Шестью неделями позже 27 страница

Комок подкатил к горлу Тесс. Она испуганно смотрела на часы, болтающиеся на золотой цепочке, которые протягивал ей Мортмэйн. Часы эти, по-видимому, остановились в полночь и больше их уже не заводили. На задней их крышке были выгравированы инициалы Дж. Т. С.

– Почему? – прошептала она. – Почему ты хочешь отдать их мне?

– Потому что хочу, чтобы ты изменила форму, – просто ответил Мортмэйн.

Тесс дернулась. Во взгляде ее отразилось непонимание.

– Почему?

– Эти часы принадлежали одному человеку, – сказал Мортмэйн. – Человеку, с которым я очень хочу встретиться снова. – Его голос был спокойным, но Тесс слышалось в нем затаенное чувство, пожиравшее мужчину изнутри и пугавшее девушку больше, чем его явный гнев. – Я знаю, чему Темные сестры научили тебя. Теперь ты знаешь, как использовать свою силу. Ты единственная в мире, кто может делать подобные вещи. Я знаю это, потому что я создал тебя.

– Ты создал меня? – переспросила Тесс. – Что ты такое говоришь… Ты не можешь быть моим отцом..

– Твоим отцом? – Мортмэйн коротко и зло рассмеялся. – Я человек, а не существо из Нижнего мира. Во мне нет ни частички демона, и у меня нет супруги-демона. Нет, Тесс, в наших жилах течет разная кровь. И все же, если бы не я, на этом свете не было бы и тебя.

– Не понимаю, – прошептала Тесс.

– Тебе и не надо. – Терпению Мортмэйна явно приходил конец. – Давай сделай то, что я тебе говорю. Изменяйся! Сейчас же!

Тесс уже начала забывать, каково это – изменять форму, находясь в состоянии тревоги и страха. Последний раз она это делала в доме Темных сестер. Ее сердце забилось так сильно, что, казалось, еще немного – и выскочит из груди. К ней подступила темнота, в которой ей предстояло раствориться, – все так, как ее учили. Возможно, было бы лучше уступить, подчиниться Мортмэйну, сжать в руке часы, позволить своему телу измениться, примерить на себя чужую личину… Ведь она уже проделывала это прежде вопреки собственному желанию.

Тесс посмотрела вниз, стараясь не встретиться со жгучим, пристальным взглядом Мортмэйна, и вдруг увидела, как на краю фонтана что-то блеснуло. Вначале ей показалось, что это просто отсвет на воде… Но нет, там определенно что-то было. И тут вдруг Тесс ответила, сама не понимая, почему так поступает.

– Нет, – тихо, но твердо сказала она.

Глаза Мортмэйна превратились в узкие щели.

– Что?

– Я сказала "нет". – Тесс казалось, что она смотрит на себя со стороны, что на самом деле это не она сейчас отказывает Мортмэйну. – Я не стану делать этого. Не стану до тех пор, пока ты не объяснишь мне, что имеешь в виду. Почему без тебя не было бы меня? Почему ты так сильно нуждаешься во мне? Для чего собираешься использовать мою силу? Ты ведь не просто создаешь армию механических существ. Я же не такая дура, как мой брат, и понимаю – что-то здесь не так. Отвечай мне.

Мортмэйн убрал часы назад в карман. Его лицо исказилось от плохо сдерживаемой ярости.

– Нет, – пробормотал он. – Ты не такая, как твой брат. Он – дурак и трус. А ты храбрая, но такая же глупая, как и он. Твоя храбрость, безусловно, делает тебе честь. Однако из-за нее суждено пострадать твоим друзьям. Что ж, думаю, тебе стоит взглянуть на то, что ты сделала своими же руками. – Он направился к двери.

Тесс молниеносно наклонилась и схватила нож, оставленный Джессаминой на бортике фонтана.

– Остановись! – закричала Тесс. – Мортмэйн! Остановись!

Он обернулся и увидел в ее руках нож. Увидел… и не испугался. Напротив, губы его изогнулись в глумливой усмешке.

