Электрическое поле его свойства.Эл.поле точечного эл.заряда

ЭПИЛОГ

23:00

Вторник

Ну вот, за окном уже темно, пора и баиньки. Только я, на свою голову, завел тут ритуал: по ночам я рассказывал сказки, ну, не как тот людоед – Кот Баюн, иногда весе­лые, иногда не очень, но никто пока не жаловался. Ребя­та обычно зажигали свечку, ставили ее на тумбочку ря­дом со стулом, на котором восседал я, и слушали о том, как принцесс похищают драконы, принцы лезут спасать их в высокие замки, а злые волшебники, забравшись на крышу соседней башни, сбивают их прицельными фаер­болами.

Вот и сегодня все собрались в спальне. Коф занял мес­то на кровати мага, забравшись с ногами и грызя орехи, которые прихватил с кухни. Эльф и Сай уселись на ниж­нем этаже двухъярусной койки.

Да, кстати... здесь до моего появления не было такого обычая, как рассказать сказку на ночь. Даже странно, когда я был котенком и сидел в лаборатории в своей клет­ке, часто поздним вечером приходила маленькая девочка Люся, дочь нашей уборщицы. Дома эту мелочь оставлять одну было страшно, так что мать брала девчушку с собой и оставляла посидеть в лабе со зверушками, пока сама драила этажи и туалеты.

Так вот. Эта Люся, ребенок лет пяти, со смешными хвостиками и вечной непоседливостью, очень любила одну крысу, которая упорно выживала после каждой операции, а на тот момент терпела эксперимент, рас­тянутый на сорок дней, в течение которых ей кололи какую‑то дрянь и измеряли пульс. Крыса была облез­лая, вялая и чаще лежала чем сидела в клетке. Люсе она сразу приглянулась. Ребенок сказал, что они похо­жи и оба никому не нужны. Крысу аккуратно достава­ли из клетки, клали на худые коленки, гладили и скар­мливали при этом кусочки замызганного сыра и не­много лука. Лук крыса очень любила и даже оживала, когда его видела.

А потом Люся рассказывала сказки, гладила живот­ное и убеждала, что все будет хорошо. Котенком я си­дел в клетке на самой верхней полке, мучаясь от боли в пришитых задом наперед ушах, постоянно теребя по­вязку на голове, и слушал эти сказки, изредка мяукая и царапая решетку. Иногда Люся подходила, чтобы по­гладить меня сквозь решетку пальчиком. Мой замок, не в пример замку той крыски, был цифровым и так просто не снимался.

Я очень любил эти поздние вечера и запомнил боль­шинство сказок той смешной девочки. Жаль только, что, когда она просовывала тонкие пальчики, чтобы погла­дить меня, я ее кусал... не знаю зачем. Потом ел просуну­тые кусочки сыра, которые недоела крыса.

Ну да ладно. Дело‑то не в этом. Это вспомнилось так, к слову. Сижу на стуле, помахиваю хвостом, внимательно смотрю на заинтересованные лица ребят и придвигаю к себе плошку с нарезками кильбасы. На тумбочке стоит еще одна с молочком. Прохладным, как я и требовал. Коф хрустит орешками, отодвигая пакет от Ричи, кото­рый успевает стырить горсть и даже поделиться ею с эль­фом и Саем. Откашливаюсь.

– Сегодня будет сказка о Красавице и Чудовище. – Тишина. Коф даже перестал хрустеть. Это правильно. Что бы им такого рассказать... А, знаю. – Сказка об...

–...эльфийке?

Недовольно кошусь на эльфа, дергая хвостом. Тот по­нятливо затыкается.

– Итак. Жила‑была Красавица... бедная, но гордая и независимая.

– Принцесса? – уточнил Сай.

Я понял, что в тишине расскажу сказку вряд ли.

– Нет. Обычная девушка.

– Какой расы? – упорно уточнил эльф.

– Эльфийка!

Довольное лицо, шевеление ушами. Все пристально на него посмотрели, пытаясь представить себе главную героиню. Коф захрустел орешками, не спуская с меня глаз.

– Ну, так вот. Жила она в деревне, матери у нее не бы­ло. А за ней ухаживал самый крутой гном, который рабо­тал там кузнецом.

– Гном скорее повесится, чем будет работать на кре­стьян, – нахмурился Сай. – У нас один работает, так при слове «кузнец» плюется так, словно у него зуб выди­рают.

Чешу за ухом, думаю.

– Ладно. Он был ранен! Его спасли жители деревни, и он пока там выздоравливает. И влюбился он в главную...

– Гномы ненавидят эльфов.

Чувствую, как бешенство захлестывает с головой, в упор смотрю на эльфа. У того крайне сосредоточенный вид, действительно пытается представить невозможное.

– Ладно! Это был орк!

Шок в глазах присутствующих.

– Бедняжка. – Потрясенно. Эльф.

– И он влюбился!

– А что крестьяне? Они ж орков на дух не переносят.

– Этот был... полуорк.

Шок в глазах аудитории.

– А вторая половина?.. – осторожно уточнил маг.

– Человек.

Все позеленели. Блин! Ну как дети. Нет, с детьми про­ще – те не цепляются к словам и верят, что лошади уме­ют летать.

– Так. Стоп. Спокойно. Это был самый красивый орк из всех, которые когда‑либо были. Наполовину орк. Мо­гучий охотник, он не раз спасал деревню, добывая еду там, куда не ступала нога человека... ну, как‑то так.

Все молчат. Суровые взгляды. Я понял, что Чудовище выдумывать буду в муках, так как хуже орка придумать смогу что‑то вряд ли.

– И вот он влюбился! В эльфийку... точнее полуэль­фийку. – Эльф сжал кулаки и прошептал, что орка лично бы прибил. – И стал к ней ходить с подарками. То зайца принесет, то браслет красивый... И все сватался.

Суровые взгляды мужчин.

– Сильно сватался? – уточнил Сай.

– Эмм... не очень. Просто стучал в дверь, оставлял подарки у порога и уходил, если не открывали.

– И все молчали? – уточнил Ричи. – Люди так его боялись, что не могли объяснить, что так нельзя?

– Так. Я не понял! Что такого страшного, если полу­орк посватается к полуэльфу?! – У меня нервы уже на пределе, я не могу рассказывать в таких условиях.

– А ты знаешь, как размножаются орки? – уточнил Сай.

– Как все!

– Нет. Они откладывают яйца, как рыбы.

Меня заклинило.

– А самки их высиживают, иногда годами.

Ой.

