Социалистические политико-правовые учения

В начале XX в. получили развитие основные направления социалистической идеологии XIX в. А. Марксистская политико-правовая идеология (социал-демократия и большевизм).

Деятельность двух Интернационалов, социалистических, рабочих и социал-демократических партий способствовала утверждению марксизма как преобладающей социалистической доктрины начала XX в.

Однако на рубеже веков среди сторонников марксизма возникли существенные разногласия об исторических судьбах капитализма и социализма, о способах защиты интересов рабочего класса, в связи с чем в марксизме определились различные направления.

Эдуард Бернштейн (1850—1932) — один из руководителей германской социал-демократии и II Интернационала — в конце 90-х гг. XIX в. опубликовал в партийной печати серию статей "Проблемы социализма", изданных затем книгой "Предпосылки социализма и задачи социал-демократии" (1899 г.). Исходя из вывода Маркса о том, что ни одна общественно-экономическая формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, Бернштейн утверждал, что капитализм еще далек от своего конца и завершения. "Если победа социализма является имманентной необходимостью, — писал он, — то в основание ее должно быть положено доказательство неизбежности экономического краха современного общества. Это доказательство еще не дано, оно не может быть дано". Бернштейн доказывал, что практика не подтвердила ни теории "крушения капитализма", ни идеи "обнищания пролетариата". Наоборот, чем больше развивается капиталистическое производство, тем больше уступок рабочий класс добивается от буржуазии. Бернштейн отмечал, что растущее профсоюзное и социал-демократическое движение вынуждает буржуазию к ряду уступок, способных заметно улучшить положение рабочего класса. Это улучшение осуществляется посредством отдельных реформ, из которых ни одна не будет последней, исчерпывающе решающей все проблемы. По мнению Бернштейна, идея социализма как идея далекого будущего отвлекает рабочее движение от борьбы за лучшее настоящее. Отсюда ставшее знаменитым его суждение о социализме: "Эта цель... для меня ничто, движение же — все".

Бернштейн был оппортунистом в том смысле, что являлся сторонником борьбы за улучшение условий труда и жизни рабочего класса в капиталистическом обществе. Он был реформистом, поскольку для улучшения положения рабочего класса предлагал не разрушить капитализм, а использовать созданные им общественные богатства. Бернштейн призывал социал-демократов к упорной и настойчивой борьбе за реформы в интересах рабочего класса, к организации и просвещению рабочих. Бернштейн утверждал, что реформы, в отличие от революций, ведут к созданию долговременных учреждений, преодолению предрассудков, расширению кругозора масс. В революциях, писал он, чувство руководит рассудком; революционное насилие производит скорое действие, но оно пригодно только для устранения препятствий, которые привилегированное меньшинство ставит прогрессу. Сила революций — в разрушительной, отрицательной стороне. В реформах, осуществляемых законодательным путем, рассудок руководит чувством; их действие медленнее, поскольку они направлены не на уничтожение каких-то прав, а на компромиссы, созидание, улучшения. Сила реформ — в положительной работе. Поскольку рабочий класс еще не созрел для своей эмансипации, а экономические условия тоже ей не соответствуют, писал Бернштейн, речь может идти лишь о постепенном освободительном движении посредством организации и законодательных реформ.

Из оппортунизма и реформизма органически проистекал ревизионизм; обосновывая ряд положений своей программы идеями Маркса, цитатами из его произведений, Бернштейн призывал к ревизии (пересмотру) тех положений марксизма, которые, по его мнению, не соответствовали новой эпохе, к открытой критике теоретической части программы социал-демократии, составленной в духе марксизма. Бернштейн писал, что в марксизме есть несомненный элемент бланкизма и бабувизма: к понятию естественной эволюции общества, протекающей по

объективным законам, присоединяется понятие переворота, навязывания обществу программы, сочиненной революционной партией.

Бернштейн утверждал, что рабочий класс еще недостаточно развит, чтобы принять в свои руки политическую власть; к тому же для социализма еще нет экономических условий. "Диктатура пролетариата — там, где рабочий класс еще не обладает сильной собственной организацией хозяйственного свойства и не достиг еще высокой степени моральной самостоятельности путем дрессировки в органах самоуправления, — писал Бернштейн, — есть не что иное, как диктатура клубных ораторов и ученых". Плеханову, который, ссылаясь на историческое призвание пролетариата, критиковал реформистские и ревизионистские взгляды, Бернштейн отвечал, что "господин Плеханов" не знаком с действительным рабочим движением и поэтому судит о нем как теоретик.

Рабочие, с которыми имеют дело социалисты, во-первых, уж вовсе не настолько обнищали, как утверждалось в "Коммунистическом манифесте", во-вторых, далеко еще не освободились от предрассудков и слабостей и потому не способны ни к политическому господству, ни к повышению производительности труда и хозяйства.

