой. Огонь в камине почти догорел, Уилл состоял из углов и теней, мягкой и жесткой кожи рядом с ней. Нет.

– Ты хочешь этого? – Его голос был хриплым.

– Да – сказала она. – А ты?

Его палец прослеживал контур её губ.

– Для этого я был бы проклят навсегда. Для этого я отдал бы все.

Моргнув мокрыми ресницами, она почувствовала как за ее глазами жгли и давили слезы. – Уилл…

– Dw i’n dy garu di am byth, – сказал он. – Я люблю тебя. Всегда. – И он накрыл ее тело его собственными.

Тесса проснулась, когда была или еще поздняя ночь или уже раннее утро. Огонь полностью догорел, но комнату освещали своеобразные факелы, которые, казалось, загорались и угасали сами по себе.

Она отодвинулась, оперевшись на локоть. Уилл спал рядом с ней, погрузившись в глубокий сон, совершенно измотанный. Хотя выглядел он гораздо умиротвореннее, чем она когда-либо прежде видела. Его дыхание было ровным, ресницы слегка трепетали во сне.

Когда она заснула, её голова была на его руке. Механический ангел, всё ещё висящий на её горле, лежал напротив его плеча, только слева от ключицы. Поскольку она съезжала с него, то механический ангел свободно проскользнул и, к её удивлению, когда лёг напротив его плеча, оставил метку, не больше шиллинга, в форме бледной белой звезды.

Глава 20. Адские механизмы

Скелеты, выстроившись в ряд,

Вперёд-назад, вперёд-назад

Своих партнёрш вели в кадрили,

Потом под медленный мотив,

Друг друга за руки схватив,

По залу с топотом кружили.

– Оскар Уайльд, – Дом Проститутки-

– Красиво, – выдохнул Генри.

Сумеречные охотники Лондонского института, вместе с Магнусом Бейном, стояли в широком полукруге в крипте, глядя на одну из голых каменных стен, или, точнее, на то, что появилось там.

Это была светящаяся арка, около десяти футов в высоту, и возможно, пять в ширину. Она не была высечена на камне, а скорее была сделана из светящихся рун, которые обвивали друг в друга, как виноградные лозы. Руны были не из Серой Книги – Габриэль узнал бы их, если бы они были оттуда, – это были руны, которых он никогда прежде не видел. Они были словно на иностранном языке, но каждая из них была четкой и красивой и шептала песню о путешествии и расстоянии, о кружащемся темном космосе и расстоянии между мирами.

Они светились зеленым светом в темноте, бледным и кислотным. Внутри пространства, созданном рунами, стена была не видна – только тьма, непроницаемая, словно огромная черная яма.

– Действительно изумительно, – сказал Магнус.

Все, кроме мага, были одеты в форму и вооружены, – любимый обоюдоострый дуэльный меч Габриэля был перекинут за спину, и он испытывал непреодолимое желание положить руки в перчатках на рукоять. Хотя он любил лук и стрелы, он был обучен сражаться длинным мечом учителем, который мог проследить своих собственных учителей до Лихтенауэров, и Габриэль вообразил, что длинный меч был его отличительной чертой. Кроме того, лук и стрелы были бы менее эффективны в борьбе с автоматами, чем оружие, которое может разрезать их на составные части.

– Все благодаря вам, Магнус, – сказал Генри. Он весь светился, или подумал Габриэль, это руны света могли отражаться на его лице.

– Вовсе нет, – ответил Магнус. – Если бы не ваш талант, то это изобретение никогда бы не появилось.

– Пока я тут наслаждаюсь этим обменом любезностей, – сказал Габриэль, видя, что Генри собирается ответить, – Остается несколько – главных – вопросов по поводу этого изобретения.

Генри безучастно посмотрел на него. – Таких как?

– Я полагаю, Генри, что он спрашивает, а это… дверь – начала Шарлотта.

– Мы назвали это Порталом, – сказал Генри. В его тоне очень четко слышалось ударение на этом слове.

