Психология эмоций 29 страница

ФОБИИ

Большинство ученых сходятся во мнении, что фобии - интенсивные, иррациональные страхи, связанные с определенными объектами или ситуациями, - являются приобретенными расстройствами. Однако ученые расходятся в суждениях о том, каким образом человек приобретает их. Некоторые рассматривают фобии просто как условные эмоциональные реакции. Другие считают, что в основе этих условных эмоциональных реакций лежит биологическая предрасположенность (или готовность) индивида реагировать страхом на определенные стимулы.

Джейкобс и Нэйдел (Jacobs, Nadel, 1985) утверждают, что страхи и фобии взрослых людей имеют специфические характеристики, не соответствующие классической модели обусловливания. Приведем перечень выделяемых авторами специфических характеристик фобий:

1. Пациенты, страдающие фобиями, не могут припомнить ни одного случая, когда пугающий объект причинил бы им хоть какой-нибудь вред. Фобии возникают как будто внезапно, без всяких видимых причин.

2. Пациенты, страдающие фобиями, могут перечислить множество вредоносных событий, которые не вызывали у них страха и не привели к развитию фобии.

3. Умеренный страх может возникнуть после периода стресса, не охарактеризованного сколько-нибудь специфическим травматическим событием.

4. Манифестации страха или фобии происходят без всякой видимой связи с контекстом ситуации или со специфическим событием.

5. Некоторые фобии (например, агорафобия) приобретают столь генерализован-ный характер, что индивид не в состоянии понять, чего именно он боится.

6. Страхи пациентов с фобиями не исчезают после многократного и систематического столкновения с пугающим объектом даже при отсутствии отрицательных последствий этого столкновения, - и это несмотря на то, что пациенты осознают иррациональность своих страхов.

Джейкобс и Нэйдел выделяют два условия, создающие почву для формирования страха, который позже может перерасти в фобию. Оба условия - незрелость нервной системы и тяжелый стресс - могут серьезно нарушить процесс научения. По мнению авторов, научение в период младенчества осуществляется в основном за счет возможностей таксонной системы. Такой способ научения развивает реакцию страха, однако не позволяет усваивать информацию контекстуального характера.

В первые два года жизни человека гиппокамп - структура, опосредующая процесс контекстуального научения, - еще недостаточно развит, чтобы функционировать в полную силу. Если в этом возрасте ребенок будет напуган некими естественными сигналами опасности (такими, как высота, одиночество, необычность объекта), то не исключена вероятность ассоциирования страха с теми или иными случайными объектами, сопутствовавшими ситуации испуга, в результате чего эти случайные объекты могут стать условными стимулами страха. Младенец еще не способен к контекстуальному научению, его память не сохраняет информацию контекстуаль-ного, или пространственного, характера, он не в состоянии зафиксировать, когда, где и при каких обстоятельствах обретена им условная реакция страха. Став взрослым, он не в состоянии будет понять, откуда произошли его неуместные и неадекватные реакции на внешне безобидный объект. Такого рода внеконтекстуальные младенческие страхи заявляют о себе, как правило, в периоды тяжелого стресса, когда гиппокамп отказывается исполнять функцию контроля над поведением, отдавая ее на откуп таксонной системе. В этом состоянии человек вспоминает (или заново приобретает) инфантильные страхи, он актуализирует младенческие условные связи и переживания, забытые ввиду отсутствия контекстуальной информации о них.

Таким образом, стресс повышает вероятность манифестации инфантильного страха и создает почву для развития фобии.

Эмпирические предпосылки, от которых отталкивались Джейкобс и Нэйдел. рассуждая о природе фобии, были опровергнуты Макнолли (McNally, 1989). Он утверждает, что далеко не все пациенты, страдающие фобиями, не в состоянии вспомнить, при каких обстоятельствах у них возник страх; как правило, это характерно только для пациентов, страдающих боязнью животных, да и то, вероятно, потому, что корни фобии уходят в раннее детство.