– Неужели ты и в самом деле думаешь, будто сможешь остановить меня этой жалкой зубочисткой? Ты, конечно, глупа, но все-таки не идиотка. Или ты действительно думаешь, что я пришел сюда безоружным? – Он слегка откинул полу пиджака, и Тесс увидела рукоять пистолета, торчащую из-за пояса.

– Нет… – вздохнула Тесс. – Нет, не смогу причинить тебе зло. У меня не хватит на это сил. – И тут она повернула нож и приставила острие к своей груди. – Но если ты сделаешь еще хоть шаг, то клянусь тебе, я воткну этот нож прямо себе в сердце.

* * *

Джему пришлось повозиться, прежде чем он смог хоть как-то привести в порядок перерезанную Уиллом упряжь.

Тем не менее он справился с задачей, и вскоре уже экипаж, прогрохотав по булыжной мостовой, въехал во двор Академии. Ксанфос остановился в футе от лестницы.

Балдиос, понурив голову, бродил по двору. "Должно быть, Уилл гнал сломя голову, – подумал Джем. – Но, по крайней мере, он благополучно добрался".

Однако поводов для радости больше не было. При виде широко распахнутых дверей Академии Джема затопила волна ужаса. Зрелище это показалось Уиллу настолько же диким, насколько диким показался бы ему вид неба без звезд и луны.

– Уилл? – громко позвал Джем. – Уилл, ты меня слышишь?

Не получив ответа, он спрыгнул с козел на землю, удержав равновесие с помощью трости. Его запястья слабо заныли – это был дурной знак. Больше всего на свете он боялся того момента, когда "лекарство" переставало действовать. Вначале начинало ломить суставы, боль нарастала медленно, но верно, и в конце концов все его тело начинало словно в огне гореть.

Но сейчас он не мог позволить себе думать о неизбежном. Все его мысли были лишь о Тесс и Уилле. Джем никак не мог прогнать от себя видение: вот он спускается по ступенькам вниз, чтобы ехать в дом Темных сестер, а она стоит наверху и смотрит на него. Тогда она выглядела напуганной; и от мысли, что она могла бояться за его жизнь, он вдруг почувствовал себя счастливым.

И тут вдруг кто-то вышел на крыльцо и нерешительно остановился в дверях. Человек этот недолго оставался в одиночестве. Буквально через секунду в дверях показалось еще несколько фигур. В спины им бил колдовской свет, и Джем, как ни силился, не мог разобрать их лиц. Он присмотрелся и понял, что почти все фигуры были как-то странно перекошены..

– Джем! – Раздавшийся голос был высоким, испуганным и очень, очень знакомым. Джессамина!

Подскочив на месте от неожиданности, Джем затем бросился вверх по лестнице… и резко остановился на середине. Прямо перед ним застыл Натаниэль Грей. Его одежда была порвана, на голове – криво сидящая повязка из полы его собственной рубахи, она уже давно пропиталась кровью. Выражение лица его было донельзя мрачным.

С двух сторон от него и за спиной как хорошо вышколенные слуги застыли механические люди. Один из автоматов схватил отчаянно сопротивлявшуюся Джессамину; другой держал в руках бесчувственную Софи.

– Джем! – закричала Джессамина. – Нат лгал нам. Он все это время помогал Мортмэйну… У него шкатулка…

Натаниэль резко обернулся.

– Заткните ей рот! – приказал он механическому человеку, державшему девушку.

Металлические руки автомата сдавили Джессамину так, что она и вздохнуть-то не могла, не то что говорить. Ее лицо побелело от боли. Однако ее полный муки взгляд был устремлен к автомату справа от Натаниэля. Приглядевшись, Джем увидел, что механический человек держит в руках знакомую золотую шкатулку.

Проследив за его взглядом, Натаниэль улыбнулся.

– Никто, кроме сумеречных охотников, не может касаться ее, – сказал он. – Ни одно живое существо. Но автомат ведь на самом деле не живой.

– Это все, что вам было надо? – спросил изумленный Джем. – Шкатулка? Зачем она вам?