– Работает ли он – закончила Шарлотта. – Вы его испытали?

Генри выглядел пораженным. – Ну, нет. Еще не было времени. Но уверяю тебя, наши расчеты безошибочны.

Все, кроме Генри и Магнуса, посмотрели на портал с еще большей тревогой. – Генри… – начала Шарлотта.

– Ну, я думаю, что Генри и Магнус должны идти первыми, – сказал Габриэль. – Они изобрели эту убойную штуку.

Все повернулись к нему. – Похоже, он вместо Уилла, – сказал Гидеон, подняв брови вверх. – Они говорят одно и то же.

– Я не такой как Уилл! – огрызнулся Габриэль.

– Надеюсь, нет, – сказала Сесилия, хотя так тихо, что ему стало интересно, а слышал ли ее кто-нибудь еще. Она выглядела особенно красивой сегодня, хотя он понятия не имел почему. Она была одета в такую же простую черную женскую форму, как и Шарлотта; волосы были скромно закреплены сзади, на шее ярко сверкало рубиновое ожерелье. Однако, Габриэль сурово напомнил себе, что поскольку они, скорее всего, отправлялись на смертельно опасное дело, красота Сесилии не должна была занимать его мысли. Он сказал себе немедленно прекратить.

– Между мной и Уиллом Херондейлом нет ничего общего! – повторил он.

– Я вполне готов пройти первым, – сказал Магнус, с многострадальным видом школьного учителя в комнате, полной плохо ведущих себя школьников. – Мне кое-что нужно. Будем надеяться, что Тесса будет там; Уилл, возможно, тоже; я бы хотел взять туда дополнительное снаряжение и оружие. Конечно, я планирую, ждать вас на другой стороне, но лучше подготовиться на случай непредвиденных обстоятельств.

Шарлотта кивнула.

– Да, конечно. – На мгновение она взглянула вниз. – Не могу поверить, что никто так и не пришел, чтобы помочь нам. Я думала, что после моего письма, по крайней мере, некоторые… – Она замолчала, сглатывая, и подняла подбородок. – Позвольте мне позвать Софи. Она может собрать вещи, которые вам нужны, Магнус. Она, Сирил и Бриджит присоединятся к нам в самое ближайшее время. – Поднявшись по ступенькам, она исчезла, Генри смотрел ей вслед с озабоченной нежностью.

Габриэль не мог винить его. Очевидно, это было тяжелым ударом для Шарлотты, что никто не ответил на ее призыв и не пришел, чтобы помочь им, хотя он мог бы сказать ей, что они не придут. По сути люди эгоистичны, и многим не нравилось, что женщина руководит Институтом. Они бы не стали подвергать себя риску ради нее. Всего несколько недель назад он бы сказал о себе то же самое. Теперь, зная Шарлотту, он к своему удивлению понял, что идея рискнуть собой ради нее, казалась ему честью, также, как для большинства англичан рисковать собой ради королевы.

– Как сделать, чтобы Портал заработал? – спросила Сесилия, склонив темную голову набок и глядя на светящуюся арку, словно это была картина в галерее.

– Он вас мгновенно перенесет из одного места в другое, – сказал Генри. – Но фокус в том, что это часть магии. – Он произнес это слово немного нервно.

– Вы должны представить себе то место, куда отправляетесь, – сказал Магнус. – Портал не отправит вас туда, где вы никогда не были и не можете себе представить. В этом случае, чтобы добраться до Кадаир Идрис, нам понадобится Сесилия. Сесилия, по твоему мнению, насколько близко к Кадаир Идрис ты можешь нас доставить?

– На самый верх, – уверенно сказала Сесилия. – Есть несколько тропинок, которые приведут вас на вершину горы, и я ходила по двум из них с отцом. Я помню гребень горы.