Призывая к пересмотру, ревизии теории марксизма, к его открытой критике, Бернштейн доказывал, что социализм вообще не может быть научным. Наука имеет целью познание существующего, а социализм является идеалом, выражающим интересы рабочего движения, представления рабочего класса о будущем, к которому он стремится. Этот идеал опирается на научные достижения, но он неизбежно содержит элементы утопизма, поскольку будущее еще не существует и потому не может быть предметом научного исследования: "Фундаментом всякой истинной науки служит опыт, вырабатывающийся совокупным знанием. Социализм же есть учение о будущем общественном строе, почему ему и недоступен наиболее характерный элемент строгой научности".

Вслед за итальянским марксистом Антонио Лабриолой Бернштейн предлагал переименовать научный социализм в "критический социализм", поскольку идеалы социализма обосновываются критикой капиталистического общества, а содержание этих идеалов само подлежит критике и пересмотру в связи с развитием социальных наук. "Свободная критика, — писал Бернштейн, — одно из основных условий научного познания".

Ссылаясь на Прудона, который в письме к Марксу предостерегал от опасности догматизма, связанной со стремлением построить научную теорию социализма, Бернштейн утверждал, что наука всегда должна быть открыта для замены устаревших положений и пополнения новыми знаниями, соответствующими современной реальности; на этой основе должны уточняться и идеологические постулаты. Социализм нуждается в науке об обществе как теоретическом путеводителе; социализм опирается на научное знание, но исключает "законченность", неизменность и догматичность.

С этих позиций Бернштейн подверг существенному пересмотру теоретические положения марксизма о классовой сущности и роли государства и права, о революции и реформе, о диктатуре пролетариата и сломе буржуазного государства.

Классовую борьбу Бернштейн рассматривал, как одну из сторон исторического процесса, наряду с которой существует возможность сотрудничества классов во имя общего национального дела. Государство, по его мнению, тоже представляет собой не только классовую организацию, но и аппарат для управления страной. Поэтому социал-демократическая партия, выражая интересы рабочего класса, должна принимать участие в деятельности современного ей государства, участвуя в преобразовании общества посредством демократических и экономических реформ.

Почти одновременно с публикацией произведений Бернштейна французский социалист Александр Мильеран в 1899 г. согласился занять пост министра торговли и промышленности в правительстве Вальдека-Руссо (военным министром правительства был палач Коммуны генерал Галифе). Мильеран заявлял, что стал министром для спасения республики, для пропаганды социализма и для проведения реформ в интересах рабочих. Санкционированные правительством расправы полиции с забастовщиками окончательно скомпрометировали Мильерана; в конце концов он был исключен из французской социалистической партии.

Произведения Бернштейна, реформистские настроения ряда других социал-демократов, "казус Мильерана" остро поставили перед партиями II Интернационала вопрос об актуальности ряда марксистских положений, особенно идей революции, диктатуры пролетариата, способах замены капитализма социализмом. В 90-е гг. участились ссылки на Лассаля тех социал-демократов, в чьих глазах его авторитет был равен авторитету Маркса. Переиздаются сочинения Лассаля (наиболее полное издание предпринял Бернштейн). Остро встал вопрос о революции и реформе, о классовой или нравственной, социальной сущности государства.

Долгое время главной опорой революционного марксизма во II Интернационале была делегация социал-демократической партии Германии. На ряде съездов этой партии в самой Германии резко критиковались оппортунизм, реформизм и ревизионизм Бернштейна.

Карл Каутский (1854—1938), один из лидеров германской социал-демократии и II Интернационала, автор многочисленных произведений, посвященных пропаганде марксизма, опубликовал книгу "Бернштейн и социал-демократическая программа. Антикритика", в которой отвергал высказывания Бернштейна против некоторых марксистских идей, писал о неизбежности социалистической революции, возражал против призывов превратить Социал-демократическую партию в партию социальных реформ. При сохранении капитализма, уверял Каутский, реформы временны, частичны, носят поверхностный характер и в конечном счете только содействуют накоплению социальных противоречий, обострению классовых антагонизмов и борьбы, ведущей к преобразованию общества в целом.

Кроме того, рассуждал Каутский, без признания социализма как цели само существование Социал-демократической партии лишается смысла.

Основатели и вожди германской социал-демократии ("эйзенахцы") Август Бебель (1840—1913) и Вильгельм Либкнехт (1826— 1900), защищая марксизм от критики, отстаивали основные положения революционной теории, но отмечали практическую сложность сочетания борьбы против капитализма за социализм и борьбы за реформы, улучшающие положение рабочего класса при капитализме. "Рабочие признают в нашей партии свое политическое представительство, — говорил Бебель на съезде партии, — так как они видят, что уже теперь по мере сил мы стремимся к тому, чтобы поднять и улучшить их положение, поскольку это возможно на почве существующего буржуазного общества".

