В то же время за десять тысяч километров от Зоны 18 страница

— Принято, — кивнул Меченый.

И вправду, сейчас каждый боец на счету. Потому как заварушка начиналась серьезная.

Дорога перед нами нырнула в своеобразный тоннель, образованный густо разросшимися ветвями деревьев, которые нависли над бетонкой и переплелись вершинами на высоте примерно трех метров. Темная такая кишка, крайне неприятная с виду. Тем более что сверху свешивались рваные лоскуты «Жгучего пуха», меж которыми наблюдались крайне подозрительные тонкие ветки, смахивающие на лианы.

Понятно. «Пух» ослепляет жертву, а гибкие ветви подтягивают жертву к плотоядным деревьям. Судя по пятнам копоти, «монолитовцы» пару раз уже выжигали огнеметами колонию деревьев-симбионитов, но те наверняка восстанавливались во время Выброса. Такие дендромутанты если прижились где, то хрен их чем выкуришь.

— Диденко, твой профиль, — бросил Дегтярев.

Жилистый солдат с рюкзаком за спиной явно больших размеров, чем у остальных, с ловкостью фокусника извлек из него не то большой пистолет, не то маленькое помповое ружье с пистолетной рукоятью, к которой от рюкзака тянулся гибкий шланг в металлической оплетке. Миг — и струя пламени ударила из ствола оружия, о котором я раньше даже не слышал. Не иначе модернизированный потомок ЛПО-50, у которого и дальность поражения повыше, и смесь покруче, и зарядов побольше. Для Зоны самое то, что нужно.

За пару секунд темный, зловещий тоннель превратился в огненное полукольцо. Но Дегтярев не стал дожидаться пока дерево прогорит.

— Вперед! — скомандовал он и первый бросился в ревущее пламя.

Ход был верным, так как с другой стороны тоннеля уже началась ожесточенная перестрелка. «Монолитовцы», атакующие прикрытие Дегтярева, наверняка обернулись на отблески огненного сюрприза, внезапно возникшего за спиной, — и тут же ослепли на несколько секунд. Многие, особенно начинающие сталкеры и военные даже днем используют современные приборы ночного видения, дающие улучшенную картинку окружающей обстановки, — ведь в Зоне почти всегда царит мрачный осенний полумрак. Солнце не балует своими лучами зараженную землю. Но старожилы не рекомендуют злоупотреблять подсветкой — яркая вспышка или мощный источник открытого огня может избыточно резануть по глазам, и ты просто не увидишь того, кто уже поймал в прицел своего автомата твой навороченный шлем со встроенным ПНВ.

Мы выскочили из огненного коридора очень вовремя.

Справа горела крыша одноэтажного Дома допризывников, из его узких окон, напоминающих бойницы, валил дым. Не иначе из легкого миномета накрыли. Если так, жаль Лесника, обстоятельный был дед.

А на площади за домом кипел бой. Я сразу узнал это место, фотографии которого имелись в КПК каждого сталкера. Кинотеатр «Прометей», перед которым вознес руки к низкому небу Зоны бронзовый античный герой, подаривший людям небесный огонь. После Первого Взрыва люди попытались перенести памятник, но гигантский Выброс Второго Взрыва необъяснимым образом вернул монумент на старое место.

За памятником на V-образных опорах возвышались воздушные конструкции речного вокзала, за которыми прятались бойцы в униформе СБУ. Правда, мельком глянув в прицел, я разглядел и несколько фигурок в сталкерских защитных костюмах. Вряд ли когда я еще увижу такой сводный отряд, воюющий вместе против одного и того же противника, — ведь обычно они стреляют друг в друга. Но сегодня Зона решила по-другому…

Два бронированный «монолитовца» со «Шмелями» в руках тупо уставились на нас через светофильтры своих шлемов. Не иначе горящий Дом допризывников — дело их рук. И прежде чем гранатометчики, осознав происходящее, успели поднять трубы огнеметов, я выстрелил дважды почти не целясь — чтобы промахнуться с такого расстояния, надо очень постараться.