– Отлично, – сказал Генри. – Сесилия, ты будешь стоять перед порталом и визуализировать наше место назначения -

– Но она же не отправится первой, не так ли? – спросил Габриэль. Он сильно удивился, когда эти слова слетели с его губ. Он не собирался их говорить. Ну что ж, назвался груздем – полезай в кузов, подумал он. – Я имел в виду: Она наименее обученная из всех нас, это было бы небезопасно.

– Я могу пройти первой, – сказала Сесилия, выглядя так, как будто нисколько не была благодарна Габриэлю за поддержку. – Не вижу причин, почему -

– Генри! – Это была Шарлотта, снова появляясь у подножия лестницы. За ней стояли слуги Института, все в тренировочной одежде – словно вышедшая на утреннюю прогулку Бриджит, готовый и полный решимости Сирилл, и Софи с большой кожаной сумкой.

За ними было еще три человека. Высокие мужчины, в пергаментных одеждах, которые двигались своеобразными скользящими движениями.

Безмолвные Братья.

Хотя в отличие от других Безмолвных Братьев, которых Габриэль видел раньше, эти были вооружены. Оружейные пояса были затянуты вокруг талии, поверх одежды, и на них висели длинные, изогнутые клинки, их рукоятки были сделаны из мерцающего адамаса, который также использовался для изготовления стеле и клинков серафима.

Генри озадаченно посмотрел вверх – затем виновато, с портала на Братьев. Его слегка веснушчатое лицо побледнело. – Брат Енох, – сказал он. – Я -

Успокойтесь. Голос Безмолвного Брата раздался в их сознании. Мы пришли не для того чтобы предупреждать вас о всевозможных нарушениях закона, Генри Бранвелл. Мы пришли, чтобы сражаться с вами.

– Сражаться с нами? – Гидеон выглядел пораженным. – Но Безмолвные Братья не – я имею в виду, они не воины

Это неверно. Мы были и по-прежнему остаемся Сумеречными охотниками, даже когда изменяемся и становимся Братьями. Сам Джонатан Сумеречный охотник основал нас, и хотя мы живем по книге, мы можем погибнуть от меча, если того пожелаем.

Шарлотта сияла от счастья. – Они узнали о моем послании, – сказала она. – Они пришли. Брат Енох, Брат Михей и Брат Захария.

Два Брата позади Еноха молча склонили головы. Габриэля пробрала дрожь. Он всегда находил Молчаливых Братьев жуткими, хотя знал, что они были неотъемлемой частью жизни Сумеречных охотников.

– Брат Енох сказал мне, почему больше никто не пришел, – сказала Шарлотта, улыбка исчезла с ее лица. – Консул Вэйланд созвал заседание Совета сегодня утром, хотя он ничего не сказал нам об этом. Согласно Закону присутствие всех Сумеречных охотников является обязательным.

Генри прошипел сквозь зубы. – Этот дур…. дурной человек, – закончил он, бросив быстрый взгляд на Сесилию, которая закатила глаза. – По какому поводу собирается Совет?

– Он хочет заменить нас на других руководителей Института, – сказала Шарлотта. – Он по-прежнему считает, что Мортмейн нападет на Лондон, и что здесь нужен сильный руководитель, чтобы противостоять механической армии.

– Миссис Бранвелл! – Софи чуть не выронила сумку, которую подавала Магнусу. – Они не могут этого сделать!

– Оо, очень даже могут, – сказала Шарлотта. Она посмотрела на всех и подняла подбородок. В тот момент, несмотря на ее невысокий рост, Габриэль подумал, что она казалась выше Консула. – Мы все знали, что это случится, – сказала она. – Это не имеет значения. Мы – Сумеречные охотники, и наш долг заключается в том, чтобы защищать друг друга и делать то, что считаем нужным. Мы верим в Волю. Вера привела нас сюда, она поведет нас дальше. Ангел наблюдает за нами, и мы победим.

