См. также перевод д.ф.н. Т.Б.Любимовой 1 страница

Главы из книги [1]

Глава первая. ТЕМНЫЕ ВЕКА

Индуистская доктрина учит, что человеческий цикл, называемый Манвантара, разделяется на четыре века, отмеченные таким же числом фаз постепенного помрачения первоначальной духовности; это те же периоды, которые, со своей стороны, западные античные традиции называли золотым, серебряным, медным и железным веками. Сейчас мы находимся в четвертом веке, Кали-Юга или в "темном веке", и мы в нем находимся, как утверждается, уже в течение шести тысяч лет, то есть начиная с эпохи, намного более ранней, чем все те, которые известны "классической" истории. С тех пор истины, которые некогда были доступны всем людям, становились все более и более скрытыми и трудно достижимыми; владеющие ими - все менее и менее многочисленными, а поскольку сокровище "не-человеческой" мудрости не может быть утрачено никогда, то оно облекается все более и более непроницаемыми покровами, которые скрывают его от взглядов и под которыми его крайне трудно открыть. Вот почему повсюду речь идет, под видом разных символов, о том, что утрачено, по крайней мере, по видимости и во внешнем мире, и что должно быть найдено теми, кто стремится к истинному познанию; но сказано также, что скрытое таким образом станет явным в конце этого цикла, который будет, в силу непрерывности, связывающей между собой все вещи, началом нового цикла.

Нас, конечно, спросят, почему же циклическое развитие должно совершаться в нисходящем направлении, идя от высшего к низшему, что, как легко заметить, есть отрицание идеи "прогресса", в ее современном понимании? Но развитие всякого проявления с необходимостью предполагает все большее и большее удаление от принципа, из которого оно исходит; отправляясь от самой высокой точки, оно с силой стремится вниз и, как бы обладая всем, стремится туда со все возрастающей скоростью, пока, наконец, оно не остановится. Это падение может быть охарактеризовано как прогрессивная материализация, так как выражение принципа есть чистая духовность; мы говорим о выражении, а не о самом принципе, так как он не может обозначаться, будучи вне всех оппозиций, какими-нибудь терминами, означающими некую оппозицию. Впрочем, такие слова, как "дух" и "материя" имеют для нас только символическое значение, слова, которые мы здесь заимствуем для большего удобства из западного языка; во всяком случае, они на самом деле могут иметь отношение к тому, о чем идет речь лишь при условии воздержания от специальных интерпретаций, которые им дает современная философия, "спиритуализм" и "материализм", они представляют для нас только две дополнительные формы, предполагающие одна другую и равно несущественные для того, кто хочет подняться над этими возможными точками зрения. Но то, что мы предлагаем здесь рассмотреть, есть чистая метафизика, и поэтому, никогда не теряя из виду сущностные принципы, мы можем, приняв необходимые предосторожности для избежания всяческой двусмысленности, позволить себе использование терминов, пусть неадекватных, но тем не менее представляющихся пригодными для того, чтобы сделать вещи более постижимыми в той мере, однако, в какой это можно сделать, не извращая их.

То, что мы сказали о развитии проявления, представляется в целом точным, но слишком упрощенным и схематичным, потому что позволяет думать, что это развитие осуществляется по прямой линии, по одному направлению и без отклонений какого бы то ни было рода; реальность намного сложнее. В действительности надлежит рассматривать, как мы прежде уже указывали, две противоположные тенденции, одну - нисходящую, другую - восходящую, или, если угодно использовать другую систему представлений, одну - центростремительную, другую - центробежную; от преобладания одной или другой тенденции происходят обе взаимодополнительные фазы проявления, одна - удаления от принципа, другая - возвращения к принципу, которые символически часто сравниваются с движениями сердца или с двумя фазами дыхания. И хотя эти две фазы описываются обычно как последовательные, следует понимать, что на самом деле две тенденции, которым они соответствуют, всегда действуют одновременно, хотя и в различных соотношениях; в некоторые критические моменты иногда кажется, что нисходящая тенденция окончательно взяла верх в общем движении мира, тогда совершается специально действие, чтобы усилить противоположную тенденцию и таким образом установить некоторое относительное равновесие, какое только возможно в условиях данного момента, и осуществить таким образом частичное восстановление, при котором движение падения представляется временно остановленным и нейтрализованным[2].