– А еще они после первой брачной ночи бьют жену каменной дубиной и смотрят, выдержала она или нет. Если нет – ищут другую жену.

Кошмар какой‑то. Я и не знал, что тут все так запу­щено.

– Ну... тогда полуорка быть не должно, да?

– Если только человеческая девушка готова отложить яйцо, – просветили меня хором.

Если бы мог, побледнел. А так только вздохнул и ре­шил сменить тактику:

– Так, ладно. Это был орк‑мутант, и все у него было как у человека, кроме внешности орка.

Облегченные вздохи. Все устроились поудобнее, меня снова внимательно слушают. Ой, я же все перепутал! За ней сначала должен был ухаживать красавец, а она бы сбежала к ужастику. Надо выкручиваться.

– Но на самом деле орком его только называли. Это был человек, самый красивый и завидный жених из всех, которых когда‑либо создавала мать‑природа. А орком его прозвали за неимоверную силу, храбрость и способность одним ударом завалить медведя.

Все тут же заволновались. Вспоминаю, что то, что медведем считаю я, они видят немного иначе. Опять этот мой переводчик в голове барахлит.

– Как хоть выглядят здешние медведи? – хмуро ин­тересуюсь у мага.

– Пушистые, с крыльями, мелкие. Раза в два меньше тебя. Их... девушки очень любят.

Гм. Неплохо я говорю на местном. А кролики здесь под два метра ростом и с зубами как у тигра?

– Ладно, неважно. Этот орк мог завалить любого зве­ря, он приносил с охоты самые большие туши, он стре­лял, бегал и плавал лучше всех... И девушки его сильно любили. Души не чаяли. Ну а он ни в какую! Люблю, го­ворит, только эту девушку, и все тут. Прямо сердце горит, думать ни о чем не могу, она перед глазами только стоит.

Рассказываю, кстати, почти так же, как и Люся в свое время. Ну, почти. Она еще прибавляла, что он замечате­льно целовался, и при этом целовала крысу. Я целовать здесь никого не буду. Мужской коллектив как‑никак.

– И вот однажды он пришел к ней, выбил ногой дверь и зарычал: «Я не могу без тебя! Будь моей!»

А она ему: «Уйди, противный, я тебя не люблю! От те­бя плохо пахнет, носки все в дырках, ты не брился и не мылся три дня. Короче, не хочу быть твоей, лучше смерть!»

Внимание в глазах притихшей аудитории. Это прия‑атно.

– «А если побреюсь и помоюсь?» – с безнадегой спросил несчастный влюбленный. «Тогда подумаю», – кивнула девушка.

И орк ушел мыться. А девушка... быстро собрала еду, питье, накинула плащ и кинулась в лес, пока мытый орк не вернулся. Она бежала и бежала, бежала и бежала, и в итоге прибежала в самую чащу леса, где у самого обрыва стоял огромный старинный замок, огороженный высо­ким забором.

Она подошла к ограде, огляделась, достала шпильку и вскрыла старый ржавый замок. Ворота скрипнули и при­открылись, пропуская ее внутрь...

Вы спросите, зачем девушка пошла в лес, забрела в ча­щу и бесстрашно проникла в темный жуткий замок? Все очень просто. Эта эльфийка была готова скорее умереть, чем выйти замуж без любви, и именно здесь, в замке, она думала встретить настоящую любовь. Ну, еще дождь на­чался, вот она и решила укрыться от него и хищников, бродивших по темному лесу.

Внутри замка не было ни души. Она входила то в одну, то в другую комнату, но везде ее встречала лишь паутина и запустение. А спиной она ощущала, что кто‑то за ней наблюдает и изучает ее.

– Волшебник. Там наверняка жил волшебник‑от­шельник! – не выдержал Ричи. – Ушел от мира, посе­лился в замке, паутина. Все сходится. Я слышал о та­ком: один вот недавно сошел с ума от какого‑то закли­нания и тоже убежал в чащу. Теперь периодически утаскивает туда местных девушек для своих экспери­ментов... Правда, девушки не жалуются, так что ко­роль не против.

– Это другой замок. Без волшебников, – просвещаю я.

– Гм... а кто наблюдает?

– Еще один вопрос, и сказку будешь досказывать сам.

На него зашикали, Сай показал кулак. Я почувствовал себя телевизором и радио в одном флаконе. Столько вни­мания и все мне.

– Так вот... эльфийке, кстати, ее звали Бель, что озна­чало...

–...жабья икра, – подсказал Сай.

Зараза. Где бы словарик купить? Надоело путаться в переводах. За‑дол‑ба‑ло!!!

– А как будет на эльфийском «красавица»?

– Силдура, – подсказал эльф.

– Да? Тогда ее звали Софи. Софи – что означает?

– Ничего, – пожал плечами Сай. – Впервые слышу такое имя.

– Отлично, – потираю лапки и продолжаю.

– Софи долго плутала по замку и в итоге решила остановиться в самой большой и теплой спальне, в ко­торой почему‑то горел камин. Постель была разложена, ночник зажжен, а на столике у зеркала стояло види­мо‑невидимо еды и напитков, которые она с удовольст­вием съела.

Другая девушка испугалась бы и не стала ложиться в комнате с разожженным камином и накрытым сто­лом: ясно же, что хозяин скоро придет. Но это была Софи! Она была бесстрашна и к тому же захватила с собой из дома прозрачную рубашку с рюшечками. Она была уверена, что ни один монстр не посмеет разбу­дить ее, такую красивую и всю в кружавчиках, пока она спит.

– Я бы посмел... – хохотнул эльф, щуря глаза. – Я бы очень аккуратно посмотрел на кружавчики и...

Поймав наши взгляды, вздохнул и откинулся назад, запуская в рот горсть орехов.

– И вот полночь! Часы пробили двенадцать раз, ку­кушка высунулась и обвела комнату злобным взглядом, огонь в камине погас!

Девушка спала. А дверь медленно и очень скрипуче приоткрылась, и на пороге показалась высокая страшная рогатая тень. На миг замерев, она ринулась в комнату, бросилась на кровать с рычанием и воем...

Обвожу взглядом лица шокированных слушателей. Эльф сглотнул, едва не подавившись орешками. Я замял­ся, понимая, что надо как‑то выкручиваться.

– Она хоть не проснулась? – Голос Ричи был полон муки.

– Ага, я бы посмотрел, как бы ты спал, когда с тобой такое... да еще и с разбегу, – проворчал Сай, видимо вспомнив какой‑то случай с работы. – Орала небось как резаная.