Все молчали. Габриэль посмотрел на их лица, – решительные, все до единого, – и даже Магнус казался, если и не тронутым и убежденным, то задумчивым и уважительным. – Миссис Бранвелл, – сказал он наконец. – Если Консул Вэйланд не считает вас руководителем, то он – дурак.

Шарлотта наклонила голову в его сторону. – Спасибо, – сказала она. – Но мы не должны больше терять время – мы должны отправляться, и быстро, это дело не может больше ждать.

Генри долго смотрел на жену, а затем на Сесилию. – Ты готова?

Сестра Уилла кивнула и двинулась вперёд, чтобы встать перед порталом. Его свет отбросил тень незнакомых рун на её маленькое, решительное лицо.

– Визуализируй, – сказал Магнус. – Представь себе так сильно, как только можешь, что ты смотришь на вершину Кадаир Идрис.

Руки Сесилии сжались по бокам. Она смотрела и Портал начал двигаться, руны начали колебаться и изменяться. Темнота внутри арки рассеивалась. И вдруг Габриэль уже смотрел не на тень. Он пристально смотрел на изображение пейзажа, который мог быть окрашен в рамках Портала – зеленый изгиб горной вершины, озеро, синее и глубокое, как небо.

Сесилия сделала небольшой вздох, а потом, спонтанно, шагнула вперед и исчезла в арке. Это было похоже на то, как стирается рисунок. Сначала в портале исчезли ладони, потом вытянутые руки, а затем тело.

И она полностью исчезла.

Шарлотта тихонько вскрикнула.

– Генри!

В ушах Габриэля гудело. Он слышал, как Генри уверял Шарлотту, что именно так портал и должен работать, что ничего плохого не случилось, но это было похоже на песню, доносившуюся из другой комнаты, слова и ритм без смысла. Все, что он знал, что Сесилия, которая была храбрее их всех, шагнула в неизвестный дверной проем и исчезла. И он не мог позволить ей идти одной.

Он двинулся вперед. Он слышал, как брат его зовет, но проигнорировал его; отталкивая Гидеона, он добрался до Портала, и шагнул в него.

На мгновение не было ничего, кроме темноты. Затем, казалось, из темноты вынырнула огромная рука и схватила его, и его затянуло в бурлящий чернильный водоворот.

Большой зал Совета был полон кричащих людей.

На трибуне, в центре стоял консул Вэйланд, глядя на толпу кричащих с выражением яростного нетерпения. Его темные глаза осматривали Сумеречных охотников, собравшихся перед ним: Джордж Пенхаллоу громко спорил с Сорой Кайдоу из Токийского Института; Виджай Малхотра тонким пальцем тыкал в грудь Джафета Пенгборн, который в эти дни редко покидал свою усадьбу в сельской местности Идриса, и который от такого оскорбления покраснел, как помидор.

Двое Блэквеллов загнали в угол Амалию Моргенштерн, которая резким тоном говорила с ними по-немецки. Алоизиус Старквезер, весь в черном, стоял рядом с одной из деревянных скамеек; его жесткие, как проволока, волосы торчали вокруг ушей; острый взгляд старых глаз был обращен на трибуну.

Инквизитор, стоящий рядом с Консулом Вэйландом, стукнул деревянным посохом об пол так сильно, что затрещали половицы. – ХВАТИТ! – Взревел он. – Замолчите все вы, замолчите немедленно. САДИТЕСЬ.

По залу прокатилась волна потрясения – и к явному удивлению Консула, они сели. Не спокойно, но сели, – все, кому хватило места. Зал был заполнен до отказа; так много Сумеречных охотников редко бывало на каком-либо заседании. Здесь были представители всех Институтов – из Нью-Йорка, Бангкока, Женевы, Бомбея, Киото, Буэнос-Айреса. Отсутствовали только Лондонские Сумеречные охотники, Шарлотта Бранвелл и ее группа.

Только Алоизиус Старквезер остался стоять, его рваный темный плащ развевался, словно крылья ворона. – Где Шарлотта Бранвелл? – спросил он. – Из отправленного вами сообщения, было ясно что она будет здесь, чтобы объяснить Совету содержание ее сообщения.