– Мой господин хочет использовать энергию демонов, и он ее получит, – самодовольно объявил Нат. – И при этом он не забудет, что шкатулку эту достал для него именно я.

Джем только головой покачал:

– И что он даст тебе тогда? Что он дал тебе за то, чтобы ты предал свою сестру? Тридцать сребреников:

Лицо Ната исказилось, и Джем понял, что ему удалось сорвать с этого на первый взгляд привлекательного человека маску вежливости и обходительности, а под ней оказалась уродливая и злая морда отвратительного существа.

– Та тварь не моя сестра, – прошипел Натаниэль.

– Да уж, это верно, потому что в ваше родство трудно поверить, – согласился Джем, даже не пытаясь скрыть охватившую его ненависть. – Удивительно, что у вас с Тесс вообще есть хоть что-то общее. Она настолько превосходит тебя…

Натаниэль прищурился:

– Плевать я на нее хотел. Это существо принадлежит Мортмэйну.

– Я не знаю, что Мортмэйн обещал тебе, – спокойным голосом продолжал Джем, – но я клянусь тебе, если ты причинишь вред Джессамине или Софи, если ты только вынесешь шкатулку за пределы этого двора, за тобой станет охотиться весь Анклав. Рано или поздно тебя найдут и убьют. Тебе не спастись.

– Ты не понимаешь, – возразил Натаниэль. – Ни один из нефилимов не понимает. Вы лишь угрожаете мне. Максимум, что вы можете мне предложить, это оставить меня в живых. А Магистр может даровать мне вечную жизнь. – Он повернулся к механическому существу слева от себя: – Убейте его.

Автомат прыгнул к Джему. Тварь двигалась намного быстрее, чем существа, с которыми юноша столкнулся на мосту Блэкфайерз. У сумеречного охотника хватило времени лишь на то, чтобы нажать на потайную кнопку. На конце его трости тут же выскочило лезвие, которое он успел выставить перед собой прежде, чем автомат набросился на него. Существо заскрипело, подобно тормозящему поезду, когда Джем вонзил лезвие в его грудь и, двигая его из стороны в сторону, начал рвать металлическую обшивку. Механический человек отпрянул, из его распоротой груди в разные стороны разлетались искры.

Нат, на одежду которого попали искры, завопил и бросился вперед, судорожно пытаясь затушить тлеющую ткань. Джем воспользовался предоставленной ему возможностью и ударил Ната по спине тростью, и тот со стоном повалился на колени. Натаниэль повернулся, надеясь призвать на помощь своих механических слуг, но сломанный автомат крутился на лестнице, не давая им пройти вперед, к тому же руки их были заняты – они по-прежнему держали девушек. Искры фонтаном били из развороченной груди автомата – очевидно, Джем повредил один из основных механизмов. Механический человек, держащий шкатулку, стоял все это время неподвижно. Ясно было, что Нат станет использовать его в самую последнюю очередь.

– Бросьте их! – закричал Нат механическим существам, которые держали Софи и Джессамину. – Убейте сумеречного охотника! Убейте его! Вы слышите?

Механические люди разжали руки, и Джессамина с Софи кубарем полетели вниз по лестнице, избитые, напуганные до полусмерти, но все еще живые. Джем вздохнул с облегчением, однако отдыхать было еще рано. Два автомата ринулись на него с нечеловеческой скоростью, и охотник принялся лупить их тростью. Одна из тварей отпрыгнула назад, другая замахнулась – вместо руки у него был здоровенный куб, усеянный с одной стороны острыми шипами…

За спиной Джема раздался чей-то крик, и мимо него пронесся Генри, размахивая огромным двуручным мечом. Достаточно было одного удара, чтобы страшная рука механического человека, отрубленная по самое плечо, взлетела в воздух. Упав, она заскользила по булыжникам, разбрасывая вокруг себя искры и шипя, прежде чем вспыхнула и взорвалась с громким хлопком.

– Джем! – Это уже была Шарлотта.