Когда винтовочная пуля, пробив бронестекло, пронзает череп, то задней стенки шлема она достигает уже сильно деформированной, и пробить броню ей не под силу. Но силы ее удара о шлем вполне хватает на то, чтобы тяжеленный боец в экзоскелете рухнул навзничь как подкошенный, да еще по инерции с полметра по асфальту на спине проехался. Понятное дело, уже мертвым.

Я молниеносно сменил пустой магазин на полный и при этом успел услышать из-за кустов удовлетворенный голос:

— Опаньки, полегли как озимые.

Мельком бросив взгляд направо, я увидел, как из хитросплетения ветвей вылезает знакомый дед с винтовкой в руках. Отлично, Лесник успел свалить с проблемной крыши! Но поздороваемся попозже.

Бойцы Дегтярева рассыпались за естественными укрытиями, поливая огнем «монолитовцев», заполнивших площадь. Те растерянно заметались, отстреливаясь и пытаясь укрыться от перекрестного огня. Но все-таки их было слишком много…

Спецназовец, укрывшийся за ржавым «Москвичом», сполз по капоту, пятная его свежей кровью. Второй, стрелявший из положения лежа, ткнулся лицом в ствольную коробку, словно сильно устал и решил отдохнуть, положив под простреленную голову свой автомат.

— Вот суки!

Голос, прозвучавший за моей спиной, был на редкость хриплым. Неудивительно — обычно люди с легким, простреленным насквозь, вообще не говорят. Но это не был голос человека.

— Тормози, Шрам, — бросил я не оборачиваясь. — Второй ментальный удар убьет тебя.

— Иначе всем труба, — прохрипел наемник.

Он был прав. На противоположный конец площади вступали наконец-то добравшиеся до места битвы бойцы «Монолита» в тяжелых экзоскелетах четвертого поколения. Я выстрелил — но пуля лишь скользнула по шлему одного из фанатиков, выбив из него сноп искр.

— Каратели в броне с аномальной защитой, — хмыкнул Шрам. — Ох, уходите отсюда, мужики, пока целы.

Он шагнул вперед — в пыльнике, с капюшоном, надвинутым на голову, и с «Винторезом» в руках. Я не видел его глаз — он стоял боком ко мне. Но мне казалось, что воздух перед его лицом дрожит и плавится так же, как горели сейчас мозги фанатиков под воздействием ментального удара невиданной силы…

Я увидел, как пуля рванула коричневый пыльник, и выстрелил. Странно, но сейчас последствия направленного в сторону от меня голоса контролера переносились мной куда лучше. Может быть, выработался иммунитет, а может, я просто вновь впал в то странное состояние, когда стрелок осознает себя частью своего оружия. Я стрелял не пулями, а кусочками своей плоти, на долю мгновения опережая тех, кто целился сейчас в наемника. Я знал: вот сейчас этот урод с запрограммированными на смерть мозгами точно попадет в нашего контролера, — и успевал раньше него нажать на спусковой крючок. В большинстве случаев мои выстрелы не причиняли вреда слишком хорошо защищенным фанатикам, но по крайней мере сбивали прицел, и пули, выпущенные из их автоматов, летели мимо…

При этом сейчас я странным, непостижимым образом видел все поле боя…

Дегтярева, сосредоточенно стрелявшего по хладнокровно выбранным целям…

Меченого, короткими очередями сдерживавшего напор «монолитовцев» и одновременно говорящего со своим автоматом как древний воин со своим живым мечом, несмотря на то что из его простреленного плеча хлестала кровь…

Мою девушку с глазами чистыми, словно небо Большой земли, что, впрочем, не мешало ей весьма прицельно посылать во врагов пулю за пулей…

Петренко, усилием воли сдерживающего боль в руках при каждой отдаче, но продолжавшего палить по-македонски, уперев стальное колено в землю Зоны…