– Он ее не тронул! – пискнул я.

На меня посмотрели так снисходительно, что стало стыдно.

– Эльфийки такие трепетные... я бы убил, вот убил бы, и все! И его и ее, чтобы впредь не мучилась, – про­шептал эльф, глядя куда‑то вниз невидящими глазами.

– Он ее просто... попугать решил. – Я не уверен, что достучусь до них. – Порычал, попрыгал по кровати, она проснулась и...

– И все! – Сай встал и заходил по комнате. – Де­вушка от нормального‑то мужика сбежала, а тут такое прыгает.

– Хорошо! Он подошел медленно и осторожно... что­бы не разбудить. Умилился рюшечкам, похлопал глазка­ми, чмокнул в макушку и на цыпочках удалился! – Я уже орал.

Все переглянулись. Эльф тяжело вздохнул, мотнул го­ловой и кивнул со словами:

– Ладно. Давай рассказывай дальше. Я готов.

Но я не готов! Что за реакция такая? Что они себе там представили? Я и то не могу себе этого представить!

– Так... кхм. На чем я... ах да. Тень застыла у кровати и долго, внимательно разглядывала спящую эльфийку. Она была прекрасна... светлые волосы, длинные ресни­цы и изящные брови. Все, вплоть до кончиков длинных, чуть заметно шевелящихся ушек, говорило о том, что де­вушка невинна, как цветок розы, впервые раскрывшийся утром.

– Можно вопрос? – Эльф аж привстал.

– Да. – Мрачно.

– Даже эльфы не могут определить невинность по ушам. Как же это определила тень?

– Мгм... почувствовала. И невинность означает мо­лодость в данном случае.

– А‑а... – Разочарованно.

– Еще вопросы? – Желчно.

– Можно я принесу орехов? Не продолжайте без ме­ня.

Все молча смотрим, как Коф встает, выходит из ком­наты. Слышим, как чем‑то гремит на кухне, снова захо­дит с целым мешком орехов. В мешок полезли все, не­смотря на мое пыхтение и страшное недовольство. Лад­но. Продолжим.

– Ни в эту ночь, ни в последующие дни и ночи де­вушка так и не увидела хозяина замка. Но каждое утро рядом с постелью, как по волшебству, появлялись еда и вода. Ванна, полная горячей воды, ждала ее по вечерам в небольшой уютной комнатке за спальней. Библиотека всегда была полна книг и свежих напитков, а одежда ви­села на стуле выстиранная, выглаженная и пахнущая свежестью.

– Он каждую ночь стирал, готовил и мыл? Странный какой‑то колдун! – нахмурился Ричи.

Продолжаю, не обращая внимания на реплики.

– Он боялся ее потревожить. Следил издалека через дырки, проделанные в глазах развешанных по стенам портретов, ловил каждый ее вздох и сходил с ума от звука ее смеха. Он понял, что влюбился: страшно и бессмыс­ленно. Понял, что ее голос, жесты и красота стали глав­ным в его тусклой звериной жизни. Он понял, что про­пал. И тогда однажды, собрав всех невидимых слуг на чердаке замка и сидя на перекошенном, облепленном паутиной подоконнике, он сказал: «Друзья! Я влюбился. Я страшно влюбился и не могу ни есть, ни спать, ни... ни­чего не могу с собой поделать. Мое сердце, когда я слы­шу, как она созывает пением птиц, колотится так, что ребра едва не ломаются, дыхание перехватывает, и я сла­бею, сползая по стене на пол».

– Ура!

– А надо сказать, что Чудовище на самом деле был прекрасным принцем, просто и его и всех его слуг мно­го лет назад заколдовала одна злая волшебница. Вооб­ще‑то она не была злой, но когда женщина в грозу и ненастье постучалась в замок, а ей ответили, куда именно она может пойти с просьбой о ночлеге, – ба­бушка взбеленилась и прокляла весь замок и его обита­телей разом.

Сай тяжело вздохнул и криво усмехнулся. Коф пере­стал есть орехи, нахмурился и замер, глядя куда‑то в одну точку.

Перевожу дыхание, пью водичку, продолжаю.

– Она превратила всех слуг в невидимок, а самого принца в жуткое косматое чудище с рогами, клыками, горящими алым светом глазами и огромными когтями. Н‑да. И сказала, что все так и будет, пока принц не полю­бит, и пока его не полюбят в ответ, причем девушка не старше тридцати лет. Эльфиечке же как раз было шест­надцать.

– Да она ж совсем ребенок! – Эльф опять не вы­держал. – В шестнадцать лет эльфам даже о браке еще не говорят. Подарки дарят, кукол всяких. Это извра­щение!

– Она была эльфийкой наполовину. – Мрачнею на глазах, понимая, что меня опять перебили.

– И что? Ну... хотя, если ее воспитывали люди... все равно ни один эльф не оставил бы ее в деревне. Даже по­луэльфийки страшная редкость. Это меня еще могли бросить у людей, а вот девочку... – Эльф осекся и огля­делся вокруг. Все злобно на него смотрят, ожидая, когда он закончит.

– А я что? Вот вам бы понравился рассказ о том, как пятилетнего ребенка совратил мамонт?

Ричи закашлялся, подавившись орехом.

Чешу ухо, прикидывая, как мне теперь все поменять. Он же так и будет вскрикивать при каждом поминании о любви и поцелуях. Так нельзя.

– Хорошо! Она была...

– На четверть эльфийкой, – влез эльф, сияя от сча­стья. – У них красота остается, а живут столько же, ско­лько и люди.

Вздыхаю, киваю, жду, пока эльф тырит орехи у все еще о чем‑то задумавшегося Кофа, а потом заворачи­вается в плед, устраиваясь поудобнее. Потом продол­жаю.

– Слуги были счастливы и обещали помочь Чудови­щу всеми силами. А то и самим как‑то надоело быть не­видимками. Они разом кинулись к девушке, как раз гу­лявшей по саду, схватили ее, притащили в замок, насиль­но вымыли, накрасили, переодели, накормили и остави­ли стоять посреди бального зала, наполненного звуками вальса. Девушка к тому времени уже не орала, перестала отбиваться и только икала от ужаса, ожидая, когда ее снова что‑то схватит, с диким гоготом протащит по залу и выкинет в окно.

Но ничего такого не происходило. Минуту, две, три воздух не колыхался, ее не трогали, и даже луна, воца­рившаяся на небосводе, сияла ярко и как‑то радостно, что ли.

– Надо сматываться, – дрожащим голоском сказала эльфа.