Юноша крутанулся на месте и увидел другой автомат, который подбирался к нему сзади. Удар лезвия пришелся аккурат в горло существа – медные трубы были безнадежно повреждены. В это же самое время Шарлотта ударила механического человека под колени металлическим кнутом. С высоким, похожим на писк звуком автомат рухнул на землю. Все было кончено. Бледная как мел Шарлотта сворачивала кнут, в то время как растрепанный, весь взмокший Генри опустил свой жуткий меч. Автомат, на который он напал, теперь превратился в кучу металлолома. Его обломки разлетелись по всему двору, часть из них все еще горела, подобно осколкам упавшей звезды. Джессамина и Софи крепко обнялись, прижавшись друг к другу. Джессамина ласково поглаживала всхлипывающую горничную по спине и бросала полные ужаса взгляды на ужасные кровоподтеки, украшавшие теперь шею Софи. Почувствовав на себе взгляд Джема, она обернулась и впервые за все время их знакомства посмотрела на юношу так, словно была рада его видеть.

– Он сбежал… – тихо проговорила она. – Натаниэль. Он сбежал и забрал с собой то существо со шкатулкой.

– Не понимаю… – Шарлотта выглядела совершенно потерянной. – Брат Тесс…

– Все, что он рассказал нам, было ложью от начала и до конца, – продолжала Джессамина. – Он просто хотел выпроводить вас из Академии.

– Боже мой… – пробормотала Шарлотта. – Так де Куинси не врал… – Она затрясла головой, словно стараясь избавиться от наваждения. – Когда мы добрались до дома в Челси, мы нашли его там с несколькими вампирами… Их было шесть или семь. Никакой сотни, о которой говорил Натаниэль, не было и в помине. И никаких механических людей. Бенедикт убил де Куинси, но перед смертью тот успел посмеяться над нами. Тогда-то мы и узнали, что на самом деле Магистр – это Мортмэйн. А я-то думала, что этот человек – заурядный мирянин.

Генри спустился по лестнице, его широкий длинный меч с каждым шагом ударялся о ступени, высекая из камня искры.

– Настоящее несчастье… – пробормотал он и закрыл глаза.

– Но где же Уилл? – изумленно воскликнула Шарлотта. – И Тесс? Где они?

– Тесс в Святилище. С Мортмэйном. А Уилл… – Джессамина покачала головой. – Я не видела его.

– Он где-то внутри, – заверил всех Джем и пристально посмотрел на мрачное здание Академии, возвышавшееся перед ними. Сейчас он, как никогда, ясно помнил свой сон: Академия в огне, дым, как туман, стелился по Лондону, и огромные механические существа, похожие на гигантских пауков, шагают между домами. – Он отправился за Тесс.

* * *

Глаза Мортмэйна налились кровью.

– Что ты делаешь? – выплюнул он и решительно шагнул к девушке.

Тесс слегка надавила на нож. На корсаже ее платья расцвел кровавый цветок, а потом пришла боль.

– Не приближайся, – прошептала она. Мортмэйн остановился, его лицо исказилось от ярости.

– И почему же ты думаешь, будто меня волнует, жива ты или мертва?

– Ты же сам говорил, что создал меня, – ответила Тесс. – По той или иной причине, но ты хотел, чтобы я жила на этом свете. Ты ценил меня и не хотел, чтобы Темные сестры причинили мне вред. Сама не знаю почему, но я тебе нужна… О, не я сама, конечно. Я не настолько наивна. Тебя интересуют мои способности. Вот зачем ты на самом деле сюда пришел. – Тесс ощущала, как теплая кровь струйкой стекает по ее коже. Но боль была ничем в сравнении с тем удовольствием, что она испытала, увидев растерянный и испуганный взгляд Мортмэйна.

Он заговорил сквозь крепко сжатые зубы:

– Что ты хочешь от меня?

– Нет. Что ты хочешь от меня! Скажи мне. Скажи мне, почему ты создал меня. Скажи мне, кто мои истинные родители. Моя мать была действительно моей матерью? А мой отец, кто мой отец?