Лучшим средством "поддержать огонь воодушевления в массах" Бебель считал признание и провозглашение социализма конечной целью борьбы социал-демократии и рабочего класса, но в то же время замечал: "Если мы станем отодвигать нашу прекрасную цель в туманную даль и постоянно подчеркивать, что только будущие поколения ее достигнут, тогда с полным правом масса от нас разбежится".

В том же духе высказывался Либкнехт, призывавший социал-демократию уже в настоящем добиваться "преобразований в социалистическом смысле", не бездействуя в ожидании "спелых плодов социальной революции". Социализм, по его мнению, будет завоеван не в парламенте, а в уличных боях. Однако, утверждал Либкнехт, "существующее государство врастает в будущее совершенно так же, как будущее уже заключено в существующем".

Революционных марксистов, критиковавших реформизм Бернштейна, но не присоединившихся к большевикам, последние называли центристами. Основание для такого наименования давало и то, что Каутский, Адлер и другие социал-демократы этого направления называли себя "марксистским центром".

Установление политической власти рабочего класса центристы связывали с высоким уровнем развития капитализма, при котором рабочий класс составит большинство населения. Поэтому целью политической борьбы социал-демократии они считали приобретение большинства в парламенте и превращение парламента в господина над правительством. Каутский полагал, что существующий буржуазный аппарат управления не может быть в одночасье заменен чисто пролетарским управлением; поэтому пролетарская революция поначалу (на период перехода) создаст коалиционное правительство.

К центристам относился и Георгий Валентинович Плеханов (1856—1918) — один из основателей Российской социал-демократической рабочей партии, видный теоретик марксизма.

Плеханов, как и многие другие марксисты, считал социалистическую революцию возможной на той стадии развития капитализма, когда материальное производство достигнет высокого уровня и пролетариат составит большую часть населения.

Вначале Плеханов полагал, что власть пролетариата будет осуществляться посредством прямого народного законодательства; потом он от этой мысли отказался. Много шума вызвало заявление Плеханова на II съезде РСДРП об относительности демократических принципов, которые могут (и должны) быть ограничены ради успеха революции. "Революционный пролетариат, — говорил Плеханов, — мог бы ограничить политические права высших классов подобно тому, как высшие классы ограничивали когда-то его политические права... Если бы в порыве революционного энтузиазма народ выбрал очень хороший парламент... то нам следовало бы стремиться сделать его Долгим парламентом; а если бы выборы оказались неудачными, то нам нужно было бы стараться разогнать его не через два года, а если можно, то через две недели". Однако такие суждения для Плеханова являются, скорее, исключением, чем правилом; он был сторонником социализма, введенного не по принуждению, а по решению и с согласия большинства народа.

При всей остроте полемики между оппортунистами и центристами им были свойственны некоторые общие политико-правовые идеи.

Во-первых, все они были сторонниками демократии, использования в интересах рабочего класса всеобщего избирательного права, свободной борьбы партий на выборах, свобод слова, печати, собраний, полновластия представительных учреждений, а также развития социального законодательства и активного вмешательства государства в экономику.

Во-вторых, им было свойственно отрицательное отношение к революционному экстремизму. Если, как отмечено, Бернштейн всех вообще революционных марксистов обвинял в бланкизме, в стремлении навязать обществу искусственную программу развития при помощи государственной власти, то Плеханов тот же упрек адресовал Ленину.

Взаимные обвинения в отступлениях от марксизма усилились после октября 1917 г. После разгона Учредительного собрания Каутский написал книгу "Диктатура пролетариата", содержащую резкую критику политики большевиков, противоречащей принципам демократии. Ленин ответил книгой "Пролетарская революция и ренегат Каутский" (1918 г.), в которой пролетарская демократия противопоставлялась так называемой чистой, т.е. буржуазной, демократии.

Вскоре в книге "Терроризм и коммунизм" Каутский утверждал, что принудительное насаждение коммунизма порочит эту идею, ибо социализм — новый, прогрессивный общественный строй — невозможно ввести насильственно, вопреки воле большинства. Каутский сетовал, что Россией правят не рабочие, а новая бюрократия, которая низвела на уровень тени рабочие советы, затруднив новые выборы и исключив из них всякую оппозицию. В результате произвола этой бюрократии, опирающейся на средства насилия, на армию, писал Каутский, "русский коммунизм стал воистину социализмом казармы... Большевизм победил в России, но социализм потерпел там поражение".