Легко понять, что эти традиционные знания, относительно которых мы должны здесь ограничиться лишь очень общим очерком, дают возможность создание концепций, сильно отличающихся от всех попыток создания "философии истории", которыми заняты современные философы, и гораздо более обширных и глубоких. В данный момент мы вовсе не мечтаем о восхождении к истокам настоящего цикла или даже хотя бы к началу Кали-Юги; наши намерения простираются, по крайней мере непосредственным образом, на гораздо более ограниченную область, на последние фазы этой самой Кали-Юги. Можно и внутри каждого из этих больших периодов, о которых мы говорим, отличать различные вторичные фазы, из которых таким образом создадутся подразделения; при том, что каждая часть является аналогом всего, эти подразделения воспроизводят, так сказать, в меньшем масштабе общий ход большого цикла, в который они включены; и кроме того, полное исследование модальностей приложения этого закона во всех частных случаях увело бы нас далеко за рамки, обозначенные нами для данного исследования. Чтобы закончить эти предварительные замечания, мы только напомним некоторые из последних особо критических эпох, через которые прошло человечество, эпох, входящих в тот период, который привыкли называть "историческим", потому что это в действительности и является единственной доступной обычной или "профанной" историей; и это должно нас естественным образом привести к тому, что должно быть предметом нашего собственного исследования, потому что последняя из этих эпох составляет как раз ту, которую мы называем современностью.

Достаточно странный факт, который никогда не отмечался так, как он того заслуживает: собственно говоря "исторический" период в означенном нами смысле восходит в точности к VI веку до начала христианской эры, как если бы во времени был барьер, который с помощью исследовательских средств обычных исследователей невозможно пересечь. Начиная с этого времени повсюду встречается достаточно точная и хорошо установленная хронология; для всего того, что предшествовало, напротив, в целом имеется очень расплывчатая приближенность, предполагаемые даты для одних и тех ж событий часто варьируются на расстоянии нескольких веков. Но для стран, где имеются больше данных, чем просто несколько разбросанных остатков, как, например, в Египте, это поразительно; и еще, может быть, более удивительно то, что исключительные и привилегированные случаи, как например, Китай, который обладает для очень отдаленных эпох анналами, датированными посредством астрономических наблюдений, не оставляющих места никакому сомнению, квалифицируются нашими современниками как эпохи разве что "легендарные", как если бы это была такая область, за которой они не признают никакого права достоверности и которую они сами себе запрещают достигать. Античность, называемая "классической", есть, следовательно, совершенно относительная античность и гораздо более близкая к современности, чем истинная античность, потому что она не восходит даже к середине Кали-Юги, длительность которой, следуя индуистскому учению, сама есть только десятая часть от Манвантары; по одному этому достаточно можно судить, насколько мало могут наши современники гордиться протяженностью своего исторического познания! Все это, скажут они без сомнения в свое оправдание, суть лишь "легендарные" времена, и потому они полагают, что можно не учитывать их; но этот ответ есть только свидетельство их невежества и непонимания, которое одно только может объяснить их пренебрежение традицией; мы покажем ниже, что дух специфически современный есть не что иное, как антитрадиционный дух.

В VI веке до начала христианской эры произошли, каковы бы ни были причины этого, значительные изменения почти у всех народов; впрочем, изменения эти обладали различными чертами в разных странах. В некоторых случаях это была реадаптация традиции к другим условиям, чем те, которые существовали прежде, реадаптация, осуществлявшаяся в направлении строго ортодоксальном; как раз это происходило в Китае, где учение, первоначально конституированное в едином ансамбле, было тогда разделено на две четко различимые части: даосизм, предназначенный для одной лишь элиты и включающий чистую метафизику и традиционные науки собственно спекулятивного порядка, и конфуцианство, общего для всех без различия и распространяющегося на область практических и, главным образом, социальных приложений. Представляется, что у персов также произошла реадаптация маздеизма, так как это эпоха последнего Зороастра[3]. В Индии мы видим в это время зарождение буддизма, который, каков бы ни был его первоначальный характер[4], должен был дойти, по крайней мере в некоторых своих ответвлениях, до восстания против традиционного духа, доходя до отрицания всякого авторитета, до истинной анархии в этимологическом смысле этого слова "отсутствия принципов", как в интеллектуальном, так и в социальном порядке. Довольно любопытно то, что в Индии не встречается никаких памятников, выходящих за границу этой эпохи, и ориенталисты, которые все хотели вывести из буддизма, значение которого они сильно преувеличивали, попытались извлечь пользу из этого обстоятельства в поддержку своего тезиса; объяснение этого факта, тем не менее, очень просто: все предшествующие постройки были из дерева, так что они, естественно, исчезли не оставив следа[5]; но правда и то, что такое изменение в способе строительства соответствует необходимым образом глубокой перемене в общих условиях существования того народа, среди которого оно произошло.