Улыбка Мортмэйна была абсолютно искренней.

– Ты задаешь неправильные вопросы, Тесс…

– Почему… я… та, кем являюсь, а Нат – обычный человек? Почему… он не похож на меня?

– Натаниэль твой брат только наполовину. Он всего лишь человек, и не очень хороший, надо признать. Не стоит грустить из-за того, что вы с ним не похожи.

– Тогда… – Тесс сделала паузу. Ее сердце усиленно забилось. – Моя мать не могла быть демоном. Она вообще не могла быть сверхъестественным существом, потому что тетя Генриетта была ее сестрой, а она обычный человек. Так что дело в моем отце. Мой отец был демоном?

Мортмэйн криво усмехнулся:

– Отдай нож, и я отвечу тебе. Возможно, мы даже сможем вызвать тварь, что породила тебя. Если ты, конечно, настолько безумна, что захочешь его увидеть. Или я должен говорить "это" вместо "его"?

– Так значит, я чародейка, – не сдавалась Тесс. Вновь к ее горлу подкатил ком. – Именно это ты хочешь мне сказать.

Бледные глаза Мортмэйна были полны презрения.

– Если ты настаиваешь, – согласился он. – Я полагаю, что "чародейка" – это лучшее слово, которое может описать твою сущность.

И тут в голове Тесс раздался голос Магнуса Бейна: "Вы чародейка, даже если у вас нет ушей летучей мыши или козлиных копыт". И все же…

– Я не верю тебе, – заявила Тесс. – Моя мать никогда бы не связалась… с демоном.

– Она и понятия ни о чем не имела. – В голосе Мортмэйна даже прозвучала жалость. – И не стоит думать, что она была неверна твоему отцу.

Тесс покачнулась. Как оказалось, возможно все, и девушка уже ничему не удивлялась. Однако одно дело слышать рассказы о демонах и волшебстве и совсем другое дело – самой стать частью этого мира.

– Если человек, которого я помню, не был моим отцом, а мой истинный отец – демон, то почему же у меня нет никакого знака, как у всех чародеев? – удивилась она.

– Действительно, почему… – повторил Мортмэйн, и его глаза зло вспыхнули. – Возможно, потому, что твоя мать и понятия не имела, кем была на самом деле.

– Что ты хочешь сказать? Моя мать была человеком!

Мортмэйн покачал головой:

– Ты продолжаешь задавать неправильные вопросы. Пойми одну простую вещь: твое появление на свет было запланировано. Все это началось еще задолго до того, как я стал принимать участие во всей этой истории. Я лишь продолжил дело. Мне выпала честь наблюдать за тем, как в этом мире рождается нечто поистине уникальное. И это уникальное по праву должно было принадлежать мне. Я знал, что когда-нибудь женюсь на тебе и ты станешь моей навсегда.

Тесс в ужасе посмотрела на него:

– Но зачем тебе это? Ты же даже не любишь меня. Ты не знаешь меня. Совсем не знаешь! Я могу быть отвратительна!

– Не имеет значения. Ты можешь стать такой, какой пожелаешь: уродливой или прекрасной, худой или толстой. Лицо, которое ты носишь теперь, лишь одно из тысячи твоих лиц. Когда же ты наконец поймешь, что в реальности нет никакой Терезы Грей?

– Уйди, – приказала Тесс.

– Что ты говоришь?

– Уйди. Убирайся из Академии. И забери с собой этих механических чудовищ. Если ты не сделаешь так, как я хочу, я убью себя.

На мгновение он заколебался и в бессильной ярости лишь сжимал и разжимал кулаки. Вся эта ситуация напоминала ему о делах, которые он успешно вел уже несколько десятков лет, – покупать или продавать? Вкладывать или изымать деньги? "В этот момент он оценивает ситуацию", – решила Тесс. Но она была всего лишь слабой, неопытной девушкой. Сможет ли она перехитрить этого ушлого дельца?