Лесника, залегшего в кустах и сокрушающегося по поводу последней оставшейся у него обоймы с антикварными пулями, покрытыми мельхиоровой оболочкой…

Видел я и других бойцов, укрывшихся за стенами речного вокзала. Видел так, словно сам был ими. Троих оставшихся в живых солдат СБУ и тех, кто вместе с ними прикрывал наш отход…

Японца, очень выборочно поражавшего цели из бесшумной «Грозы 4А-03», так как патронов у него оставалось всего лишь полмагазина…

Призрака, залегшего на крыше павильона и ведущего огонь из укороченной снайперской СВУ…

Клыка, приникшего к старенькому, но надежному АКМ…

Проводника с автоматом МП-5, неказистым на первый взгляд, но на удивление эффективным в умелых руках опытного бойца…

Двух сталкеров, которые — я ясно чувствовал это — не совсем принадлежали этому миру. Один, с квадратной челюстью боксера и немигающими глазами профессионального убийцы, расчетливо и весьма точно стрелял из немецкой автоматической винтовки НК G36. Второй, звероватого вида рыжебородый мужик, залег с «Валом» в руках на козырьке одноэтажного кафе «Припять». Мы с ними обязательно познакомимся потом, если останемся в живых, хотя я и так откуда-то знаю, что их зовут Кэп и Корень…

Видел я и Левшу, сменившего огнемет на автомат Никонова и поливающего из него бронированные фигуры фанатиков. Может быть, потом я узнаю, как ему удалось выбраться из лаборатории Х-16 и присоединиться к отряду Дегтярева. Может быть, потом…

А еще я видел странное существо с пулеметом, пронзительными зелеными глазами и рукой, больше похожей на костяной меч, которому тоже зачем-то было нужно, чтобы наша группа осталась в живых…

Но я понимал, что это невозможно. Что пусть даже Шрам сожжет некоторое количество мозгов за броней, защищенной искусственными артефактами, но я не смогу постоянно быть быстрее тех, кто сейчас стреляет в него… Что пускай обе наши группы еще ведут бой, и пока довольно успешно, но сейчас от Дворца культуры по улице Курчатова бегом несется сюда специальная штурмовая бригада американского спецназа «Антитаг» в странных, невиданных в Зоне нанокостюмах, которые вряд ли сможет пробить то оружие, что мы держим в руках. И что управляет всеми этими бронированными монстрами единый мозг, уже много лет живущий в подвалах ДК «Энергетик» и никогда не покидающий старого экзоскелета первой модели, приросшего к кошмарному телу словно вторая кожа.

Сейчас это существо сидело за столом и медленно водило пальцами по старой топографической карте, затягивая смертельную петлю вокруг площади с памятником, держащим в руках застывший в бронзе неистовый небесный огонь…

— Остановись, Харон, — сказал я. — Зона хочет, чтобы они жили.

На мгновение мертвые пальцы замерли.

— Кто ты такой, чтобы говорить от имени Зоны? — раздался беззвучный шепот из-под старого шлема.

— Сталкер, — сказал я. — Такой же, как и ты.

Следующее мгновение показалось мне вечностью…

— Хорошо, — прошептало существо, когда-то бывшее человеком. — Но кто-то должен заплатить за ученого. Жизнь за жизнь.

— Договорились, — сказал я. — Возьми мою. Только отпусти их.

— Как скучно… — раздалось из-под шлема. — И странно. Он принес людям огонь, который убивает их, а они ставят ему памятники… И Зона возвращает их на место… Я не понимаю людей и, наверно, не понимаю Зону. Так же, как не понимаю тебя. Но ты согласился заплатить за их жизни — и ты заплатишь…

Грохот боя ворвался в мое сознание, как водопад, хлещущий сквозь пролом в плотине. Он смел меня, как пушинку, завертел в водовороте и швырнул на асфальт, пахнущий сгоревшей травой и спекшейся кровью…

Внезапно я понял, что не валяюсь мертвым возле ног античного героя, а лечу над пристанью, на которую по широкой лестнице сбегают люди. Мои люди. Причем именно люди. Все до одного. Потому что человек ты или нет определяется не совершенством тела, скрытого под твоей одеждой, а чистотой души, которая живет в этом теле. Я даже успел удивиться — посадкой в десантные лодки деловито руководил торговец по имени Жила, время от времени с опаской поглядывая на верхнюю часть лестницы.