Приближаясь в Западу, мы видим, что такая же эпоха была у евреев, эпоха вавилонского пленения; и что, возможно, является одним из самых удивительных фактов, который должен быть отмечен, так это то, что короткого периода в семьдесят лет было достаточно, чтобы заставить их потерять все вплоть до письменности, потому что они должны были впоследствии восстанавливать священные Книги буквами, совершенно отличными от тех, которые использовались до этого. Можно назвать еще многие другие события, относящиеся почти к той же самой дате: мы отметим только, что для Рима это было началом собственно "исторического" периода, последовавшего за "легендарной" эпохой царей, и что тоже известно, хотя и немного неотчетливо, что в то же время имели место важные движения у кельтских народов; но остановившись на этом, мы обратимся к тому, что относится к Греции. Здесь равным образом VI век был отправной точкой цивилизации, называемой "классической", единственной, за которой наши современники признают "исторический" характер, а все то, что предшествовало этому, достаточно мало известно и потому трактуется как "легендарное", хотя недавние археологические открытия не позволяют более сомневаться, что по крайней мере здесь была весьма реальная цивилизация; и у нас есть некоторые основания думать, что эта первая эллинская цивилизация была интеллектуально гораздо более интересна, чем та, которая за ней последовала, и отношения между ними не далеки от того, чтобы представлять некоторую аналогию с теми отношениями, которые существуют между Европой средних веков и Европой современной. Однако, следует заметить, что рассечение не было столь радикальным, как в этом последнем случае, так как присутствовала, по крайней мере частично, реадаптация, осуществляемая в традиционном порядке, главным образом, в области "мистерий"; надо также сюда присоединить пифагореизм, который прежде всего был в новой форме реставрацией предшествующего орфизма и очевидные связи которого с дельфийским культом Аполлона Гиперборейского позволяют даже установить постоянную и регулярную преемственность по отношению к одной из самых древних традиций человечества. Но с другой стороны сразу же можно заметить появление чего-то, чему еще никогда не было никакого примера и что должно было впоследствии оказать губительное влияние на весь западный мир: мы хотим сказать о том особом способе мышления, который принял и сохранил за собой имя "философии"; и это довольно важный пункт, чтобы мы на нем остановились на некоторое время.

Само по себе слово "философия" может с уверенностью быть взято в самом узаконенном смысле, который и был, без сомнения его первоначальным смыслом, в особенности, если это правда, как предполагают, что его использовал первым Пифагор: этимологически оно не означает ничего другого, как "любовь к мудрости"; следовательно, оно прежде всего означает предрасположение, приобретаемое для достижения мудрости, и может также обозначать, при естественном расширении смысла, исследование, которое, рождаясь от этого предрасположения, должно приводить к познанию. Таким образом, это всего лишь предварительная и подготовительная стадия, продвижение к мудрости, степень, соответствующая состоянию более низкому, чем последняя[6]; произошедшее впоследствии отклонение состоит в том, что эту переходную стадию приняли за саму цель, намереваясь заменить "философией" мудрость, что предполагает забвение или непризнание истинной природы мудрости. Именно таким образом родилось то, что мы можем назвать "профанной" философией, то есть так называемая чисто человеческая мудрость, и следовательно, чисто рациональный порядок занял место истинной традиционной мудрости, сверхрациональной и "не-человеческой". Однако продолжало еще существовать кое-что и от истинной мудрости через всю античность, и это подтверждается стойкостью "мистерий", "посвященческий" характер которых не может быть оспорен; также является фактом, что обучение самих философов чаще всего имело сразу и "экзотерическую" и "эзотерическую" стороны; эта последняя допускает соотнесение с высшей точкой зрения, которая, впрочем, проявляется очень четко, хотя, может быть, в некоторых отношениях и не полно, несколько веков спустя, у александрийцев. Для того, чтобы "профанная" философия конституировалась как таковая, надо было, чтобы остался один "эзотеризм" и чтобы дошли до простого и чистого отрицания всякого "эзотеризма"; этого как раз у наших современников должно было достичь движение, начатое греками. Тенденции, которые утверждались уже у них, должны быть теперь доведены до самых крайних последствий, и чрезвычайная важность, которая придавалась ими рациональному мышлению, еще более усилилась, дойдя до "рационализма", специфически современной установки, которая состоит не в том, чтобы просто игнорировать, но чтобы специально отрицать все то, что есть от сверх рационального порядка; но не будем больше предвосхищать то, что предстоит, потому что мы должны будем вернуться к этим последствиям в другой части нашей книги и увидеть их развитие.