Макнолли также утверждает, что приступы агорафобии, напротив, в обязательном порядке привязаны к контексту ситуации. По его мнению, ситуации, вызывающие агорафобию, всегда имеют общие черты - они воспринимаются человеком как ловушка и вызывают у него чувство беспомощности. Таким образом, поездка в лифте, деловое собрание, прогулка по улице или посещение театра - ситуации, которые не имеют ничего общего между собой для здорового человека, - для пациента, страдающего агорафобией, психологически равнозначны. И наконец, Макнолли отмечает, что люди, страдающие фобиями, научаются избегать любых столкновений с пугающим объектом, в результате чего объект сохраняет свою пугающую силу. Таким образом, длительное существование фобии может быть объяснено скорее нехваткой опыта реальных столкновений с пугающим объектом, нежели неспособностью справиться со страхом.

СТРАХИ: ВРОЖДЕННЫЕ ИЛИ ПРИОБРЕТЕННЫЕ?

Некоторые эмоции и некоторые экспрессивные реакции, по-видимому, имеют в своей основе некие врожденные механизмы, облегчающие их развитие, или, по крайней мере, - биологически запрограммированные стимулы. То есть, если новорожденному ребенку предъявить эффективный стимул, он скорее всего отреагирует на него соответствующей экспрессивной реакцией. Так, например, горький вкус вызывает на лице младенца выражение отвращения. Как уже говорилось в главе 1 1, боль и определенные типы стресса, как правило, вызывают у младенцев реакцию гнева. Движение, и особенно движения человеческого лица, стимулируют у новорожденного ребенка интерес, а высокий человеческий голос можно считать первым активатором социальной улыбки.

Что касается биологически запрограммированных стимулов страха, то здесь мы не располагаем столь же точными и убедительными данными, однако можно, по-видимому, говорить о препотентности определенных стимулов или условий, поскольку мы с легкостью научаемся бояться их. Так, в экспериментах Минеки обезьяны реагировали выраженной реакцией страха не только на предъявление настоящей змеи, но и змееподобных предметов, причем, чем менее было выражено сходство предмета с объектом страха, тем менее выраженной становилась и реакция страха. Очевидно, обезьяны имеют биологическую предрасположенность к усвоению страха перед змеями.

Некоторые объекты и ситуации с большей силой, чем другие, сигнализируют нам об опасности, и мы называем их естественными активаторами страха. Естественными сигналами опасности являются боль, одиночество, необычность объекта, внезапное приближение объекта, внезапное изменение стимуляции и, возможно, высота. Очевидно, что, если бы человек при любых условиях воспринимал перечисленные стимулы как опасные, его адаптация была бы серьезно затруднена. Если бы мы совершенно не умели выносить одиночества, у нас никогда бы не развились такие личностные черты, как независимость и уверенность в себе. Если бы мы не умели сохранять спокойствие при встрече с новым, мы никогда бы не смогли выйти за пределы уже знакомого. Однако не следует недооценивать роль естественных активаторов страха. Очень многие объекты и ситуации, вызывающие у нас страх, являются производными этих естественных активаторов страха. Механизмы, которые готовят человека к восприятию возможной угрозы, чрезвычайно полезны с точки зрения адаптации и выживания. Для того чтобы избежать опасности, нам нет нужды каждый раз испытывать страх, ибо само представление о возможной опасности позволяет нам успешно избегать ее.

НЕКОТОРЫЕ ПРИЧИНЫ И ПОСЛЕДСТВИЯ СТРАХА

Самоотчеты студентов колледжа, в которых они в свободной форме описывали предпосылки и последствия страха, полностью согласуются с теоретическими положениями психологии страха, представленными в предшествующих разделах. Результаты анализа самоотчетов приведены в табл. 13-1.

Таблица 13-1

Причины и последствия страха

Ответы; Число испытуемых, давших ответы* (%).