Лев Троцкий в книге с таким же названием ("поводом к этой книге, — писал он в предисловии, — послужил ученый пасквиль Каутского того же наименования") доказывал, что революционная диктатура сама в себе находит критерии самопроверки, поскольку в ходе революции не может ставиться задача "статистически измерить группировку направлений". Троцкий подчеркивал, что Маркс не видел противоречия в том, что в 1871 г. Коммуна Парижа пыталась определить волю всей Франции; согласно теории Маркса пролетарская революция совершается в интересах большинства и потому неизбежно становится (в процессе развития) движением большинства. Каутский ответил книгой, содержащей критическую оценку революционных событий в России: "От демократии к государствен- ному рабству. Ответ Троцкому" (Берлин, 1921 г.). "Как истый большевик, Троцкий требует демократии только от противника; впрочем, человечности и приличия большевики тоже требуют обычно только от других, — писал Каутский. — Коммунисты всех стран безгранично возмущаются всяким правительством, которое не предоставляет им полнейшей свободы печати, собраний, союзов и т.д. Но требование такой же

свободы в советской республике вызывает у них только насмешку".

Большевики и социал-демократы — интернационалисты делали центристам II Интернационала тот упрек, что оппортунистическая позиция ряда социалистических депутатов побудила их, вопреки решениям II Интернационала, голосовать за военные кредиты в начале мировой войны (август 1914 г.).

Самостоятельным течением марксизма является большевизм, основателем и вождем которого был Владимир Ильич Ульянов (Ленин) (1870—1924). "Большевизм, — писал Ленин, — существует, как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года".

Основная идея большевизма — идея "партии нового типа", централизованной организации профессиональных революционеров, стремящейся стать правящей партией, осуществляющей марксистскую программу строительства социализма и коммунизма. Обоснование необходимости такой партии в том, что только она способна познать и постичь подлинные интересы рабочего класса.

В работе "Что делать?" (1901—1902 гг.) Ленин называл глубоко справедливыми и важными рассуждения Каутского о неспособности пролетариата выработать социалистическое сознание, научно выражающее его классовые интересы. Носителем науки является не пролетариат, подчеркивал Каутский, а буржуазная интеллигенция, обучающая социализму выдающихся по своему умственному развитию пролетариев, которые затем вносят социализм в классовую борьбу пролетариата.

Без помощи теоретиков (из буржуазной интеллигенции) пролетариат не способен познать свои собственные интересы и не знает, за что ему надо бороться. Его повседневная (стихийная) борьба за повышение заработной платы, улучшение условий труда и жизни не устраняет подчинения труда капиталу. Между тем, уверял Ленин, "основной экономический интерес пролетариата может быть удовлетворен только посредством политической революции, заменяющей диктатуру буржуазии диктатурой пролетариата".

Российская социал-демократия, утверждал Ленин, должна направить рабочее движение на путь политической борьбы. Для этого в России должна быть создана конспиративная централизованная организация профессиональных революционеров, стремящаяся к руководству всеми кружками, союзами, объединениями рабочего класса. "Дайте нам организацию революционеров, — писал Ленин, — и мы перевернем Россию!"

Борьба Ленина и его сторонников за создание такой партии породила в российской социал-демократии раскол на большевиков и меньшевиков. На работу Ленина "Что делать?" Плеханов отозвался работой "Чего не делать", в которой упрекал Ленина и его сторонников за бланкизм, за подражание народнику Ткачеву.

Политико-правовая идеология меньшевиков в основном тождественна идеологии Каутского и других социал-демократов Западной Европы. Их объединяла мысль, что социалистическая революция возможна лишь в странах с достаточно высоким уровнем развития производства и многочисленным рабочим классом. К таким странам Россия начала XX в., что очевидно, не относилась.

Поначалу основные теоретические и организационные усилия Ленина были направлены на создание и обоснование партии нового типа. Партия большевиков, по выражению Ленина, это "ум, честь и совесть нашей эпохи". В период первой русской революции (1905— 1907 гг.) Ленин доказывал, что под руководством партии большевиков буржуазная революция в России будет перерастать в социалистическую: "Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути". Позже теоретические усилия Ленина сосредоточились на обосновании свержения империализма (монополистического капитализма) в самое ближайшее время. Империализм, писал Ленин, — это такое состояние капитализма, когда он, выполнив все для него возможное, поворачивает к упадку; "империализм есть канун социальной революции пролетариата".