В том, что мы сказали, особенно следует обратить внимание на следующее с точки зрения того, что нас занимает: в "классической" античности следует искать некоторые истоки современного мира; когда этот мир называет себя греко-латинской цивилизацией и считает себя ее продолжением, то он не так уж далек от истины. Однако надо сказать, что речь может идти лишь об отдаленном и несколько искаженном продолжении, так как несмотря ни на что, в этой античности есть много такого в интеллектуальном и духовном порядке, чему в современности нет эквивалента; во всяком случае, они представляют собою две различные степени в прогрессирующем затемнении истинного познания. Можно видеть, что декаданс античной цивилизации привел, постепенно и не нарушая непрерывности, к более или менее похожему состоянию на то, которое мы видим сегодня; однако, это было не так, и в этом интервале времени на Западе также была критическая эпоха, которая в то же время была одной из тех эпох восстановления, о которых мы упоминали выше.

Эта эпоха была началом экспансии христианства, совпадающая, с одной стороны, с рассеянием еврейского народа, и с другой стороны, с последней фазой греко-латинской цивилизации. Но мы должны пройти мимо этих событий, несмотря на их важность, потому что они более известны, чем те, о которых мы говорили до этого и синхронизм их отмечался чаще, даже теми историками, воззрения которых были самыми поверхностными. Отмечают также довольно часто некоторые общие черты античного декаданса и современной эпохи; не желая доводить этот параллелизм слишком далеко, следует все же признать, что существует достаточно поразительное сходство. Победила чисто "профанная" философия: с одной стороны, появление скептицизма, с другой, успех эпикурейского и стоического "морализма" достаточно хорошо показывают, до какой точки снизилась интеллектуальность. В то же время, старые священные учения, которые почти больше никто не понимал, пришли в упадок из-за этого непонимания, превратившись в язычество в полном смысле этого слова, то есть они стали всего лишь "предрассудками", чем-то, что потеряв свое глубинное значение, пережили сами себя, перейдя в исключительно внешнее проявление. Были попытки противодействия этому упадку: сам же эллинизм пытался оживить себя с помощью элементов, заимствованных у восточных учений, с которыми он мог вступать в контакт. Но этого не было достаточно, греко-латинская цивилизация должна была кончиться, а восстановление должно было придти из другого места и осуществиться в совершенно иной форме. Именно христианство произвело эту трансформацию; и отметим по ходу дела, что можно установить сходство в некотором отношении между тем временем и нашим по одному из определяющих элементов необузданного "мессианизма", который возник и в настоящее время. После смутного периода варварских нашествий, необходимого для разрушения старого состояния вещей, в течение нескольких веков был восстановлен нормальный порядок; это были средние века, так плохо понятые современными людьми, которые неспособны постичь их интеллектуальность, для которых эта эпоха, конечно, представляется более чуждой и далекой, чем "классическая" античность.

Средние века для нас простираются от царствования Карла Великого и до начала XIV века; с этого времени начинается новый декаданс, который продолжается через различные стадии, постоянно усиливаясь, до наших дней. Здесь - истинная отправная точка современного кризиса: это начало распада "христианства", с которым отождествляла себя по существу западная цивилизация средних веков. В то же самое время конца феодального режима, тесно связанного с тем же "христианством", начинается и возникновение "национальностей". Следовательно, современную эпоху надо возводить на два века раньше, чем это делают обычно, Ренессанс и Реформация суть только результаты, они стали возможны лишь благодаря предшествующему декадансу. Отнюдь не будучи никаким восстановлением, они знаменуют собою еще более глубокое падение, поскольку они завершают собою окончательный разрыв с традиционным духом, один в сфере наук и искусств, другая - в сфере самой религии, где он может показаться наиболее непостижимым.