Причины

Чувства:

1. Ощущение нависшей угрозы, опасности; 31,2;

2. Синонимы страха; 26,4;

3. Чувство одиночества, потерянности, изолированности, отверженности; 16,0;

4. Угроза самоуважению, чувство неминуемого провала, ощущение собственной неадекватности; 15,2;

5. Другие; 11,2;

Мысли:

1. Об угрозе, опасности, беде; 36,8;

2. О смерти, одиночестве и печали; 28,0;

3. Об утрате самоуважения, о неминуемом провале, о собственной неадекватности; 19,2;

4. О непонятных явлениях (сверхъестественных и т.п.); 4,0;

5. Другие; 12,0;

Действия:

1. Действия, причиняющие вред, аморальные или противозаконные действия; 32,0;

2. Опасные действия; действия, несущие угрозу; 22,4;

3. Поступки, угрожающие самоуважению; 20,0;

4. Панические, иррациональные действия; 8,0;

5. Действия, совершаемые с целью самозащиты, бегство; 7,2;

6. Наличие внешней силы (пойманный за употреблением наркотиков, алкоголя и т.п.); 5,6;

7. Другие; 4,8;

Последствия

Чувства:

1. Синонимы страха; 31,5;

2. Нервное напряжение; 17,7;

3. Чувство неадекватности, неуверенности; 14,6;

4. Потребность в спасении, в бегстве, в защите; 10,0;

5. Чувство одиночества, потерянности, изолированности, отверженности; 6,2;

6. Синонимы удивления; 3,8;

7. Чувство опасности, физической угрозы; 3,1;

8. Синонимы стыда; 3,1;

9. Другие; 10,0;

Мысли:

1. О том, как спастись, убежать, защитить себя; 43,1;

2. Ожидание возможных последствий или реакций; 29,2;

3. О том, как восстановить контроль над собой или ситуацией; 8,5;

4. Попытка понять причины эмоции; 5,4;

5. Другие; 13,8;

Действия:

1. Бегство, уход, самозащита; 45,4;

2. Действия, направленные на осмысление ситуации и овладение ею, попытки действовать смело; 33,1;

3. Панические, непрактичные действия; 9,2;

4. Стремление поговорить с кем-то, обратиться к верному другу; 2,8;

5. Противодействие или агрессия, направленная на объект или ситуацию; 2,3;

6. Другие; 9,2;

*N - приблизительно 130 студентов колледжа.

Похоже, что диапазон источников приобретенных страхов чрезвычайно широк. При определенных обстоятельствах даже успех может стать источником страха. Боязнью успеха Хорнер (Homer, 1972), например, объясняет половые различия в стремлении к достижению и связанных с ним формах поведения. При исследовании данного феномена первоначально было выявлено, что у женщин по сравнению с мужчинами обнаруживается меньшая связь между стремлением к успеху и реальными достижениями. Однако дальнейшие исследования боязни неудач (Zuckerman, Wheeler, 1975) не обнаружили половых различий. Хайлэнд, Кертис и Мэйсон (Ну-land, Curtis, Mason, 1985) попытались разрешить это противоречие, рассматривая и измеряя боязнь неудач как мотив и культурный стереотип. Они пришли к выводу, что боязнь неудач действительно выступает одновременно и как мотив и как культурный стереотип. По их данным, половые различия в боязни успеха обнаруживаются в тех случаях, когда женщины в своем поведении руководствуются мотивом избегания <неженских>, с точки зрения господствующих культурных стереотипов, форм поведения. Эти данные звучат вполне убедительно, однако нельзя забывать, что культурные стереотипы - вещь непостоянная; современные женщины уже сломали стереотипы, долгое время господствовавшие в вопросах выбора профессии, сексуальных отношений и во многих других областях.

ВЫРАЖЕНИЕ СТРАХА: ПРОБЛЕМАДИФФЕРЕНЦИАЦИИ СТРАХА

В литературе, посвященной эмоции страха, нам не удастся найти надежного перечня экспрессивных реакций, на основе которых можно было бы отличить страх от физического страдания или эмоций гнева и печали. Более-менее тщательный анализ этой проблемы можно найти у Боулби (Bowlby, 1973).