И тут двери с грохотом распахнулись, на секунду ее ослепил яркий свет, но уже через мгновение она смогла разглядеть огромного косматого клыкастого монстра, одетого в строгий черный костюм и смотрящего прямо на нее пылающим взглядом. Рога его изгибались, шерсть блестела, клыки сверкали... Он был необычен и удивите­лен, как чертополох среди подсолнухов.

– Мама... – прошептала девушка, отступая к окну.

– Потанцуй со мной, – прорычал Чудовище, в два прыжка преодолевая огромное расстояние и вмиг оказы­ваясь перед ней.

Чудовище выпрямился, сверкнул глазами, подхватил огромными лапами ее за талию и закружил по залу, столь бережно прижимая к себе, что ни одно ребро не тресну­ло, ни одно сухожилие не порвалось, хотя ноги ее болта­лись в воздухе, так как монстр случайно приподнял де­вушку над полом.

– Эмм... – мучительно соображала Софи, – так вы... Чудовище? – Она очень надеялась, что за этот вопрос ее не убьют.

– Да. – Чудовище тоже смущался и не знал, как заве­сти разговор, а уж тем более – как его продолжить. И продолжил, как смог: – А как вы догадались?

– Ну... рога. – О!

– И шерсть.

– Гм.

– Когти там... клыки вот очень у вас... большие.

– Я весь большой, – намекнул Чудовище.

– О!

И они замолчали, обдумывая сказанное и не очень по­нимая, что несут.

– А вы тут... надолго? – Кружа ее в вальсе и прижи­мая все сильнее и сильнее, с удовольствием вдыхая ее за­пах, так похожий на запах луговых цветов.

– Не очень... – сообщили откуда‑то из шерсти, изо всех сил пытаясь отодвинуться, чтобы хоть немного вдохнуть воздуха.

– Жаль. – Отодвигая бедняжку и краснея где‑то там под шерстью. – Я как вас увидел – сразу понял, что... вы словно созданы для меня. – Чудовище сказал это очень тихо, заикаясь, но она все равно услышала и теперь при­стально смотрела в алые глаза, пытаясь понять: это ка­ким таким местом.

– О!

– Да. Вы красивая.

– Ну... спасибо.

– И умная.

– Я знаю.

– И прелестная.

Разговор увял, и они продолжили просто танцевать, не обращая внимания на начавшийся за окном дождь и рухнувший по неосторожности одного из слуг канде­лябр.

В итоге эльфийка уснула. Она весь день очень нервни­чала, и у нее буквально не осталось сил удивляться или пугаться. Чудовище не сразу это заметил, а когда заме­тил, перестал танцевать, бережно поднял ее на руки и от­нес в спальню, где уложил на кровать, а сам до утра сидел рядом и смотрел, как она спит.

– А что конкретно могло бы снять проклятие? – уточнил Ричи, осторожно поднимая руку.

– Ну, поцелуй. Поцелуй настоящей любви. Она его чмокнуть должна была, – вспомнил я.

Коф пристально смотрел на меня, что‑то обдумывая в уме. Я поерзал, оглянулся, но вокруг больше ничего при­мечательного не было. По крайней мере, примечатель­нее, чем я.

– Кхм! Продолжим.

Все закивали, Сай так еще и показал кулак эльфу, то­же намылившемуся что‑то спросить. Эльф вздохнул и промолчал.

– Весь следующий год Чудовище ухаживал за эль­фийкой. Он кормил ее с ложечки, когда та позволяла, ка­тал на спине, прочесывая весь лес вдоль и поперек, возил ее обозревать красоты водопадов. Девушку пару раз сду­вало, но в итоге она приспособилась и научилась вцепля­ться в густую шерсть не хуже клеща.

Он дарил ей подарки в виде рубинов и бриллиантов, заставил слуг вырыть в подвале бассейн, который еже­дневно снабжался свежей теплой водой. Он ловил каж­дое ее слово, готов был часами лежать у ног девушки, позволяя перебирать тонким пальчикам его густую шерсть. Он любил, и любил так сильно, что сердце останавливалось от одной мысли о том, что когда‑то девушка может покинуть старый, завешанный паути­ной замок.

Но ничто не вечно! Не вечно длилась эта идиллия. Однажды во дворец заехал грязный уставший орк, ко­торый весь год скитался по болотам и топям, разы­скивая любовь всей своей жизни. Он был вонюч, гря­зен и устал, как собака. В замок заехал случайно, так как только что сразился с целым отрядом волков, победил, но ему прокусили ногу – и теперь парень истекал кровью.

Все заволновались. Маг всплеснул руками и сжал оде­яло, Сай переглянулся с эльфом и сурово кивнул. Коф фыркнул:

– Убьет.

Продолжаю, сверкнув глазами и дернув хвостом. Да­льше все будет напряженно. Надо суметь передать ужас момента.

– Он вошел в замок, увидел девушку своей мечты, у ног которой лежало притихшее Чудовище, зарычал, под­нял меч и... упал в обморок от сильной кровопотери... У меня однажды тоже так было. Если много крови утечет – непременно потеряешь сознание.

Как я оказался на руках Кофа – не знаю. Но в его гла­зах было такое бешенство, что я вообще забыл, о чем то­лько что рассказывал.

– Ты чего? – Испуганно.

– Кто тебя порезал? – Зло.

– Эмм... это давно было.

– Рассказывай. Найду и убью.

Сай встал и осторожно приблизился к Кофу. Мы все боялись его вот таких выходок. То сидит себе ти­хо, мирно, обычный парень, только угрюмый черес­чур, а в следующее мгновение то трупы ходят, то та­раканы мрут. Короче, шутки шутками, а человека, обладающего такой силой, не стоило злить попусту. А то все поляжем, а он потом будет переживать, что со­рвался.

– Коф, отпусти. Кот из другого мира. Маг его оттуда вытащил, над ним проводили эксперименты.

Зря он так. Коф и так злой, а тут вообще побледнел, как простыня. Того и гляди – сорвется.

– Да все нормально. – Смотрю в серые глаза, прижав ушки к голове и изо всех сил стараясь выглядеть мило. – Это давно было. Видишь... у меня даже уши неправильно пришиты, так ведь зажили.

Так. О чем это я? Ах да. Сказка.

