Репутация царей: «настоящие» и нет

Говорят, царь – ненастоящий!

Из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию»

В России любые бунты намного чаще, чем в Европе, происходили в рамках Системы. Целью повстанцев не было разнести вдребезги Систему и заменить ее другой… Европейцы жили в намного более напряженном обществе, это общество взрывалось чаще и легче, чем российское, и взрывы эти получались более жестокими.

Разумеется, были на Руси страшные, кровавые восстания. Но природа их совершенно иная, чем в Европе.

Как правило, даже восставая, россиянин против самой власти как таковой не шел, против нее не злоумышлял.

Даже если был возмущен данным начальником или чиновником, если ему не нравились определенные решения властей, он не покушался на основы и скорее готов был помогать власти, чем стремиться ее срубить под корень.

Но все это только в одном случае: если он считал власть «правильной» и «истинной». В Европе огромное значение имело законный монарх или незаконный.

В России законность монарха была менее важна, чем соответствие его народным представлениям, «истинность».

Стоило зародиться сомнению – мол, царь у нас не «настоящий»… и всё, жди набата разъяренной толпы, вооруженного бунта, смертоубийств.

Это часть сознания не только простонародья, но, казалось бы, самого что ни на есть просвещенного и европеизированного на все сто русского дворянства.

Дворяне XVIII века легко сбросили с престола законнейшего, но «не истинного» Петра III, и посадили на престол совершенно не имевшую на него права, но «истинную» по их представлениям Екатерину II.

Чего стоил один мир с Пруссией, заключенный по итогам кровопролитнейшей войны, когда русские войска уже побывали в Берлине! Петр III «вернул» своему обожаемому Фридриху (тотально разгромленному русскими войсками, – смотрите «Гардемаринов», читайте В. Пикуля) ВСЕ ЗАВОЕВАННОЕ и даже вступил с ним в союз (!) против вчерашнего русского союзника – Дании.

Да это был просто плевок в глаза всему русскому обществу! Разве так мог поступить «правильный» русский царь?

Если царь «настоящий», то он – священная особа.

Такого царя можно попробовать остановить, даже чуть задержать, помешать пройти. Но ни в коем случае невозможно ударить, причинить ему малейший вред. Это будет не только тяжелым преступлением, но и религиозным грехом.

Власть «истинного» царя священна, его правление не может не быть праведным. Испакостить могут бояре, и тогда гнев народа, естественно, обрушивается на них.

Но и тогда царь остается благ и велик, достоин и совершенен.

Долг подданного – всячески поддерживать такое правление. Ведь власть – его власть, народная. Участие в ней – благое дело.

А если царь – ненастоящий? Тогда такой же само собой разумеющийся долг подданного – мятеж. Такой царь обязательно должен быть свергнут, а все, кто служил «ненастоящему», должны быть или уничтожены, или принести покаяние за свое гражданское и религиозное преступление.

Система жесткая, бескомпромиссная, сводящая судьбу любого правления к народным оценкам «праведности» и «неправедности» начальника и правителя.

Можно долго рассуждать о том, чем хороша или плоха такая система взглядов, но вот чего в ней точно нет – это идеи кротости, смирения, покорности, долготерпения.

Народ безмолвствовал, когда бояре выкликали царем Лжедмитрия. А спустя короткое время народ восстал и убил царя. Лжедмитрий молод, физически силен, он прыгает в окно и – не повезло – ломает ногу. Подойти к царю, видимо, все‑таки страшно… Царь как‑никак. Но 26 огнестрельных ран Лжедмитрию все же «причинили». Царь ненастоящий – смерть ему!

Не позавидуешь россиянину – современнику Смутного времени. Пойди пойми, какой царь «истинный», а какой нет. Тем более для одних «истинный» царь – Василий Шуйский, а для других он – «царь Васька», совершенно неистинный узурпатор, и на престол возведен незаконно.

Для других «истинный царь» – польский королевич Владислав.

Для третьих – шведский королевич.

Для четвертых – очередной Лжедмитрий… Поди разберись в этой толпе царей! Избирая Михаила Романова на престол в 1613 г., россияне сделали огромный шаг вперед в своих монархических представлениях. Теперь «истинным» царем оказался тот, кого они сами избирают.

И разинщина, и пугачевщина были таким же народным протестом против «не истинного» царя и его «неправильного» правления.

Отсюда самозванство Пугачева и вообще весь феномен русского самозванства. Объявляя себя чудесно спасшимся Петром III, страдальцем за народ, которого захотела извести «негодная Катька», донской казак Емелька Пугач становился в глазах части народа «истинным царем».

Никакие программные заявления о милостях и свободах от имени честного повстанца Емельяна не произвели бы на народ впечатления. А вот от имени «настоящего» царя их слушали, да еще как! Когда пьяный Емелька прилюдно плакал о судьбе «возлюбленного сыночка Пашеньки» или доверительно советовался с приближенными казаками, как ему лучше поступить с «негодной Катькой»: сослать в монастырь, «показнить смертию» или просто выпороть плетью и простить, – это не вызывало насмешки. Так и должен был вести себя «истинный царь».

Тот, который вместо крепостного права заведет «везде вольный казачий круг», снизит, а то и вовсе упразднит налоги, станет ходить к народу и «рядиться» с ним, ударяя по рукам, как это делал Алексей Михайлович.

Е. Пугачев в царской одежде. Палех.

Вор Емелька Пугачев не без оснований полагал, что, чем богаче он разоденется, тем больше будет походить на «настоящего» царя – в глазах голытьбы.

Дворян казнили целыми семьями, как это красочно описано в «Капитанской дочке». Но не потому, что они были дворянами. А потому, что не хотели присягать «истинному царю», упорствовали в верности «негодной Катьке» и тем самым нарушали «правильное» течение событий и гармонию Мироздания.

Пугачев и его подельщики не были врагами дворянства как института. Все его приближенные тут же принимали имена и титулы реальных дворянских семей.

Они только не очень хорошо отличали титул от фамилии, и кто грамотный, сам писал, а за неграмотных писец подписывал одним словом под документами: «Графчернышев» или «Князьвяземский».

Окружение Пугачева претендовало на то, чтобы стать «правильными» дворянами, а для того предстояло истребить «неправедных», вот ведь как.

Кстати, и в революциях 1905 и 1917 годов, а особенно в Гражданской войне 1918–22 годов виден этот народный архетип: уничтожить «неправильную» и тем самым «неистинную», не легитимную власть. Разрушить «до основанья» все, что с ней даже косвенно связано. А уж потом, на обломках, в пустыне, «мы наш, мы новый мир построим».

Марксизм, таким образом, лег на феномены российского народного сознания, что и сделало Гражданскую войну столь кровавой и долгой, так напоминающей пугачевщину невиданных масштабов.

Участники Смуты века XVII или Гражданской войны века XX резали друг друга без малейшего шанса договориться. Ибо для каждого отступиться от своей правды означало предать высшие ценности, более важные, чем его жизнь.

Дата добавления: 2015-03-29