Боулби перечисляет ряд внешних экспрессивных и моторных актов, которые, по его мнению, можно рассматривать как индикаторы страха. <К их числу можно отнести настороженный и напряженный взгляд, направленный на объект, в сочетании с полным отсутствием движений, специфические для страха мимические проявления, которые могут сопровождаться дрожью или плачем, пантомимические комплексы, вроде съеживания и попытки к бегству, а также стремление к контакту с потенциальным защитником> (Bowlby, 1973, р. 88). Боулби допускает, что его перечень индикаторов страха является далеко не исчерпывающим, и достаточно осторожно выдвигает четыре довода, на основании которых он объединяет столь различные формы поведения в поведенческий синдром страха: 1) многие, если не все, перечисленные реакции, как правило, возникают одновременно или последовательно; 2) события, вызывающие одну из этих реакций, как правило, вызывают и другие (но не обязательно все); 3) большинство из перечисленных реакций, хотя и не все, выполняют одну и ту же биологическую функцию - функцию защиты; 4) люди, проявившие данные реакции, по крайней мере те из них, кто в состоянии рассказать о своих переживаниях, говорят о том, что они были <испуганы, обеспокоены или встревожены> (р. 88).

Очевидно, что плач не может служить несомненным индикатором страха. Плач - это прототипическое выражение печали; им могут также сопровождаться эмоции гнева и радости. Что касается субъективного переживания тревоги, то и оно само по себе не может считаться индикатором страха и только страха (lzard, 1972).

Перечень индикаторов страха, предложенный Чарлзуортом (Charlesworth, 1974), включает в себя такие явления, как <мгновенное прекращение или постепенное угасание совершаемых действий, продолжительное оцепенение, настороженность, реакция избегания или отстранения от раздражителя, серьезное или испуганное выражение лица...> (р. 263). Однако Чарлзуорт усложняет нарисованную им картину, добавляя, что страх может сопровождаться не только реакцией отстранения или бегства, но и осторожными попытками исследования пугающего объекта, а иногда даже улыбкой или смехом. Очевидно, что данный перечень, как и те, что были предложены Боулби (Bowlby, 1969) и Грэем (Gray, 1971), нуждается в уточнении и корректировке.

В некотором смысле работа Кагана и соавт. (Kagan et а1., 1974), посвященная развитию способности к негативному аффекту у младенцев, дает более дифференцированный анализ аффектов. Авторы считают, что существуют по меньшей мере четыре <состояния дистресса> (distress states), которые можно назвать страхом. Однако проблема заключается в том, что авторы слишком широко трактуют понятие <дистресс>, рассматривая его как эквивалент состояния, выражающегося в плаче. По мнению Кагана и соавт., причинами <состояний дистресса> являются: 1) неасси-милированное несоответствие, 2) антиципация нежелательного события, 3) непредсказуемость ситуации, 4) осознание несоответствия между желаниями и поведением, 5) осознание диссонанса между желаниями. Только последняя причина рассматривается Каганом как источник состояния дистресса, <обычно называемого тревогой>. Таким образом, употребляемое авторами понятие <дистресс> довольно расплывчато и допускает различные толкования. Его можно отнести как к эмоции страха, так и к другим негативным эмоциям.

Проблема классификации причин и индикаторов страха поднималась и в ряде других работ. Сроуф и соавт. (Sroufe, Waters, Matas, 1974; Sroufe, Wunsch, 1972) показали, что целый ряд стимулов, обычно используемых для активации страха, могут также вызывать смех, интерес и исследовательское поведение. По данным Рейнголд (Rheingold, 1974), многие исследователи сталкиваются с тем, что некоторые экспериментальные стимулы, с помощью которых они надеялись активировать у испытуемых эмоцию страха, на самом деле вызывали у них реакцию интереса. Она также указала, что маленькие дети часто реагируют на незнакомцев положительно и дружелюбно.

Некоторые исследователи эмоций считают, что наиболее надежными и точными индикаторами страха служат мимические проявления. При развернутом мимическом выражении страха брови приподняты и слегка сведены к переносице, в результате чего горизонтальные морщины в центре лба глубже, чем по краям. Глаза широко открыты, верхнее веко иногда слегка приподнято, в результате чего белок глаза между веком и зрачком обнажается. Углы рта резко оттянуты, рот обычно приоткрыт. Ниже приведены три фотографии (рис. 13-1), демонстрирующие характерные мимические проявления страха. На первых двух фотографиях эмоция страха проявляется главным образом в движениях рта и глаз, тогда как на третьей фотографии мы видим полное, развернутое выражение страха, включающее в себя изменения во всех трех областях лица.