М‑да, Кофа с трудом успокоили. Он меня унес в под­вал, не выходил и никого не впускал. Сказал, если кто меня отнимет, – покалечит. Народ находился здесь же, в подвале, подгоняя мага, чтобы тот срочно искал успоко­ительное средство в виде порошка. (Если его бросить в воду, поднимался пар, при вдыхании которого человек расслаблялся и переставал психовать.) С тех пор как у нас поселился Коф, Ричи день и ночь разрабатывал эту га­дость, чтобы хоть как‑то успокоить эльфа. Который не понимал, почему в одном доме должны жить аж двое прбклятых, причем второй еще и с заложенной нижнему миру душой.

Порошок распылили, Коф надышался и успокоился, меня перестали судорожно прижимать к груди, уткнув­шись носом в шерсть. Короче, все вернулись, расселись, Кофу сунули в руки целый мешок жареных орехов, а ме­ня, встрепанного и не совсем вменяемого, снова усадили на стул и дали попить водички.

– Э... мм... – Хмуро смотрю на Кофа, вспоминая, на чем остановился.

– Ты про орка говорил. Он их нашел, – напомнил эльф.

– Ах да. Гм. Ладно, слушайте дальше. – Орк очнулся в подвале. Он лежал на небольшой кровати, укрытый шкурами животных. Рядом горели оплывшие свечи, и стоял стол, слегка покосившийся, но с тарелкой еще теп­лого супа в центре.

Орк сел, поморщился от боли в забинтованной ноге, осмотрел повязку и съел суп. Потом он ждал... ждал, пока эльфийка не спустилась к нему и не заговорила через ре­шетку.

– Привет. – Робкая улыбка, тонкие пальчики на тем­ном металле решетки.

– Привет. – Пожирая ее глазами и сидя у противопо­ложной стены.

– Зачем ты здесь?

– Целый год тебя искал. Все объехал. А ты тут. – Рас­терянно.

– Ну... да. Я долго бежала по лесу и случайно забрела сюда. Здесь живут необычные люди и одно Чудовище. Ко мне все хорошо относятся и берегут.

– Хм...

Потом она ушла, а он смотрел ей вслед и молчал.

– А я бы решетку сломал и утащил домой, – внезапно заявил эльф, сощурив глаза.

Ошарашенно на него смотрим.

– А сил бы хватило? – усмехнулся Сай.

– Что‑нибудь да придумал. Но эльфийка и Чудови­ще...

– Помолчи.

Смотрим на Кофа, впервые открывшего рот. Эльф вздохнул и заткнулся, кивком разрешая мне продолжить. Лакаю водичку и покорно заканчиваю сказку.

– Чудовище ночью спустился к орку и рассказал о проклятии. А еще сказал, что здесь орка и похоронят, ежели не уберется подобру‑поздорову.

Орк возмущался, говорил, что уделает всех! Но после того как Чудовище одним ударом пробил стену насквозь, подняв кучу пыли и сверкнув алыми глазами, – притих, задумался и махнул рукой.

– Ладно. Все равно она меня никогда не любила. А умирать за нее – не хочется. Надоело.

И орк ушел. На следующий день. И даже не помахал провожавшей его эльфийке.

Девушка всю ночь проплакала потом, хоть и сама не знала почему. А наутро пришла к Чудовищу и сказала, что остается в замке навсегда. А когда ошарашенное Чу­довище спросило, не поцелует ли она его, – поцеловала. Искренне и нежно поцеловала в лобик, заплакав от горя.

Короче, заклятие так и не спасло. Ну не любила она Чудовище – любила орка, просто хотела, чтобы он за ней побегал. И победил какого‑нибудь монстра. А он стру­сил... Она переживала‑переживала и в итоге махнула на все рукой и стала жить в свое удовольствие.

И конечно, ее до старости любили птички, звери, Чу­довище и все невидимые слуги, которые отчаялись снять проклятие навсегда.

Что было! Возмущение, истерика! Народ отказы­вался принимать такой конец. Эльф вообще орал громче всех, вскочив и бегая по комнате. Один Коф не вмешивался, сидя на кровати и наблюдая за всем этим бедламом. Меня от избытка чувств аж снова в челове­ка перебросило. Пришлось заворачиваться в покрыва­ло и орать, чтобы все успокоились. Ну... ладно. Если всех так не устраивает конец, значит, это еще не ко­нец. Надо придумать конец сказки, чтоб устроил всех. Да и кто сказал, что я не смогу придумать концовку лучше Люси?

– Но орк вернулся! Пожив три дня в деревне, он по­нял, что это не жизнь, все вокруг серое и тусклое, да и во­обще душа требовала приключений. Он собрал крестьян, вернулся в замок, прибил Чудовище, выкрал девушку, и жили они долго и счастливо.

Довольно всех разглядываю. Ошарашенные лица бы­ли мне ответом.

– И все? – уточнил Сай.

– Ну да. А что еще? А потом мимо замка прошел не­кромант, воскресил Чудовище и слуг. Монстр пошел в деревню, всех убил, выкрал девушку и силой заставил выйти за себя замуж. Жили они долго.

Молча смотрим на некроманта, эльф так вообще от него отодвинулся. Мне дико неуютно, чего он на меня так смотрит? Мне вообще все равно, какой у этой сказки будет конец.

– А проклятие? – подал голос Ричи. – Как же про­клятие?

– Она полюбила его? – Очень мрачно и почти уве­ренно.

Киваем, морщимся, думаем.

– А давайте – крестьяне выжили, – просительно протянул эльф. – Мне кошмары будут сниться.

Киваю и поднимаю вверх палец:

– Крестьяне попрятались по лесам и выдали девушку на откуп монстру. Орк тоже убежал, не сумев его побе­дить, а точнее уполз в кусты, бросив свою любовь. И эль­фа поняла, что разочаровалась в своем герое навсегда. А еще ее убил тот факт, что даже после смерти Чудовище хотел быть с нею. Так что она его поцеловала, проклятие спало, монстр стал принцем, слуги стали видимы, и все снова ожили.... И жили они долго и счастливо!

Уф. Все. Все наконец‑то неуверенно улыбаются, об­думывая трагичный финал. Сай так и вообще сказал, что это – хорошая сказка.

А Коф встал, подошел ко мне, за руку выдернул из кресла и поцеловал... в лоб. Прижав к себе, закрыв гла­за... и крепко сжав в объятиях.

Я от шока даже не сумел ничего сделать, а ребята как сидели, так и остались сидеть с открытыми ртами, глядя на нас.

– Коф. – Сай встал и шагнул вперед, сжимая кулаки.

Некромант оторвался от меня, взглянул в мои глаза и шепнул, что я теперь непременно расколдуюсь.