К специальному исследованию теоретических проблем государства Ленин приступил в эмиграции в 1916г., составив конспект ряда работ Маркса и Энгельса (так называемая "Синяя тетрадь", или "Марксизм о государстве"). На основе этого конспекта была подготовлена и издана в 1918г. книга "Государство и революция". Проблемы государства занимают важное место в

"Апрельских тезисах", в статье "Удержат ли большевики государственную власть?" и других работах весны — лета 1917г. Главное внимание Ленин обращал на такие проблемы, как обоснование насильственной революции, критика парламентаризма, необходимость слома старой государственной машины, создание Республики Советов (республики типа Парижской коммуны), сосредоточение управления всем народным хозяйством в руках "одного всенародного, государственного "синдиката", строжайший контроль со стороны государства над мерой труда и мерой потребления. "Все общество будет одной конторой и одной фабрикой с равенством труда и равенством платы". Ленин писал об использовании созданного капитализмом учетно-регистрационного аппарата трестов, монополий, банков.

Упрощение капитализмом учета и контроля до простых операций, доступных грамотному человеку, входит в число условий отмирания государства. В работах этого периода Ленин обосновывал уничтожение (взрыв, отмену) государства в связи со строительством социализма и коммунизма. "При социализме все будут управлять по очереди и быстро привыкнут к тому, чтобы никто не управлял". Поэтому пролетарское государство — "полугосударство", отмирающее государство, "неполитическое государство", "уже не есть собственно государство". Ленин писал о замене постоянной армии всеобщим вооружением народа, об осуществлении управления без особого аппарата.

Практика государственного строительства после прихода большевиков к власти не подтвердила многих идей, высказанных в предшествующий этому период. Вместо отмирания государства, замены его Советами и организацией вооруженных рабочих создавался строго централизованный аппарат управления, состоящий из многочисленных профессиональных служащих. Вскоре была создана и постоянная армия.

Пересмотр ряда прежних своих теоретических положений Ленин объяснял обострением классовой борьбы: "Нам пришлось осуществлять диктатуру в самой ее суровой форме".

В послеоктябрьских трудах понятию диктатуры уделяется повышенное внимание. "Научное понятие диктатуры, — писал Ленин, — означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, Никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть". Второе издание книги "Государство и революция" (1919 г.) дополнено разделом, подчеркивающим значение идеи диктатуры пролетариата в теоретическом наследии Маркса.

Важным условием диктатуры пролетариата в России, где рабочий класс был очень малочислен, Ленин считал партийное руководство: "Диктатура пролетариата невозможна иначе, как через коммунистическую партию". Руководящее положение коммунистической партии большевиков он называл основой Советской Конституции — юридической и фактической. "Ни один важный политический или организационный вопрос, — утверждал Ленин, — не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний Цека партии".

В работах Ленина немало суждений о демократии, но суждения эти, обычно высказанные в полемике, часто имели декларативный, лозунговый характер: "Пролетарская демократия в миллион раз — подчеркивал Ленин, — демократичнее всякой буржуазной демократии; Советская власть в миллион раз демократичнее самой демократической буржуазной республики".

В условиях, когда Советы рассматривались лишь как "приводные ремни от партии к массам", Советская власть была номинальной. Даже в решениях РКП(б) резонно подчеркивалось, что Советы стали органами только агитации и пропаганды, и намечалась "политика оживления Советов". Партийно-административная диктатура не дала Советам проявить себя как органы власти. Не случайно весной 1921 г. последний клич гибнущей в Кронштадте российской социальной демократии был: "Власть не партиям, а Советам!"

Ленин видел, что не все первоначальные теоретические замыслы государственного строительства адекватно воплощаются в практике; некоторые явления и процессы его явно тревожили: "Коммунисты стали бюрократами. Если что нас погубит, то это".

Развитие партийно-административной системы, опирающейся на насилие, закономерно привело к декларативности демократических положений, провозглашавшихся марксизмом и ленинизмом, вопиющему противоречию практики и теории, высшим выражением которого явился

сталинизм.

Б. Анархизм. Это учение продолжало оставаться распространенным социалистическим учением. В конце XIX — начале XX в. сложился ряд разновидностей, течений анархизма.

Увлечение ряда лидеров социалистических партий парламентской деятельностью, их отрыв от рабочего движения, притязания идеологов социал-демократии на монопольное выражение интересов пролетариата, на руководство рабочим классом и всем обществом порождали недоверие рабочих к ученым и к интеллигенции, свойственное еще бабувистам и коллективистам XIX в.

Существенные возражения против партийно-государственного социализма, основанного на притязаниях социал-демократии на власть, выдвинул Ян-Вацлав Махайский (1867—1926), опубликовавший под псевдонимом А. Вольский книгу "Умственный рабочий" (1898—1899 гг., переиздавалась в 1905 г.).