Первые две фотографии были в числе тех, которые использовались в кросс-куль-туральном исследовании, проведенном с целью изучения универсальности эмоциональной экспрессии. Несмотря на то что явным свидетельством страха на этих фотографиях выступают только глаза, представители всех культур распознали представленные на них выражения как выражения страха.

В процессе научения и социализации человека протитипическое выражение страха модифицируется, и поэтому мы наблюдаем его достаточно редко. Мы науча-емся скрывать и подавлять страх, и лишь в условиях очень интенсивной стимуляции или внезапной угрозы мы демонстрируем окружающим развернутое мимическое выражение страха.

СУБЪЕКТИВНОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ СТРАХА

Страх - очень сильная эмоция, и она оказывает весьма заметное влияние на перцептивно-когнитивные процессы и поведение индивида. Когда мы испытываем страх, наше внимание резко сужается, заостряясь на объекте или ситуации, сигнализирующей нам об опасности. Интенсивный страх создает эффект <туннельного восприятия>, то есть существенно ограничивает восприятие, мышление и свободу выбора индивида. Кроме того, страх ограничивает свободу поведения человека. Можно сказать, что в страхе человек перестает принадлежать себе, он движим одним-единственным стремлением - устранить угрозу, избежать опасности.

Данный эффект может иметь адаптивное значение, и мы позже убедимся в этом. Если страх обоснован и человек в состоянии сконцентрировать всю свою энергию и быстро устранить угрозу, то мы можем с полным правом заявить, что сужение восприятия и ограничение свободы поведения не только оправданы, но и необходимы. Слабый страх переживается как тревожное предчувствие, беспокойство. По мере нарастания страха человек испытывает все большую неуверенность в собственном благополучии. Интенсивный страх переживается как чувство абсолютной незащищенности и неуверенности в собственной безопасности. У человека возникает ощущение, что ситуация выходит из-под его контроля. Он ощущает угрозу своему физическому и/или психическому <Я>, а в экстремальных случаях - даже угрозу своей жизни.

По мнению Томкинса (Tornkins, 1963), страх - самая токсичная, самая пагубная эмоция. Пагубность страха проявляется в том, что он в буквальном смысле может лишить человека жизни, достаточно вспомнить случаи смерти, вызванной страхом перед <порчей>. Крайнее проявление страха, которое мы называем ужасом, сопровождается чрезвычайно высоким уровнем активации вегетативной нервной системы, ответственной за работу сердца и других органов. Избыточная активация вегетативной нервной системы создает непомерную нагрузку на жизненно важные органы, которые в этих условиях работают на грани срыва. Именно потому, что страх является потенциально опасным переживанием, мы иногда <откладываем на потом> его переживание, и пример такого <откладывания> можно увидеть в рассказе Джулии.

Это было в сочельник. Я шла к своему другу, чтобы вместе с ним отправиться на вечеринку, которую устраивал у себя один из наших приятелей. Я знала, что там будут все наши друзья, и поэтому набила сумочку подарками. Я взяла с собой 90 долларов, которые отложила для друга, чтобы помочь ему купить фотоаппарат, взяла бижутерию для подружек и кучу других ценных вещей. Я вышла из дома примерно в половине восьмого вечера - вся в радостном волнении, в предвкушении веселой рождественской вечеринки, которая обязательно затянется до утра. Я не дошйа до дома моего приятеля несколько кварталов, как вдруг из кустов наперерез мне выскочил какой-то мужчина и схватился за мою сумочку.

Первой реакцией Джулии на появление грабителя была, по-видимому, реакция испуга. Сама Джулия, описывая свои чувства, говорит о <потрясении> и <изумлении>, - причем и то и другое носило чрезвычайно кратковременный характер. Оправившись от первоначального испуга и изумления - на это ушло явно не больше двух-трех секунд, - Джулия отреагировало гневом, и это позволяет предположить, что поведение грабителя оскорбило ее. В данном случае эмоция гнева сыграла, повидимому, позитивную роль, ибо Джулия нашла в себе силы все-таки пойти на вечеринку, чтобы <сбрЬсить напряжение>. Гнев воспрепятствовал страху, который мог бы испортить девушке праздник.