Обдумываю эту фразу, пытаясь попутно вылезти из шока.

– Так ты это... хотел меня котом снова сделать?

– Я тебя больше всех люблю. – Хмуро. Не выпуская из рук.

Сай стоит и переводит взгляд с меня на Кофа и об­ратно.

– Как, кота? – Отчаянно.

– Эльфийка же полюбила Чудовище, – продолжает что‑то нести некромант. – Я – чудовище.

Озадаченно на него смотрю. Это кошмар какой‑то. И чего ему ответить? Что для того, чтобы я его любил, он должен стать пушистой кошкой? Убьет ведь.

– Я кошек люблю. – Мрачно. – И кильбасу.

– А меня? – В плечо уткнулись, зажмурившись и прижимая к себе сильнее.

Хмуро смотрю через его плечо на ребят, которые тоже не знают, что сказать.

– И тебя. Когда ты чешешь мне за ухом и кормишь кильбасой. – Безнадежно.

Коф глухо пообещал кормить меня и чесать каждый день. Неуверенно киваю, стараясь не делать резких дви­жений. Не знаю, что там творится в его голове, но очень надеюсь, что это пройдет. Да и... бабу ему надо найти срочно. А, с другой стороны, какая девушка согласится жить с проклятым монстром без души? Только ненорма­льная.

Кофа мы общими усилиями успокоили и уложили спать. Мне постелили на диване в зале, так как в корзин­ку у кровати некроманта я, понятно, не помещался. Па­рень был... нелюдим и стал еще угрюмее, чем раньше. Я от него вообще теперь шарахаюсь, не зная, чего ждать. Очередной заскок нашего проклятого сотоварища я могу и не пережить.

Сай сказал, что поищет ему подругу среди уголовни­ков. Авось какая‑нибудь красавица с пожизненным сро­ком или, к примеру, приговоренная к повешению согла­сится заменить казнь свиданием с некромантом. Но ни­чего не обещал.

Я пискнул, что, возможно, мы его не так поняли. Мо­жет, просто помутилось в голове, а так все нормально, и он вполне вменяем.

Сай ответил, что и хорошо. Нам тут только невменяе­мых некромантов и не хватало. А еще попросил никуда от него не отходить и есть все, что предложит... терпеть тис­канья и излияния в любви. Кхм... сади‑ист.

Одно я знаю точно: шиш им, а не сказка. Мне нервы дороже. Пойду, что ли... пирог съем. Ричи как раз вчера испек. Успокоюсь немного...

Упс! Я снова кот! Ура!

Проходя мимо большого зеркала, бросил на себя оце­нивающий взгляд. Невысокий, сильный, гибкий, с вечно всклокоченной шерстью и красивыми темно‑карими раскосыми глазами с вертикальными зрачками. Уши чуть заострены, и я даже себя успел покорить всего за один взгляд в упор...

А, с другой стороны, ну за что меня не любить?

Вернулся к зеркалу, сел напротив, изучаю.

Изящен, красив и даже округлившееся пузико, из‑за которого не видно задних лапок, – очень даже симпа­тично выглядит.

Да я вообще эталон!

Так что... Кофа в принципе понять можно. Я бы тоже без себя не смог.

Мы Кофу девушку нашли!

Красивую, статную и просто замечательную. Сидим, изучаем ее фотографию, ждем, когда Коф встанет и при­дет на кухню. За ним отправлен маг. Время – три часа утра. Сай только что вернулся с дежурства и огорошил всех новостью, что в стражу сегодня явилась обалденная баба и лично его попросила передать Кофу портрет со своим сногсшибательным изображением.

Сижу на столе и с интересом разглядываю девушку, пока пес надрывается на полу, требуя, чтобы или его под­няли ко мне, или меня спустили к нему. Он всегда пере­живал, когда я от него куда‑то девался. Собака, кстати, за последнюю неделю выросла в полтора раза (на моих‑то харчах), так что, боюсь, скоро вопрос о том, кто будет си­деть на столе, вообще не встанет. Эх.

– А чего это у нее усы? – Эльф, как всегда, придирал­ся к человеческим девушкам. Он признавал только эль­фиек, и только с голубыми глазами. Все остальные дели­лись на уродов, страшил и... ладно, так и быть, но я завя­жу глаза.

– Где усы? Ты идиот? Это не усы! – Сай был в ажио­таже. Он уже три дня искал невесту хандрившему некро­манту. Вчера у нас восстали из мертвых шкуры живот­ных, встали с пола и пошли нас укрывать.

Я так и не понял: забота это была или тонкий намек, но перепугались все, а эльф потом еще и все постельное белье постирал.

– Да? А что? Шрам?!

– Нет. Это... это я рыбу ел. Вот, уже убрал.

– Пятно осталось.

– Отвали.

– А ничего, что она лысая? – Я понимаю, у людей свои критерии красоты, но я лично к лысой кошке не по­дошел бы, даже если бы она... если бы она‑а... С другой стороны, готовая на все лысая кошка иногда явно выиг­рывает на фоне пушистых, но очень застенчивых стерво­зин, которые часами дразнят тебя, сидя на самом краю окна. После чего с криком: «Ах, я боюсь!» – уматывают в дом. А ты сидишь мокрый и грязный под дождем в сточ­ной канаве, куда свалился, доказывая, что сумеешь ее поймать... И очень хочешь залезть следом и убить мора­льно!

– Это не лысина. Где ты видишь лысину? Это хвос­тик!

Мы с эльфом стукнулись лбами, изучая рисунок и ра­зыскивая там хвостик. Эльф в итоге нашел! Причем в са­мом неординарном месте. Маленький такой... торчком.

– И все? – Разочарованно. Я.

– А вам водопад подавай? Дадим магу задание: пусть изобретет что‑нибудь для обволосения.

Эльф захрюкал. Я замер, представляя лысую кошку плюс бальзам для оволосения. А что, это мысль. А глав­ное – она мне всегда в рот смотреть будет.

Снизу гавкнули особенно громко и отчаянно, под­прыгнув и на миг показав морду из‑за края стола. Удив­ленно на пса посмотрел, в его глазах мелькнуло счастье. Меня нашли! Какой тут поднялся лай!.. Я вообще ничего не слышал. Еле вытолкали его в кладовку, едва и меня следом не запихнув, дабы заткнулся. Но я был против, а Сай вовремя опомнился. Ура.

На кухню вошел Коф. Злой, невыспавшийся, в трусах и рубашке, на которой были изображены череп и отпеча­ток кошачьей лапы снизу. Это мы вместе рисовали. Он – череп. Я – автограф.