В конце концов он медленно покачал головой:

– Знаешь, мне кажется, ты не сделаешь этого. Когда-нибудь ты можешь стать неплохой чародейкой, но пока что ты еще дитя. Слабое и невинное… – Мортмэйн приблизился к ней. – Насилие не в твоей природе.

Тесс сильнее сжала ручку ножа. Она чувствовала все – твердую гладкую поверхность под пальцами, боль там, где острие прокололо кожу, биение собственного сердца.

– Ни шагу дальше, или я убью себя, – произнесла она дрожащим голосом. – Я сделаю это.

Ее голос показался Мортмэйну нерешительным, и он, крепко сжав челюсти, уверенно шагнул к ней, повторяя на ходу:

– Нет, ты не сделаешь этого.

И тут Тесс вспомнила слова Уилла: "Она не сумела смириться с поражением и, чтобы не попасть в плен к римлянам, добровольно приняла яд".

– Да, – прошептала она. – Я сделаю это.

Что-то в ее лице, должно быть, изменилось, и Мортмэйн метнулся к ней, с отчаянием потянувшись к ножу. Тесс отступила назад и повернулась к фонтану с плачущим ангелом. Последнее, что она увидела после того, как вонзила нож себе в грудь, была темно-голубая вода, плещущаяся у нее над головой.

* * *

Уилл затаил дыхание, приближаясь к дверям Святилища. На лестнице ему пришлось вступить в схватку с двумя автоматами. Он очень удачно ударил одного из них – на его туловище, кстати, было немало следов от меча Томаса – клинком серафима, и тот, разваливаясь на ходу, вывалился из огромного стрельчатого окна, увлекая за собой своего "товарища".

Уиллу во время схватки тоже пришлось несладко, и теперь на его руках и ногах было много кровоточащих глубоких порезов. Однако у него не было времени обращать на них внимание. На бегу он вытащил свое стило и с размаху налетел на двери Святилища. Стило мгновенно прочертило знак на двери – никогда раньше он с такой скоростью не рисовал "открывающую руну".

Засов с тихим скрежетом отъехал назад, щелкнул замок. Уиллу понадобилось лишь мгновение на то, чтобы стило в его руке сменил клинок серафима.

– Джерахмел, – прошептал Уилл, и, как только клинок полыхнул белым огнем, он пинком открыл двери Святилища..

И замер в ужасе. Тесс лежала у фонтана, вода окрасилась в красный цвет. Корсаж ее сине-белого платья казался алым. Рядом с ней валялся измазанный в крови нож. Глаза Тесс были закрыты.

Мортмэйн стоял рядом с ней на коленях. Его рука лежала на плече девушки. Он с безумным видом наблюдал за тем, как распахиваются двери и в зал вбегает сумеречный охотник. Завидев Уилла, он, пошатываясь, поднялся на ноги и отступил от безжизненного тела Тесс.

– Я… – начал было он.

– Ты убил ее, – сказал Уилл.

Его голос звучал глухо и, как ему самому казалось, отстраненно. Перед его мысленным взором снова проплывали образы. Библиотека в родительском доме, где он жил до двенадцати лет. Его маленькие ручки на красивой и такой интересной шкатулке – шкатулке, которую никак не получалось открыть. Крики, разносящиеся по дому. Дорога к Лондону, залитая серебряным светом луны. Слова, которые звучали в его голове снова и снова, пока он шел прочь от родного дома, навсегда оставляя за спиной все, что когда-либо ценил или любил. "Я потерял все. Потерял все".

Все!

– Нет. – Мортмэйн покачал головой. Он крутил в руках какое-то серебряное кольцо. – Я ее не трогал. Она сама это сделала.

– Ты лжешь.

Уилл двинулся вперед. Рукоять клинка серафима, которую он изо всех сил сжимал в руке, успокаивала и давала чувство защищенности в этом страшном, изменчивом мире.

– Ты знаешь, что происходит, когда я вонзаю этот клинок в человеческую плоть? – прорычал он, подняв Джерахмел. – Стоит только мне дотронуться до тебя клинком, как твоя плоть вспыхнет. Ты умрешь в страшной агонии, сгорая изнутри.