То, что называют Ренессансом, было, в действительности, гибелью очень многого, о чем мы уже говорили в иной связи; под предлогом возврата к греко-латинской цивилизации, из нее взяли только самое внешнее, потому что только это могло быть ясно выражено в письменных текстах; это неполное восстановление, впрочем, могло носить только очень искусственный характер, поскольку речь шла о формах, которые уже много веков прекратили жить своей истинной жизнью. Что касается традиционных наук средних веков, то после некоторых последних проявлений в эту эпоху, они полностью исчезли, как те далекие цивилизации, которые были когда-то уничтожены каким-то катаклизмом. Но на этот раз ничто не заменило их. Отныне стали существовать только "профанные" философия и наука, то есть отрицание истинной интеллектуальности, ограничение познания самым низшим порядком, эмпирическое и аналитическое исследование фактов, не связанных ни с каким принципом, рассеяние в неопределенном множестве незначащих деталей, аккумуляция необоснованных гипотез, которые без конца разрушают друг друга, и фрагментарных воззрений, ни к чему не ведущих, за исключением практического применения, которое составляет единственное действительное превосходство современной цивилизации, впрочем, превосходство незавидное, которое, развившись до того, что задушило все другие занятия, придало этой цивилизации чисто материальный характер, превратив ее в настоящее чудовище.

Но самое необыкновенное это та скорость, с которой цивилизация средних веков впала в полное забвение; люди XVII века не имели о ней ни малейшего понятия, и оставшиеся памятники не представляли в их глазах никакого интереса, ни в интеллектуальном, ни даже в эстетическом плане. Можно судить по этому, насколько изменилось в этот промежуток времени состояние умов. Мы не собираемся исследовать здесь те факторы, несомненно очень сложные, которые способствовали этому изменению столь радикальному, что трудно, кажется, предположить, что оно могло осуществиться спонтанно и без вмешательства направляющей воли, истинная природа которой остается весьма и весьма загадочной. В этом отношении имеются очень странные обстоятельства, как, например, популяризация в определенный момент и представление в качестве новых открытий вещей, которые были, в действительности, известны уже очень давно, но знание которых, по той причине, что некоторые нежелательные последствия могли превзойти преимущества, не было распространено до той поры в общедоступной сфере[7]. И очень неправдоподобно также, что легенда о том, что средние века были эпохой "мрака", невежества и варварства родилась сама по себе и приобрела доверие сама по себе и что настоящая фальсификация истории, которой предаются современники, была предпринята без всякой предварительной идеи. Но мы дальше не пройдем в исследовании этого вопроса, потому что как бы эта работа ни осуществлялась, нам в настоящий момент важнее всего в целом констатация результата.

Существует одно слово, которое ставят в заслугу Ренессансу и которое заранее резюмирует всю программу современной цивилизации: это слово - "гуманизм". Действительно, речь шла о том, чтобы все свести к чисто человеческим меркам, абстрагироваться от всякого принципа высшего порядка и, говоря символически, отвратиться от неба под предлогом завоевания земли; греки, примеру которых, как полагали, следовали, никогда не заходили так далеко в этом направлении, даже во времени их наибольшего интеллектуального декаданса, и по крайней мере, утилитарные занятия никогда не ставились у них на первый план, так как это стало вскоре у современных людей. "Гуманизм" был уже первой формой того, что стало современной "светскостью"; и желая все свести к мерке человека, принять в качестве цели его самого, закончили тем, что этап за этапом спустились на уровень, самый что ни есть низший, и тем, что больше ни к чему не стремились, кроме удовлетворения потребностей, присущих материальной стороне его природы, стремлением, конечно, иллюзорным так как оно создает все время больше и больше искусственных потребностей, которых не может удовлетворить.

Будет ли идти современный мир по этому фатальному склону до самого конца или же, как это было при закате греко-латинского мира, и на этот раз произойдет новое восстановление прежде того момента, когда он достигнет глубины пропасти, в которую он затягивается? Представляется, что остановка на половине пути почти невозможна, и что согласно всем признакам, предоставленным нам традиционными учениями, мы на самом деле вступили в последнюю фазу Кали-Юги, в период самый темный из всех этих "темных веков", в то состояние распада, из которого больше нельзя выйти никак иначе, кроме как через катаклизм, потому что уже необходимо не простое восстановление, а всеобщее обновление. Беспорядок и смешение возникают во всех областях; они достигли точки, которая превосходит намного все, что было до этого, и угрожают теперь, начиная с Запада, охватить весь мир целиком; мы знаем, конечно, что их триумф может быть всегда только видимым и временным, но их современная степень, кажется, является знаком самого тяжелого из всех кризисов, которые проходило человечество в ходе своего настоящего цикла. Не достигли ли мы той грозной эпохи, о которой сообщают священные Книги Индии, "когда касты смешаются, когда сама семья не будет больше существовать"? Достаточно посмотреть вокруг себя, чтобы убедиться в том, что таково реально состояние современного мира и чтобы повсюду заметить тот глубокий упадок, который называется в Евангелии "мерзостью запустения". Не следует скрывать тяжесть ситуации; следует рассматривать ее так, как она есть, безо всякого "оптимизма", но также и без всякого "пессимизма", потому что, как мы сказали ранее, конец старого мира будет также началом мира нового.