– Я объясню содержание ее сообщения, – сказал Консул сквозь зубы.

– Было бы желательно услышать это от нее, – сказал Малхотра, переводя проницательный взгляд темных глаз с Консула на Инквизитора и обратно. Инквизитор Уайтлоу выглядел напряженным, как будто страдал от бессоницы в последнее время; рот был плотно сжат.

– Шарлотта Бранвелл слишком остро на все реагирует – сказал Консул. – Я беру на себя полную ответственность за то, что назначил ее руководителем Лондонского института. Это было то, чего мне никогда не следовало делать. Она была освобождена от занимаемой должности.

– Я уже имел удовольствие встретиться и поговорить с миссис Бранвелл – хрипло произнес Старквезер с Йоркширской интонацией. – Она не произвела впечатление человека, которого легко вывести из себя.

Выглядя так, словно вспомнил, почему именно он был так рад, что Старквезер перестал посещать заседания Совета, Консул натянуто сказал:

– Она в деликатном положении, и я считаю, что ее душевное равновесие… нарушилось.

Пустая болтовня и путаница. Инквизитор посмотрел на Вэйланда с отвращением. Консул ответил ему свирепым взглядом. Было очевидно, что эти двое спорили: Консул пылал от гнева, взгляд, обращенный к Инквизитору, был полон предательства. Было ясно, что Уайтлоу не согласен со словами Консула.

С переполненных скамеек поднялась женщина. У нее были белые, собранные наверх волосы, и властная манера. Консул выглядел так, словно внутренне застонал. Каллида Фэйрчайлд, тетя Шарлотты Бранвелл.

– Если вы намекаете, – холодно сказала она, – что моя племянница принимает сумашедшие и необоснованные решения, потому что вынашивает одного из будущих Сумеречных охотников, Консул, я предлагаю вам подумать еще раз.

Консул заскрипел зубами. – Нет никаких доказательств того, что в заявлениях Шарлотты Бранвелл о том, что Мотмейн в Уэльсе, есть хоть крупица правды, – сказал он. – Все основано на сообщениях Уилла Херондейла, который всего лишь мальчишка, и к тому же предосудительно безответственный. Все доказательства, включая журналы Бенедикта Лайтвуда, указывают на нападение на Лондон, и именно там мы должны мобилизовать все наши силы.

В комнате поднялся гул, слова – нападение на Лондон- повторялись снова и снова. Амалия Моргенштерн обмахивалась кружевным платочком, а Лилиан Хайсмит с восторгом поглаживала пальцами рукоять кинжала, выступающего из краги перчатки.

– Доказательства, – отрезала Каллида. – Слово моей племянницы и есть доказательства -

Послышался шорох и молодая женщина поднялась на ноги. На ней было ярко-зеленое платье, на лице было вызывающее выражение. В последний раз консул видел ее, когда она рыдала в этом же зале Совета, требуя справедливости. Татьяна Блэкторн, урожденная Лайтвуд.

– Консул прав насчет Шарлотты Бранвелл! – Воскликнула она. – Шарлотта Бранвелл и Уильям Херондейл являются причиной смерти моего мужа!

– Да? – Это был инквизитор Уайтлоу, его тон был полон сарказма. – Кто именно убил твоего мужа? Уилл?

Пробежал ропот удивления. Татьяна выглядела оскорбленной. – Мой отец не виноват -

– Наоборот, – перебил Инквизитор. – Это скрывалось от общества, миссис Блэкторн, но вы меня вынуждаете рассказать. Мы начали расследование по делу смерти вашего мужа, и было установлено, что ваш отец действительно был виноват, серьезно виноват. Если бы не ваши братья, – а также Уильям Херондейл, Шарлотта Бранвелл и другие из Лондонского Института – Лайтвуды были бы вычеркнуты из регистров Сумеречных охотников, и вы бы провели остаток жизни, живя как одинокая мирянка.