Меня погладили и почесали за ушком.

– Смотри! Она хочет с тобой познакомиться! Зная, что ты – некромант, – улыбался Сай, вставая и показы­вая портрет девушки Кофу.

На портрет недоверчиво взглянули.

– А чего лысая?

– Там хвостик! – Хором. Коф даже вздрогнул, не ожидав такого единодушия. Но не отступил.

– А чего с мускулами?

– А зачем тебе слабая да болезная? – пожал плечами Ричи. – За тобой ведь глаз да глаз нужен... Такие хожде­ния шкур по ночам, как ты тут нам устроил, поверь, вы­держит только очень сильная девушка.

– И глаза одного нет. – Упрямо.

– Ричи вырастит! – вступился Сай. – Да?

Маг задумался.

– И у нее усы.

– Это рыба! Рыбу я ел! Пятнышко осталось.

– А зубы... почему три?

– На тебя не угодишь! Ты бы хоть познакомился!

– Она мне не нравится... что‑то в ней не то, – ломал­ся некромант, пытаясь положить портрет на стол, чему активно сопротивлялся Сай, впихивавший уже изрядно измятый листик бумаги обратно в руки Кофа.

Мятая девушка выглядела зловеще и многообещающе одновременно. Особенно ее левый глаз, который оказал­ся наверху композиции.

– Нет, ты мне скажи, что конкретно тебя в ней не устраивает?!

– Все!

– Что все?! Ты человека не видел! Может, это твоя су­дьба!

– А почему одноногая?!

– Так вышло!!!

Они уже орали друг на друга, зло смотря в глаза и даже и не думая отступать. Оба.

– И у нее крыса в руках!

– Это ее друг! Прекрасный зверек! Смышленый! Сра­зу нашел сейф, вскрыл и спер все подчистую. А мы спо­хватились только через два часа! Ты прикинь, какой ум­ный зверь!

– Нашли? – Немного успокаиваясь и сбавляя тон.

– Что?

– Деньги... Ну и умного зверя.

– Нет. – Сай выругался и сел. – Она обещала его зав­тра принести, если с тобой познакомлю. А ты...

– Так бы сразу и сказал. Ладно. Тогда встречусь.

И пока Сай озадаченно переваривал эти слова, глядя на Кофа и все пытаясь что‑то сказать, некромант хлоп­нул его по плечу, сгреб меня со стола и пошел обратно спать.

За спиной скрипнула открытая таки дверь. Следом бросилось слюнявое и счастливое чудо, спеша догнать собственно меня. А на столе остался лежать покорежен­ный портрет беззубой лысоватой красавицы, стоящей вполоборота. В мини‑юбке, корсете, куртке, с тяжелым металлическим протезом, крепящимся к колену. Не ска­зать, чтоб страшная, не сказать, чтоб лысая. Да и что‑то в ее глазах лично мне понравилось сразу, а впрочем... подо­ждем до завтра. Завтра Коф наверняка все расскажет и вернет психующему Саю зарплату всей городской стражи.

А потом все было как в сказке.

Коф проспал. Девушка пришла к нам сама. И, про­кравшись в спальню так тихо, как только позволяла ста­льная нога, ласково посмотрела на спящего парня своим одним голубым глазом, склонилась над ним и... па­ца‑алава‑ала. Я все видел! Лежал на подушке и удивленно за всем наблюдал, сонный и встрепанный с утра.

Коф открыл глаза и посмотрел в сияющий голубым пламенем глаз...

А дальше сказка кончилась. Наш «спящий красавец» то ли с перепуга, то ли от злости оживил все, что только мог, в радиусе ста метров.

Так что оставшуюся часть дня мы ловили бегающую колбасу, ожившие сардельки, топтали трупы тараканов, приползших на зов хозяина и усеявших многотысячной армией пол. Да я никогда больше не смогу съесть ни од­ного яйца! Из них та‑а‑акое выползало. Меня чуть не стошнило, а это еще и ползло к нам, капая на пол белком и оставляя за собой маслянистый след из желтка.

Кошмар какой!

Девушка, кстати, не смутилась. Взяла швабру, под­мигнула шокированному некроманту, бегающему в тру­сах и с тапком. И... начала подметать! Выметая войско та­раканов, яичных монстров и разбушевавшуюся кильбасу к выходу. Там она их собрала в совок, ничуть не смуща­ясь, что кое‑кто убегал прямо по ней, спеша вернуться обратно в дом. И, наполнив мешок мусором, вынесла его из дома, после чего вернулась к нам и спросила – не го­лодные ли мы?

Я все вспоминал яйца... Но от сметаны не отказался.

Эльф сел за стол, сжимая в руке свой тапок, кото­рым успел прибить пару тараканов, и хмуро следил за тем, как девушка хозяйничает на кухне. Меня, прекра­тив прижимать к груди, после долгих уговоров посади­ли на стол.

Это хорошо еще, что Ричи ушел гулять с собакой. А то тут такой бедлам был бы – страшно подумать.

– Как зовут?

– А? Валя я... Валькирией батя назвал. Мамка сокра­тила малек.

– Валя. – Задумчиво.

– А ты картошку как любишь: жареную или вареную?

– Вареную.

Вспоминаю, как готовил картошку маг... Очень вкус­но было. Нам с ним вообще в этом плане повезло. Да и во всех других планах тоже.

– Ага. Щас.

– А чего... ко мне пришла?

– А ты не помнишь?

Она развернулась, убрала со лба жиденькую челку, выбившуюся из хвоста, и весело нам улыбнулась.

– Нет.

– Да как же... я ж до встречи с тобой была с двумя но­гами и двумя глазами. Да и волос... больше было.

В шоке смотрю на Кофа. И впрямь монстр. А я не ве­рил...

Коф завис, одна бровь его поехала вверх, вторая раз­думывала, стоит ли так высоко карабкаться. В итоге ре­шила, что и здесь неплохо. – Да?

Коф всегда был гиперобщителен. Я прям им горжусь. Почти умеет поддерживать разговор. Не зря я с ним сто­лько болтал... в основном о себе, правда.

– Нуда. – Она обнажила в улыбке три верхних зуба и снова завозилась с плитой.

– Я это... – Мучительно долгая пауза. – Извиняюсь. Не хотел.

Сковородка с грохотом упала в раковину, но ее тут же подняли и водрузили на уже разожженную плиту.

– А за что извиняешься‑то?

– Ну, за зубы...