Я была потрясена, но не выпустила сумку. Тогда грабитель схватил меня за волосы и, резко дернув мою голову, приставил к щеке револьвер. Он сказал: <Отпусти сумку или я разнесу к чертовой матери твою башку>. Я была так изумлена, что время как будто остановилось для меня, - я просто не могла поверить в происходящее. Вихрь мыслей про-нессявмоей голове. Я подумала - не дать лиемупо голове бутылкой, которую я держала в левой руке, или лучше попробовать договориться с ним, или предпринять что-то другое... Но тут я ощутила на своей щеке холодное дуло револьвера, снова услышала этот голос, и моя рука сама собой разжалась. Он выхватил сумку и убежал.

Я стояла на улице в ошеломленном оцепенении, а потом вдруг совершенно внезапно и без всякой видимой причины почувствовала дикую злость. Я так разозлилась, что у меня даже потемнело в глазах. Помню, как я пронзительно завизжала и, стиснув кулаки, в слепой ярости бросилась догонять негодяя. Я бежала и думала: <Как он посмел? Это неправда! Это сон!> А потом, когда вспомнила, что в сумке были подарки и деньги, разозлилась уже на себя за то, что не могу бежать быстрее.

Я не догнала его и очень рада этому. Я понятия не имею, что сделала бы, если б догнала его! Всю ночь меня душила ярость. Я чувствовала себя невероятно сильной. Мне хотелось крушить все вокруг, хотелось бить и ломать вещи. И еще мне хотелось разыскать этого мерзавца и поквитаться с ним. Мой приятель, видя мое состояние, позволил мне побить все пустые бутылки, что были у него в ванной. Я никогда не забуду то злорадное удовольствие, которое я испытала, слыша звук бьющегося стекла. Вряд ли когда-нибудь я вновь смогу таким же образом выплеснуть свой гнев, но никогда не забуду, с каким восторгом я била о белую ванну бутылку за бутылкой.

Далее Джулия описывает феномен, который известен ученым, но не поддается точному объяснению, - феномен отложенного страха. Страх пришел к Джулии лишь спустя некоторое время - не раньше, чем через день после случившегося. (Джулия не уточняет, сколько времени прошло, но очевидно, что она испугалась только тогда, когда утих ее гнев и когда она, вспоминая о случившемся, смогла в полной мере оценить, насколько серьезной была угрожавшая ей опасность.) Почему же она сразу не испытала страха? Здесь могли сыграть роль несколько факторов. Джулия была слишком возбуждена ожиданием предстоящей встречи с другом и веселой вечеринки. Неожиданное нападение лишь на секунду испугало ее, но этот испуг был скорее испугом изумления. У нее было три причины, чтобы испытать гнев: физическая боль (грабитель держал ее за волосы), фрустрация от потери сумки с подарками и деньгами и наконец она была оскорблена грубостью незнакомца. Боль и оскорбление, сами по себе являющиеся стимулами страха, в данном случае не исполнили своей функции, и мы не можем точно сказать почему.

Позже, вспоминая о том вечере, я испытывала уже не только злость, ноисильнейший страх. Ведь грабитель мог сделать со мной все что угодно, я целиком была в его власти. Как поспоришь с человеком, который держит пистолет у твоего виска, который может убить тебя в любой момент, - а вот этого-то мне тогда совсем не хотелось. Вновь и вновь представляя себе ту сцену, я каждый раз чувствовала, как меня охватывает липкий, тошнотворный страх. В такие мгновения я чувствовала себя страшно одинокой и беззащитной. Я стала бояться выходить по вечерам на улицу. Когда мне приходилось поздно возвращаться домой, мои нервы были напряжены до предела. Я постоянно озиралась, оборачивалась, чтобы проверить, не преследуют ли меня, мои ноги дрожали, я шла быстрой семенящей походкой, едва сдерживая себя, чтобы не побежать. Эта нервозность, этот страх преследовали меняло тех пор, пока я не пережила еще более сильный испуг. Но даже сейчас, спустя два года после того случая, я с подозрением и боязнью отношусь к незнакомым людям, а отправляясь куда-нибудь в сочельник, не могу без страха дойти от подъезда до машины.