Татьяна побагровела и сжала кулаки. – Уильям Херондейл – он сделал мне оскорбительное предложение, неподобающее даме -

– Не вижу каким образом это относится к делу, – сказал Инквизитор. – Человек может быть грубым в чьей-то личной жизни, но поступать правильно в более важных делах.

– Вы отняли у нас дом! – завизжала Татьяна. – Я вынуждена зависеть от великодушия семьи моего мужа, как какая-то голодающая нищенка.

Глаза Инквизитора сверкали, как камни на кольцах. – Ваш дом был конфискован, миссис Блэкторн, а не украден. Мы обыскали фамильный дом Лайтвудов, – продолжал он, повышая голос. – Там было полно доказательств связи старшего мистера Лайтвуда с Мортмейном, журналы с подробным описанием действий, отвратительные и неприличные. Консул приводит его журналы как доказательства того, что на Лондон будет совершено нападение, но к тому времени, когда Бенедикт Лайтвуд умер, он был безумен от демонического сифилиса. Также, маловероятно, что Мортмейн доверил бы ему свои настоящие планы, даже если бы он был в здравом уме.

В полном отчаянии Консул Вэйланд вмешался. – Дело Бенедикта Лайтвуда закрыто – закрыто и к этому делу не имеет никакого отношения. Мы собрались здесь, чтобы обсудить вопросы о Мортмейне и Институте! Во-первых, из-за отстранения Шарлотты Бранвелл от должности, и нависшей угрозы над Лондоном, нам нужен новый руководитель Лондонского Анклава. Я собираюсь обсудить следующий вопрос. Кто-нибудь желает занять ее место?

Поднялся ропот и суматоха. Джордж Пенхаллоу начал подниматься на ноги, когда Инквизитор яростно взорвался:

– Это смешно, Джошуа. Нет никаких доказательств того, что Мортмейн находится не там, где говорит Шарлотта. Мы еще даже не начали обсуждать, что отправим вслед за ней подкрепление -

– Вслед за ней? Что ты имеешь в виду вслед за ней?

Инквизитор показал на толпу. – Ее здесь нет. Как вы думаете, где жители Лондонского Института? Они отправились в Кадаир Идрис вслед за Магистром. И тем не менее, вместо того, чтобы говорить о том, что мы предоставим им помощь, мы созываем Совет, чтобы обсудить замену Шарлотты?

Консул потерял самообладание. – Не будет никакой помощи! – зарычал он. – Никогда не будет помощи тем, кто -

Однако Совет так и никогда и не узнал, кому было суждено остаться без посторонней помощи, ибо в тот момент, стальное лезвие, чрезвычайно острое, рассекло воздух позади Консула и аккуратно отделило его голову от туловища.

Инквизитор отпрянул, потянувшись за посохом, в то время как рядом хлестала кровь; тело Консула упало на пол, разваливаясь на две части: туловище упало на залитый кровью пол трибуны, а отрубленная голова покатилась прочь, как теннисный мячик. Когда он упал, позади него показался автомат – длинный и тонкий, как человеческий скелет, одетый в лохмотья красного военного мундира. Он усмехнулся, словно череп, втягивая свои залитые кровью лезвия и посмотрел на безмолвную, потрясенную толпу Сумеречных охотников.

Единственным другим звуком в комнате был непрекращающийся мягкий смех Алоизиуса Старквезера, по-видимому говорящего с самим собой. – Она предупреждала тебя, – прохрипел он. – Она предупреждала тебя о том, что случится -

Мгновение спустя автомат двинулся вперед, его когтистая рука выскочила и сомкнулась вокруг горла Алоизиуса Старквезера. Из горла старика полилась кровь, когда существо оторвало его от пола, по-прежнему улыбаясь. Сумеречные охотники начали кричать, а потом дверь распахнулась, и в комнату ввалилась толпа механических существ.

Дата добавления: 2015-04-24