– Так мне их папенька выбил. Когда еще малой была. За то, что решила с мужиками в войско уйти да на войну... Как размахнулся, так с тех пор так и хожу. – Грустно.

– Да? Ну... тогда за ногу. – Еще более тяжелое разду­мье. А Валя упорно не оборачивалась, ловко орудуя но­жом и умудряясь срезать кожуру так тонко, что та просве­чивалась на свету.

– Так и тут не за что. – Она явно улыбнулась. По тону слышу.

– Как это?

Мне стыдно за Кофа.

– Ты ж и не упомнишь. А только я тогда в болото по­пала. Меня тварь какая‑то уволокла. А ты увидал, что ме­ня безногую волочат в топь, сжав в щупальцах склизких, так следом и рванул. И так ее отделал... даже мой папаня так бы ни за что не смог. Одна шкура и осталась.

Ошарашенно на него смотрю. Так он это... герой, что ли?

– Да? – Коф тоже в шоке.

– Вот я и решила. Что бы ни случилось, а я тебя найду и стану твоей женой.

А?

– Э‑Э‑Э‑Э...

Мы мыслим одинаково.

– На. – На стол поставили тарелку, следом кружку, в тарелке что‑то дымилось и шкворчало, а из кружки пахло так... что даже я заинтересованно сунул морду. Жаль, что горячее. Но... пахнет вкусно, как валерьянка. Я тоже хочу!

Мне выдали другую кружку. Коф задумчиво взял вил­ку, с подозрением разглядывая мою мордочку, довольно лакающую нектар. Валерьяна... Я нашел тебя! Маууууу...

– Да ты попробуй. – Она села напротив и подперла рукой щеку. – Небось не отрава.

Коф фыркнул, зачерпнул побольше и смело отправил это себе в рот.

Я даже пить перестал, с интересом за ним наблюдая.

Он сглотнул, облизнулся и зачерпнул еще... Через де­сять секунд тарелка была девственно чиста.

– Ну как? – С хитрой усмешкой и искрящимся ка­ким‑то внутренним непонятным светом глазом.

– Вкусно. – Неуверенно. Поправляя резинку от се­мейных трусов и глядя куда угодно, но только не на нее.

– Так я останусь? На недельку. Ежели приглянусь – поженимся. Ежели нет – уеду. Ты как, не против? Каж­дый день так кормить буду. Даже лучше.

На тарелку покосились с таким видом, словно та дер­жала в руках базуку и злобно ухмылялась, передергивая затвор.

– Ну... я это... на всех? – На девушку все же взгляну­ли, правда, из‑под давно не стриженной челки, упавшей на глаза.

– Да. – С усмешкой. – На всех.

– Ура! – Это уже я.

Она аж вздрогнула – не ожидала, что я говорящий. Но быстро справилась с собой и даже рискнула погладить меня по головке:

– Надо же. Говорящий кот.

Протягиваю лапу, даю ее пожать и даже мурлычу что‑то в ответ.

В итоге мне дали еще валерьянки и начали расспра­шивать обо всем и ни о чем сразу. А Коф сумел скрыться в спальне, дабы натянуть штаны и привести себя в дол­жный вид.

Меня расспрашивали о том, откуда я, что у нас там за люди, что видел здесь, где был, что думаю. На редкость умная девушка оказалась. А еще я ей понравился, и она беспрекословно давала мне все, что я бы ни попросил. Обещала плошку мыть... и за собакой убирать.

Я решил – пущай остается, мне не жалко.

А потом вернулся уставший маг с собакой, пришел с работы Сай. Ему вернули деньги, объяснив, что крыс – не ее, просто подобрала первого встречного и натрениро­вала. Он только рукой махнул и снова умотал на работу – раздавать долгожданную зарплату.

А, да, еще торт же испекли! Валя и испекла. Ричи то­лько помогал и все причитал: «Неужели у меня теперь будет время на опыты. А не только на готовку, уборку, стирку и глажку». Валя пообещала, что будет. Ну и... меня снова облизали от избытка чувств (собака) и уснули рядом, подловив момент, когда я пригрелся у камина.

Хм... ну и ладно. Жизнь налаживается. Мне здесь нра­вится. Скоро снимем проклятие с Сая, да и с Кофа тоже. Маг обещал.

Вот думал ли я всего несколько месяцев назад, когда сидел в холодной и тесной клетке в лаборатории, что у меня скоро будет теплый дом, много друзей и личный пес‑телохранитель. Думал ли я, что повстречаю некро­манта, сниму проклятие с человека и познакомлюсь с эльфом, пусть и наполовину. Думал ли... что смогу гово­рить и выпрашивать все что вздумается. А еще лазать по Инету и общаться с кучей других людей?

Кстати, об Интернете. Надо бы зайти. Я же обещал. Напишу, что все у меня хорошо, чтобы не волновалась. И еще о том, что мне валерьянку дали. Н‑да.

С этими мыслями маленький белый кот закрыл глаза, уткнулся носом в кончик своего хвоста и уснул, едва заметно шевеля ушами, ловя голоса болтающих друзей, дыхание устроившейся под бо­ком собаки и тихое, едва заметное жужжание мухи под потолком...

Все хорошо. И у него все обязательно будет хоро­шо. Маг придумает зелье, снимет проклятие, но пе­ред этим пошлет наших друзей в опасное и очень не­обычное путешествие на соседний континент. Кот на­учится превращаться в человека по желанию и устро­ится на работу в городскую больницу, где станет самым известным целителем со времен основания этого мира.

Сая повысят в должности, Коф влюбится...

Да что я все рассказываю. Лучше сами потом про­читаете. Ведь это не последняя книга о приключениях кота Марциуса и его друзей. И поверьте, следующая будет еще лучше. Уж это‑то я, дневник этого пуши­стого деятеля, вам обещаю...

А пока – конец!

1 Электротехника – это область технических наук, изучающих получение, распределение, преобразование электрической энергии.

2. Электромагни́тное по́ле — фундаментальное физическое поле, взаимодействующее с электрически заряженными телами, представимое как совокупность электрического и магнитного полей, которые могут при определённых условиях порождать друг друга.

3.Более простыми словами, точечный заряд — это заряд, размерами носителя которого по сравнению с расстоянием, на котором рассматривается электростатическое взаимодействие, можно пренебречь.

Именно для точечных зарядов сформулирован закон Кулона

F - сила взаимодействия двух точечных зарядов

q1, q2 - величины зарядов

εα - абсолютная диэлектрическая проницаемость среды

r - расстояние между точечными зарядами

Дата добавления: 2015-03-29