– Думаешь, что тебе больно ее терять, Уилл Херондэйл? – Голос Мортмэйна был преисполнен муки. – Так знай, что твоя печаль ничто по сравнению с моей. Годы работы… мечты… все пошло прахом…

– Можешь успокоиться. Тебе недолго осталось страдать, – сказал Уилл и сделал выпад вперед.

Он почувствовал, как острие полоснуло по жилету Мортмэйна и не встретило никакого сопротивления. Уилл споткнулся, но тут же восстановил равновесие и уставился в пол перед собой. Что-то сверкало у его ног. Медная пуговица. Он, должно быть, отсек ее от жакета Мортмэйна, и теперь она тускло мерцала на полу, похожая на насмешливо подмигивающий глаз.

Потрясенный Уиллл выпустил из рук клинок серафима, и все еще пылающий Джерахмел упал на пол. Мортмэйн исчез, исчез без следа. Словно чародей, много лет подряд практикующий волшбу.

Ни один человек, даже обладающий тайным знанием, на такое не был способен.

Но теперь это уже не имело никакого значения. Уилл мог думать только об одном. Тесс! Раздираемый отчаянным страхом и безумной надеждой, он пересек комнату и подошел к лежащей девушке. Мерный шум фонтана успокаивал. Уилл встал на колени и осторожно обнял ее.

Точно так же он держал ее в своих объятиях в тот день, когда сумеречные охотники сожгли лондонский дом де Куинси, а его потом отпаивали на чердаке святой водой. С тех пор воспоминания посещали его часто и приходили совершенно неожиданно. И вот теперь он снова прижимал Тесс к сердцу, только вместо безграничного счастья испытывал безграничную тоску. Платье Тесс пропиталось кровью, ею же были измазаны ее лицо и волосы. Уилл за свою жизнь видел достаточно и понимал: никто не может потерять столько крови и остаться в живых.

– Тесс… – прошептал он и, уже не контролируя себя, прижал ее к груди. Впрочем, теперь уже не имело значения, что и как делать. Щекой он прижался к шее девушки, там, где она переходила в плечо. Ее волосы, отвердевшие от засохшей крови, царапали щеку. Но он не обращал на это внимания, так как почувствовал слабое биение пульса.

Уилл замер. Пульс?! Его сердце подпрыгнуло. Он отстранился, осторожно положил девушку на пол и обнаружил, что она смотрит на него широко открытыми глазами.

– Уилл… – пробормотала она. – Это действительно ты, Уилл?

Надежда оставила его в один миг, сменившись леденящим ужасом. Только что на его глазах погиб Томас, а теперь вот настал черед и Тесс. Или ее еще можно спасти? Но помогут ли в ее случае колдовские знаки? Как вообще лечат обитателей Нижнего мира? Это знали только безмолвные братья.

– Перевязать, – пробормотал Уилл себе под нос. – Я должен ее перевязать.

Он наклонился к Тесс, но та схватила его за запястье:

– Уилл, ты должен быть осторожен. Мортмэйн – Магистр. Он был здесь…

Уиллу показалось, что он задыхается.

– Тихо. Побереги силы. Мортмэйн ушел. А мне нужна помощь…

– Нет. – Она сжала его руку. – Нет, ты не должен уходить, Уилл. Это не моя кровь.

– Что? – пробормотал он, уставившись на Тесс. "Господи, неужели это предсмертный бред?" – подумал он с отчаянием, но для умирающей она слишком крепко сжимала его руку и слишком уж сильно звучал ее голос.

– Независимо от того, что он сделал с тобой, Тесс…

– Я сделала это, – ответила она тем же самым уверенным тихим голосом. – Я сделала это сама, Уилл. Это был единственный путь, только так я могла заставить его уйти. Он никогда бы не оставил меня в покое, если бы знал, что я жива.

– Но…

– Я изменилась. Когда острие ножа коснулось моей груди, я изменилась. Мортмэйн сказал одну вещь, и у меня появилась идея. А дальше… Простая уловка, вряд ли кто-то мог ожидать подобного.