Феномен отставленного во времени страха, наблюдаемый нами в данном случае, возможно, объясняется тем, что в ситуации угрозы у Джулии не было возможности избежать опасности. В одном из следующих разделов мы поговорим о том, что первичная функция страха заключается в организации и мотивации поведения, направленного на устранение угрозы. В тех случаях, когда у индивида нет возможности устранить угрозу, переживание страха, оказывая мощное воздействие на нервную систему и функционирование жизненно важных органов, может лишь усугубить опасность, угрожающую индивиду. Несмотря на то что страх Джулии был отставлен во времени, его эффект оказался мощным и длительным. Джулия стала проявлять больше бдительности в потенциально опасных ситуациях, что, в конечном итоге, безусловно имеет важное адаптивное значение.

Субъективные составляющие и эмоциональные паттерны ситуации страха

Субъективные составляющие ситуации страха (по данным ПШ, исследование Бартлета-Изарда) представлены на диаграмме (рис. 13-2). Как и ожидалось, в ситуации страха по сравнению с другими эмоционально значимыми ситуациями параметр <напряжение> имеет наиболее высокое значение. Данный показатель почти на 50 % превышает второй по величине показатель <импульсивность>. В ситуации страха показатель импульсивности существенно ниже, чем в ситуации гнева, - он сравним с аналогичным показателем в ситуации печали и несколько выше, чем в ситуациях, связанных с любыми другими негативными эмоциями.

Умеренное повышение импульсивности в ситуации страха можно рассматривать как приспособительную реакцию, поскольку индивид должен быть готов отреагировать на угрозу. С другой стороны, импульсивность может приводить к дезадаптив-ному поведению, к паническим реакциям, которые не помогают в устранении угрозы. Параметр активности (не включенный в диаграмму) выражен в ситуации страха гораздо сильнее, чем в ситуациях, связанных с другими негативными эмоциями, за исключением ситуации гнева. Комбинация субъективных переживаний, предполагаемых данным паттерном (напряжение, активность и импульсивность), подтверждает наше предположение о том, что сильный страх мотивирует лишь один тип поведения - избегание, которое может приобрести форму <бегства за помощью>. Другие типы поведения, связанного со страхом, являются результатом взаимодействия страха с иными эмоциями.

Показатель самоуверенности в ситуации страха ниже, чем в ситуациях, связанных с любыми другими негативными эмоциями. Обнар.ужены статистически значимые различия по данному показателю между ситуациями страха и печали и ситуациями страха и гнева.

Эмоциональный профиль для ситуации страха представлен на рис. 13-3. Между показателями четырех эмоций, представленных в профиле (страх, интерес, удивление, печаль), обнаруживаются статистически значимые различия. Показатели эмоций гнева, вины и смущения, не представленные в профиле, существенно ниже, но почти не различаются между собой. Относительно низкие значения этих трех эмоций позволяют предположить, что ни одна из них не характерна для ситуации страха, но в то же время любая из них может проявиться у отдельных индивидов.

Пожалуй, наибольшего внимания при анализе эмоционального профиля ситуации страха заслуживает тот факт, что самые высокие значения в нем принадлежат именно тем эмоциям (страх, интерес, удивление), которые, по Томкинсу, активируются одним и тем же стимулом различной интенсивности. Данный профиль служит косвенным доказательством взаимосвязи этих эмоций на нейрофизиологическом уровне.

Высокое значение эмоции интереса в ситуации страха согласуется с гипотезой, выдвинутой теорией дифференциальных эмоций. Согласно этой гипотезе, корни двойственной природы страха, о которой говорили Кьеркегор (Kierkegaard, 1944) и Балл (Bull, 1951), лежат во взаимодействии мотива к бегству, обусловленного страхом, и мотива к приближению, исследованию, обусловленного интересом. Поведение индивида в ситуации страха зависит от того, какая из этихдвух эмоций выражена сильнее, и от их взаимодействия с другими эмоциями, представленными в профиле.

Дата добавления: 2015-03-29