И теперь возникает вопрос: каков смысл существования такого периода, как тот, в каком мы живем? Действительно, как ни были бы ненормальны настоящие условия, рассматриваемые сами по себе, они тем не менее должны входить в общий порядок вещей, в тот порядок, который, согласно дальневосточной формуле, есть сумма всех беспорядков; эта эпоха, как ни была бы она тягостна и полна смуты, также должна, как и всякая другая, найти своей, ей предназначенное место в ансамбле развития человечества, и сам факт, что ее предвидели традиционные учения, является достаточным на это указанием. То, что мы сказали об общем ходе цикла проявления, идущего в направлении прогрессирующей материализации, непосредственно объясняет такое состояние вещей и хорошо показывает, что то, что является анормальным и неупорядоченным с некоторой частной точки зрения, есть тем не менее, следствие закона, относящегося к высшей или более широкой точке зрения. Добавим, не углубляясь в это, что как и при всяком изменении состояния, переход от одного цикла к другому может совершаться только в темноте; и в этом состоит еще один очень важный закон, приложения которого многообразны, но более подробное описание которого завело бы нас очень далеко[8].

Это не все: современная эпоха с необходимостью должна соответствовать развитию определенных возможностей, которые с самого начала были включены в потенцию настоящего цикла; и как бы ни был низок ранг, занимаемый этими возможностями в иерархии всего ансамбля они так же, как и другие не в меньшей степени призваны к проявлению согласно тому порядку, который им присужден. В этом отношении то, что согласно традиции характеризуется как последняя фаза цикла, есть, можно сказать, эксплуатация всего того, чем пренебрегли и что было отброшено в ходе предшествующих фаз; и действительно, именно это мы и можем констатировать в современной цивилизации, которая некоторым образом живет только тем, чего не пожелали предшествующие цивилизации. Чтобы осознать это, надо видеть, как представители прежних цивилизаций, которые до сих пор удерживаются в восточном мире, оценивают западные науки и их индустриальное приложение. Эти низшие познания, как ни были бы они тщетны в глазах тех, кто обладает познанием другого порядка, должны, тем не менее, быть "реализованы", а могут они быть реализованы лишь на стадии, когда истинная интеллектуальность исчезла. Эти исследования исключительно практического значения, в самом узком смысле этого слова, должны быть выполнены, но они могут быть выполнены только как крайняя противоположность первоначальной духовности людьми, погруженными в материю до такой степени, что они вне ее ничего больше не понимают, и становящимися все больше и больше рабами той самой материи, которой они предпочли бы воспользоваться, что ведет их к все возрастающему возбуждению без цели и порядка, к рассеиванию в чистой множественности вплоть до финального растворения.

Таково истинное объяснение современного мира, очерченное в своих крупных чертах и сведенное к существенному; но мы заявляем это совершенно четко, это объяснение ни в коем случае не должно считаться оправданием. Неизбежное несчастье не есть от этого менее несчастье; и если из зла должно получиться добро, то это не лишает зло его характера; мы, разумеется, используем здесь эти термины "добро" и "зло" только для лучшего понимания и вне всяких особых "моральных" интенций. Частичных беспорядков не может не быть, потому что они суть элементы всеобщего порядка; но несмотря на это, эпоха беспорядка сама по себе есть нечто, сравнимое с уродством, которое полностью являясь следствием определенных естественных законов, не перестает быть отклонением и чем-то вроде ошибки, или с катаклизмом, который, хотя и происходит от нормального хода вещей, есть все же, если его рассматривать изолированно, потрясение и аномалия. Современная цивилизация, как и все прочее, обязательно имеет основание своего бытия, и если она является как раз тем, что завершает цикл, то можно сказать, что она есть то, чем должна быть, что она пришла в свое время и в своем месте; но из-за этого она не должна будет судима менее, согласно евангельским словам, часто так неверно понимаемым: "Ибо надобно придти соблазнам, но горе тому человеку, через которого соблазн приходит!"

Дата добавления: 2015-05-06