Там стояло существо странного вида в костюме, напоминающем гипертрофированные, волокнистые мышцы, с которых содрали кожу. В лапах монстр держал оружие, сильно напоминающее штурмовую винтовку ХМ-29 OICW, но явно другой модификации.

Глаза твари горели ненавистью, но она почему-то не могла сдвинуться с места. И лишь когда четыре лодки отвалили от пристани и исчезли за излучиной Припяти, она шевельнулась, внимательно посмотрела вслед людям, повернулась и мягко побежала обратно, вглубь мертвого города по площади, заваленной трупами бывших членов группировки «Монолит».

* * *

— Хода нет — ходи с бубей.

— Да нет бубей, хоть палкой бей!

— Ладно, не парься, карта не лошадь — к утру повезет…

…Голоса звенели где-то на краю сознания, и я ясно различал слова. И даже почти понимал смысл. Народ азартно режется в карты, и при этом нет никакого постороннего шума. Я в помещении… Тюрьма? Вполне может быть. Только для того, чтобы это выяснить, надо открыть глаза. Осталось лишь сделать неимоверное усилие и поднять веки…

Свет больно резанул по зрачкам, и я снова зажмурился. Черт, похоже, я успел от него отвыкнуть. А ну-ка еще раз!

Со второго раза получилось лучше. Так. Стены, крашенные в зеленое, но без тюремной «шубы». Уже хорошо. Высокие потолки, люстра-шар, засиженная мухами, потрескавшаяся лепнина над ней еще советских времен. Похоже, больничная палата. И голоса:

— Лучше друг без двух, чем сам без одной.

— Тушкан тебя задери! Не может так человеку везти!

— Это точно, человеку — не может. А ему — запросто.

Я с усилием повернул голову и еле сдержал стон. Это оказалось очень больно. Тело словно нашпиговали иголками и обмотали колючей проволокой. Но оно слушалось — и это было уже очень хорошо.

— Так ты подумай два раза, прежде чем ходить с туза.

— Не, дохлый номер. Интеллект против фарта бессилен…

Они сидели вокруг стола как живая иллюстрация к картинке «То, чего не может быть никогда». Сталкер, «долговец», «монолитовец» и… мутант. Последнего я видел со спины, но ошибки быть не могло. Широкие плечи, перебинтованный торс со стерильными салфетками в местах выхода пуль и шея со следами растяжек — такие остаются на коже культуристов, перестающих колоть анаболические стероиды… и, как я теперь понимаю, контролеров, умеющих принимать человеческий облик.

Или людей со способностями контролера.

Словно почувствовав мой взгляд, наемник внезапно обернулся — и его физиономия расплылась в улыбке. Надо же, он, оказывается, умел улыбаться.

— Смотрите-ка, наш экстрасенс очнулся! — заорал Шрам, отбрасывая в сторону стул и швыряя на стол карты.

— Ишь ты, никогда не думал, что в колоде пять тузов, — задумчиво проговорил Меченый, скользнув по ним взглядом. — Пошли, брат, посмотрим еще на одного мутанта.

Он подставил плечо Выдре, со второй стороны бывшего «монолитовца» страховал Петренко.

— Вот ведь, снорки полосатые, живы… — прошептал я.

— А ты как думал? — самодовольно хмыкнул Шрам. — Не только живы, но и тебя вытащили. Хммм… и меня.