– Я не понимаю. Чья же это кровь?

Тесс кивнула. Ее лицо теперь сияло.

– Однажды Темные сестры заставили меня измениться, превратившись в женщину, которая погибла от выстрела. Стоило только мне в нее превратиться, как из моей груди фонтаном хлынула кровь. Если мне не изменяет память, я уже рассказывала тебе об этом. Я подумала, возможно, что… Но это не важно. На мгновение я превратилась в нее, и моя одежда тут же пропиталась кровью. Перед этим я предусмотрительно отвернулась от Мортмэйна, и он не мог видеть, что я изменилась. Потом я рухнула вперед, как будто нож и в самом деле вошел в мое тело. Тем более что от превращения, произошедшего с такой скоростью, я и в самом деле очень ослабела. В глазах у меня потемнело, и я даже на какое-то время потеряла сознание. А потом я услышала, как Мортмэйн зовет меня по имени… Я знала, что жива, но должна была притворяться мертвой. В какой-то момент я даже испугалась, решив, что он разоблачил меня. Но тут появился ты. – Она осмотрела себя, и Уилл мог поклясться, что в ее голосе появились самодовольные нотки. – Уилл, я обманула Магистра! Хотя я и не думала, что такое возможно. Но он был слишком уверен в своем превосходстве, а я вспомнила то, что ты говорил о Боадицее. Если бы не твой рассказ, Уилл…

Она с улыбкой посмотрела на него. Когда Уилл думал, что Тесс погибла, стена, разделявшая их все это время, рухнула, и он дал волю своим чувствам. И вот теперь у него не было ни времени, ни сил на то, чтобы воздвигнуть ее вновь. Сам не отдавая себе до конца отчета в том, что делает, он потянул Тесс на себя, прижал к груди. И она обвила его шею руками. Она, живая, полная сил… Цвета возвращались в мир. Он снова мог дышать, мог думать, мог видеть. Он вдохнул и почувствовал ее запах – она пахла солью, кровью, слезами и… Тесс.

Когда она высвободилась из его объятий, ее глаза сияли.

– Услышав твой голос, я было решила, что это сон, – пробормотала она. – Но ты настоящий. – Ее взгляд скользнул по его лицу, и, как будто удовлетворенная увиденным, она улыбнулась: – Ты настоящий.

Он открыл рот, но слова застряли в горле. Он уже собирался сдаться, но вдруг остановился буквально в сантиметре от бездны: если он упадет в нее, для него уже не будет возврата. Он все понял по тому, как она смотрела на него. Да и она прочитала в его взгляде все, что было нужно. Ни у кого из них не было сил скрывать свои чувства.

– Уилл, – прошептала она. – Говори же, Уилл.

Но ему нечего было сказать. В душе у него разливалась пустота, вечная, всепоглощающая, та, что была до появления Тесс. Та, что будет всегда.

"Я потерял все, – подумал он. – Все".

Глава двадцатая
Ужасно удивительно

Но убивают все любимых, –

Пусть знают все о том, –

Один убьет жестоким взглядом,

Другой – обманным сном,

Трусливый – лживым поцелуем,

И тот, кто смел, – мечом! ^[114]

Оскар Уайльд "Баллада Рэдингской тюрьмы"

Цветом смерти сумеречные охотники всегда считали белый, а вот траурные одежды у них испокон веков были красного цвета.

Тесс не знала этого, не читала об этом в Кодексе, и поэтому она даже немного испугалась, увидев пятерых мрачных охотников, сидящих в экипаже, украшенном белыми плюмажами, словно свадебная карета. Тесс и Софи наблюдали за происходящим из окон библиотеки. Во время уничтожения гнезда де Куинси было убито несколько охотников. Но сейчас хоронили не только их, но еще Томаса и Агату. Шарлотта объяснила, что нефилимы всегда хоронят только своих, однако исключение может быть сделано для тех, кто умер в бою, помогая сумеречным охотникам.

Дата добавления: 2015-04-24