Поначалу Махайский стремился уточнить некоторые положения учения марксизма. Он писал, что основное внимание Маркс уделял исследованию антагонизма между капиталистом и рабочим и совершенно упустил из виду антагонизм между пролетариатом и буржуазным обществом. В результате не исследовано "вторичное распределение", за счет которого содержится интеллигенция, приближающаяся, как отмечает и Каутский, по своему жизненному уровню к буржуазии. "Образованное общество", вся армия "умственных рабочих", писал Махайский, ведет такое же паразитическое существование, как и горсть капиталистов и крупных земельных собственников.

Образованное общество свои знания, таланты и способности передает только своему потомству, воспроизводя армию умственных рабочих. Превратив знания в источник доходов, интеллигенция была и остается "чем-то вроде жреческой касты в древнем Египте, ревниво оберегающей свои тайные знания от непосвященного плебея".

Стремясь к господству над всем обществом, интеллигенция выдвинула идеал государственного социализма, используя в своих целях движение пролетариата. По мнению Махайского, подлинная цель социал-демократов — обобществить средства производства и установить над всем обществом власть интеллигенции, живущей за счет эксплуатации пролетариата.

Махайский и его последователи (анархистские группы в Иркутске, группа "Рабочий заговор" в Одессе и др.) ставили задачи самоорганизации рабочего класса, освобождения его от чуждых целей, навязанных пролетариату группами "умственных рабочих" (т.е. буржуазной интеллигенцией), руководящих социал-демократическими партиями.

Видным теоретиком анархизма был Петр Алексеевич Кропоткин (1842—1921). Политическая деятельность Кропоткина началась в самый первый период народничества; после ареста и побега он издавал в эмиграции газеты революционного и анархистского направления ("Бунтарь", "Свобода"). Его политические произведения стали активно издаваться в России и в других странах с начала XX в. - В работах "Хлеб и воля", "Записки революционера", "Государство, его роль в истории", "Нравственные принципы анархизма", "Современная наука и анархия" и других Кропоткин изложил и обосновал теорию анархо-коммунизма.

Кропоткин писал, что в основе общества лежат всеобщее равенство, солидарность и свобода.

От общества отличается одна из его исторических форм — государство. Государство Кропоткин определял как "общество взаимного страхования, заключенного между землевладельцем, воином, судьей и священником, чтобы обеспечить каждому из них власть над народом и эксплуатацию бедноты. Таково было происхождение государства, такова была его история и таково его существо еще и в наше время".

Согласно теории Кропоткина сущность истории — стремление к личной свободе; этому стремлению враждебно государство, самый смысл которого заключается в "подавлении личности, в уничтожении всякой свободной группировки, всякого свободного творчества, в ненависти ко всякому личному почину и в торжестве одной идеи, которая по необходимости должна быть идеей посредственности...".

Особенностью исторической концепции Кропоткина является представление о случайности и прерывности государственной организации общества, которое в отличие от государства существует необходимо и постоянно. Оригинальность концепции в том, что целые периоды

истории, по Кропоткину, государства не было; античные республики Греции, средневековые вольные города, свободные сельские общины, по его мнению, не были государствами в собственном смысле слова. Начало государственности в Европе положила Римская империя — централизованная бюрократическая иерархия, оторванная от народа и противостоящая ему. "Через всю историю нашей цивилизации, — писал Кропоткин, — проходят два течения, две враждебные традиции: римская и народная; императорская и федералистская; традиция власти и традиция свободы. И теперь, накануне великой социальной революции, эти две традиции опять стоят лицом к лицу".

Под великой социальной революцией Кропоткин понимал освобождение работника от ига капитала и организацию общества на принципах коммунизма. В отличие от социализма ("мютюэлизма") Прудона и "коллективизма" Бакунина, идеалом Кропоткина был коммунизм, основанный на всеобщем труде и коммунальном производстве, свободном потреблении продуктов совместной работы, на свободной федеративной группировке от простого к сложному. Коммунистическое общество будет освобождено от религиозной морали. Отношения между людьми будет определять "свободная мораль, без принуждения и санкции, развивающаяся из самой жизни общества и переходящая в состояние обычая".

Золотое правило морали Кропоткин считал основой общежития. "Поступай с другими так, как бы ты хотел, чтобы в тех же условиях другие поступали с тобою" — это, утверждал Кропоткин, "не что иное, как начала Равенства, т.е. основное начало анархизма".

В коммунистическом обществе, полагал Кропоткин, место правительства займут "вполне свободное соглашение и союзный договор, случаи же столкновения неизбежно уменьшатся, а те, которые будут возникать, могут разрешаться третейским судом".

Переход к коммунизму Кропоткин считал длительным, сочетающим разрушение (бунты, стачки, ломка старой психологии, идеологии, нравственности) с созиданием нового строя, организованного на свободных союзах и высокой нравственности.