— Угу, — сказал Меченый. — Вот радости-то было двух дохлых мутантов на себе волочь аж с самих армейских складов. Спасибо Болотному Доктору — как чувствовал, встретил нас на «Ростке».

— Если б «монолитовцев» в Припяти кондратий не обнял, лежали бы мы все сейчас на той площади, — сказал Петренко. — Так что скажи спасибо мутантам. Кстати, я что-то не понял, а с какой это радости Снайпер мутант?

— Так это он с Хароном договорился, чтоб мы уйти смогли. Силой мысли. Такое даже мне не под силу, — сказал Шрам. — Жаль, что «монолитовский» прототип Болотный Доктор у него позавчера из-под скальпа вытащил, а то был бы стопроцентный киборг. Но, кроме шуток, до сих пор интересно, откуда у Снайпера такие способности?

— Видел бы ты, как его Исполнитель желаний направленным лучом приложил, вопросы б сами собой отпали, — усмехнулся Меченый.

— Ишь ты, а сам прям ни разу не мутант, — сказал я. — Помню я то поле «Жарок» под мостом, меня не проведешь.

Меченый сделал лицо честного бродяги, оскорбленного в лучших чувствах.

— Да какие вы… мутанты, — с усилием проговорил Выдра. Видно было, что слова пока давались ему с трудом. — Все мы здесь в Зоне так или иначе… другие. Сталкеры… одним словом.

— Это точно, — кивнул Шрам.

— А все-таки ты здорово похож на контролера, — улыбнулся я. — Особенно сейчас, с бинтами.

— Да иди ты, — отмахнулся наемник. — Вот, лучше смотри, чего тебе жена притащила.

Он нагнулся, открыл дверцу прикроватной тумбочки и вытащил оттуда объемистую сумку. В палате остро запахло жареной курицей и еще какими-то вкусностями. Но, хотя желудок предательски дернулся, слова Шрама меня удивили.

— Жена? — переспросил я.

— А как же, — отозвался Меченый. — Или почти она. Все-таки девчонка, ради которой мужик дважды ставит на уши Зону и разок параллельный мир, стоит того, чтоб на ней жениться. Нам Доктор все рассказал, пока ты в отключке валялся. Шрам даже свадебный подарок для нее приготовил, который, кстати, вытащил тебя с того света. Вон он, полюбуйся.

Наемник, стоявший ближе ко мне, подцепил пальцем и отбросил в сторону угол одеяла, прикрывающий мою руку.

«Дочкино ожерелье» сияло ровным лазурным светом, обернутое вокруг моих пальцев словно четки буддистского монаха.

— Зарядились? — не поверил я. И посмотрел на Шрама. — Это и была цена твоего контракта с Лебедевым?

— Точно, — кивнул он. — Профессор как-то умудрился их реанимировать, а они не только вытащили тебя с того света, но и, в свою очередь, зарядили свадебный подарок для тебя.

Сказав это, Шрам загадочно подмигнул мне и повернулся к Меченому. Тот улыбнулся, сунул руку за полу больничного халата и извлек оттуда… «Бритву».

— Контрабанда, — пояснил наемник, извлекая из ножен сверкающий клинок. — Если «долговцы» узнают, вою будет — не оберешься. У них на больничке порядки что в твоем концлагере. Хорошо, что их полковник с нами лежит, иначе — хоть вешайся. Чтоб я еще когда на их базе болел.

И протянул мне нож со словами:

— Дарю «Бритву» Снайперу. На свадьбу.

Блин, они что, сговорились, что ли? Хотя… наверно, они правы. Может, если я назову эту девушку своей женой, мне больше не придется переворачивать миры для того, чтобы еще раз увидеть глаза цвета единственного в мире артефакта. Тогда на острове она написала: «Каждая птица ищет свое небо, но это небо оказалось не моим». И кто знает, вдруг не на Большой земле, а под суровым небом Зоны нам суждено обрести свое счастье…

Дата добавления: 2015-05-06