Марксизм Кропоткин отвергал, видя в нем "государственный социализм", который неизбежно разовьется в экономический деспотизм, еще более страшный, чем политический.

Коль скоро организация коммунизма опирается на естественные законы, строительство нового общества не может быть поручено каким-либо государственным учреждениям. Коммунистическое общество "должно быть делом всех, оно должно быть создано творческим умом самого народа; коммунизм нельзя навязать свыше, — писал Кропоткин, — без постоянной, ежедневной поддержки со стороны всех он не мог бы существовать: он задохнулся бы в атмосфере власти".

Особенностью концепции Кропоткина было признание промежуточных ступеней между государством и анархо-коммунизмом. Преданархическая фаза — эпоха государственного федерализма — включает распад больших централизованных государств, развитие общественных организаций, служащих разрушению монополии церкви и государства, кооперативное движение, создающее предпосылки перехода к коммунизму.

Идеи анархо-коммунизма распространялись в России примерно с 1903 г. организацией сторонников Кропоткина "Хлеб и воля". В 1917г. Кропоткин вернулся из эмиграции в Россию; на Государственном совещании в Москве в августе 1917 г. он призывал к объединению революционных сил во имя идеалов "самоуправления и труда", предлагал провозгласить Россию федеративной республикой. Советы Кропоткин считал великим завоеванием революции, органами, с помощью которых Россия сможет построить коммунистическое общество без государства.

После Октябрьской революции в письмах к Ленину, в обращениях к западноевропейским рабочим, в других произведениях Кропоткин с тревогой писал о партийной диктатуре, о системе заложничества, о терроре, произволе ВЧК, массовых расстрелах.

Ссылаясь на уроки Французской революции, Кропоткин обращался к Ленину: "Террористы комитета общественной безопасности оказались могильщиками революции". Кропоткин сетовал, что Россия стала Советской Республикой только по названию: "Теперь правят в России не Советы, а партийные комитеты, и их строительство страдает недостатками чиновничьего строительства". Диктатура партии, отмечал Кропоткин, безусловно вредна для создания нового,

социалистического строя. Она препятствует местному строительству местными силами, уничтожает влияние и созидательную силу Советов, искореняет свободу печати и свободу предвыборной агитации, допускает ошибки, за которые приходится расплачиваться тысячами жизней и разорением целых округов. "Если же теперешнее положение продлится, — с грустью писал Кропоткин, — то самое слово "социализм" обратится в проклятие. Как оно случилось во Франции с понятием равенства на сорок лет после правления якобинцев".

Анархо-коммунизм был влиятелен среди части социалистов-революционеров. На основе идей анархо-коммунизма с 1904 г. в партии социалистов-революционеров сложилась фракционная группа максималистов, образовавшая в 1906 г. самостоятельную партию. Максималисты отрицали программу-минимум и предполагали без промежуточных ступеней перейти к анархо-коммунизму через всеобщие стачки в городе и деревне, массовые экспроприации, социализацию земли, фабрик и заводов. В 1919 г. партия максималистов распалась; во второй половине 20-х гг. ОГПУ ликвидировало группы кропоткинцев, попытавшихся объединиться во Всероссийскую федерацию анархистов-коммунистов (ВФАК).

В начале XX в. возникло относительно новое направление политико-правовой идеологии — анархо-синдикализм.

В 1895 г. во Франции профессиональные союзы создали "Всеобщую конфедерацию труда", в уставе которой, принятом в 1902 г., говорилось, что эта организация объединяет рабочих "вне всякой политической партии". Основой конфедерации были синдикаты (профессиональные союзы, объединения рабочих по профессиям), программной задачей — полное освобождение рабочих при помощи экспроприации капиталистов. Революционное большинство съезда, принявшего устав, высказалось за "тактику прямого действия" (всеобщая забастовка, захват рабочими фабрик и заводов). Ставилась задача "разбить законность, которая нас душит". Конфедерация высказалась против всякой законности, против всякой власти, против класса хозяев. Синдикализм (профсоюзное движение) нашел теоретическое обоснование в анархизме. Вскоре были изданы основные труды теоретиков анархо-синдикализма.

Жорж Сорель (1847—1922), французский социальный философ, в 1906 г. опубликовал книги "Размышления о насилии" и "Иллюзии прогресса".

Сорель писал, что, согласно теории Маркса, внутренние законы развития капитализма создают предпосылки замены его социализмом. Эта теория основывается на непримиримости и вражде классов. Сореля тревожит, что в капиталистическом обществе проводятся реформы, устраняющие варварство раннего капитализма; взаимные уступки хозяев и пролетариев сеют надежду на возможность их солидарности и тем самым подрывают победоносное шествие социализма.

Если ослабевает классовая борьба — будущее мира становится неопределенным, непредсказуемым, считал Сорель. Он писал, что только с помощью насилия над буржуазией пролетариат может осуществить идею классового раскола, "без которой социализму было бы невозможно выполнить свою историческую роль". Более того, утверждал Сорель, "насилие пролетариата не только может обеспечить будущую революцию, но, по-видимому, оно представляет из себя также и единственное средство, которым располагают отупевшие от гуманизма европейские нации, чтобы вновь найти свою прежнюю энергию... Насилие спасет мир".

Сорель и другие теоретики анархо-синдикализма (Лягардель, Берт) резко критиковали государство, демократию и парламентаризм.

Ссылаясь на Прудона, они называли политическое общество (государство) искусственной надстройкой над экономическим обществом. Государство, писал Лягардель в книге "Пролетариат и демократия", насаждает социальный атомизм, так как понятие "гражданин" безлико и абстрактно, не отражает классовой структуры общества, состоящего из групп реальных людей — рабочих, капиталистов, земельных собственников и др. Затушевывая классовые различия и антагонизмы, парламентский режим "укрепляет социальное равновесие, необходимое для развития капитализма".

Сорель утверждал, что демократия стремится уравнять всех "граждан" так, чтобы рабочие захотели стать похожими на буржуа. В результате смешения классов насаждается посредственность, отрезаются пути к новой, высшей культуре, которую должен и может создать

только пролетариат.

Демократия нравится тем политикам, которых она выносит к власти, дает возможность попользоваться им и их друзьям всеми выгодами, доставляемыми государством. Участие в правительстве социалистических депутатов (Мильеран и пр.) не изменило природы государства, писал Лягардель: "Отделение представителей от тех, кого они представляют, так велико, что между ними невозможна никакая органическая связь".

Сорель резко порицал не только буржуазных теоретиков, обосновывавших идею классовой солидарности, но и функционеров социалистических партий, страдающих "манией пророчества", "возвещающих накануне каждого нового дня социальную революцию".

Великим средством борьбы за социализм теоретики анархо-синдикализма считали прямое действие рабочего класса, социальную войну, всеобщую забастовку, заключающую в себе "все то, что ожидает социалистическая доктрина от революционного пролетариата".

Прямое действие рабочего класса исключает вмешательство посторонних сил в его борьбу за свои, пролетарские интересы. "Существенная идея синдикализма, — отмечал Берт, — та, что невозможно использовать государство в желательном для рабочих смысле".

Анархо-синдикалисты отвергали политические реформы, парламентскую деятельность социалистов, притязания социал-демократии на догматическое руководство пролетарским движением. "Перед нами нет более кадра интеллигентов, социалистического духовенства, облеченного задачей думать за рабочий класс, — подчеркивал Лягардель, — перед нами сам рабочий класс, который при посредстве своего опыта беспрестанно открывает новые горизонты, непредвиденные перспективы, не подозревавшиеся ранее методы, одним словом, новые источники молодости".

Главным средством борьбы рабочего класса против капитализма анархо-синдикалисты считали всеобщую забастовку. "Идея всеобщей забастовки настолько могущественна, что она вовлекает в революционный водоворот все, чего она коснется, — писал Сорель. — Благодаря ей социализм остается всегда молодым, попытки осуществить социальный мир кажутся детскими". В ходе открытой социальной войны с капитализмом рабочий класс от пассивности переходит к активности и, по мнению Берта, "приобретает качества, необходимые для того, чтобы самому без всякой опеки управлять той огромной фабрикой, которую капитализм создал и должен ему завещать".

На место рухнувшего капитализма и политической организации, как полагали анархо-синдикалисты, станет экономическая организация рабочего класса, объединенного в профессиональные союзы (синдикаты). Будущее общество представлялось им как децентрализованная конфедерация автономных синдикатов, каждый из которых организует на основе добровольной дисциплины свободный труд без принуждения. Именно в сфере производства, подчеркивали теоретики анархо-синдикализма, рабочие имеют общие, объединяющие их профессиональные интересы. В процессе борьбы против капитализма рабочие из своей среды выдвигают доверенных лиц, руководящих движением. "При этом, — не забывает добавить Лягардель, — в противоположность тому, что происходит с избирательной массой и партией, рабочая масса имеет способность и возможность судить о своих избранных".

Синдикализм, нашедший теоретическое обоснование в анархизме (французские теоретики анархо-синдикализма часто ссылались на Прудона, многое взяли у Бакунина), получил развитие в ряде стран Европы (а затем в США и Латинской Америке). С 1906 г. в Англии распространяются идеи "гильдейского социализма" (А. Пенти), ставящие целью переход предприятий в управление объединенных работников этих предприятий ("национальных гильдий").

Дата добавления: 2015-04-25